Веселый Кабысдох

     Я увидел Люсю, и мне сразу захотелось провалиться сквозь землю! Но так как это сделать не представлялось возможным, решил изменить походку и скорчить лицо до неузнаваемости. Сгорбившись и прихрамывая на обе ноги, пугая встречных людей перекошенной физиономией, стал быстро удаляться от мужеподобной женщины. Я хорошо знал, что от моей бывшей сокурсницы лучше держаться подальше!
     – Стоять, фриц! Я тебя засекла! Komm zu mir! – услышал за спиной грозный окрик!
     – Все пропало! Втянув голову в плечи, скорбно подумал и медленно обернулся.
     – Давненько не виделись! Привет! Что это у тебя с фейсом, придурок?
     С трудом приведя лицо в прежнее «долюскинское» состояние, натянуто улыбнулся: – Лю-ся! Как я рад тебя видеть! Ты даже себе не представляешь! А лицо… Это его так от радости перекосило!
      – Не трынди, заморыш! Она достала из сумки-мешка папиросы. Привычным движением надорвала розовую (для женщин) пачку «Беломорканала», вынула папиросу и, скомкав ее, сунула в рот. Затянувшись, выпустила вонючее облако дыма прямо мне в лицо.
      Я закашлялся и стал отгонять от себя отраву рукой.
      – Чем занимаешься? Небось, сумки с продуктами у бабулек тыришь! Ее тяжелая рука дружелюбно постучала по моему плечу.
      – Да что ты такое говоришь! Моему возмущению не было предела.
      – Шучу, шучу! Здесь рядом есть одна забегаловка «Очкишка и марты» (производное от «Мартышка и очки»)! У них отличная кухня, там не один десяток человек уже траванулись! – заржала «тетя-лошадь». – Пойдем чего-нибудь перекусим и заодно поговорим о жизни! Ведь мы столько лет не виделись с тобой, очкарик!
      – Давай лучше посидим на лавке в парке. Я хочу умереть своей естественной смертью!
      Она засмеялась знакомым прокуренным мужским смехом. – Ты и мертвого уговоришь! Лавка так лавка!

