Акварелью по забору гл. 2

ГЛАВА 2

       Деревня, не смотря на экстравагантное название, имела самый растиражированный вид населённого пункта. От главной и единственно заасфальтированной «авеню», взлётной полосой разделяющей жилую зону пополам, во все мыслимые и не совсем стороны, расползались разнокалиберно безымянные тропки и тупички.
Дома, как дома: тёмно-бревенчатые, под грязными шиферными крышами. На вид – крепкие. Сколько им времени - не угадаешь, сколько ещё простоят - тоже, пока трактор не подгонишь. Затрапезный деревенский ландшафт венчала водонапорная башня, с  «пизанским» уклоном на запад и трёхэтажная, в строительных лесах, новостройка из белого кирпича.
Сцену ближнего плана дополняла небольшая компания, слегка нетрезвых, и поэтому, пока не ставших «могучей кучкой», недорослей, блеявших ломающимися голосами под дребезжащие звуки расстроенной гитары, одну и ту же строчку: «Запад нам поможет».
По совету юных аборигенов Вовка добрёл до места, где располагался стройотряд, спасибо им, послали не далеко и в нужном направлении. Это оказалась, довольно большая, деревенская школа.

       Оркестра не было, цветов тоже. Не было, вообще, ни души. Только неподалёку в сарайчике, «стилизованном»  под столовую, кто-то невидимый постукивал кухонной утварью.
«Барабашкой» оказалась, довольно юная повариха, с зеленющими глазищами под чёрным окоёмом ресниц, буйной шевелюрой темных волос и крутобёдрой фигурой донской казачки. В коротком белом халатике, на фоне стеллажей с кастрюлями и баками, она показалась Вовке: «хозяйкой медной горы».
       После сиюминутного замешательства, которое называется: «в зобу дыханье спёрло», он, слегка заикаясь, пожелал здравствовать этому чудному созданию ещё многие лета. На что, получил вполне доброжелательный ответ, подкрепленный смешливой искоркой в изумрудных глазах: - И вам долго не мучиться.

       Не успел Вовка собраться с мыслями, как из дверей школы, в парадном стройотрядовском обмундировании, при всех регалиях, и потому, смахивающая на новогоднюю ёлку, появилось: «то ли девушка, то ли видение».
Сбитое, на коротких ножках, колобкообразное тело, венчала коротко-стриженная белобрысая головёнка, украшенная маловыразительным лицом.
«Видение» смерило рентгеновско-учительским взглядом все сто восемьдесят сантиметров Вовкиного роста и видимо, не обнаружив угрозы своему существованию, менторски вопросило:- Что стряслось? Ты кто и чего здесь потерял?
 Обычно, такой тон позволяют себе недалёкие люди, обрёменённые властью. Немало их успешно потопталось по самолюбию Вовки в его юные годы.
       - Если здесь, что-то и стряслось, так это твоё пышнотелие, при марш-броске через полосу препятствий, в виде пятиступенчатого крыльца,- внутренне сжавшись, успел подумать Вовка и прозаикался:- Я врач-с. То есть, не врач в полном смысле слова, а будущий врач-с. Прибыл на практику в стройотряд института культуры.
«Видение» прыснуло в кулачок и кивнуло поварихе:- Слышишь Лора, нормальные люди добавляют к окончанию слова – «на», а этот, видать, реликтовый тип. Чем дольше они хохотали, тем больше Вовке становилось грустно.

       С авторитетом не рождаются, его зарабатывают. Вовке пришлось, срочно «давить из себя рабскую каплю», облачаться в воображаемый белый халат и переходить на соответствующую волну общения с этими двумя хохотушками. Самовнушение помогло. Зажатость исчезла, заикание прошло. Голос стал ровнее, с чуть заметными нотками превосходства, участия и сочувствия.
       - Прошу любить и жаловать. Владимир Николаевич Никитин. Если конечно, не будет возражений.
       - Возражений не будет. Не надейся. По поводу жалования, ещё посмотрим. А любви тебе, я точно обещаю – океан! Как бы ни захлебнулся!- ухмыльнулась она и добавила, протянув ладошку:- Командир стройотряда «Акварели» - Лена.
      
       Официоз был забыт и Вовка, пожимая тёплую ручку, почти свойским тоном поинтересовался:- А мужики на работе?
 Лена удивлённо вскинула соломенные бровки, огляделась вокруг и покричала с притворной слезой в голосе:- Мужики! Где вы?
И уже серьёзно добавила:- Видишь, нет у нас мужиков. Стройотряд сугубо женский, если не сказать, девичий. Всего двадцать пять человек. Средний возраст - восемнадцать с половиной лет. Все, кроме меня, после первого курса библиотечного факультета. Так что, тебя нам, сам бог послал. Не знаю, как насчёт твоей врачебной практики, а вот на растворобетонном узле ты пригодишься. Девчонки уже животы надорвали.

