Подсолнухи

                П О Д С О Л Н У Х И

Многоцветковые, соцветья махровые, золотисто-жёлтые, состоящие из язычковых цветков, шаровидные, из трубчатых цветков.

Декоративные подсолнечники.
Соцветия многочисленные, расположенные вдоль всего стебля высотой 1 метр, что придаёт кусту цветущий пирамиды. Джокер, лимонный эклер, пламя.

Подсолнухи пахнут
Солнечной свежестью.
Ещё, обязательно,
Утренней нежностью.
И пахнут всегда,
Несмотря на погоду.
Взгляните на них
И забудьте невзгоды.
        Алексей Антонов

     В годы моего детства подсолнухов на огородах сеяли много, отжимали запашистое масло, а упругие бодыля – самый подходящий строительный материал для высоких заборов вокруг грядок. Это уже защита от гуляющих по огороду курочек. Но и перед хатой, вдоль плетня, непременно сеяли рядок подсолнухов. Просто для красоты сеяли.
     В нашем дворе разноцветных георгин было много, розы, сирень росла, но подсолнухи стояли коронованными королями.
     Уже тут, в Сибири, в память о своей далёкой Родине, на огороде красуются вместе с кукурузой подсолнухи. А однажды посеяла декоративные подсолнухи. Какая же красота была на моём огороде! Шляпки как блюдца, много их на стволе. А главное – разноцветные. И что я заметила? На обычные подсолнухи пчёлки садятся, а на декоративные подсолнушки в основном бабочки. Но что интересно, если и садятся белянки, то не капустницы, а с каким-то изысканным узором на крылышках. Внуки мои приезжали в сад  и первым делом шли фотографировать бабочек на подсолнушках.
      А ещё от соседей к нам в малину расселился топинамбур. Теперь сражаюсь с ним каждое лето. Только у калитки небольшая грядочка высоких, роскошных «земляных груш». Запах у них, как у подсолнухов, букеты долго стоят, молодые листики сушу и картофелины жареные тоже вкусные. Как же ни благодарить Природу-матушку за большие солнышки на наших огородах, за семечки, избавляющие нас от скуки в зимние вечера, за масло в наших салатах… Без подсолнухов и мир был бы скучным.


