Саня, прости!

 
                Брату
Мать отчаянно голосила:
- Как одной пятерых поднимать?
- Знай, я буду хорошим сыном! -
Старший твердо заверил мать.

Трое маленьких сгрудились в кучу,
Отвернулась к окну сестра.
Помертвевшая черная туча
Над  отцовской хатёнкой  шла.

И в четырнадцать – кочегарка,
Благо, вырос богатырем.
Юность, брошенная огарком,
Горько-горько вздохнула  о нем.

Радость, гордость от первой получки:
он - кормилец, отец и брат,
А тетрадки, учебники, ручки
Пусть до времени полежат.

Жизнь была далеко не простая:
Наземь бросит порой – не встать,
Но жену и подругу Таю
Саня выбрал себе под стать.

Ни упорства ему, ни силы,
Ни сноровки не занимать.
Страсть к работе его лечила,
Он решил машинистом стать.

И мечту его разделяя,
Знала: станет, если сказал.
По гудку узнавала Тая,
Когда к станции он подъезжал.

Как любил он свои паровозы,
Будь то «ЭЛки» или «ФД»!
Труд ему не казался прозой,
Он быть первым хотел везде.
Чистил, красил перед поездкой,
Бахромою окно украшал.
Свои первые тяжеловесы
Он сынам своим посвящал.

К людям шел он с душою открытой,
Но порою не мог терпеть
Лизоблюдов и паразитов,
Знал: бесчестие хуже, чем смерть.

Было трудно – он стискивал зубы,
Было больно – курил да молчал.
Только сердце не знало остуды,
И обид на судьбу не держал.

Когда сердцу бывало тесно,
А душа просилась в полет,
Запевал он хорошую песню,
Что «в тревожную даль зовет».

Жил, казалось, не уставая,
За угрюмством любовь скрывал.
Только раз «Пожалей меня, Тая!»-
перед самой кончиной сказал.

Что осталось? Три сына, внуки.
Дай, Бог, счастья на их пути
И сними с моей совести муку
запоздалое: «Саня, прости!»