Детская болезнь

                Детская болезнь.
               

       Игнат Саввич Швец не любил, когда к нему обращались на улице.
- Пожалуйста, подскажите, как добраться до автовокзала, - спрашивал человек.
 Или:
- Дяденька, который час?
       Он только отмахивался, мол, некогда. Это его раздражало, потому что никогда не ходил с пустой головой.
- Как так? – спросите вы. А вот так! Голова постоянно была занята каким-то анализом, неважно чего: прочитанного, услышанного или увиденного. Потому и сердился новоиспеченный пенсионер, когда отвлекали от такой необходимой работы. Работу мозга Игнат Саввич считал главной и осуждал любые проявления легкомыслия.
О чём были его мысли зависело от ситуации. Два дня назад посмотрел он по телевизору просветительскую передачу о питании, правильном и полезном. Из неё узнал, что варёная свёкла колоритнее, чем сырая. Испугался:
- Это же надо! Кто знал! Почему раньше молчали?
       В последнее время Игнат Саввич с опаской смотрел в зеркало. Смущали размеры талии. Да и цвет лица стал какой-то желтоватый. Было видно невооруженным глазом, поправился, на весах стрелка словно приклеилась к цифре 95. Срочно надо было что-то придумать.
       Первое, что сделал наш герой, составил для себя любимого режим дня, где обозначил как обязательное бег утром и на завтрак два вареных яйца, ломтик хлеба и кофе.
       Игнат Саввич недавно вышел на пенсию, и с некоторых пор его преследовал один и тот же сон: школа, начался урок и неожиданно пришел завуч, а он, учитель, не готов. Игнат Саввич просыпался среди ночи, сердце бухало, как бешеное. Выпив стакан воды, ложился и пытался заснуть снова. Утром возвращался мыслями к школе. Не то, чтобы скучал по работе, но не хватало живого общения. Вот и решил Игнат Саввич найти полезное дело. Ради этого пошёл в совет ветеранов труда. Там, зная, что в прошлом Швец преподавал историю, предложили на общественных началах прочитать цикл лекций по истории в райцентрах области.
       Для первой лекции он выбрал тему «Исторические личности в период гражданской войны». Значительное место уделил фигуре Нестора Махно, по которой писал в институте курсовую работу. Мероприятие завершилось, и, кроме аплодисментов присутствующих, лектор получил подарок. Это было что-то больших размеров, завёрнутое в красивую обёрточную бумагу. Игнат Саввич сначала не понял, что в середине. Когда же оказался за кулисами, почувствовал, внутри что-то начало шуршать. В голове промелькнула догадка, но он боялся озвучить её. Сев в машину, ожидавшую его, сорвал обертку и увидел клетку с пушистым котом, рыжим-рыжим. Кот открыл рот и сладко зевнул. Потом вперил глаза в нового хозяина, и тот понял: беззаботная жизнь кончилось.
       Характер «подарка» Игнат Саввич почувствовал очень быстро. Котяра делал всё, что заблагорассудится: прыгал со шкафа на занавески, мурча, впивался когтями в кресло, ботинки хозяина теперь постоянно утром были мокрыми. Игнат Саввич не знал, что и делать. Сгоряча выговаривал коту:
- Махно, настоящий Махно! Где ты взялся, такой-сякой анархист, на мою бедную голову!
        Теперь надо было заботиться о животном. Пришлось дописать в режим дня пункт:
- Выгуливать Махношу (так он решил называть своего подопечного).
       Прошло время, и они притёрлись друг к другу. Хозяин покупал рыбку и корм для кота, а тот перестал мочиться в ботинки. Игнат Саввич приобрел лоток с песком под туалет для нового «приятеля», таким образом проблема была решена.
        Однажды они гуляли на улице. Игнат Саввич, как всегда, держал Махношу на руках (он еще не решался отпускать его побегать, боялся, что тот не найдет дороги домой). Внимание привлекла афиша. Большими буквами было написано:
           Клуб «Гармония» приглашает всех, кому за...