      Сидя на ажурной скамейке и держа прутик в руках, я рассказывал одногруппнице о своей жизни после института.
     – Вот… Еще пописываю потихонечку, – почесал нос и солидно поправил очки. – Правда, это у меня подобно аллергии. Сезонное явление. Только  с мая по сентябрь!
     – Почему только с мая по сентябрь? – удивленно поднялись брови у Люськи.
     – На это есть свои причины! Я не хочу  раскрывать тебе страшную тайну.
     – Ладно, Бог с ними. С тайнами. Тебя хоть печатают?
     Я почувствовал, что начинаю краснеть.
     – Ой-е-е-ей! Да ты весь покрылся румянцем, как та девица, которая первый раз в своей жизни водки нахлебалась!
     От таких Люськиных слов я стал пунцовым.
     – Ну-ка, ну-ка, давай колись, лошара! Девушка прямо впилась в меня глазами.
     Почесал затылок и понял, что не отстанет, пока не расскажу ей всей правды.
– Ладно! Только ни-ко-му ни сло-ва! Мол-чок! – и я приложил указательный палец к губам.
      – Честное-пречестное! Ты меня знаешь, – она провела пальцами по губам, словно застегивая молнию. – Мо-ги-ла!
      Зная ее, не трудно было догадаться, что завтра об этом будет знать как минимум половина города! Но деваться было некуда: облизав пересохшие губы, начал «колоться».– М-да… Значит, долго оббивал пороги разных издательств. Одни редактора, не дочитав и абзаца, сразу выбрасывали в мусорное ведро мои труды. Другие оказывались настырней: долго бегали за мной по улице с криками, что, мол, если поймают, то оторвут мне руки к какой-то матери за такие рассказы! Однажды убежать не успел – все-таки догнали гения... До сих пор больно вспоминать об этом! Было задумал хорошенько пошерстить Шекспира, но перехотел. Просто надоело ходить в синяках. Махнул на свои так и не признанные никем шедевры рукой. Но однажды я получил по электронной почте письмо с предложением напечатать один из моих рассказов в журнале «Кабыздох».
     – Че за журнал? Люська прищурилась от табачного дыма.
     – В нем в основном говорится о гербицидах, ядах всяких... Встречаются неплохие аналитические статьи о навозе… Как нужно бороться с сорняками, мухами, тараканами...
     – И соседями, которые достали, – добавила сокурсница и засмеялась.
     – Отослал я, значит, одно из своих любимых произведений. И этот рассказ стал подобно бомбе замедленного действия... Так, по крайней мере, написал мне редактор. Положил он журнал с напечатанным рассказом на кухне. А утром зашел туда и обмер: все тараканы с мухами передохли! Даже кактусы завяли… Гербицидов никаких не понадобилось… Вот, оказывается,  какая может быть убийственная сила слова!
     У Люськи округлились глаза. – Вот это да!
    – Затем с редактором провели эксперимент: если положить, допустим, журналов десять с моими рассказами, то мыши и без волшебной сопилки начинают сматываться из помещения! Вот… Отнесли свежий тираж в ларек для прессы. Сначала не хотели брать: сказали, что чем-то нехорошим попахивает от журнальчиков… Еле уговорили взять! Через неделю пришлось допечатывать: расхватали, словно горячие пирожки! Благодарные читатели разнюхали, в чем дело, значит… Постепенно ко мне стала приходить слава! И не одна она! Помню, первыми заявились люди в штатском: все как на одно лицо! Стали задавать всякие каверзные вопросы.
    – Ух ты! Какие?
    – Вербовала ли моя бабушка дедушку?
    – А ты что?
    – Ответил правду! Вербовала!
    – Прямо семейка шпионов и предателей!
    – Да нет! Ты не поняла! Вы, женщины, от рождения, все вербовщицы! Вербанете мужика хитрым способам, а затем одурманенного в Загс пытать тащите!
    – Да прям уж там! Кому ты нужен, внебрачный сын Кощея! – заржала дама. – Давай дальше рассказывай, чмошник прыщавый!
    – Не надо обзываться! Потом появились генералы: с лампасами и медальками во всю грудь! Что удивительно: все вот такие мордастые! Я руками показал приблизительный размер лиц.  – С синими прожилками на носу.
    – Почему «с синими»? – замерла, ожидая ответа, Лариска.
    – От переутомления, наверное… Профессиональная болезнь у генералов накладывает свой отпечаток на лицо! А ты как думала! В армии служить – это тебе не фигли-мигли! Допытывались: если, к примеру, из самолетов на супостата сбросить тонны «Кабыздохов» с моими рассказами, то «гады ползучие» помрут сразу? Или еще кое-какое время будет производить шевеление? И какова токсичность у писулек? Дальность поражения? Нужны ли противогазы или можно обойтись бельевой прищепкой? Я ответил, что тараканы дохнут. Сто процентов! На людей действует выборочно… В зависимости от толщины кожи и состояния нервно паралитической системы отдельно взятого человека! Они сразу потеряли интерес, выпили всю мою водку и с грохотом удалились.
   – Ух, как интересно! Прямо детектив какой-то! Ты вылитый Жапризо!
   – Не надо обзываться, Люся!
   – А что такого я сказала? Блин! Посмотрите на него! Альдебаран на литературном небосводе! Давай, чеши дальше!
   – Опять за свое! – я выразительно посмотрел на собеседницу.
   – Все, молчу!
   – Затем шпионы появились! Лето, жара… Асфальт плавится, куры не несутся, а они в перчатках, темных плащах и шляпах! Очки на пол-лица… У каждого в руках по два тюбика крема для загара…
   – Зачем им крем, если они в плащах? Выщипанные брови девушки озадаченно «поползли» вверх.
   – Я так понял, для прикрытия своей шпионской деятельности! Чтобы от пляжников ничем не выделятся! Стали ситром угощать! И потом у меня, опившегося газировкой, пытались выведать секреты. Но не на того напали: на меня напала икотка. Шпионам надоело ждать, когда она у меня пройдет, и они тихо испарились. Правда, перед уходом, наверное, в отместку всего вымазали кремом для загара. Вот такие дела у меня, Люся! 
    – У звездов хоть и денежная жизнь, но со своими выкрутасами, – произнесла моя подруга по институту и о чем-то задумалась. – Послушай, у меня есть один умопомрачительный, сногсшибательный стих!
    – В смысле?
    – В прямом! Давай в «Кабыздох» его впарим! Так сказать, попробуем отрыть и мой талант! А вдруг от него сдохнет что-то в разы больше твоего таракана!
    – Давай рискнем! Чем черт не шутит!
 
   Через неделю жители города стали наблюдать необычную картину: симпатичные крыски, собрав свои манатки, неожиданно стали покидать насиженные места.   

    Только я знал, в чем дело: на литературном небосклоне появилась еще одна сверхновая, сверхмощная звездень по имени Люся!