Ч. 116 Счета в зарубежных банках не нашли

Предыдущая страница   http://proza.ru/2021/01/19/1821

19-го января 1819 года (вот время летит!) «Камчатка» покинула Манилу, и Головнин направил корабль к острову св. Елены, где томился Наполеон.  Василий Михайлович не был первым русским капитаном, которому хотелось воочию увидеть императора, злодея и талантливого полководца.

К нему пристроилось американское торговое судно "Cadmus". Капитан Чот, который им командовал, попросил для этого разрешение Головнина. Американец опасался малайских пиратов, которые грабили всех подряд. Поскольку американское судно шло с такой же скоростью, как «Камчатка», поэтому капитан 2 ранга разрешил.

Во время шторма 22 января корабли разлучились, потеряли друг друга из вида.


Василий Михайлович записал в дневнике: «Большим волнением вышибло в боковой галерее раму, и в мою каюту попало много воды, почему и вставили в некоторые окна щиты». Пришлось спать в сырой каюте.

Правда, навести порядок в капитанской каюте было кому – капитана 2 ранга обслуживали три крепостных слуги - Платон Григорьев, Дорофей Ефремов, Никифор Селиверстов, которых он с разрешения морского министерства оформил денщиками. Соответственно, они получали казённое жалование.

По одному крепостному слуге было у лейтенантов Муравьёва и Филатова. В дальнейшем правительство запретило брать крепостных людей за границу. Только в особых случаях лично царь давал на это разрешение. Причину запрета мне выяснить не удалось, поэтому мы можем только гадать.

 6-го марта путешественники вновь попали в свирепый шторм, да ещё с дождём и градом. Хотя во время шторма было не до смеха, но Головнина повеселил отважный гаваец, который собирал крупные градины с палубы в платок.

Оказывается, он решил, что это с неба падают камни, и хотел потом показать их соотечественникам. Сразу вспомнилось, как говорили мне в своё время друзья-севастопольцы, что «пусть хоть камни с неба, но лучше быть в составе России».

У гавайца «небесные камни» растаяли, а как насчёт севастопольских камней, я не спрашивал. С пресной водой было уже напряжённо, но Головнин не стал заходить на мыс Доброй Надежды, и я  хорошо понимаю, почему.

Те, кто читали о его предыдущих плаваниях, тоже понимают его нежелание снова побывать в том прекрасном месте. Теперь воду можно было получить только на острове св. Елены.

К острову пришли 20-го марта. Головнин получил разрешение войти на рейд. Сходить на берег категорически запретили. Только командиру разрешили в дневное время сойти на берег и встретиться с российским комиссаром флигель-адъютантом графом де Бальменом, губернатором острова генерал-майором Хадсаном Лоу и адмиралом, командовавшим охраной с моря.

Английские адмирал и генерал-майор уклонились от встречи. Василий Михайлович досыта наговорился с графом, осмотрел город и к полуночи вернулся на шлюп. Он убедился, что ни к острову, ни с острова даже мышь не проскочит, настолько эффективной была английская охрана.

Англичане доставили на шлюп свежую воду. На следующий день корабль посетили комиссары России и Франции и четыре британских командира кораблей. Они осмотрели редкости, которые Головнин вёз в Россию, обменялись новостями и на том расстались.

По рассказам российского комиссара, Наполеон любил поговорить о своих сражениях, но всегда помалкивал о своём походе в Россию.

Головнин написал в дневнике: «Я ласкал себя надеждою, что увижу Наполеона, но по прибытии к острову св. Елены скоро узнал невозможность иметь эту честь».
 
Но англичане дали понять, что бывший французский император не мартышка в зоопарке, чтобы на него смотреть, а Головнин не та фигура, чтобы с ним встречаться. А главное - британская охрана опасалась, что Наполеон получит или передаст какое-нибудь сообщение. Союзники не желали повторения его побега.

На острове всё стоило очень дорого, поэтому Василий Михайлович решил запастить свежей провизией на острове Вознесения. Там у командира английской брандвахты (сторожевого военного корабля, несущего караул в акватории порта) купили десять черепах, и с тем отправились дальше.

Пока Головнин следует в отечество, вернёмся к событиям в колониях. Гагемейстер скрупулёзно проверил всё имущество колонии. По характеру он был не менее жёстким человеком, чем Баранов, да ещё у него имелись и чрезвычайные полномочия.

Леонтий Андреевич завершил приёмку дел у Баранова в сентябре 1818 года. С этого момента колониями в Америке начинают управлять не купцы , а флотские офицеры. Капитан-лейтенант привёл в порядок запущенное делопроизводство.

Затем Гагемейстер лично составил штаты по управлению поселениями на Кадьяке, Ситке и в крепости Росс.

 Часть назначенцев Баранова он заменил другими людьми, в частности, он заменил капитанов компанейских судов «Финляндия» и «Ильмень», а помощником главного правителя колоний и правителем Ново-Архангельской конторы Гагемейстер назначил Кирила (я не ошибся, одна буква «л») Тимофеевича Хлебникова.

Хлебникова ему рекомендовал Василий Михайлович Головнин, убедившийся в честности, добросовестности и организаторских способностях этого человека. Именно Хлебников помог Гагемейстеру разобраться с запутанным делопроизводством Баранова, который отказался сотрудничать.

15 августа 1818 года Хлебников доложил: «Хотя магазины (склады) все были окончены и приёмные реестры сверены, но счёту с ценами от г. бывшего главного правителя не имел удовольствия получить ещё и ныне. Он первым отзывом изъявил, что, кроме его самого никто тем заняться не может, а сам по причине частых припадков не имеет времени».

Капитан-лейтенант составил правила посещения русских колоний иностранными судами, наладил отношения с испанцами и индейцами в Калифорнии. Пытаясь навести порядок в семейных отношениях с алеутками,  Гагемейстер потребовал соблюдения брачных обрядов.

Он направил экспедицию по исследованию Бристольского залива. Деятельность Гагемейстера в столь короткое время была разнообразной и плодотворной, хотя некоторые его решения были ошибочными, что выявилось спустя длительное время после его отъезда.

Но это нормально.  Останься Гагемейстер на своей должности, он, без сомнения, принял бы необходимые поправки. Выполняя указания, полученные в Петербурге, Гагемейстр не разрешил Баранову отправляться в Россию через Сибирь, а взял его в качестве пассажира на свой корабль «Кутузов», на котором отправился в Петербург.

Должность главного правителя колоний он сдал своему подчинённому лейтенанту Семёну Ивановичу Яновскому. Провожать Баранова отказались и его жена, и дочери. Видимо, были на то причины, о которых мы не знаем.

Счета Баранова в зарубежных банках обнаружить не удалось. Наверное, и тогда умели хорошо прятать концы в воду.

Продолжение http://proza.ru/2021/01/24/1463