     Что и говорить, когда самый большой и самый красивый цветок растёт рядами в каждом огороде, а в поле рядки тянутся до самого горизонта, то как-то забываешь любоваться его красотой. И только счастливый случай помогает прозреть и посмотреть на подсолнух восхищёнными глазами. А случаев этих в моём сельском детстве было – хоть отбавляй. Бывало начнём с ровесниками вспоминать наши детские «подвиги», ухохочемся до слёз. И не сказать, что именно мы, дети, придумывали разные уловки. Нам взрослые, а порой и сами родители подсказывали или так, невзначай, наводили на мысль и тут же уходили в сторону, мол, мало ли что там дети со скуки напроказят. Мы с утра до вечера на работе, а дети одни дома, без пригляду… Но начну по порядку. Хотя, какой там порядок? Человеческая память – это не музей, где всё разложено по годам на пронумерованных полочках.  Память больше похожа на речное илистое дно. Пузыри из  него всплывают не рядами, а какой пузырь раньше набух, тот и всплыл. Сам лопнул и другим пример показал…
     Так, вот, о подсолнухах. Тут, на сибирских огородах, красуются своими золотыми коронами подсолнухи, что уж там говорить об Украине. Одна беда, к красоте привыкаешь. И что греха таить, нам порой кажется: в чужом огороде лучше и ягода слаще… А в общем-то не о том тогда думали. Ходили по сельским улицам, здоровались с хозяевами, а о красоте вслух не говорили, как-то стеснялись, что ли своего красноречия. Я тоже не из бойких была. Смолчится, себе пригодится, а то ещё острые на язык, никому ничего не прощающие дети на смех поднимут. Но, друзья – не друзья, а других на тот момент не было, водили дружбу с теми, с кем рядом жили. В гости ходили, на чужие плодовые  деревья лазили. Влезть на дерево, что мальчишкам. Что девчонкам была – пара пустяков. (Моя бабушка, ей под 80 лет в то время было, а она торбу на шнурочек да через плечо и полезла на дерево, вишни-черешни рвать).
     Вот, как-то я у своей тёти Пинии, (сестра моего отца, которая жила на самом краю села, только по другую сторону, в Лыпныках), гостила. Летом же за столом не засиживались, а то и вовсе давали в руки ребёнку ломоть хлеба и отправляли на огород, мол, там что-нибудь съестное для себя найдёт. Сами же своими делами занимались или вовсе уходили со двора корову пасти. Я же не лук пошла на грядку рвать, пошла искать то, что послаще. Забралась на белую черешню, да повыше. Белые черешни крупные, хоть немного горьковатые на вкус, но сочные. С хлебом – в самый раз.
     А в огородах той поры: сливы, вишни, черешни, абрикосы и морву (шелковицу), особо ценными деревьями не считали. Они сами по-себе по меже росли. Огороды были большие, их лошадьми пахали, а потом уже тракторами, пахарям простор нужен. Ну, так вот, сижу я на той черешне, на ветке дерева сидеть – это  же совсем другое дело, чем на земле или на камне сидеть. Там лягушки не прыгают, ящерицы не бегают, и не думаешь, что где-то рядом в траве змея затаилась. На дереве, как царь на троне, всех издалека видно, а тебя не достать и в листве не видать. Только там была другая заковыка: от тёткиной межи, по другую сторону дороги – колхозное поле, подсолнухами засеянное. Скажу вам честно, одно дело один подсолнух рассматривать или рядок-два взглядом окинуть, другое дело, когда перед тобой целое поле без конца и края расстилается. Тут так засмотришься, что про себя забудешь. Я и смотрела во все глаза. Подсолнухи к той поре уже высокие вымахали, и, не сегодня так завтра должны были расцвести. Но тут ещё вот какая загогулина в общем-то у меня по жизни вырисовывается, но то, чтобы в неопытном детстве, но и в зрелые годы ничуть не легче. Ничего в том удивительного, что у каждого человека есть свой взгляд на происходящее и складывается своё мнение. У меня оно тоже есть, но уж очень оригинальное. Очень часто случалось так, что общепризнанное название предмета почему-то мне не запоминалось, хоть сто раз повтори это название, а как-то само собой рождалось своё название по каким-то только мне понятным приметам. И, если я так это вижу, то порой мне и наука не указ. Нет, я не спорю с наукой, только её доводы уж больно витиеватые и заумные. Мой путь к истине прост и прямолинеен. Эти дороги в конечном итоге сходятся, только понять меня, мои сравнения и колоритный говор может, по крайней мере в мои зрелые годы, только мой внук, Саша. Наш разговор с ним переводу на другие языки мира не подлежит. Хотя мы с ним говорим на очень серьёзные темы. А понимает он меня только потому, что с пелёнок привык слушать мой говор. Как и что я называю и какие выводы делаю, его это не удивляет и не требует дополнительных объяснений.
     Но ведь я же не теперь такой стала, я с этой чудинкой родилась. А уж сколько неудобств, насмешек и попыток меня перевоспитать я перетерпела, сколько слёз выплакала,  одному только Богу ведомо. Но вернёмся к тому полю, на котором росли подсолнухи. Соняшныкы, как в нашем селе называли.
     И, так, сижу я на белой черешне, смотрю в поле. (Мой отец был ещё жив, значит мне в то время было не более восьми лет). И что я вижу в том поле? На длинных зелёных палках с листьями, вершина растений не как у всех растений и веток, где зарождаются и подрастают маленькие листики, а как рука у мужика, которая завершается – кулаком. И этот кулак в небо направлен. Но в тот момент эта стотысячная армия кулаков почему-то была направлена  в мою сторону. А кулак, это как-никак, а угроза. И я, малая, никак не могла понять, чем это я так перед ними провинилась…
     Кончилось это тем, что я с рёвом прибежала домой и от меня долго не могли добиться внятного объяснения. Что это за «люди с кулаками вместо головы», и что им надо от меня?.. «Та воно ще дурнэ!» - подвела итог моя мама. Бабушка потребовала от дочки и от меня, дескать, если я такая дурочка, то я хотя бы не должна об этом вслух говорить, а то, «что люди скажут и кому она такая будет нужна?..» 