Далее шел перечень мероприятий, которые предлагали для интересного досуга посетителей. Но не сам текст приглашения привлек внимание учителя-пенсионера. Он смотрел на многоточие после слов «кому за...» и спрашивал себя:
- А сколько это «за»? 30? 40? 50? Видимо, каждый решает сам.
Он шёл по улице, чесал за ушком кота. Махноша мурлыкал от удовольствия, а Игнат Саввич произносил очередной монолог, словно кот что-то понимал:
- Спрашиваешь, почему я холост? Да, неженат и никогда не был...

        …Сегодня мать была чем-то раздражена. Как только он вернулся из школы, не успел переодеться и помыть руки, как она начала воспитательную работу.
- Игнатушка, вот так история! Почему я от людей узнаю о таком?
- О каком таком? – не понял парень.
- Оказывается, ты продолжаешь встречаться с Мариной!
- И что?
- Как что? У неё мать и её сожитель пьющие. В доме нищета. Зачем она тебе? Мы об этом уже говорили, мне казалось, ты понял. Тебе нужна другая девушка. И вообще, выпускной класс, надо учиться, а не на девушек засматриваться, - Игнат видел, мама еле сдерживается, чтоб не накричать.
- Ма, какие проблемы? Учусь я хорошо, а Марина мой товарищ, и мы будем встречаться. К тому же, она хорошистка.
- А как ты смотришь на то, что её мамаша сидела? – она выразительно глянула на сына, подчёркивая, что такой факт не оспорим.
- Не сидела, а была под следствием. Она бухгалтер, и начальство решило повесить недостачу на неё. Человека подставили. А суд дал условно как многодетной.
 - Хорошо тебя просветили, сынок! Обработали что надо! Только что-то бухгалтера я не наблюдаю. Лазит со своим сожителем по полям, набьют семечек и торгуют под гастрономом. Тебе нужны такие родственнички? Мне нет!
- А Маринка тут причём? Мы решили вместе поступать в педагогический, - заступался за подругу Игнат.
- Я понимаю – первое чувство и всё такое. Это просто детская болезнь. Заблуждение. Наваждение. Это пройдёт, - убеждала мать.
- Если любовь – болезнь, значит я болен. Не старайся, мы всё равно будем вместе.
- Поживем – увидим, - закончила разговор мать.
       Тогда он не знал, что именно она приложила все усилия, чтобы разлучить влюблённых. Случилось так, что после зимних каникул Марина не пришла в школу. Как ни старался Игнат, но узнать, куда подевалась подружка и её семья, не удалось. Родители мечтали видеть сына дипломатом, но тут Игнат проявил характер, заявив, что хочет быть историком, как любимый учитель Юрий Николаевич.  Институт он закончил хорошо, отработал положенные годы в сельской школе и вернулся в родной город. Мать кинулась устраивать личную жизнь сына, но её попытки давали обратный результат. Чем больше она старалась, тем меньше было желание Игната связывать свою судьбу с кем-либо. Пришло время, мать с отцом покинули этот мир, а Игнат остался холостяком.
         Стряхнув с себя воспоминания, Игнат Саввич обратился к Махноше:
- Надо заглянуть в эту «Гармонию». Как ты считаешь? – он еще раз почесал кота за ушком, и тот замурлыкал громче. – Спасибо за солидарность.
       
        И вот субботним вечером Швец вошёл в зал клуба, играющего огнями цветомузыки. Посетителей собралось достаточно много. По центру кужились пары, и Игнат Саввич немного растерялся: он не учёл, что придётся танцевать. Когда-то его считали хорошим танцором, но с той поры много воды утекло. «Надо осмотреться», - решил мужчина и вдруг услышал за спиной:
- Позвольте пригласить.
