Странствие по утраченной Родине. День двадцатый

    В 2015 году обстоятельства жизни на Украине помешали мне полностью восстановить дневник нашего первого вело-путешествия. Несколько дней назад нашла старую тетрадь с записями. Помещаю их на Прозе.ру для надёжного сохранения. Время действия - незадолго до распада Союза. В нынешних обстоятельствах подобное семейное путешествие втроём кажется невероятным. Попросту - несбыточным мечтанием. При Союзе - это было нормальным отпускным приключением,  безопасным, недорогим и главное, очень познавательным. 


   
     Пробуждение на берегу  оказалось не менее чудесным.  Вчерашний вечерний отдых и крепкий сон полностью восстановил наши силы. Мы опять были готовы к подвигам. Безоблачное небо, сияющее солнце сулили тёплый день. Роса на травах луговых быстро высохла, и лежать на ароматном мягком разнотравье, подставив солнцу истосковавшиеся по теплу тела, было так приятно! Очень хотелось пожить на Лопасне денёк-другой, поваляться на траве, поплавать в чистой, ласковой речке.
     Но  расслабляться мы позволили себе только до обеда – ждал ещё солидный кусок маршрута, а  время, отведенное на путешествие, подходило к концу.  Оставалась всего неделя.  Сегодня наша цель -  Мелихово, усадьба Антона Павловича Чехова.
      Движение начали по просёлку. Он и вывел нас на зады деревни Мальцы. Через ограды усадеб свешивались ветки малины, усыпанные красными ягодами. Не удержавшись, мы набросились на роскошную сочную малину и не могли оторваться, пока совесть не остановила.
        Просёлок, укатанный и вполне удобный для велосипедов,  шёл до деревни Попово, затем начался хороший асфальт, но закончилась комфортная езда, всё из-за пекла, лето, наконец, показало, кто в природе хозяин.  Жару немного ослабляли леса, которые прорезала наша дорога. Леса искушали возможными грибами и ягодами, но мы стоически крутили колёса.  И скоро показался указатель: деревня Мелихово.
                Маленькая уютная чеховская усадьба встретила нас покоем и безлюдьем. В усадьбе всё, как положено: прудок, сад, цветник, аллеи, флигель, баня. Но « все в миниатюре: маленькая липовая аллея, пруд величиной с аквариум, маленькие сад и парк, маленькие деревья; но пройдешься раз-другой, вглядишься — и впечатление маленького исчезает, очень просторно, несмотря на близкое соседство деревни».
      Сохраняя традиции чеховской семьи, усадьба цветёт и плодоносит от души. Спеют сочные яблоки, огромные ягоды крыжовника оттягивает ветки до земли. Каждый огородный овощ гордится красотой и здоровьем. Благоухают цветы, являя собой совершенство и щедрость природы и неустанную заботу садовников. На террасе в благостной тишине застыли плетёные  кресла. Всё, как при Антоне Павловиче, мы даже чувствовали себя гостями нашего интеллигентнейшего утончённого классика. 
      Эту иллюзию создавал и дом, провинциально наивный, гостеприимный, светлый, разумно спланированный. По дому мы ходили лишь втроём,  подробно рассматривали каждый экспонат, вникали в каждую фотографию и картину,  вчувствовались в человечность Чехова.  Очень тронул подлинный старый чеховский саквояж в приёмном покое амбулатории, спутник  врачебной практики Чехова.  Антон Павлович и писал в Мелихово, и занимался врачеванием. Он открыл медицинский пункт, работал земским и даже холерным врачом в эпидемию холеры  1892 года. Главное, в Мелихово Чехов написал сорок два произведения, и среди них «Дядю Ваню» и «Чайку».
     Весь облик усадьбы показался нам милым, скромным и отчего-то грустным. Как не похожа эта мягкость и простота на хрестоматийно помещичий,  назидательно-нравоучительный дух Яснополянского дома музея.
      Запомнились  цветы – гелиотропы. Чехов посадил их когда-то  «для слишком темпераментных гостей» (так сказала нам служительница), когда мы любовались цветами.  Об истинном смысле слов мы долго размышляли. А цветы запомнились – белые и фиолетовые зубчатые колокольцы с тонким запахом среди тёмно-зелёных  листьев. И слова запомнились.
     Наступил вечер. Путь наш лежал в город Чехов,  что в километрах пятнадцати от Мелихова. Во времена Чехова это был захудалый посёлок Лопасня, сам по себе с Чеховым никак не связанный. Сейчас он превратился в бодрый промышленный город, типично подмосковного облика. Почему-то мы решили обязательно остановиться здесь с комфортом,  в гостинице. Но с гостиницами в Чехове было напряжённо. Судьба послала нам  обшарпанное общежитие роторного завода. Комната с одной кроватью аскетизмом своим напоминала вытрезвитель, да и та досталась нам нелегко.  Кроме кровати в комнате ничего не было. О ночи в Чехове, в этой маленькой комнате, с комарами и буйными соседями за стеной, вспоминаем теперь с тоской. Вот тут-то мы оценили все преимущества нашей синей палатки и ночёвок на воле.
.


