Пока парят фонарики гл. 20

Глава двадцатая

Утро того самого дня начиналось для мадам Фриды как обычно. Она заварила себе крепкий цветочный чай, который, как утверждал господин Знахарий, прекрасно чистит сосуды. Пока чай настаивался, она обошла свои владения, осмотрела земляничный куст, который, как сумасшедший, выпускал усы. И если бы пожилая фея не обрезала их, в скором времени весь её двор мог превратиться в земляничную поляну. А зачем ей одной столько земляники?! Поэтому она маникюрными ножницами обстригла эти усы, и вернулась к своему завтраку.
Цветочный напиток уже настоялся. В тишине, получая удовольствие от каждого глотка, она с наслаждением пила его, закусывая песочным печеньем.
Но даже это не смогло отвлечь её от мыслей о той самой злополучной фотографии, которую она обнаружила в тетради с рецептами. Из-за этого старого снимка она уже несколько дней не могла спокойно спать.
Мадам Фрида вымыла чашку, потом пару минут задумчиво тёрла её полотенцем. Со стороны могло показаться, что она хочет протереть в ней дырку. Наконец, собравшись с мыслями, она отложила чашку, взяла фонарь со светлячками и решительно направилась к заброшенному муравейнику.

Фея отперла дверь и, держась за перила, спустилась вниз. Коробка с того самого дня так и лежала там. Мадам Фрида открыла её. На самом верху была фотография, с которой радостно улыбались ей две девочки из далёкого прошлого. Фея бережно взяла снимок в руки, но тут к горлу предательски подступил ком, и как-то странно защипало в носу. Она украдкой смахнула слезу и непроизвольно оглянулась, как будто кто-то мог её застать здесь за этим недостойным занятием. Она вернула фотографию на место. Но этот старый пожелтевший снимок, как намагниченный, притягивал к себе. Мадам Фрида опять взяла его, чтоб рассмотреть получше. Она похлопала себя по карманам и раздосадованно сказала вслух: «Опять очки забыла!»
С фотографией в руках она медленно поднялась вверх по лестнице, повесила светильник на гвоздь. А дверь муравейника пожилая фея не заперла то ли по рассеянности, то ли по какой другой причине. Голова ведь у неё была занята совсем другими мыслями.

Солнце светило нестерпимо ярко. И пока глаза привыкали к свету, старушка напряжённо думала, куда же могли запропаститься очки. Она стала вспоминать, как начиналось её утро, чтобы понять, в какой момент они исчезли.
«Я обстригала земляничные кусты, и очки были при мне, — размышляла она вслух, — но вот когда я завтракала, их уже не было».
Фея направилась к земляничным зарослям и внимательно осмотрела каждый сантиметр вокруг куста, заглянула под листья. «Как сквозь землю провалились!» — в сердцах сказала она.
Окончательно потеряв надежду отыскать здесь свою пропажу, старушка решила продолжить поиски дома. Ворча, она обыскала каждый уголок, заглянула даже под кровать и в посудный шкаф. Очков нигде не было.
Нет, конечно, у нее была целая коллекция очков, но эти были самыми любимыми, самыми удобными.
Обессилев от бесплодных поисков, она уселась в кресло. И… в зеркале, висевшем напротив, обнаружила свои любимые очки. Они спокойно дожидались свою хозяйку, расположившись у неё на лбу.
Мадам Фрида расхохоталась так громко, как обычно смеялись её юные знакомые. Причем она всегда их одёргивала, повторяя, что будущим феям не пристало так «бурно выражать своё веселье».
Но её легко можно понять: ведь найти потерю, особенно когда уже совсем отчаялся, гораздо приятнее, чем приобрести новую, пусть даже во сто крат лучшую, вещь.

Подавляя желание поскорее рассмотреть старинную фотографию, которую за всё время поисков она ни на секунду не выпустила из рук, фея, наконец, положила её на стол и, присев на стул, уголком скатерти старательно протёрла очки, надела их и, не очень умело скрывая волнение, взяла снимок. Странно! Изображение всё равно было смазанным. Неужели сырость подпортила фотографию?!  Мадам Фрида напряжённо всматривалась в неё, пытаясь что-то вспомнить.
«А очки-то вовсе не при чём, — поняла фея, — Ведь в тот день мы так окатили Гектора водой, что чуть не испортили его новенький фотоаппарат, которым он перед всеми хвастался».

Она смотрела и смотрела на фотографию, как заворожённая. И не было уже пожилой феи в очках. На берегу ручья стояли две мокрые с ног до головы закадычные подружки с пустыми вёдрами и рыжий кучерявый мальчишка, на которого они только что вылили в отместку два ведра воды.
— Вы что, с ума сошли?! — обиженно завопил он. — Я же пошутил!
— Мы тоже! — хором рассмеялись девочки.
— Ах, так! Ну тогда я вас, мокрых куриц, сфотографирую для истории!
Накануне у Гектора был день рождения, и родители подарили ему фотоаппарат. Такой диковинки не было ни у кого в городе. Хорошо ещё, что к нему прилагалась подробная  инструкция, которую его родители внимательно изучили. Но мальчик и без инструкции быстро разобрался, что к чему. Папа только зарядил пленку. Правда, для этого Гектору пришлось ждать до ночи, потому что отец сказал: «Только ночью, иначе засветим ленту!» Что это означало, папа и сам не знал, но всё равно был непреклонен. И переубедить его не было никакой возможности.
И вот на следующий день Гектор щеголял по городу с фотоаппаратом на шее. Мальчишки с завистью смотрели на чудо техники. Но ему самому не терпелось покрасоваться перед этими задаваками: Фридой и Региной — и, как следует, проучить их.