        Ему улыбалась дама среднего роста в темно-синем платье с химической завивкой волос, окрашенных в рыжий цвет. Рыжие никогда ему не нравились, поэтому Игнат Саввич собрался отказать даме, но та уже протянула руку и сказала:
- Евгения Ильинична. А Вас как зовут?
- Игнат Саввич, - обреченно буркнул он и пожал даме руку.
         А она уже тянула кавалера в круг танцующих.
Ритм старого фокстрота пробудил в душе Швеца азарт танцора. Партнёрша, видимо, оценила его способности и уже не отпускала от себя. После нескольких танцев присутствующие всё своё внимание сосредоточили на новичке и его партнёрше. Несколько женщин пытались пригласить Игната Саввича, но рыжеволосая мастерски отшивала ироничными замечаниями всех желающих.
- Анна Владимировна! С вашей подагрой только танцевать!
        И женщина, зардевшись, исчезла.
Другую упрекнула:
- Галина Васильевна! Разве Вам мало Павла Герасимовича! Смотрите – уведут!
        После таких слов Галина Васильевна подарила даме уничтожающий взгляд и, поджав губы, отошла. Больше пару никто не беспокоил. Во время танца Евгения Ильинична времени не теряла и скоро об Игнате Саввиче знала всё, что её интересовало. Главное, она утвердилась в своей догадке и вдруг заявила:
- Игнат, а ты меня так и не узнал.
       Он удивлённо посмотрел на партнёршу.
- Разве мы знакомы?
- Женя Глушина из параллельного класса, - улыбнулась дама.
       Из далёкого детства всплыл образ: белокурая толстушка в коричневой форме и чёрном переднике, на рукаве марлевая повязка с красным крестом – сандружинница. Она останавливает его у входа, велит показать руки и уши, деловито заявляет:
- Игнат, снова отрастил ногти. Не пущу, пока не острижёшь. Вот ножницы.
       Ему ничего не остаётся, как отойти в сторонку и заняться ногтями.
- Женя! Женечка! Ты ли это! Столько лет! Не узнал. Извини. И потом, рыжей тебя не видел, - стал объяснять обескураженный Игнат Саввич.
- Не извиняйся. Я сама тебя не сразу узнала. Говоришь, историю преподавал. А я…
- Погоди-погоди… сам угадаю, - он сделал выразительную паузу и убеждённо заявил: - Конечно же, врач!
- Как догадался?
- Нетрудно. Кто носился по школе с санитарной сумкой и аптечкой? Чего стоило прорваться в школу с грязными ногтями! 
       Они посмеялись, вспоминая детство, и решили прогуляться по вечернему городу.
       Как давно он не шёл под руку с красивой женщиной! С последней уже лет пять как расстался.
       Ночью город подобно лягушке-царевне преобразился. Скинув повседневную рабочую одежду, поменял свой облик. Казалось, весь вещевой рынок выплеснул на улицы города, чтобы продефилировать и показать широкий ассортимент товара лицом. Центральный проспект сиял огнями вывесок и витрин. Из ресторана доносилась музыка, шумные компании молодёжи облепили парапет набережной, то и дело взрываясь смехом, у пивных киосков бранная тирада подвыпивших мужичков, ищущих приключений на свою голову. Иногда попадалась степенная пара солидного возраста, совершающая перед сном традиционный моцион.
       Игнат Саввич наслаждался прогулкой. Искоса поглядывал на спутницу, слушая её милое щебетание обо всём и ни о чём. Наконец собрался с духом:
- Женя, тебе что-нибудь известно о Марине?
 - Я знала, что ты спросишь о ней. Вот как только поняла, что передо мной Игнат Швец, сразу подумала о Маринке, - с горькой улыбкой сказала Евгения Ильинична.
- Так знаешь что-нибудь или нет?
- Смотри. У меня несколько снимков.
     Она протянула свой мобильный. Игнат Саввич достал из внутреннего кармана пиджака очки. На фото худенькая женщина в дутой курточке и берете улыбается, а глаза грустные, под ними залегли тёмные круги. И только две родинки на щеке подсказывали, что это Марина, та самая Марина, в которую он был по уши влюблён.