В.А. Гиляровский писал в своей книге "Москва и москвичи": "Антон Павлович очень любил свой тихий мелиховский уголок, свой «вишневый сад». Особенно хорошо там бывало ранней весной. Иногда я ездил туда на Пасху, когда съезжались в Мелихово гости и вся патриархальная семья Чехова была в сборе.

Налево от передней помещался кабинет Антона Павловича, с полками книг и письменным столом, на котором всегда лежала папка с начатым рассказом или повестью. Он, обыкновенно, при гостях работал урывками, но все-таки писал каждый день: напишет немного, потом оторвется от работы, выйдет к гостям поговорить, затем опять садится писать. Иногда во время обеда он внезапно вставал из-за стола, уходил в кабинет, набрасывал несколько строк и, вернувшись в столовую, продолжал застольную беседу. Удивительно легко у него гостилось. Всякий делал, что хотел, никто никому не мешал. И в то время, когда он писал, к нему можно было входить в кабинет, не боясь помешать. Так, по крайней мере, на моей памяти это всегда бывало в Мелихове.

Столовая была рядом с кабинетом. У Антона Павловича имелось свое излюбленное место у конца стола, вблизи от двери в кабинет.

В те времена он не отказывался от рюмки водки и стакана вина и всегда сажал меня рядом с собой и любил сам наливать мне. По правую руку от меня всегда занимал место его отец, Павел Егорович, тоже разделявший нашу компанию. А дальше мать, Евгения Яковлевна, сестра, Мария Павловна, и братья.

Уроженцы Таганрога, они любили южные кушанья, и Евгения Яковлевна мастерски их готовила и любила угощать — по-донскому. И настоечка, и наливочка, и пироги — всего бывало всегда вволю. А уезжающим в Москву обязательно завертывали чего-нибудь вкусного на дорогу.

С восторгом я вспоминаю о Мелихове. Это, кажется, лучшее время из жизни Чехова. Здоровье его тогда находилось еще в сравнительно хорошем состоянии, был он жизнерадостен, любил природу. Да и задумываться было некогда: литературная работа, хозяйство, сад, в котором Антон Павлович всегда копался, занимаясь посадками, а потом вечная толпа баб и мужиков, приходивших к своему «дохтуру» с разными болезнями. И всегда — гости и гости.

Когда последних съезжалось слишком много, особенно «дамского сословия», мы, своя компания, с Антоном Павловичем во главе, переселялись в баню. Впрочем, ее только называли баней. В действительности, там при бане было несколько комнат, прекрасно обставленных, с кроватями и диванами. Славно время проводили мы там — и наливочка, и чаек, и разговоры да чтения с вечера До утра.

Кто-то из братьев Чеховых имел фотографический аппарат, снимал виды и группы. И вот однажды ранней весной, только что снег сошел, мы гуляли в саду, Антон Павлович обратился ко мне:

— Гиляй, я устал, покатай меня на тачке! — и сел в тачку. Туда же поместился его брат Миша, бывший тогда еще гимназистом, а когда я привез их к дому, то пожелали снять фотографию. Кроме нас трех, на группе — Иван Павлович Чехов и двоюродный брат Антона Павловича — Алеша Чехов.Когда последних съезжалось слишком много, особенно «дамского сословия», мы, своя компания, с Антоном Павловичем во главе, переселялись в баню. Впрочем, ее только называли баней. В действительности, там при бане было несколько комнат, прекрасно обставленных, с кроватями и диванами. Славно время проводили мы там — и наливочка, и чаек, и разговоры да чтения с вечера До утра.

Я частенько наезжал в Мелихово. Иногда Антоша вызывал меня письмами. Вот одно из них, случайно уцелевшая открытка: «Москва. Столешников, дом Корзинкина. Вл. Ал. Гиляровскому. Хочешь, чтобы тебя забыли друзья? Купи имение и поселись в нем. Потяни, Гиляй, за хвостик свою память и вспомни о поздравляющем тебя литераторе Чехове. Христос воскресе! Твой А. Чехов. Мелихово. P. S. Лошади теперь хорошие. Приезжай»".