Невыученные уроки Император Маврикий

Их было много.
Еще больше будет их,
Царей земных,
Которые корону только примеряя,
Вмиг о народе забывают.
Гордыней рушит мир из века в век
Обычный смертный человек.

Знойная ночь опустилась на землю древней Фракии. Душистые цветки оливы источали свой изысканный аромат, наполняя им раскаленный воздух. Молодой месяц заливал золоченым светом булыжники мощенных дорожек, но на обычно шумных и суетливых тропах было безлюдно. Лишь одна одинокая тень бродила под стенами дворца. Сгорбленная унылая тень самого влиятельного человека Константинополя.

Сон… Этот сон лишил его покоя, аппетита. Этот страшный, кошмарный сон. Страх впервые поселился в нем. Единожды он просчитался и теперь его участь решена.
Он принял власть от Тиверия в нелегкое время. На севере и западе подпирали границы варварские народы - авары, славяне, лангобарды. На востоке снова активизировалась Персия. В церкви после Халкидонского собора случился раскол.  Но он не опустил руки, не испугался. Натиск лангобардов, славян и аваров был отбит. И не просто отбит, славяне и авары были оттеснены дальше на север. Империя восстановила границу.  Это он принимал решения, брал ответственность, направлял войска, он был причиной всех тех событий, которые изменили ход истории. Его восхваляли. Им восхищались. Государственным языком был провозглашен греческий вместо латыни.

Что случилось? Откуда вся эта ненависть? Поговаривали, что он плохой человек. Пусть ненависть он заслужил абсолютно справедливо, но он же правитель! Он отвечает за свою страну, он действую в ее интересах, пусть, порой, и резко, порой и жестоко.

Ему кричали – тиран. Кто? Он? Он же миловал сотни висельников.
Не могут простить непотизм. А что тут такого? Любой бы поставил возле себя надежных людей. Ведь близкие – самые надежные. Первым делом он вызвал в столицу отца, мать, брата Петра и обеих сестер. Возвел своего отца в сан патриция и сделал его первым членом сената. Сан патриция получил и брат Петр. Зять Филиппик занял пост комита экскувитов и получил дворец. Щедро одаривать своих родственников и предоставлять им государственные посты каким законом запрещено? Он же главный над всеми!

Мысли не давали покоя императору. Маврикий уже не один раз прошелся по парку, разбуженный неспокойным сном и вглядываясь в ночные звезды.
Да, он скуп. Ну что поделать, если огромные расходы на организацию и снаряжение армии для войны с персами поглощали государственные доходы, и прежний правитель, Тиверий, щедрый по характеру и не имевший склонности накоплять сокровища, израсходовал за время своего правления и то, что было скоплено при Юстине.
 
Он опять вернулся мыслями в прошлое. Шла очередная война с аварами, которая складывалась весьма неудачно для византийцев. Город Дризиперы. Там авары разграбили церковь мученика Александра и выбросили его мощи. Бог велик. Кара последовала незамедлительно за нечестивым поступком. В лагере неприятеля стала свирепствовать чума. Умерло семь сыновей хана и каган согласился на переговоры. При заключении мирного договора между Константинополем и аварским ханом, вождь варваров предложил выкупить солдат из плена, по одной золотой монете за человека. Варвары алчны, и император отказал. Как и предполагалось, хан уменьшил сумму выкупа вдвое.  Маврикий не принял этого предложения, желая ещё более уменьшить цену за пленных. Алча получить средства, авар наверняка согласится освободить солдат на приемлемых условиях, но разъярённый хан отдал приказ умертвить всех пленников, которых было больше 12 тысяч.

Это была ошибка, и страшный неискупимый грех лег на грешную душу Маврикия. Находясь в глубоком раскаянии, царь часто молился, и вот, наконец, этот сон. Это точно ответ, и он сделал свой роковой выбор.

