26. Глава Рассказ Варвары Пантелеевны

 

А вот и та станция, на которой сошёл полгода назад Пётр. Сердце Даши так стучало, что она невольно прижимала руки к груди, как бы удерживая его в теле.
  Господи! Сделай, пожалуйста, так, чтобы этот человек оказался Петром, - молила она про себя. Господи, сделай так, чтобы малыши не остались сиротами. Если больной, то помоги нам его вылечить. Господи помоги!!!
 Выйдя из машины, Даша трижды перекрестилась, смахнула слезу. Ноги не слушались, они были словно ватные.
Видно было, что волновался и Павел. Только участковый, привычный ко всему был спокоен и сосредоточен.
  Подошли к дому в двери на звонок нажал участковый. Когда дверь открыли, то первой мужчины пропустили Дашу. А затем вошли сами. Встретила их довольно приветливо женщина, и назвала себя Варварой Пантелеевной.
- Варвара Пантелеевна, - обратился к ней капитан, вы звонили, что у вас находится человек, которого вы на днях видели по телевиденью?
 - Это так, я звонила. Да вы проходите, Гришенька там, в горнице сидит.
Мужчины прошли в комнату.  Для Павла имя «Гришенька» резануло ухо. Мелькнула мысль: опять не то. А он так уже надеялся.
В глубине комнаты на деревянном диванчике сидел сгорбленный мужчина на вид лет шестидесяти, с гутой бородой наполовину с проседью. Лоб его наискось пересекал большой багровый шрам. Он  никак не отреагировал на появление гостей, продолжая тупо смотреть в одну точку.
Павел, хорошо присмотревшись, узнал в нем брата. Он бросился к нему. Стал перед ним на колени.
- Петенька, это ты?!! Наконец – то мы нашли тебя. Что с тобой случилось? Как ты тут оказался?
Пётр поднял на него глаза, а это был действительно он,  и с ничего не выражающим видом посмотрел на брата.
- Петя, очнись, это же я, Павел! Мы приехали за тобой. Дома ждет нас Катя  и сыновья. Да, очнись же ты, наконец!
- Не тормошите его зря. Все равно до него сейчас ничего не доходит, - вмешалась хозяйка дома, - он ничего не помнит, даже имени своего. Я зову его Гришенька. Вроде на это имя он откликается. Да вы садитесь за стол. Я сейчас чайник поставлю, попьем чайку, и расскажу вам, как он ко мне попал.
Хозяйка вышла на кухню. Капитан обратился к Павлу.
- Павел Александрович,  как я понял, в этом мужчине вы узнали своего брата. Но мне для протокола нужны доказательства. Чем вы докажите, что это Пчелинцев Петр Александрович, и  что это ваш брат?
- Так вот же его паспорт. В вагоне он оставил все свои документы, когда выскочил на станции. Будь с ним паспорт, его бы раньше нашли.
Участковый взял паспорт,  внимательно  изучил фотографию и стал всматриваться в лицо бородатого мужчины. Трудно было узнать по фотографии на паспорте,  сидящего перед ним мужчину.
- Павел Александрович, может, вы знаете какие-нибудь тайные приметы на теле брата, известные только вам?
- Конечно. Вот возьмите его левую руку.  Под мизинцем продольный белый шрам через всю ладошку. Это моя работа. В детстве мы играли, и я отнимал у него кусок стекла.  Вот посмотрите.
Павел взял руку брата, раскрыл ладонь. Там, действительно,  белел длинный шрам. Показал участковому. Тот стал записывать в протокол.
В это время вошла хозяйка с подносом в руках и чайником. Быстро накрыла на стол.
- Варвара Пантелеевна, вы, пожалуйста, подробно расскажите все, как было дело.
- Вот, милые гости, вы угощайтесь, а я буду рассказывать.
