Левинтов о Родомане-Крымском

Александр Левинтов

Фрагмент из сочинения
«КАК СТАТЬ ГЕОГРАФОМ»

        Для жителя такой большой страны, как СССР или Россия, первое и самое безнадёжное чувство, которое охватывает – его необъятность. Это и не объехать, и не обойти, и даже не обозреть, разве что на карте или в атласе, но не живьём и, стало быть, лишь понарошку; ведь на карте ни с кем не поговоришь, не поспоришь, не влюбишься и ничего не почувствуешь: вкусы, ароматы, звуки, виды. Это всё равно, как изучать вина по их биохимическому составу.
        Страна или, изначально, сторона, представляет собой особенность, особенную целостность, некое онтологическое единство, которое и ощутимо (эмоционально), и познаваемо (ментально), и обозримо (пространственно и исторически).
        Хорошо быть жителем Лихтенштейна: даже на скорости 25 километров в час (а выше здесь ездить нельзя и по правилам и по конфигурации дорог) страну пересекаешь за час, а всё её географическое разнообразие заметно со многих сотен возвышенных точек. Нам это не дано.
        Но у нас есть Крым.

        Их было тридцать  девочек (по большей части симпатичных до того, что глаза разбегаются), четыре фронтовика и один мальчик, двадцатилетний Борис Родоман.
        Их высадили в Джанкое, на пороге Крыма. Далее они двигались то вместе со своими шмотками, то порознь с ними. Бахчисарай – Чуфут-Кале – старая дорога Бахчисарай – Ялта через Ай-Петри с остановкой в Большом Каньоне – Южный берег Крыма от Ялты до Алушты – Чатырдаг – [Восточный Крым] – Симферополь.
        Они вдыхали раскалённые ароматы крымских степей (шалфей, лаванда, полынь, мята), вкрадчивый запах табачных плантаций Дюбека (турецкий и виргинский табаки), одуряющие ароматы смолы крымских сосен, букеты ароматов тиса и магнолии, поспевающего винограда и крымских яблок, они пили из журчащих ручьёв и водопадов, обжигались раскалёнными чебуреками наслаждались сочной шелковицей и кривились от ярко-жёлтой кислой алычи, пили освежающе хмельные крымские вина – Пино, Кабинет; уже поспевали персики и вовсю сыпались наземь переспевшие абрикосы. Они дивились причудам природы и архитектуры, безоблачному небу, морю и счастью, тишине стрекочущих цикад и звёздного неба. Их потрясало разнообразие народов Крыма и их судеб: тавры, сарматы, скифы, греки, генуэзцы, византийцы, караимы, крымчаки, хазары, готы, золотоордынцы, крымские татары, турки, русские, немцы…
        За самовольный подъём на Аюдаг Борис был наказан тем, что его не взяли в восхождение на Чатырдаг, ятаганоподобную гору к северу от Алушты (1525 м): он побывал там с очередной девушкой в другой раз. (До того Борис был в Крыму всего один раз в довоенном 1939 г., в Феодосии, о которой помнил, как о сонной сказке).
        Студенты вернулись в Москву, очарованные и изнемогшие от увиденного и пережитого. Борис жадно бросился читать всю научную литературу подряд и яростно писал свою курсовую «Структура географического описания», которую прочитал всего один человек – Николай Николаевич Баранский, оставивший на полях рукописи свои       пометки.
        Борис понял главное –  сотканность мира страны, где всё – и содержание, и рисунок, и орнамент одновременно, где нет ничего второстепенного, потому что всё – главное, и что это не расчленимо, разве что в теории и науке, которые не имеют отношения к живой жизни страны; что [существуют] великолепные картины вроде Крыма, а есть умствования по поводу этого великолепия, рефлексивные попытки осмысления, связанные, увы, с разложением этого великолепия на омертвляемые и омертвляющие структуры и конструкции. И эти умствования и есть география, его [Бориса] призвание.
        Всё созданное Борисом Родоманом впоследствии, в  течение 70 лет, так или иначе является продолжением и разворачиванием этой увесистой курсовой работы [106 машинописных стр.].
        Александр Левинтов, 1 февраля 2021 г.


Послесловие с грустью

        Чебуреков в 1951 г. в Крыму уже не было, они ушли вместе с татарами и с ними  вернулись бог знает в каком виде. Я вкусных чебуреков после 1939 г. нигде не ел.
         Марочных вин я не пробовал, но только однажды выпил в магазине стакан Портвейна таврического, впрочем, по уверению Левинтова, тогда ещё вполне приличного.
        Моё путешествие с однокурсниками прервалось в Рыбачьем (Туак) оттого, что я подавился рыбьей костью и был отвезён в больницу в Симферополь. Потом я отчасти наверстал упущенное, самостоятельно и в одиночку объехав Крым на 17 попутных автомашинах, из коих только одна была не грузовая (четвёртая в моей жизни поездка на легковом автомобиле). Я успешно практиковал автостоп задолго до того, как он стал в нашей стране модным молодёжным движением.
        На провокационный вопрос «Чей Крым?!» я отвечаю «Мой!». Это мой любимый регион, независимо от того, какое государство им владеет и какие народы его населяют. Там я стал настоящим географом и был сразу признан таковым весной 1952 г.,  въехав  в науку с этой курсовой работой «на белом коне».
        Борис Родоман, 8 февраля 2021 г.

        Для «Проза.ру» 8 февраля 2021 г.