Великий Византийский храм – святая София. Он увидел его в этом сне. Во всей красе, во всем великолепии. Он – царь и император, впервые стоял в нем с непокрытой головой, а Божий глас спрашивал его, где он хотел бы получить возмездие за грех: здесь или в будущей жизни? Что жизнь земная? Тлен, прах. И он не сомневался в своем выборе. Конечно здесь, на земле. Голос предупредил, что он отдаст власть простому солдату. Что ж.

Будучи набожным человеком, на следующее утро по приказу императора по всем провинциям Римской империи, монастырям и скитам были посланы царские гонцы, прося молитв перед Господом чтобы он наказал императора при этой жизни. На следующий день в Константинополь вернулся магистриан, побывавший в монастырях пустыни и привез ответ от святых отцов в таких словах: «Господь принял твоё раскаяние. Он спасает твою душу и упокоевает тебя со святыми, но ты теряешь царство с позором и опасностью!».

Власть была при нем, но царство,действительно, сыпалось из рук, как песок сквозь пальцы. Популярность императора падала, недовольство росло. В Византии начались перебои с хлебом из-за наступившей жестокой засухи. Голод начался даже в Константинополе и окрестных провинциях. Но хлеба было достаточно. В государственных хранилищах. Однако чиновники по личному указу императора воспользовавшись ситуацией взвинтили цены на хлеб. Императору ведь надо было как-то пополнять казну. Трудно увидеть собственные пороки, еще трудней их исправить. Люди бедствовали, умирали от голода.

К осени продовольствия не стало хватать даже войскам. Испытывая затруднение в деньгах, Маврикий постарался сократить расходы на армию.  Денег из казны на содержание легионов император пожалел и отдал приказ своему брату Петру, командующему придунайской армией, перезимовать в землях славян. Войска не смели противиться приказу, но это известие вызвало ропот среди солдат, и так уже пресыщенных воинскими походами, битвами и лишениями. Опасаясь враждебного отношения солдат, Петр разбил свою палатку вдалеке от основного лагеря, совершенно упустив из рук инициативу и даже не пытаясь успокоить встревоженный легион. Уже через несколько дней к нему явилась делегация от армии с требованием прекратить зимовку и вернуться на Родину.  Сам Пётр совсем не считал приказ своего царственного брата правильным и в разговорах с ближайшими офицерами свиты горячо осуждал действия Маврикия, который хотел устроить содержание армии за счет грабежа на захваченных землях славян.

Пётр пусть за спиной и ругал приказ императора (о чем вскоре по секрету узнал практически весь легион), но лично приехал в солдатский лагерь и объявил свой приказ по армии остаться на зимовку. Среди легионеров поднялось ужасное волнение, а Пётр со своими ближними офицерами спешно уехал в Константинополь, оставив армию без командования на чужой, враждебной земле. Рядом с солдатами не осталось никакого авторитетного командира из числа доверенных императору военачальников. И тогда войско подняло на щит центуриона Фоку и объявило его своим вождём. Надо сказать, в такой ситуации это было самое угадываемое решение армии, за которым последовали и не менее естественные действия мятежников, поднявших бунт и хорошо понимавших, чем для них закончится его подавление со стороны законной власти. Пётр же прибыл в Константинополь и объявил царю о восстании.

Фока был простым офицером, центурионом. Служил в дунайской армии, которая охраняла границу от набегов славян и авар, а иной раз и сама ходила в походы за Дунай. Маврикий, который уже знал, что падет от рук солдата, не стал предпринимать никаких действий и словно общая апатия овладела всеми. Целое войско шло к столице, но никто не пытался противостоять мятежникам и вразумить владыку. Вместо организации обороны царь давал ристания народу -  он уже терпеливо ждал часа расплаты за свой отмоленный грех. Народ же на протяжении всего пути мятежников приветствовал Фоку восторженными криками, ожидая от него избавления от бед, нахлынувших на Римскую империю.

