Гробовщик и обманутые надежды на счастье

У заглавного героя повести «Гробовщик», Адриана Прохорова, впереди радостное, казалось бы, событие: новоселье! Но радости и близко нет – сплошное уныние. Вот он грузит вещи на повозку для покойников, вот тощие лошадки в четвертый раз тащатся с Басманной на Никитскую... А сам Адриан при этом идет пешком, хотя идти придется часа полтора, не меньше. Однако он откровенно тянет время.

Похоже, что ему не очень-то хочется переезжать. Вернее, совсем не хочется. Вот он видит домик, купленный «за порядочную сумму», и понимает: «сердце не радуется».

А почему так? Не потому ли, что сердце Пушкина, писавшего эти строки, тоже одолевали горестные мысли?

Впрочем, в тексте есть прямая подсказка – и не одна. Пушкин родился и был крещен как раз в районе Басманной, а вот его невеста проживала на Никитской. (Кстати, венчание будет тоже на Никитской). Иными словами, в жизни Пушкина также грядут кардинальные перемены – своего рода переезд, что у Адриана. Но невеста, чего уж там скрывать, вовсе не горит желанием стать его женой – во всяком случае, первое предложение было отвергнуто. Ее мамаша также не в восторге от будущего зятя – пару недель назад вновь закатила ему скандал, да такой, после которого Пушкин счел необходимым вернуть Натали данное ею слово.

Это еще не всё. Домик, купленный «за порядочную сумму», – это явный намек на то, что его невеста – бесприданница. Ведь для соблюдения внешних приличий Пушкин все расходы берет на себя. Но даже после этого взаимопонимания нет – не случайно в своих письмах поэт шутливо интересуется, не вышла ли та замуж, пока он торчит в Болдино?

В общем, радоваться нечему. И Пушкин в своих посланиях из Болдина уже открыто жалуется друзьям, что все эти хлопоты с предстоящей семейной жизнью ему поперек горла. Вроде бы, всё делаешь по совести, а получается как-то грустно.

Не как у других.

Как тут не возопить от имени Адриана: «Чем ремесло моё нечестнее прочих?»

А, может быть, ну её, эту свадьбу? Он же сам недавно написал: «Ты царь: живи один.» Не нужно Пушкину никакой свадьбы – это самообман!

Нехорошая мысль. Однако где-то в глубине сознания она таится и рвется наружу. Не случайно же Адриана разбудили ночью, и тот по первому зову помчался обратно на Разгуляй (читай – на Басманную), чтобы заняться тем, для чего предназначен. И неважно, что всё это окажется сном: помечтать-то можно...

И еще про сон Адриана. Единственная дата, упомянутая в повести, – 1799 год.

Это первый год жизни Пушкина.

И в этом же году Адриан начал свою карьеру гробовщика, продав свой первый гроб. А обладатель упомянутого гроба – скелет с клочками зеленого и красного сукна. Это – первый клиент Адриана.

Начало одной карьеры и конец другой.

Тут уже начинается чертовщина.

Пушкин еще не камер-юнкер. И он не знает, что указом от 11 марта 1831 года камер-юнкерам двора будет предписано «…иметь парадный мундир тёмно-зелёного сукна с красным суконным воротником и таковыми же обшлагами». Но цвет сукна поэт указывает весьма точно.

Совпадение? Или предчувствие собственных похорон? Ведь Адриан толкает скелет, и тот рассыпается на части.

Окончательная смерть обладателя мундира?

Да.

А сосновый гроб вместо дубового – это обман. Обманутые надежды на семейное счастье.