Любовь бывает разная... 3

---Фрагмент детективной повести "Госпожа Чужбина. Детектив о 90-х годах".---


-- (Начало повести здесь -  http://proza.ru/2020/10/29/89  )

Однажды солнечным ленивым летним утром, когда уже был получен диплом, отзвучала музыка на выпускном банкете,  Митя валялся дома на диване, позёвывая во весь свой беззаботно-белозубый рот и одним глазком поглядывая «Утреннюю почту», раздался звонок в дверь.

Решив, что это телеграмма от мамы, сообщающей, что она долетела до своего очередного курортного места назначения и пробудет там двадцать пять дней, предоставляя сыночке всю трёхкомнатную сталинку для утех молодости, Митя жизнерадостно открыл дверь, не потрудившись даже прикрыть футболкой свой мужественно-волосатый торс.

На пороге стояла прелестная и строгая «Ольга Анатольевна», у которой «только что» закончились очередные курсы повышения квалификации в их городе.
Кажется, будет скандал, с тоской подумал Митя.
А, была-не была... Не могу я девушку просто выставить.

--Проходи, -- коротко, без обычного воркующего приветствия сказал он, и, пропустив немного удивлённую Оленьку в комнату, предложил сесть.
--Митенька, подойди сюда, пожалуйста, -- раздался нежный, но с повелительно-сиамскими нотками голосок Карины из кухни.

Ну все, подумал Митя, началось. Оленька вопросительно взглянула на него, и её губки задрожали.
--Честное слово, Оленька, -- низким интимным баритоном, одними губами произнёс Митя, --у меня с ней ничего нет. Мы просто друзья.
Оленька красноречивым взглядом окинула его голую грудь, и её кроткие серые глазки тут же наполнились слёзками. В этот момент выглянула Карина, и очередной вопрос о тарелках, как писали в старинных романах, «застыл на ее устах».

Резко развернувшись, в соответствии с традициями любовных сериалов она побежала в ванную. Митя бросился за ней. К счастью, вчера он не успел починить шпингалет на двери ванной, поэтому Кариночка не заперлась, но когда она с чувством хлопнула дверью, бедный шпингалет оторвался и жалобно повис на тонкой, беззащитно-белой щепке, отломившейся от двери.

-- Кариночка, милая: эта девушка – просто знакомая, между нами ничего нет. -- проникновенным от отчаяния голосом говорил Митя Карине, держа её ручки в своих. Карина вырывала руки и что-то говорила, а Митя между тем думал: как сохранить их обеих? Ведь они обе ему так нравились!

-- Выйди отсюда, пожалуйста,-- успокоившись, тихо сказала Карина. – Мне надо привести себя в порядок.
Митя облегчённо вздохнул и вышел.

В гостиной Оленька сидела на краешке стула, и розовеньким китайским платочком вытирала слёзки, вытягивая тонкую беленькую шейку и глядя прямо перед собой, что, видимо, должно было означать высокую степень оскорбленного достоинства.

Тут из ванной вышла Карина, свежая, как майская роза, и при полном параде: белые джинсики в обтяжку, бледно-розовая крепдешиновая блузочка на бретельках, в левой руке--лёгонький льняной розовый пиджачок без подкладки, через плечо--белая сумочка.
Для Мити зазвенели колокольчики опасности. Сейчас уйдут обе – и начинай всё сначала—ухаживания, танцы, провожания. Он так устал от этого, впервые в жизни отчётливо прозвучало в его голове.
И Митя бросился в отчаянное наступление.
--Милые дамы, а почему бы вам не подружиться? –светским тоном начал он, хлопая дверцами зеркального шкафа для посуды, часть которого в те времена почему-то называлась «баром», и доставая напропалую весь свой джентльменский «НЗ на случай ссор и примирений»: пятизвёздочный армянский коньяк, подаренный маме кем-то из благодарных пациентов, шоколадный набор «Сказки Пушкина», два лимончика из последнего институтского пайка, минеральную воду в подарочных хрустальных бутылках, венгерскую вишню в шоколаде и болгарское ореховое печенье «чёрный хворост».
Он также достал маленький хрустальный сервиз, мамин любимый, привезённый ею лет семь назад из Карловых Вар, подумав мельком, что если девчонки пойдут ва-банк, мама будет грозиться разбить остатки сервиза о его голову.