В этих условиях Маврикий перестал доверять самым близким людям, включая патриция Германа, на дочери которого он женил сына своего Феодосия. Когда стало известно, что Фока находится уже неподалеку от столицы, Маврикий направил к нему послов, но мятежники не приняли их. В это же время его сыну Феодосию пришло послание Фоки, в котором глава мятежной армии предлагал царевичу принять на себя верховную власть или передать её Герману, поскольку армия отказывается подчиняться императору. Взволнованный Феодосий немедленно отправился к отцу, который велел расставить караулы на крепостных стенах столицы. Но никаких новых мер он опять не предпринял, лишь поспешил обвинить Германа в измене, и тот бежал из дворца от явной смерти. Константинопольцы же с нетерпением ожидали подхода армии Фоки, всячески понося императора бранными словами.

Беспомощность преследовала императора, загоняла в отчаяние. Бунт населения и то страшное ожесточение со стороны духовенства, армии, народа, которое видел вокруг Маврикий, побудили его покинуть столицу.  Сняв царские одежды, он и его семья погрузились на корабль, но на море разразилась буря, и им с большим трудом удалось пристать к пристани около города Пренета, близ храма мученика Автонома. Истрёпанный бурей, Маврикий окончательно занемог — его мучила подагра. Единственное, что он предпринял -  попытался использовать последний шанс, чтобы спасти хотя бы сына. Феодосия он направил к персидскому царю Хосрову, своему названному сыну, но по дороге царевича, который был уже в Никее, неожиданно настиг приказ отца вернуться обратно.

Тем временем в столице разыгрались настоящие страсти по опустевшему трону. Герман, оставшийся в столице, пришел к мысли использовать в своих интересах создавшееся положение. Он обратился к содействию партий - димов. Принадлежа сам к партии венетов, он был уверен в их сочувствии своей кандидатуре на престол. Но нужно было заручиться согласием еще одной партии - прасинов. Герман обратился к димарху прасинов Сергию с просьбой поддержать его кандидатуру. И первым делом он вооружил представителей цирковых партий, причем одновременно и венетов, и прасинов, в обычной жизни непримиримых врагов, - и приказал им занять оборону на стенах. Члены димов охотно вооружились, но воевать с Фокой отказались наотрез. Щедрые обещания всяких милостей не склонили прасинов в пользу Германа, так как они не верили, что он изменит своей партии. Отвергнув предложения Германа, прасины открыли узурпатору ворота, вышли навстречу Фоке и с радостными кликами сопутствовали ему до Евдома. Следом за димами Фоке стал рукоплескать и весь народ Константинополя.

Сделав здесь остановку, Фока послал грамоту, которую должны были прочесть в храме святой Софии. Фока приглашал к себе в Евдом патриарха, синклит и димы. Все подчинились повелению бунтовщика. На состоявшемся вскоре заседании радостными криками было названо имя нового царя — узурпатора Фоки. Избрание было завершено торжественным шествием в храм Святого Иоанна Предтечи. Новый самодержец пышно въехал в столицу, разбрасывая по сторонам золотые монеты из царской казны, а затем выдал солдатам обычное в таких случаях вознаграждение. Через 5 дней его жена Леонтия была провозглашена императрицей.

Это событие было отпраздновано великолепным выходом. Из-за спора о месте, где кому стоять, между димами вышло столкновение и началась свалка. Один из близких к Фоке офицеров, по имени Александр, которому было поручено усмирить димотов, толкнул и выругал димарха венетов Косму. Обидевшись на грубое обращение, Косма сказал: «Потише! Не умер ведь еще Маврикий». Эти слова запали в душу подозрительному Фоке и побудили его распорядиться арестовать Маврикия и его семейство. Низложенного императора привезли в Халкидон. После этого судьба несчастного императора была решена. Мстительный и злопамятный Фока не желал сохранять ему жизнь и отдал приказ умертвить все семейство. Фока поручил производство казни низверженного государя своему доверенному человеку по имени Лилий.

Несчастный отец должен был пережить казнь своих пяти сыновей, из которых младший был еще младенцем. Кормилица хотела подменить его своим ребенком, но Маврикий воспротивился этому и имел решимость сам указать, где находится его сын. Для прибавления мучений отцу, сначала отрубили головы его сыновьям. Свидетели казни были поражены спокойствием Маврикия в эти ужасные минуты все слышали, как он, стоя на коленях, часто повторял про себя слова: «Праведен еси, Господи, и прав суд Твой».  Пока не настал и его смертный час.