- Зайдём? – предложила Евгения Ильинична. Они как раз поравнялись с кондитерской, торговавшей круглосуточно. Здесь она обычно покупала пирожные. Игнат Саввич заказал чай и трубочки с кремом.
       Рассказ одноклассницы ошеломил его. Чай давно остыл, да и к трубочкам он не прикоснулся. Сколько же пришлось пережить той девочке, чью фотографию хранил в учебнике истории средних веков. В душе нарастал протест. Против кого и чего, он пока не сознавал.
- Если не будешь, я съем, - Евгения Ильинична придвинула к себе его тарелку.
       Он согласно кивнул, продолжая думать о своём. Ему рисовалась картина трагической судьбы, к которой приложила руку его мать. 
- Откуда тебе всё известно? – Игнату не верилось, что с Мариной столько всего приключилось.
- Я маме покупаю только натуральный мёд. Одна моя пациентка посоветовала съездить в рабочий посёлок. Там есть человек, держит пасеку. Мы с моим благоверным (он тогда ещё жив был) поехали. Посёлка не знаем, ищем нужную улицу. Гляжу, тётка- дворник метёт. Я к ней. А это оказалась Маринка. Мёд купили, она к себе позвала, поболтали. Потом каждый раз, как приедем, встречались. Сейчас она уже не там живёт.
- А где? Где? Ты знаешь? – заволновался Игнат Саввич.
- Как я тебе говорила, у Маринки мать с так называемым отчимом спились и померли, а сестёр младших и брата в детский дом забрали. Они выросли и вернулись домой. Квартирка маленькая, две комнатушки, теснота. Начались ссоры, до драки доходило. Каждый отвоёвывал себе кусок пространства. Марина в город вернулась. Устроилась няней в детский сад от большого предприятия. Пошла, потому что давали место в общежитии.
- Понятное дело, жить где-то надо, - кивнул головой Игнат Саввич.
- А знаешь, каково жить пожилому человеку в одной комнате с девицами! Хамки, выжить норовят. Видишь ли, Маринка стара для их компании, - докладывала Евгения, а сама исподтишка наблюдала за реакцией Игната.
- Давно виделись? – спросил он, отводя глаза.
- Дай соображу. По-моему, месяца два назад. Короче, Швец, Маринку надо спасать.
- Адрес дашь?
       Евгения понимающе улыбнулась и воскликнула, изображая удивление:
- Неужели?
- Вот тебе и неужели!  Знаешь, Женя, когда-то мама моё чувство к Маринке назвала детской болезнью. Мол, со временем пройдёт. Не прошло. Не переболел я, понимаешь? – чувствовалось, Игнат Саввич принял решение.

- Проходи. Вот тут мы и живём с моим другом Махношей.
       Игнат Саввич внёс нехитрый багаж своей спутницы. Марина робко переступила порог, поставила сумку с вещами на пол.
- Проходи. Теперь это твой дом… наш дом, - поправил себя Игнат Саввич. – Вот и Махноша встречает. 
       Из комнаты важно вышел рыжий красавец-кот и уставился на гостью зелёными глазищами. Затем подошёл и стал тереться о её ноги.
- Ну, Марина, признал тебя котяра. Характер у него, знаешь какой? Не к каждому пойдёт.
      Женщина погладила кота по спинке, а тот от удовольствия выгнулся дугой и потянулся.
- Эта комната была мамина, теперь она твоя.
- Ты уверен, что поступаешь правильно? – спросила Марина из вежливости, наперёд зная ответ.
      Игнат Саввич прижал её ладони к своим губам, заглянул в глаза.
- Это мой главный поступок в жизни. Всё, что с нами происходит, не всегда зависит от нас. Но наступает момент. Когда решать только нам. И важно не упустить шанс. Я очень виноват перед тобой. Я должен был найти тебя. А мать… Я всё узнал только недавно от Жени.