     Отец же мой, выкурив подряд несколько самокруток, повёл меня на огород, где росло всё, что только могло расти в этой местности, и велел поискать, нет ли на нашем огороде тех человечков, у которых кулак вместо головы. Я тут же показала на подсолнухи и объяснила, что наши подсолнухи, как наш пёс, Жора, меня знают, и мне не угрожают кулаком, даже не смотрят на меня. Отец голос сорвал, пока объяснял мне, почему подсолнухи головы поворачивают. Я внимательно слушала отца своего, (по другому и быть не могло), но в моей головёнке не укладывалось, что эти грозно сложенные кулаки когда-то переродятся во всеми любимые цветы, к которым будут пчёлы лететь. Это было моему уму непостижимая работа. А самое главное, что «эти дядьки, сколько б они не грозились кулаком, меня не догонят, потому что у них ноги к земле приросли». И ещё сделала вывод, что, если я хочу, чтоб мои ноги к земле не приросли, то надо ходить в сандалиях. (Я теперь понимаю, как и почему среди множества людей рождаются сказочники. Они просто видят всё по-другому…) Короче, моим родным надоело мне втолковывать то, самое простое, что обычные дети воспринимают как должное и не задают глупых вопросов, они это «неудавшееся дитя» решили спрятать подальше, а то как бы я случаем людей не насмешила, а уж наши сельчане до старости лет не забудут мои слова.
     Несколько дней подряд они, ближе к обеду, когда пропадала роса, давали мне кусок хлеба в руки и посылали к той белой черешне тётки Пинии, (отец с нею договорился, ведь эти черешни всё едино никто рвать не собирался), и я, как кукушка, сидела на дереве и  наблюдала за колхозным полем. К кулакам я уже привыкла, они меня уже не пугали. Единственно, кто был мною недоволен, так это сороки, которые не прочь были полакомиться черешнями, а тут я сижу… Постепенно я сменила «гнев на милость» и мне это поле даже красивым показалось. Листья и «кулаки» росли и ширились, оказалось, что они даже по цвету рознятся. Обо всех своих «откровениях» я вечером с восторгом рассказывала дома, мне в ответ кивали головами и только об одном напоминали, чтоб я не разговаривала с людьми, которые проходили по дороге и не ела черешни с косточками.
     Дождалась я таки, то там, то сям, стали расцветать подсолнухи. Я их считала и спешила домой, чтоб по дороге счёт не потерять. Потом и к этому привыкла и остыло моё внимание к подсолнухам. Зачем куда-то ходить, если и в нашем огороде этих соняшныкив считать не пересчитать. Нюхать цветы я любила, всегда нос и щёки были жёлтыми от пыльцы. Но за это меня не ругали. Оказалось, что у нашей родни  из соседнего села, Вила-Яружские, девочка, примерно того же возраста, сломала в огороде много подсолнухов по той только причине, что она любила их себе на голову класть. Волосы её были обсыпаны пыльцой, а жёлтые лепестки она приклеивала себе на лицо, руки… моя же любовь закончилась к цветущим подсолнухам, когда меня за верхнюю губу укусила пчела…
     Потом, пару лет спустя у меня началась новая любовь уже к созревающим подсолнухам. Как же мы, дети, любили щелкам ещё молочные семечки. К вечеру уже скулы болели, щи в рот не шли и хлеба откусить не могли. Тут уже от наших набегов на колхозное поле со стороны села поставили сторожа сторожить, старика одного, очень сварливого. Мой отец, бывший пограничник и в следствии болезни лесник, дал нам дельный совет. Он рассказал нам о том, что лиса никогда не ворует кур в той части села, где у неё нора с лисятами. Она обходит село ярами и крадёт в соседнем селе или на ферме. Вот мы и смекнули: надо обмануть старика-сторожа, который выслеживал нас вдоль села. По яру мы уходили далеко в глубь поля. Но не срывали жёлтые головы подсолнухам, а поскольку каждая девочка того времени носила платок, то мы, по очереди держали платки по двое за концы и теребили крайние ряды семечек на подсолнухе. Вроде как птицы выклевали…
     Теперь в моём саду тоже каждое лето цветут подсолнухи. Семечки почему-то меня уже мало интересуют, наверное в детстве переела, но дети и внуки любили молоденькие щелкать. И за красоту я их любила. Особенно, когда на одном стволе по много солнышек цвело. Смешно и занятно было детство вспоминать, когда боковые подсолнушки «кулачками» во все стороны грозились. Интересно было смотреть, как синичке понравился мой подсолнух. Она целый день на его «лице» сидела. Отчаянно дралась, не подпуская к нему других синичек. Даже во время дождя висела вверх тормашками, вцепившись коготками за склонённую голову.
     Как-то так получалось, что специально я подсолнухи не сеяла. Паданки всходили. В последний мой садоводческий год, (пришлось сад продать по причине ухудшающегося здоровья), нас, с соседкой Раей подсолнухи удивили. Забор между нашими огородами был, как бы это сказать, чисто символический. А тут по обе стороны забора, наверно птицы семена насеяли, выросли подсолнухи. Я ещё порадовалась, дескать, отяжелевший подсолнух можно к забору привязать. Я свои подсолнухи, а Рая свои подсолнухи привязали, чтоб не упали, уж больно мягкая в наших огородах земля. Закон природы един для всех, и где бы подсолнухи не росли. В поле или в огороде, они за солнцем головы поворачивают. Именно так и делали наши подсолнухи, все – кроме двух. Тяжёлыми головами эти подсолнухи столкнулись «лбами», прямо лицом лицо, стоя по разным сторонам забора, и больше не поворачивались над ними. Мы называли их «влюблёнными солнышками», и так и оставили их зимовать. Весной оказалось, что Рая свой сад продала, а через малое время и мне пришлось свой сад продать. Остались только тёплые воспоминания о наших подсолнухах.

                ***