Тела казнённых бросили в море, а головы выставили на Военном поле в Константинополе на всеобщее обозрение. Позже казнили его брата Петра, всех ближайших родственников и доверенных лиц. Возвращённый с полпути отцом царевич Феодосий искал спасения в церкви Святого Автонома, но и его убили слуги Фоки.
Бывшая императрица с тремя дочерями была препровождена в дом префекта, а затем в темницу, но и их постигла страшная участь. Некоторое время она томилась с детьми, гадая о своей судьбе и молясь за упокоение души казнённого мужа и сыновей. Но уже скоро стало ясно, что Фока не намерен дарить им жизнь. Их ложно обвинили в подготовке государственного заговора, хотя для всех была очевидна нелепость и беспочвенность таких обвинений, а затем предали пыткам и казни на том самом месте, где погибла и мужская часть семейства.

На надгробном камне царицы сохранялась трогательная элегия от лица несчастной императрицы Константины: «Я, несчастнейшая сродница двух царей, дочь Тиберия и жена Маврикия, я, многочадная царица, мать доблестных и державных детей, я лежу здесь вместе с детьми и отцом семьи, падши под ударами бешеного и буйного войска. Я потерпела больше Гекубы, Иокасты и Ниобеи — и тяжело лежать костям моим! Пусть бы они убили мать, но за что они убили малых детей, не знающих людской злобы? Рим уже не будет осеняем нашими отраслями, ибо корень исторгнут фракийскими ветрами».
 
После казни народная радость была недолгой.  Очень быстро все поняли, что Фока вовсе не тот человек, которого они хотели бы видеть своим императором. Малообразованный, недалекий, грубый и к тому же садист.  Меч палача стал его главным помощником. Герман и его дочь были убиты на острове Проте. Все, кто хоть как-то был связан с царской семьей, попали в «чёрный» список. Им выкалывали глаза, вырывали языки, отрезали руки и ноги, некоторых сжигали живьём, и простая смерть казалась величайшей милостью Небес — им завидовали остальные обречённые на страдания.

Один отшельник всю ночь молился по этому поводу к Богу: «За что ты прогневался на народ свой и послал такого правителя?».  И под утро услышал свыше голос: «Искал худшего, но не нашёл. А ты впредь не искушай судеб Божиих».

Долго ещё ходили по империи упорные слухи о том, будто царевич Феодосий спасся, и многие с надеждой ожидали его чудесного прибытия, но, конечно, эти мечты не сбылись.

Пока Фока террором утверждался на троне, войска персов пошли грабить и разорять восточные провинции Византии - началась самая долгая и самая разрушительная война Византии и Сасанидского Ирана. Она продлилась 26 лет, обескровила, опустошила обе державы и в конечном счете привела к тому, что и Византия, и Персия стали легкой добычей новых хищников - арабов. Новый император, конечно, пытался сопротивляться персидскому натиску, но совершал одну ошибку за другой. Начал с того, что сжег на огне опытного военачальника, магистра милитум Востока Нарсеса, который был способен остановить персов.

Затем Фока, заключив перемирие с аварским каганом и собрав все силы, которые только можно было собрать, двинул их против персов и попытался одолеть их в решающем сражении. Но Хосров, который в этот раз лично участвовал в битве, передавил византийское войско слонами. После этого поражения Фока занял пассивную оборону, а персы планомерно опустошали Сирию, Месопотамию, Армению, вторгались и в Малую Азию, доходя до Халкедона, который находится прямо напротив Константинополя - на азиатском берегу пролива Босфор.

С этого времени не прекращались различные и чрезвычайные несчастья в римском царстве: царь персидский нарушил мир, авары опустошили Фракию, два войска римских были почти истреблены, и когда Ираклий, вступивши на престол, сделал точный счет войску, то из всего множества воинов, которые находились при Маврикии после Фоки нашел не более двух человек. Избравшие тирана сами от него погибли.