Митя красиво расставил все это великолепие на столе—сказывалась приобретённая с дамами сноровка!  -- не забыв быстренько забрать из маминой комнаты и поставить на стол букет крупных белых и розовых гвоздик, которые она позавчера принесла домой после утреннего приёма.

Митя перевёл дух и решил для начала утешить Оленьку. Выбрав момент, он бросил на Оленьку свой знаменитый на весь институт многообещающий взгляд а-ля Андрей Миронов....и – о ужас!

Этот взгляд был перехвачен Кариной. Её ответный ледяной взгляд не предвещал ничего хорошего. С каждой секундой в нём росла решимость сделать казнь Мити изощрённой, как у американских индейцев. При этом Митя чувствовал, что Карина имеет полное право на это желание, которое и пробудил-то он сам, своей бесполезной и потому бессмысленной жалостью к Оленьке.

Карина не спеша встала из-за стола, высоко, как царица Нефертити, держа голову. Неужели она сейчас ударит меня или Ольгу, ужасно струсил Митя и уже, почти по Зощенко, заранее приготовился открыть рот, раскаяться и попросить у обеих девчонок прощения, чтобы избежать визга на весь подъезд и возможных царапин на лице от обеих, на потеху соседям и дружному, насмешливому Прыгаловскому отделу в проектном институте, где он уже начал работать и был принят неплохо и инженерами, и начальником, а особенно экстрамодными и начитанными отделовскими барышнями.

Но тут Карина победно, с улыбкой, бросила свой пиджачок на диван и лукаво промурлыкала, не оставляя Оленьке никаких надежд:
--Митенька, миленький...я, кажется, позавчера забыла в спальне свою перламутровую заколку для волос. Это было в тот день, когда ты познакомил меня со своей мамой. Принеси мне эту заколочку, пожалуйста.

На словах «спальня» и особенно «познакомил с мамой» Оленька жалобно пискнула, и ротик её приоткрылся, а Карина между тем продолжала как ни в чём не бывало:
--И средство для мыться посуды у нас кончается, не забудь завтра купить по пути домой. Но только болгарское, наше не покупай, а то оно нашатырём пахнет.
С этими словами она величественно удалилась в кухню и по-хозяйски загремела там кастрюлями.

...Так Митя Харламов, двадцати пяти лет от роду, женился.

...Как они с Каринкой танцевали на теплоходе, на круизе по Чёрному морю, на который мама достала им путёвки после свадьбы!
Помнится, они даже получили первый приз на конкурсе отдыхающих. А однажды вечером Митя превзошел самого себя и так упоённо крутил попой, вытанцовывая румбу, что находящиеся на теплоходе большой интеллигентной компанией голубые приняли его за своего, сделав ему приглашение присоединиться к ним «на ночной мальчишник в баре».
Карина смеялась до икоты, а обеспокоенный Митя взял с неё обещание никому и никогда не рассказывать об этом его сомнительном успехе. Он брал с неё это обещание с вечера до утра, пока она не попросила пощады...

...После медового месяца Митя вернулся на работу. Ничего не изменилось в нём после женитьбы. Он всё так же любил участвовать в самодеятельности, как и его талантливый покойный отец, сам писал сценарии, в которых, как правило, присутствовали его сотрудники и начальник, сам придумывал и делал декорации, сам режессировал и играл главные роли.

...Один спектакль особенно ему удался -- «Антонов и Клеопатра». Молодой инженер Антонов попадает во времена Клеопатры и застревает в прошлом, так как Клеопатра влюбляется в него и не хочет отпускать. Антонов умоляет Клеопатру отпустить его, мотивируя тем, что начальник его отдела Прыгалов «его убьёт или как минимум лишит квартальной премии за прогулы, а ему, Антонову, так нужен новый холодильник».

