Февраль

Этот месяц недаром зовется «серым».
Меж последним втиснут и самым первым -
Словно кол – меж холодом и теплом,
Чуть надавишь – и перелом.

По китайскому календарю,
Он подобен нашему декабрю:
В нем витальное нечто витает
Над останками.
Впрочем, я не был в Китае,
Для меня загадка – их точка отсчета,
Но и я фатальное чувствую что-то
В этой серой мороси, в сером тумане,
В сером небе, что стойко застыло над нами.

Так понятны в такие дни ожиданье,
Нервный смех, обиды, ссоры, рыданья,
Равнодушное позднее утро в постели,
Безалаберный день, визг полночных истерик…

Ждешь, чтоб все это просто быстрее прошло,
Ведь должно, черт возьми, настать «хорошо»?

Мы озябли – мы требуем ласки.
Мы ослепли от серости.
Краски,
Кроме белой, серой и черной,
Любые,
Пусть вернутся и воссияют, как были! –
Так мы молимся небу.
А небо, пыля
Белым мелом, – вдруг – засыпает поля,
Чтоб  - опять же вдруг – через сутки
Засияли на солнце сосульки!..

Этот месяц привычно зовется «серым».
Для меня он пахнет перегнившим сеном.
В нем так много животворящей влаги.
В нем я слышу далекий рожок отваги
Где-то там, за хребтами высоких гор,
Где закончен уже вековечный спор,
Где вот-вот взовьются огни петард,
Где еще Февраль, но почти что Март.