Акварелью по забору гл. 4

ГЛАВА 4

       Усадьба Палтуса располагалась в другом конце деревни. По мере того, как они продвигались к цели, Вовке поневоле пришлось перезнакомиться со всеми хозяйками бурёнок. Палтус, при этом, беззастенчиво врал, представляя его как родственника, приехавшего из города погостить. Причём, его нисколько не смущало, что родственник шлёпает в одних трусах, а мокрую одежду и обувку несёт в руках.
       - А чего он такой мокрый, Бынька в засос поцеловал?- хохотали на всю деревню бабы.
       - Нет, это он со мной на выпасе был, с непривычки вспотел чуток. Вишь, какой орёл! Сразу понятно – наша порода. Гулять сегодня будем! Гость приехал!- заливался, не краснея, Палтус.
Бабы пристально смотрели им в след, бормоча:- Спаси и сохрани! При этом некоторые крестились.
От неприятностей, которые случились за этот злополучный день, на Вовку навалилась такая апатия, что ему стало абсолютно всё равно, в трусах он дефилирует или без них.

       Уставшее бегать по небу солнце, торопливо погружаясь в синюю вуаль далёких сопок, протягивало в прощании свои тёплые руки-лучи.
       - Гулять будем здесь,  в хате не прибрано. А здесь простор, воздух какой, хоть на хлеб мажь,- Палтус указал на заросший травой огород, соток в сорок площадью, без малейшего намёка на какое-либо окультуривание почвы.
       - Не сажу ничего, даже слова этого не выношу. За пастьбу беру натурой. Так что, не переживай, закусон у меня найдётся.

       Запалили костерок. На постеленную скатерть высыпали принесенную Палтусом снедь.  Редис, огурцы и прочая огородная зелень радовали глаз и напоминали Вовке о пустом, со вчерашнего вечера, желудке.
На импровизированном столе появилась потная трёхлитровая банка, как пояснил Палтус, с напитком от богов - медовой бражкой. Выпили по гранёному стаканчику. Вкус напитка Вовке понравился, он не любил крепкий алкоголь. Усталость и апатия начали потихоньку отступать.
       - Ты, давай, налегай на медовуху. Она полезная, мозги лечит, а они, видать, у тебя болят. А я себе «матрёшку» сварю, а то брага меня не берет,- Палтус подвесил ведерный котелок над костром.
Солнце окончательно завалилось за край земли, оставив в покое местную флору и фауну. Терпкий аромат цветущего в лугах борщевика смешивался с лёгким запахом  дымка от неспешно полыхавших березовых поленьев. Дышалось легко и приятно. Разговаривать не хотелось.
Откуда ни возьмись, в отсвете костра, материализовалась корова. Вовка протёр глаза. Нет, не привиделось.
       - А, прицокотила,- довольно заурчал Палтус, сунув ей, кусок хлеба с солью.
       -  Моя живность. Трагедией назвал. Чёрномастная, ни одного светлого пятнышка. Поэтому, её в сумерках не видно, а ночью и подавно. Раньше брался пасти. Бегучая тварь. Скачет, куда рога кажут, сутками ищешь. Теперь в огороде пасётся, места хватает, травы тоже. Молока не даёт. Телёнка не было. Бынька в любви отказал. Техник-осеменитель на больничной койке рожать готовиться. Зарежу её по осени, чтоб не мучиться,- сокрушался Палтус.
       - Под каждой сорочкой, свои заморочки,- резюмировал мысленно Вовка, а вслух добавил, заметив шагнувшего из темноты к костру Пашку:- Проходи, садись. Тебе чего добрый молодец не спится?
       - За тобой отправили, чтобы не потерялся,- Пашка покосился на банку. 
       - Понятно, всё под личным контролем товарища Сталина. Вот, сейчас квасок допью, и пойдём,- Вовка наполнил очередной стакан и с умилением уставился на костёр. Вспомнились ночные рыбацкие посиделки с отцом на берегу таёжной реки. Когда теперь такое случиться.
      
       Внезапно, в котле забурлило так, словно он стал термоядерным. Палтус, отскочив в сторону, вжался в землю и радостно заорал:- Ложись, сейчас начнётся!
И действительно, началось. Какая-то адская смесь, клокотавшая смертельной ненавистью, с прибабаханьем, периодически откидывая тяжеленную крышку котла, то с одной, то с другой стороны, выбрасывала в чёрное небо десятиметровые огненные протуберанцы. Огонь уносился к звёздам с жутким воем реактивных снарядов легендарной «Катюши».
Зрелище было фантастическое. Ведьмин шабаш на лысой горе.
В деревне истерично залаяли собаки, по-мартовски замяукали коты, заревели перепуганные коровы. Петухи, сбитые с толку полыхающим над домами светом, истошно заорали, приветствуя вдруг наступившую «утреннюю» зарю. Во дворы выбегали полусонные голые мужики, кто с топором,  кто с телевизором, в панике озираясь по сторонам. А, поняв причину переполоха, талантливо слагали бесконечные баллады из нецензурных выражений в честь Палтуса и его предков, до седьмого колена включительно. Какофония стояла жуткая.
Только Трагедия, стоя в сторонке, молча наблюдала за творящейся вакханалией. Видимо привыкла. А может, ожидала своего часа.
       - За такое кино, можно многое отдать,- с восторгом думал Вовка, подогретый медовухой.
       - Что за топливо в котле?- прокричал он.
       - Ничего особенного, какой-то секретный военный клей на спирту. При варке он загущается и удаляется. Спирт остаётся. Меня вояки научили. Они же и подкинули пару бочек,- пояснил Палтус, довольный произведенным эффектом.