       Чем больше слова Ленки-командиршы проникали в сознание Вовки, тем меньше последнего в его организме, оставалось.
       - Ыб-Бобик тебя за ногу! Два месяца! Шестьдесят дней лета! Среди двадцати пяти, пубертатного возраста, соплюх! За что?! Боже, что я такого сотворил ужасного?! Анекдот кому затравить? Про баб, с кем потрепаться? Покурить с кем? А портвешку вечерком, с кем?! Первый курс библиотечного факультета! Это же институт благородных девиц! Что, мне с ними «Каштанку» читать? ЫБ всех вас, вместе с вашими темперами, гуашами, маслом, салом и «Акварелями»!

       По мере угасания красок, по пути сюда, нарисованных воображением картин с изображением пьяных «культуристов», лабающих на гитарах блюз среди разлетающихся радужных брызг и сполохов бабахающего фейерверка, к Вовке постепенно возвращалось сознание.
       - Доктор, что-то ты  лицом  на булыжник стал похож. Вон смотри, Пашка ковыляет. Наш трудновоспитуемый. Теперь у нас полторы мужчинки  будет,- донёсся, будто через ватные вкладыши,  голос Ленки-командирши.
Встрепенувшись, с блеснувшей надеждой во влажных глазах, Вовка пытался и не мог разглядеть этого, заочно ставшего ему дорогим до судорог, и самым родным на свете - человека.
       В указанном направлении, показался странного вида объект, напоминающий черепаху. Он постепенно перемещался в их сторону, оставляя позади себя длинный пыльный шлейф, а перед собой, пыхтя клубами седовато-голубоватого дыма.
       - Неопознанный ползающий объект. Он же - Пашка-черепашка,- мрачно процедил Вовка. Уже ближе, когда из «просто объекта», тот стал «объектом различения», можно было разобрать, что это.

       «Это» оказалось здоровенным «абалаковским» рюкзаком цвета застиранного хаки, на двух тощеньких ножках в растоптанных сандалетах.
«Черепашка», с видом подбитого бомбардировщика уходящего в последнее пике, не дотянув до них метра три, грохнул на землю свой непоразмерный панцирь. Смачно пригвоздил его к коре планеты виртуозным  матерком, в тексте которого, как Вовке показалось, несколько раз присутствовало аборигенное «Ыб» и завопил, проехавшись с  баса до дисконта, пуча и без того лупатые глазёнки:- Я чо вам, будёновский конь, переть такую тяжесть целый километр. Меня сюда на перевоспитание заслали, а не холку натирать!
На коня, он точно, не тянул. Скорее, на пони. «Недо-недоросль» лет двенадцати на вид: с белесыми волнистыми волосами на прямой пробор, маленьким курносым веснушчатым носом, великоватым для личика  ртом, узкими плечиками и торчащими лопатками, смахивающими на растущие крылышки. Этакий отощавший, напыжившийся купидончик.

       Ситуация показалась Вовке забавной и знакомой. Он вспомнил, как по телику показывали занимательные кадры:- Отбитый львицей от родной семьи, маленький свинёнок-бородавочник, ошалевший от страха и безысходности, вздыбив на загривке три несчастные щетинки, кидался на гигантскую кошку с таким остервенением, что вогнал её в полный ступор, чем благополучно избежал познавательной экскурсии по её желудочно-кишечному тракту.

       Поросёнку из телевизора повезло больше, чем трудновоспитуемому.
       - Послушай Павел,- голос Ленки-командирши приобрел глубину и настойчивость:
       -  Может тебе напомнить: о Павлике Морозове, отдавшем жизни своих родных за идеалы коммунизма; о Павке Корчагине - слепом инвалиде, построившем в годы гражданской войны  и разрухи Байкало-Амурскую магистраль?! Ты должен гордиться такими тёзками и подражать им, а не состоять на учёте в милиции. Я только что, своими глазами видела, что ты куришь! И куришь папиросы «Беломорканал»! Хочу тебя предостеречь! Это нехорошее сочетание. Этот канал строили бедолаги, состоявшие, как и ты, на учёте в наших доблестных внутренних органах. Подумай об этом. А за хлеб, что ты принёс, объявляю тебе благодарность. Ты спас отряд от голодной смерти. На ужин получишь сладкое.
       - Меняю ваше сладкое на бутылку пива и гувернантку с бюстом пятого размера, чтобы меня, как надо, воспитала,- хмыкнул, уходя по своим делам, Пашка.

Продолжение следует: http://proza.ru/2015/03/23/1068