Роль Антонова играл, разумеется, Митя. Он сам нарисовал афишу, на которой рядом с дворцом Клеопатры уморительно помещалось паршивенькое зданьице с кривой вывеской «столовая». Митя чертил и раскрашивал афишу всю ночь, а Карина помогала ему, в результате чего они оба чуть не уснули на полу, обнявшись и перемазавшись гуашью.

...Дни шли за днями. Митя полагал себя вполне счастливым и не понимал, почему мама говорит, что он глупый и что Карина просто хочет его использовать для выезда, так как считала, что все евреи рано или поздно уедут на историческую родину. Митя как раз был еврей, и Карина знала, что у его матери есть родственники в Израиле.

Стройная и хорошенькая Карина напоминала актрису Наталью Андрейченко, что льстило самолюбию Мити, только вдруг как-то очень уж скоро после свадьбы жёстче стала складка её рта, холоднее глаза, реже улыбка.
Особенно если улыбка должна была предназначаться Мите...

Ее отношения с мамой Мити не просто ухудшались. Они становились ледяными. Или, скорее, раскалёнными--что в принципе одно и то же. Мама игнорировала дни рождения Карины и наоборот. Мама продолжала покупать стильные и дорогие вещи для Мити, а Карина закатывала скандалы и требовала, чтобы Митя вернул их обратно. Митя  не соглашался—он не хотел обижать маму, да и любил хорошо выглядеть, тем более что мама была умничка и подбирала и фасоны, и цвета идеально и в полном соответствии с модой.

Но после того, как Карина друг за другом –ну разумеется, нечаянно! -- испортила два норвежских свитера, подаренных Мите мамой после Скандинавского круиза, а потом капнула жидкость для снятия лака на тёмно-голубую югославскую рубашку, привезённую с круиза по Адриатике, Митя стал откладывать вещи, которые дарила ему мама, до тех времен, когда у них с Кариной появлялись деньги, чтобы купить что-нибудь приблизительно равноценное и для неё.

А пока он должен был носить мамины вещи так, чтобы они как можно реже попадались Карине на глаза. Мама это немедленно выявляла—что было вовсе нетрудно, фи! -- и начинался новый виток гонки вооружений.

Она приходила неожиданно, выясняла, что, например, Митя ел рыбу реже, чем раз в неделю – вещь, ясное дело, совершенно недопустимая –  и говорила всё, что думала по этому поводу, шершавым языком плаката Карине в лицо, тут же на месте призывая Митю развестись «пока не поздно» и даже упоминая о каких-то «прелестных интеллигентных» незамужних девушках, дочках её подруг.

Митя отчаянно метался между женой и матерью и старался примирить их.
Он дарил им одинаковые цветы, на что обе одинаково злились, или разные цветы, на что его дамы злились по-разному.
Он шутил и устраивал «экспромтом» шашлыки, где вспыхивали новые ссоры и раздавались выкрики «это не ваше дело, Роза Львовна, кто у нас по субботам моет посуду!» и «Митя, у меня везде знакомые, вас разведут за час, а еще через два ты будешь женат на достойной тебя девушке и узнаешь, наконец, что такое уважение жены и семейное счастье!»...

...Года через два после свадьбы Митя так устал от их ссор, растущей холодности и постоянного недовольства Карины чем бы то ни было, что уже подумывал: а не разойтись ли ему с женой – ну не мог же он, в самом-то деле, разойтись с матерью – когда Карина объявила, что ждёт ребенка. 

...Маленький Геночка был трогательно похож на Митю в детстве, и это примирило маму с Кариной. Митя успокоился и решил, что наверное, теперь всё будет нормально.
И всё стало почти нормально.

Читать повесть полностью:  http://proza.ru/2020/10/29/89