- Каждый может ошибаться, - слабая улыбка осветила лицо Марины.
- А как учили в школе? Делать работу над ошибками, - Игнат Саввич достал банное полотенце. – Сейчас ты примешь ванну, а я накрою на стол.
       Марина нежилась в ароматной пене. Давно так не блаженствовала. К горлу подкатил комок, и она дала волю слезам.
Вся жизнь пронеслась в голове. Строем, как на параде, прошли все беды и обиды. Короткое детство в любви и радости, с игрушками и материнской лаской, пока был жив отец, закончилось, когда как гром среди ясного неба нагрянула беда: мать - преступница, растратчица! А как не стало отца, наступила пора бесцветного отрочества, отмеченного появлением в доме «чужих дядей» и рождением крикливых, беспокойных сестёр и братика. Светлым лучиком блеснула юность в образе Игната Швеца, симпатичного, умного, рассудительного, как ей казалось, самого-самого! Конечно, она влюбилась. И он тоже. Марина не ходила, а летала по школе, упиваясь его вниманием и заботой. А как ей завидовали одноклассницы и девчонки из параллельного 10-Б, особенно Женька Глушина. Чего стоило её обращение:
- Мариночка Швец, и жнец и на дуде игрец!
Она намеренно обращалась к ней по фамилии Игната. Но Марину это только забавляло.
       И всё же ни на миг она не забывала, что её семью считают неблагополучной, что дома, когда она придёт из школы, на кровати за занавеской будет храпеть пьяный в стельку мамин сожитель Матвей по прозвищу Чекушка, гордо именовавший себя отчимом. Марина никогда не забудет тот вечер. Мать повела детей к соседке, тёте Варе, кастелянше детского дома. Варвара приторговывала списанной детской одеждой и постельным бельём. Иные вещи долго не продавались, и тогда их отдавали бесплатно матери, а та раз в месяц делала соседке генеральную уборку квартиры. Обе женщины были довольны.
     Итак, Марина готовила ужин. На плите закипала картошка, а она тем временем резала овощи на салат. Оставалось только посолить. И тут кто-то сзади резким рывком наклонил её к столу так, что она носом уткнулась в тарелку. Другой рукой мерзавец задрал юбку. Девчонка опешила. Но пока напавший возился с её бельём, опомнилась, схватила стоявшую банку с солью и, вырвавшись из рук не ожидавшего от неё такой прыти Матвея, сыпанула ему в глаза. Мужичонка заорал дурным голосом. Она успела схватить кухонный нож и убежать в комнату. Минут через пять вернулась мать с детьми, но Марина ничего ей не сказала, только, заглянув в ванную, где не состоявшийся насильник отмывал глаза, пригрозила:
- Ещё сунешься, скажу пацанам Игарёхи Козыря, они тебя отрежут твой паршивый перец.
       Упоминание лидера уличной шпаны подействовало на тщедушного труса. Впрочем, мать с ним вскоре рассталась, не дождавшись от «гражданского мужа», как громко величала сожителя, ни копейки и убедившись, что тот способен только опустошать холодильник.   
       А потом семье предложили выехать из города. Грозили посадить мать за тунеядство, мол нигде не работает и ведёт аморальный образ жизни.   

       Ночь тихо вошла в город, и в окнах домов один за одним гасли огни. На третьем этаже пятиэтажки в разных комнатах горели два ночника, маялись в бессоннице два недолюбленных сердца. Мужчине и женщине не спалось оттого, что не решались сделать первый шаг.
        Наконец Игната одолел сон. Он не слышал, как несколько нот пропела половица, не видел промелькнувшей в свете уличных фонарей тени в белом, а проснулся от прикосновения тёплых губ к плечу. О! Этот запах женского тела! Мгновенно опьянил и вызвал острое желание. Он принял её в свои объятия, обхватил нежные мягкие губы своими крепкими мужскими, и оба предались долгожданной близости.