Он подкараулил девочек у ручья. И как только они наполнили вёдра, Гектор с диким криком выскочил из кустов. От неожиданности они обе оступились и плюхнулись в воду. Но мальчик недолго праздновал победу. Схватив свои вёдра, эти проныры бросились за ним вдогонку и окатили его. От обиды Гектор на секунду даже потерял дар речи. Хотел, как обычно, накинуться на них с кулаками, но взглянув на промокших до нитки девчонок, решил отомстить им более изощрённым способом: направил на смеющихся подруг фотоаппарат и щёлкнул. Однако, то ли камера была для него тяжеловата, и он не сумел удержать ее неподвижно, то ли на объектив в результате «водных процедур» попала вода, снимок получился нечётким.

… Мадам Фрида пришла в себя. Что это было?! Она поправила очки, и этим жестом как будто смахнула остатки наваждения. На столе перед ней лежала фотография — самый первый снимок, сделанный Гектором. Пусть не очень хороший, но такой искренний, такой настоящий...
«Ну уж нет, такие переживания не для моего слабого сердца», — подумала она и резко встав со стула, направилась к аптечке за сердечными каплями. Но флакон был пуст. Мадам Фрида спрятала фотографию в шкаф под стопку кухонных полотенец. Поправила перед зеркалом причёску, сняла с вешалки зонт и отправилась к аптекарю.
Встретив по пути старого Фонарщика, который приподнял шляпу, здороваясь с ней, она вместо приветствия  сделала ему замечание по поводу слишком сильного ночного освещения.
— Из-за этого света я не могу спокойно спать! Нельзя ли несколько уменьшить яркость? — возмущённо пожаловалась она.
Но глуховатый старик только кивнул ей в ответ, и пошёл своей дорогой, беззвучно шевеля губами: он подсчитывал, сколько светляков ему нужно будет зарядить для сегодняшнего праздника.
Фея недоумённо посмотрела ему вслед: «Что-то с ним не так. Надо сказать Знахарию!» — решила она.

Господин Знахарий в аптеке возился с горой коробок.
— Добрый день, мадам Фрида! — поприветствовал её аптекарь, вынул из кармана не очень свежий платок и вытер пот со лба. — Вы заметили, с этим праздником все как с ума посходили.
— С каким ещё праздником? — фея удивлённо приподняла брови.
— Ну как же?! Сегодня ночью в городе отмечают Праздник Парящих Фонариков.
— Ах, вот оно что! То-то же мне показалось, что Фонарщик не в себе. Шёл и сам с собой разговаривал.
— Это ещё что! Вы бы видели, мадам Фрида, что творится у Сержа, — поддержал её аптекарь, разбираясь с коробками. — Такое впечатление, что всем именно сегодня понадобились новые причёски. Только и слышно: «Ах, Серж просто волшебник!..» — и, обернувшись к фее, спросил:
— Вы тоже пойдёте?
— Куда? К Сержу? — не поняла старушка и забеспокоилась: неужели аптекарь заметил седину на её висках?!
— Да нет, на праздник, — отозвался он, доставая с верхней полки несколько пузырьков с настойкой.
— Ну что Вы, — пренебрежительно усмехнулась она, — я давно вышла из этого возраста. Подобным развлечениям я предпочитаю здоровый сон.
— А мне, как видите, покой только снится. Я ещё должен подготовить к этому мероприятию внушительный запас успокоительной настойки, несколько пузырьков с сиропом от давления, ну и, конечно, подорожниковый пластырь — мало ли что?! — он всё это раскладывал по пронумерованным коробкам, одновременно записывая в журнал их содержимое.
Тут фея вспомнила, зачем она пришла к Знахарию.
—  Кстати, любезный, не дадите ли Вы и мне немного успокоительных капель, — протянула она ему пустой флакон из-под лекарства, — а то с этой погодой сердце немного пошаливает.
Было вовсе необязательно рассказывать об истинной причине своего недомогания.
Господин Знахарий достал из шкафа большую бутыль, на донышке которой оставалось немного настойки, и через воронку наполнил пузырёк.
— Благодарю! — мадам Фрида взяла лекарство, —  вижу у Вас и без меня полно работы, так что не буду Вам мешать, — и направилась к выходу.
Аптекарь проводил её до выхода, любезно придержав дверь: «Заходите ещё, мадам».
Мадам Фрида порядком устала, и самым большим её желанием было поскорее дойти домой и прилечь отдохнуть. По дороге она обратила внимание на двух молодых фей. Они так восторженно щебетали о мастерстве Сержа, что сомнений быть не могло: они спешили в салон красоты.
«Вот уж правда, они с этим праздником просто с ума посходили, — вспомнила она слова аптекаря. — Наряжаются, прихорашиваются. Какая наивность верить, что букашки исполнят твое желание!»
С такими мыслями она вошла во двор и первое, что ей бросилось в глаза, был незапертый муравейник. Проклиная свою забывчивость, она захлопнула дверь и закрыла её на ключ.
 Дома она прилегла на диван, укрылась клетчатым пледом и задремала.

(Продолжение гл.21)  http://proza.ru/2021/02/12/445