Но если во внешней политике дела у Фоки обстояли так себе, то бороться с заговорами, казнить всех подряд он любил и умел. Однажды группа аристократов планировала убить тирана на ипподроме во время праздника. Но замысел стал известен Фоке, и он с присущей ему изобретательностью наказал врагов. Анастасий, комит дворцовых щедрот был обезглавлен, Феодора, префекта претория, засекли воловьими жилами, еще одного участника использовали как мишень для лучников на загородном стрельбище, а начальника арсенала Елпидия с отрубленными конечностями, выколотыми глазами и отрезанным языком посадили в лодку и, пустив в море, сожгли живьем.

До поры некоторые партии, особенно прасины поддерживали Фоку, но вскоре он рассорился и с ними. Причем поступил с членами димов крайне жестоко.
Фока проводил конские игры, и прасины выкрикивали по своему обыкновению оскорбительные лозунги на ипподроме: «Опять ты выпил свою чашу и смысл потерял». Фока дал приказ градоначальнику, многих изуродовал и отсеченные члены приказал повесить на столбы ипподрома; другим отрубил головы; иных посадивши в мешки, бросил в море и утопил. Прасины между тем подожгли архивы и темницы, заключенные разбежались. Разгневанный Фока приказал исключить прасинов из числа граждан.

Все-таки ссориться с партиями было большой ошибкой, потому что Константинополь в то время в значительной степени принадлежал им и именно с подачи димов полетели депеши в Карфаген к экзарху Африки Ираклию. "Ты обязан прислать в Город своего сына с большим флотом и могучей армией и вырвать святой Византий из когтистых лап тирана", - говорилось в посланиях. В конце концов, армия взбунтовалась. Ираклий отказался посылать в столицу хлеб. Фока немедленно арестовал его жену и невесту сына. Однако власть его уже висела на волоске. Женщин освободили прасины. Они же подняли восстание, когда в Мраморном море появился флот мятежников и разгромил в морской битве флот Фоки и с триумфом вошел в Константинополь. И уже никто не хотел умирать за тирана. Фока, оставленный своими гвардейцами-эскувиторами (их командир - зять узурпатора Приск - предал своего повелителя), и как некогда Маврикий, император Фока остался предан и покинут всеми.  Он попытался спастись в храме, но прасины за волосы вытащили его оттуда и растерзали на части, после чего сожгли тело. Венеты стояли в стороне, радовались и аплодировали этой экзекуции.

Таким был бесславный конец кровавого тирана. Впрочем…..Слава о нем сохранилась в Риме. Фока - единственный император Востока, кто удостоился колонны на римском Форуме. Византийских императоров не жаловали в Вечном городе, но только не Фоку. Оказывается, тиран и кровопийца во время своего короткого правления пошел на уступки римскому папе, подтвердив его статус первейшего, главного архиепископа во всем христианстве, Вселенского патриарха. Это первенство у папы периодически оспаривалось патриархом Константинополя, и византийские императоры, как правило, поддерживали своего человека.

"Наилучшему, милосерднейшему и благочестивейшему принцепсу, нашему господину Фоке, бессменному императору, богом венчанному, триумфатору, постоянному августу...», - начинается надпись на римском монументе. По приказу нового императора, Ираклия, с колонны была сброшена статуя, надпись частично затерта, а история….. История будет повторяться, пока урок не будет усвоен.

Р.S. Спасибо всем публикаторам данной темы в подготовке материала. С глубоким уважением к дорогим читателям спешу уведомить, что не владея первоисточниками обращалась к общедоступным материалам и не претендую на авторство. Более того, Алексей Аксельрод добавил мне своей рецензией пищу для размышлений, достойную внимания. Возможно, история – есть не что иное, как плагиат поколений. Механизм его не сложен: на конфликт история учит отвечать войной,  возмущение народа подавлять тиранией. Все гораздо проще – у истории нет принципиально новых решений, потому она и повторяется. При условии нового решения будет и новый шаблон. Должна появиться, как минимум, неординарная личность - новатор своего поколения.