       Канонада постепенно стихла. Угомонилась и отошла ко сну деревня. Теперь можно было не орать в ухо собеседнику, а разговаривать спокойно.
Вовка вконец расслабился: - А матрёшкой, почему называется? С каждой дозой становишься всё больше?
       - Наоборот, становишься всё меньше, а, в конце концов, сам себя найти не можешь,- заржал Палтус, наливая в стакан содержимое котелка.
       - Глянь, как слеза. Хочешь попробовать?- Палтус замаханул стакан, не поморщившись.
При мысли о дегустации этого волшебного напитка, Вовкины внутренние органы дружно сжались и хором сказали: «Беэ». Палтус не настаивал.
Баночное содержимое, постепенно убывало, а Вовка удивлялся:- Голова оставалась светлой и соображала легко. И почему, медовуху, не продают в магазинах, куда приятней того же «Агдама».

       Окосевший, после употребления ядерного коктейля, Палтус стал похож на чёрта-кочегара, какого-нибудь, котла № 666 адской котельной. Он с остервенением скакал вокруг костра с вытаращенными глазами, выкидывая коленца, то ли, матросского танца, то ли, гопака и блажил на всю округу частушки, начиная с относительно безобидных:
               
Я сидела на диете, сильно исхудала!
Не брала я целый день, в рот чего попало!

И заканчивая более «солёными»:

Как одеться на халяву, рассказал нам Ихтиандр!
Если, с миру по гондону - будет голому скафандр!

       Финальным аккордом, как свидетельством того, что Палтус, наконец, докопался до истоков, питающих русский народный фольклор, прозвучало:
               
Не беда, что хрен с мороза мал до неприличия!
Как оттает, застрадает манией величия!

       Вовке нравились частушки с ненормативной лексикой и чёрным юмором. Симпатию к ним он обрёл ещё в детстве, когда его отправляли на лето к родственникам в деревню, где ежевечернее застолье, обязательно, сопровождалось плясками и пением малых стихотворных форм. Он и сам владел некоторым репертуаром, но подобных  в его коллекции не было.

       Наконец, Палтус угомонился. После, ни к чему не обязывающих разговоров, фальшиво спетого дуэтом «Чёрного ворона», Вовка понял: «Пора бы и честь знать».
Медовуха давила на желудок. Заканчивалась алкогольная стадия «петуха» и начиналась следующая - «свиньи». Завтра на работу, отрабатывать кормёжку и зарабатывать на билет.
Попытки подняться на ноги, ни к чему не привели. Нижние конечности были ватными и не желали принимать нужное положение.
       - Вот так сюрприз,- озадачился Вовка.
Пашка, молча наблюдавший за происходящим, понюхал наполовину опорожненную банку и покачал блондинистой головой:- Ничего себе, квасок. Как теперь добираться?
       - Бывает, бывает,- запричитал пьяненький Палтус:- Медовуха и не таких кабанов валила. Роем мысли вились, да ноги отвалились. Это про неё. У меня бы остался, да в доме одна кровать. Мы тебя до школы не упрём, здоров ты больно. Если бы отвезти. Да где ночью транспорт взять? Хоть на корове вези.
       - По коровам! Шашки наголо!- Вовка виновато пытался отшутиться.
Его мутило. Палтус, после секундного отсутствия, появился с седлом на горбушке, в руках болталась сбруя.
       - От мерина моего осталось, всё как надо, даже стремена есть. Уздечка только потерялась,- он ловко принялся седлать корову.

       Через пару минут Трагедия была преображена в Комедию.
 Вовка, не смотря на тяжесть своего состояния, похохатывал:- Живая иллюстрация к поговорке:- Идёт, как корове седло! Может и вправду погарцевать на ней! Подсобите забраться, братцы.
Общими усилиями его удалось усадить. Но, держать равновесие в седле не получалось. Вовку кренило, то в одну, то в другую сторону. Идея закрепить сползающее тело принадлежала Палтусу. Для этого сгодились оставшиеся без дела вожжи.
       - Ну вот, как тут и было!- радостно хрюкнул он, для верности покачав негабаритный груз в разные стороны:- Теперь не сорвётся при любом раскладе. Тронулись.

Продолжение следует: http://proza.ru/2015/03/23/1075