      Они лежали и разговаривали. Позади столько лет, прожитых врозь. Хотелось больше знать, как жилось любимому человеку.
- Ты была замужем?
- Нет.
- Я тоже так и не женился. А дети…  есть? – расспрашивал Игнат.
- Эта тема для меня закрыта, - сказала Марина и отвернулась к стенке. Немного помолчав, продолжила: - И вообще, Игнат, я тебе не пара. Без роду-племени, без образования. Можешь найти моложе, красивее. Ты ещё крепкий мужчина.
- Что ты говоришь, глупенькая. Я только с тобой почувствовал себя счастливым. Как увидел тебя там, в общежитии, всё внутри перевернулось. Каждую минуту боюсь, что всё это сон, что ты исчезнешь. Ведь не исчезнешь? – он заглянул ей в глаза.
- Куда я денусь, мой хороший, - Марина улыбнулась и взъерошила уму волосы.

        Сквозь шторы пробилось солнышко и разбудило Марину.
Она прислушалась. На кухне гремела посуда. «Игнат. Готовит завтрак», - она сладко потянулась. Вставать не хотелось.
       После завтрака он повёл Марину по магазинам, надо было приодеть любимую женщину. Намечено было посетить также салон красоты.
       Игнат ждал её в сквере напротив салона. Ожидание растянулось надолго, и он занял себя, выстраивая планы на будущее. Конечно, придётся пойти работать. В школу не вернётся, а вот на СТО автослесарем к приятелю можно попробовать, там всегда нужны люди.  В машинах он дока. Свой «Жигуль» сам ремонтирует. Мариночке работать запретит. Пусть ведёт домашнее хозяйство. Подкопят немного денег, съездят куда-нибудь отдохнуть. Пригласят Женьку, посидят, вспомнят школьные годы, может, ещё кого из одноклассников отыщут. 
       Когда она сделала причёску, маникюр, переоделась в обновы и вышла к нему, Игнат остолбенел. Перед ним предстала не побитая жизнью уже не молодая женщина, а ухоженная, с живым, чуть озорным взглядом дама с хорошо сохранившейся фигурой, одетая со вкусом и притягивающая взгляды прохожих.
- Мариночка, я в шоке! – не сдержал своего порыва Игнат. – Теперь ты всегда будешь выглядеть так. Я буду стараться.
- Спасибо, мой хороший. Ты подарил мне столько радости! Так потратился!
- И буду тратить. Столько лет тратил на себя. Могу теперь потратить на любимую женщину?

       Год пролетел как-то незаметно. Игнат Саввич, как и планировал, устроился на работу, но не на СТО, а в мебельный цех кладовщиком. Работа не сложная, но ответственная. Частное предприятие было на подъёме, заказы шли хорошо, и сотрудники на оплату труда не жаловались. Марина сидела дома, готовила вкусные обеды, ужины. Махноше тоже доставались лакомые кусочки. Пока хозяйка готовила, он крутился на кухне рядом. Когда Игнат Саввич возвращался с работы, кот ластился к нему, тёрся о брюки, всем видом показывая, что соскучился. Потом деликатно удалялся, оставляя хозяев наедине.
     Был выходной. Игнат и Марина заканчивали завтрак, впереди свободный день с поездкой на рынок для закупки продуктов, засолка огурцов на зиму и вечерняя прогулка с посещением кафе-мороженое. Игнат заметил, Марина нет-нет да улыбнётся как бы своим каким-то мыслям.
- Чему веселишься? – закинул он удочку.
- Да так… Неважно… - неопределённо ответила женщина и снова улыбнулась. Игнату показалось, она намеренно подогревала его интерес.
- Для меня важно всё, что касается тебя, - он подошёл и обнял Марину.
