Афоризмы житейской глупости. Проповедь

      Гутен морген, гешвистеры) Если что, – тут у нас в Преисподней всегда утро. Думаю, что всем понятна отсылочка? Подколоть товарища Денницу – мой святой долг) На прошлой "тайной вечери" мы с одним католическим священником (и ще двумя прихожанами) канонизировали всех тех дамочек, о которых упоминали в прошлый раз. Все по Догме, ведь конфессией, сиречь Церковью следует считать уже собрание двух или трех. «Истинно также говорю вам, что если двое из вас согласятся на земле просить о всяком деле, то, чего бы ни попросили, будет им от Отца Моего Небесного, ибо, где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди них». Мф. 18:19,20. "Истинно говорю вам: что вы свяжете на земле, то будет связано на небе; и что разрешите на земле, то будет разрешено на небе". Мф. 18:18.

      Теперь, когда со всеми насущными вопросами мы разобрались, позволю себе поменять тон и воспользоваться своим прямым правом – прочесть небольшую проповедь.

      Чего мы боимся больше смерти и старости? Конечно же потерять яркое пламя, что горит в наших юных горячих сердцах. С годами мы обретаем, вместе со шрамами да сединой, и некую мудрость, но вот огонь порою не тот уж, что прежде. "Головы припорошило, А мою разворошило... Неужели это было так давно"? Хватить сожалеть, гешвистеры. Скажите лучше:"Седина в голову – Бес в ребро"! А для творческих харизматичных людей эта пословица насущно-важна и подавно.

      С приходом житейской мудрости творческий огонь воображения вовсе не гаснет. Пламя лишь утихает, перестает буйствовать, и появляются угли. От них идет жар, который мы больше используем для домашнего очага повседневности, пытаясь найти в нем некое счастье.

      Как и всякий костер, очаг требует топлива, но даже дождь из пота, крови и слез не в силах погасить то, что теплится в пепле. Другое дело, что мы сами порой боимся раздуть огонь снова и ленимся сходить за хворостом в лес. А там не всегда так комфортно, как дома. В лесу зимой мороз да сугробы, а летом – медведи и гнус.

      Возможно, зачастую оттого мы и пьем – всего лишь подливаем в угли горючее и радуемся, словно дети, вспышке яркого пламени, что длится вовсе недолго.

      Когда пламя гаснет, приходит ощущение близости бездны. Осознание пустоты вызывает тоску и жуткую ментальную жажду. Отсюда и неуемная тяга к поглощению информации. По большей части, правда, в образе чего-то удобоваримого. А стоит в этих сумерках нащупать искру души, как она начинает заявлять о себе жуткой болью. У немцев даже слово есть подходящее – Seelenschmerz.

      Вдоволь же настрадавшись, мы выплескиваем это все в лист или на тех, кто окажется рядом, и продолжаем жить – отдавать должное экзистенции, – прописанной "Богом" модели существования.

      Но если рядом никого нет? Седой Артур говорил, что одиночества боятся лишь идиоты, ведь тогда они оказываются наедине с собственной тупостью. Прав старик расист-мизантроп, – но прав лишь отчасти. Как ни крути, а мы животные стадные. Об инстинкте воспроизведения можно даже и умолчать.

     Однако куда страшней привычного комфортного и доброго одиночества – одиночество вдвоем. Страшнее потому, что тогда Seelenschmerz находится под анестезией образа благополучия, и ты не замечаешь, как разлагаешься – стареешь и умираешь в стремительном потоке времени, пусть медленно и почти без мук, но бездумно.

      И я сейчас не о том сопливом "одиночестве в вдвоем", на тему которого сеть выдаст вам массу банальных картиночек, выдернутых из контекста околомудростей и слезливых женских инсинуаций-обидок. Я об иллюзии неодиночества говорю.

     «Никто не может видеть выше себя. Этим я хочу сказать: всякий усматривает в другом лишь то, что содержится и в нем самом, ибо он может постичь и понимать его лишь в меру своего собственного интеллекта. Если же последний принадлежит к самому низкому сорту, то все умственные способности и даже величайшие, не окажут на него никакого действия, и в обладателе их он подметит ничего, кроме только самых низменных черт его индивидуальности, т. е. увидит лишь всю его слабость, недостатки его характера и темперамента».

      Но это, Артур, ты конечно же не о себе) Привел бы пару твоих цитат о женщинах, ну да ладно. В любом случае ты прав в том, что люди – как дикобразы.

      "Когда люди вступают в тесное общение между собой, то их поведение напоминает дикобразов, пытающихся согреться в холодную зимнюю ночь. Им холодно, они прижимаются друг к другу, но чем сильнее они это делают, тем больнее они колют друг друга своими длинными иглами. Вынужденные из-за боли уколов разойтись, они вновь сближаются из-за холода, и так – все ночи напролет".

      Ужасть какая) Но дело даже не в отношениях. Кто-то умудряется зависнуть между всех прочих мнений. Некоторым удается воспарить выше и созерцать, подобно небожителю, «мир на ладони». Иные лелеют древний девиз: «Гори ярко – умри молодым». Соблазнительно… хоть и не всем дано. Прочие предпочитают просто медленно тлеть.

      В книгах вы не найдете ответов – лишь поучения, фантазии да констатации фактов, чаще вымышленных или неполных. Внутри нас же, при должном усердии, сами догадываетесь, – Seelenschmerz.

      Так в чем же тогда эта чертова veritas? Истина в том, что наши мысли зависят от чувств куда в большей степени, чем чувства от мыслей. И пусть любовь – сумасшествие, и даже тупость, по мнению дяди Артура, – но только порядком свихнувшись, возможно приблизиться к пониманию этого злого "предмета". А ощущения... ну куда же без них. Лишь бы потом не тошнило ]=)----------------->

                ***WD***