Белочка

   Во вторник Николаю Петровичу явился чёрт.
   В тёмном костюме - несмотря на летнюю жару, белой рубашке и галстуке с искрой.
   Чёрт сидел в комнате в кресле и с выжидательной ленцой смотрел на Николая Петровича.
   Рогов у него не было.
   Были волосы. Тёмно-русые, коротко стриженые.
   И пятачка не было. Обычный ровный нос.
   И ноги обуты в чёрные гладкие туфли без единого залома.
   Только входная дверь была заперта - Николай Петрович проверил. И квартира на шестом этаже.
   Николай Петрович прошёл на кухню. Сел за стол. Вылил в стакан остатки из бутылки. Быстро выпил.
   Поставил стакан на стол,  закрыл глаза и упёрся лбом в ладони.
   "Белочка..."
   В комнате скрипнуло. Из коридора послышались лёгкие быстрые  шаги.
   Николай Петрович похолодел и съёжился.
   Но в кухню никто не вошёл.
   Николай Петрович подождал. Поднялся, медленно подошёл к двери и осторожно выглянул.
   Коридор был пуст.
   И кресло в комнате стояло пустым.
   И двери были заперты.
   Николай Петрович вернулся к столу, сел перед пустым стаканом и рядом пустых бутылок и долго смотрел в окно.
   Потом встал, не спеша обошёл кухню, комнату, балкон - сложил в сумку всю пустую тару; постоял посреди кухни, сосредоточенно вспоминая - и всё-таки вытянул из-за холодильника запечатанную бутылку.  Бутылка приятно тяжелила руку.
   Николай Петрович поставил её на стол. Вымыл и спрятал стакан. Достал из шкафа маленькую стопку.
   И понял, что старый проверенный способ - трезветь, принимая малые дозы через длинные промежутки времени - в этот раз не пройдёт.
   Потому что стоило ему представить, как он сейчас откроет бутылку и наполнит стопку... руки начали дрожать, и не от желания выпить.
   Николай Петрович боялся. До холодного пота и дикого ужаса. Боялся, что стоит ему сделать хоть глоток - и он снова увидит того. В тёмном костюме и галстуке с искрой.
   И второго раза  он точно не переживёт.
   Николай Петрович схватил бутылку, почти выбежал из квартиры, спустился по лестнице на два этажа и нажал кнопку звонка у двери в торце коридора. Дверь открылась.
   - Дима. На! - протянул Николай Петрович  бутылку через порог.
   Хозяин помотал головой:
   - Коля? Ты чего? Ну заходи, выпьем.
   - Нет. Некогда мне. Завязал я. Всё. Это тебе. Даром. Бери быстрей.
   Дима молча взял бутылку, Николай Петрович отступил и захлопнул дверь.
   К себе вернулся всё-таки на лифте - подвиг схождения по лестнице заставил сердце сумасшедшим мячиком биться в горле, глазах, макушке и даже кончиках пальцев.
   А вид собственной приоткрытой двери выпустил на спину толпу ледяных муравьёв.
   Николай Петрович упёрся лбом в холодную стену. Сказал себе: "Я сам её не закрыл". Вошёл,  разворачиваясь спиной к входу в комнату; не глядя в ту сторону запер дверь; и пошёл на кухню.
   Нужно было помыть и сварить куриные крылышки на бульон, достать кефир из холодильника, выложить на стол активированный уголь и налить себе минералки.
     *
   "Выходить" без водки Николай Петрович ещё никогда не пробовал.
   Выяснил, что и не стоило.
   Тем более, что пересилить себя и пойти лечь в комнате Николай Петрович не смог. Остаток дня и ночь он перемучился в кухне на полу  - благо до туалета полтора шага.  А утром, наконец, полегчало, зато невыносимо захотелось спать.
   Но спать свернувшейся собакой замученный и протрезвевший Николай Петрович решительно не захотел. Встал на четвереньки, добрался до комнаты, забрался на диван, обхватил руками большую декоративную подушку - и уснул.
     *
   По пробуждении Николай Петрович пил кефир, бульон,  минеральную воду литрами, дремал под телевизор, ночью принял тёплый душ - и снова уснул.
     *
   После чего проснулся очень голодным и почти здоровым.
   Доел бульон с крылышками.