Она попыталась увернутся и «включила актрису». Мило улыбнулась и равнодушным тоном сказала:
- Недавно приходила Женя Глушина. Я угостила чаем с печеньем. Так представляешь, она удивляется, почему я до сих пор не прописана у тебя, почему ты не включил меня в приватизацию квартиры. Я ей говорю, что мы не расписаны и мне этого ничего не надо. А она пугает: вдруг с Игнатом что-то случится, ты, Маринка, останешься на улице. Смешная Женька, будто квартира – это главное.
- А что главное? – поднял глаза Игнат.
- Главное – наши чувства. Моя любовь к тебе, - она стала усердно мыть тарелку, чтобы скрыть неловкость за свою откровенность.
Но Игнат ухватился за слова школьной подруги.
- Женя права. Надо срочно заняться пропиской и переоформлением приватизации.
       Заметив порыв Марины остановить его, добавил:
 - И не возражай! Я так хочу.
        Не откладывая намеченное, Игнат Саввич взялся за дело. Уже через месяц Марина стала совладелицей трёхкомнатной квартиры Швеца. Он был уверен, таким образом искупает свою вину и вину своей матери перед любимой женщиной.
     По утрам Марина вставала раньше, готовила завтрак и провожала Игната на работу. В тот день, проснувшись, он почувствовал, как зажимает сердце и ухает в голове. Положив таблетку валидола под язык, решил всё же идти на работу…
      
… Возвращаясь домой, он заскочил в магазин прикупить чего-то вкусненького к чаю. Предвкушая, как Марина откроет ему дверь и всплеснёт руками, увидев любимый тортик, нажал на кнопку звонка. Но никто не открыл. «Куда-нибудь отлучилась», - подумал Игнат и достал свой ключ. Замок не поддавался.
- Что за фокусы! – рассердился он и дёрнул дверь. Ещё раз попытался повернуть ключ. Замок явно был другой. Тогда он со всей силы ударил в дверь кулаком и закричал;
- Марина!
     Неожиданно дверь открылась. На пороге стоял высокий парняга в футболке и шортах.
- Чего тарабанишь, - ленивым голосом сказал он и ловким движением поставил перед Игнатом Саввичем два чемодана. – Вот что, дядя. Ты здесь больше не живёшь. Держи! Твой адресок!
     Он сунул обалдевшему хозяину какую-то бумажку.
- Не боись, мать договорилась. Поживёшь в общаге. Там клёво.
     Дверь закрылась. Игнат Саввич никак не мог прийти в себя. Он снова стал колотить в дверь и орать первое, что приходило в голову:
-  Какая мать? Немедленно откройте! Что с Мариной? Где она? Сейчас же объясните, что происходит!
     В соседней квартире напротив кто-то приоткрыл дверь и тут же захлопнул. Игнат Саввич перестал барабанить, приложил ухо, пытаясь понять, что происходит в его квартире. Воры? Не похоже. Скорее самозахват жилплощади. Надо идти в полицию. Или попытаться ещё? Он снова постучал и возмутился, но уже спокойнее:
- По какому праву, я вас спрашиваю?
        Щёлкнул замок, и Марина в атласном халатике, купленном им, предстала во всей красе.
- По праву справедливости, Игнаша.
В её тоне и взгляде чувствовалась насмешка и пренебрежение. У Игната Саввича перехватило дыхание.
- Ты и твоя мамаша лишили меня нормальной жизни. Я так хотела учиться в институте – не вышло, мечтала выйти замуж – не вышло, хотела жить по-человечески – тоже не вышло.
- Марина! Что ты творишь! Всё же было хорошо!
- Ничего не было хорошо! Это у тебя было хорошо, но не у меня! – злобно выкрикнула женщина.
- Кто этот здоровый лоб?
- Мой сын.
- Ты же говорила, замужем не была.
- Чтоб иметь детей, замужем быть не обязательно.
- Неужели ты думаешь, вам всё сойдёт с рук, Марина? – пытался образумить Игнат Саввич любовницу. - Обращусь в полицию и…
- Только попробуй! – выглянул через голову матери здоровяк. – Я тебя мигом урою! Вали, дядя, я начинаю нервничать, - он поплевал в ладони и сжал кулаки.