- На этой станции я живу без малого уже полвека. Жили мы тут с мужем, он был железнодорожником, по молодости и я работала обходчиком. Муж помер лет десять назад. Осталась я одна. Дочка с мужем живут в Ленинграде, навещают редко.   Зовут к себе, но я не хочу, я тут привыкла, да и могила мужа рядом. Там сыро, а тут степь, приволье. Кручусь тихонько по хозяйству. Пенсия у меня маленькая, сами знаете, какие сейчас пенсии.  Вот и решила я подрабатывать продажей горячей картошечкой на станции. Она у меня особенная, своя. Ее знают на всей нашей дороге. Делаю ее я с укропом и маслом. И еще  соленые огурчики, конечно, тоже свои. Они у меня особого посола хрустящие весь год.  Торгую я вечерами на станции. На пассажирские поезда я особенно не рассчитываю, они стоят у нас недолго, редко кто соскочит за картошечкой. Это только те, кто хорошо знают. А так расчет на наши трудовые поезда. Рабочие приезжают голодные, пока домой доберутся, а тут можно червячка заморить на ходу. И еще, конечно, выпивальщики. Бутылку добудут, а у меня тут и закуска под рукой.
Присмотрела я себе удобное местечко на краю перрона возле кустиков карагача.  Вы видели, наверно,  наш чахлый парк у станции. Разместилась я там. Вроде бы и не на открытом  месте, кусты спину прикрывают, иногда от ветра защищают.  А за кусты мужики притащили садовую скамейку и теперь у них там вроде «ресторана» на открытом воздухе.  Бутылку купят и ко мне за закуской идут. И мне хорошо. Особенно идут мои огурчики.
- Варвара Пантелеевна, это все интересно, но, пожалуйста,  ближе к делу,  - перебил ее капитан.
- Да, да, конечно.  Я очень хорошо помню тот вечер в конце мая.  Как раз подошел Москва-Караганда поезд.  Уже вечерело, наступали сумерки. С поезда сошло несколько человек. Они заспешили по своим делам. Из вагона выскочил мужчина  в спортивных брюках, тапочках и тенниске и прямо ко мне.
- Бабуля, картошечка у тебя еще горячая?
- А как же, у меня с подогревом.
- Тогда накладывай, и огурчиков побольше, а то я проголодался.
Свернула я кулек и накладываю картошку и огурчики сверху. Большой пакет получился.
- Сколько с меня, - спрашивает.
Я называю сумму. А он сует мне четвертную.
- Милок, у меня-то сдачи не будет.
- А как же быть? – растерялся он.
Я оборачиваюсь и кричу в кусты:
- Ребята, четвертную кто-нибудь разменяет?
Высунулась одна незнакомая морда. Первый раз его я видела
- Давай деньгу!
Мой покупатель протягивает ему денежку. А тот хвать его за руку и в кусты, только тапки мелькнули. Слышу глухой удар, короткий  стон и удаляющиеся шаги. А тут поезд уже тронулся, больше ничего не слышно, тишина гробовая. Поезд ушел, а я в беспокойстве, где же мой покупатель, отстал, наверное, бедняга. И картошку так и не взял. Разошлись все, и я заглянула в кусты. О господи! Лежит мой мужик без сознания, лицо все в крови. Нагнулась над ним, слышу, что дышит. Первая мысль была: уносить скорее ноги отсюда пока не замели. Потом опомнилась, и ведь вроде причастность к этому имею.  Вытащила из кустов свою детскую тележку, кое- как погрузила на нее мужика и потащила домой.  Дома промыла рану ему на голове. Здорово ему голову разделали.  Перевязала кое-как. Надо бы в больницу, да далеко тащить. Думаю, завтра оклемается и сам сходит. Но не тут-то было. В сознание он так долго и не приходил. А когда глаза стали осмысленные, о себе  он ничего не помнил, ни как зовут, ни откуда он. Жаль мне его стало. Пропадет в больнице. Какой там уход. Стала лечить его сама как умела. Все надеялась, что память вернется.  Рана на голове затянулась, только шрам остался. Вот так тихонько и прижился у меня.

продолжение http://proza.ru/2021/02/14/533