   Осмотрелся.
   И задумался.
     *
   Николай Петрович отцедил картошку и только вернул кастрюлю на плиту, когда у входа на кухню раздался шорох. Николай Петрович  вздрогнул и обернулся.
   - Галя. - Николай Петрович приложил руку к груди. -  Как ты меня напугала.
   Жена на время его запоев всегда уезжала к младшей дочери и внукам -  и возвращалась обычно дней через десять.  Сегодня был ... вторник. Как раз десятый день.
   - Коля. А что у тебя здесь происходит, а?
   Она вошла и села на табурет у входа.
   - А что происходит? Ужин вот варю.
   Он взял "толкачик" и принялся превращать картошку в пюре.
   - Коля... Я не об этом. Ты генеральную уборку, что ли, сделал?
   - Ну, а почему не сделать? Раз время есть. А что, плохо сделал? Пропустил что?
  - Коля! Что ты уже натворил?!
   - Да ничего, ну. Ничего не разбил, не сломал, пенсию не трогал,  из дома исключительно за хлебом два раза вышел. Галь, ну тебя дома не было, время было, сил, вроде, тоже хватило. 
   - И занавеси постирал?
   - Я окна мыл. Так уже и постирал. Что там стирать - в машину сунул-вынул. Я, вроде, нормально погладил. Старался.
   - Коля, я тебе не верю.
  - Ну, не верь, что ж я могу сделать. Я пить бросил.
   - Так.  -  Галя прислонилась к стене. - Ты "скорую" вызывал?
   - Нет. Не вызывал. Сам обошёлся. Я не много в этот раз выпил. Так, чуток.
   - И тут вот взял - и бросил?
   - Угу. Не хочется больше. Я, так понял, свою норму в этой жизни уже выпил. Больше на меня не выделено.
   - Коля, посмотри на меня. Ты, правда, "скорую" не вызывал?
   - Смотрю. Тебе в глаза, видишь? Никакую не вызывал. Ни обычную, ни алкогольную, ни кардиологическую, ни реанимационную, ни государственную, ни платную - никакую не вызывал.  У тебя сто соседей - пойди спроси.
   - Делать мне больше нечего.
   - Ну, если нечего - ужинать будешь?
   - Нет. Я обедала вот только. И котлеты привезла - будешь?
   - Буду. Где брать?
   Галя выдала одну, спрятала остальные в холодильник и ушла в комнату.
   Николай Петрович разогрел котлету, положил к ней на тарелку горку исходящего паром пюре....
   - Галь, а у нас огурцы, вроде, оставались, нет?
   - Оставались. Три банки на антресоли  ещё стоят. Уже новые скоро будут.
   - О. Значит, я старые и доем.
   Консервированные огурчики, поблёскивая боками, аккуратно устроились на блюдце перед тарелкой.
   Николай Петрович полюбовался натюрмортом.
...
   Открыл морозилку. Достал бутылку. Налил.
   Сел за стол и опрокинул стопку в рот.
   Холодный огонь прокатился по пищеводу и уютно устроился в желудке.
   По заиндевевшему боку бутылки стекла крупная капля.
   Красота...
...
   Николай Петрович захрустел огурчиком и почувствовал себя изумительно хорошо.
   - Коля.
   Он открыл глаза и посмотрел на жену:
   - Да?
   - Ты что, правда не пьёшь?
   Прозвучало это тихо и как-то неуверенно.
   Николай Петрович добавил к огурцу картошки с котлетой, с удовольствием прожевал:
   - Галь. Ты на столе бутылку видишь? А в холодильнике, хоть одну? А в морозилке? Так вот я тебе скажу - хуже тёплой водки только тёплое пиво. Да,  правда - не пью.
   На душе было легко. И ужин был вкусен. И на Галины вопросы хотелось только хмыкнуть.
   Николай Петрович мысленно покачал головой: "Это ты, брат, даёшь. Чтобы с одной воображаемой стопки - и развезло".
   Ему вдруг вспомнился чёрт.
   "Не-е. Нет. Не было тебя, друг сердечный. Это я тебя себе вообразил. Но я тебе так скажу - от воображаемой водки даже воображаемые черти не являются. Так что иди себе гуляй, откуда пришёл."
   - Галя. Так как там пацаны, расскажи.