     Игнат Саввич видел, тот не шутит. «С него станется, - решил он, - тут придётся действовать иначе».
- Чего ты добиваешься, Марина? – укоризненно сказал незадачливый хозяин квартиры.
- Чего добиваюсь? Сильно я тогда обиделась на всю вашу семейку. Тебя просто возненавидела. Как говорится, от любви до ненависти шаг. Из-за вас моя жизнь под откос пошла. Да я мечтала всё тебе высказать! Теперь час настал. Послушай. Нашла Женьку Глушину. Та согласилась помочь. Когда-то завидовала нашим отношениям. Она подсказала, как тебя с квартирой облапошить. Мы с ней неделю ходили за тобой, когда ты выгуливал рыжее чудовище. Слышали, как ты с котом разговаривал, упомянул о клубе, где одинокие тусуются. Женька сама туда иногда захаживала, а тут такое везение! Чем не шанс свести нас с тобой? Всё остальное не важно. Теперь я поживу, а ты помыкайся. Кстати, в общежитии у меня отдельная комната. С комендантом я договорилась. Месяца три-четыре можешь перекантоваться. А потом снимай себе жильё. Ты ж у нас теперь работаешь. Значит финансы позволят. Да! Чуть не забыла. Махношу своего тоже забирай.
     Она пошла за котом, но тот, как назло, не давался и вскочил на шкаф. Игнат Саввич хотел было войти следом, но сынок-верзила преградил дорогу.
- Мать, дай я этого котяру прикончу, - сквозь зубы сказал он.
- Не смейте трогать кота! Иначе я подам на вас в суд за жестокое обращение с животным, - пригрозил Игнат Саввич.
- Ладно, - примирительно сказала Марина. – Пусть побудет дня три-четыре, пока обоснуешься, но потом забирай своё чудовище.
    Она второй раз обозвала Махношу чудовищем.
- Не знаю, кто из вас двоих большее чудовище, - ткнул пальцем Игнат Саввич в Марину и её сынка, только мой кот – благороднее иных прочих.
       Оставаться дольше было глупо. Он взял вещи и пошёл к лестнице. Чемодан зацепился за перила, Игнат споткнулся, не удержался и полетел кубарем с лестницы. В голове мелькнуло: «Это конец»…

    Игнат Саввич открыл глаза. Над ним встревоженное лицо Марины.
- Игнаша! Наконец-то! Пришёл в себя, и слава богу! Напугал.
- Что со мной? – еле слышно спросил он.
- У Вас был гипертонический криз. Мы купировали приступ. Лежите, пока лучше не вставать, - говорил человек в белом халате.
- Я вызвала скорую. Тебе сделали укольчик, - спешила объяснить Марина.
- А где твой сын? – поискал глазами Игнат Саввич.
- Какой сын? – удивилась Марина.
- А что с Махношей?
- Спит. Почему спрашиваешь?
- Это я так… - замялся Игнат Саввич. – Кошмар какой-то пригрезился. Значит, ты замОк не меняла?
- Игнаша, ты меня пугаешь. Доктор, что с ним?
- Сейчас перемеряем давление, - врач стал орудовать тонометром, потом успокоил: - Уже всё неплохо. Давление упало, но держать на контроле необходимо. Вызовите завтра участкового врача. Поправляйтесь. Всего хорошего.
- Я провожу, - спохватилась Марина.
       «Значит, мне всё приснилось? Что за бред! Марине лучше не знать».

       Они возвращались из кинотеатра повторного фильма, где пересмотрели фильм «Вам и не снилось». Оба были под впечатлением.
- Очень смахивает на нашу историю. Не находишь? – начала Марина.
- Да, родительская любовь бывает эгоистична. Нас тоже разлучили. А жизнь мудрее. Всё расставила на свои места. Давай поженимся, - Игнат обнял Марину одной рукой, другой раскрыл над головой зонт. – Вот и дождик нас благословляет.