Раскопки

Тот год стал последним, когда в сутках было двадцать пять часов. Со следующего Новогоднего праздника их станет двадцать шесть, с восьмидневной неделей. Планета крутилась всё быстрее, и человечество не успевало за этим феноменом, хотя всячески старалось. Сократили рабочий день до двух часов четырнадцати минут. Благообразные старики, поглаживая огромные лысины, вели вычисления аж несколько лет, пока не дали рекомендации в мировой совет. Ртутные роботы не покладая рук, трудились на людей, не останавливаясь на перекур. Вот и курили они слабенькие сигаретолайзеры с никотиновой начинкой из – под полы. Один раз в тридцать девять лет проводились облавы и натасканные на курево специальные ежесобаки лишали любителей рабочих мест. На помост наказанного становились новые индивиды с малых лет убеждённые во вреде никотинокурения. Хотя нет, почему же, останавливались. На подзарядку. И тогда огромные ёмкости с обезжиренной кислотой появлялись сами собой из марева тумана и по тончайшим трубочкам, смесь закачивалась в трудоголиков. Заправлялись долго, оттого, как смесь та была девяносто процентной плотности и мембраны заменялись каждые семнадцать секунд.
Сегодня, ближе к вечеру, должна была стартовать с космодрома в Новой Гвинее бригада космических добровольцев в количестве восьми человек. Им предстояли трудные раскопки на самом Солнце. Археологи они всё что – то ищут. То шлем Александра Македонского в двадцатом веке, то очки сто тридцать первого президента одной страны в северной Америке, в двадцать шестом. Теперь в тридцать третьем шпора солнечного переселенца понадобилась. Какая шпора? Они что по светилу на конях перемещались?
Весь экипаж дремал в шезлонгах, после обеда. В углу стояли семь штыковых лопат из расслоённого титана, два остроносых лома и четыре совковые лопаты. Было подсчитано, что этого запаса инструментов хватит на всё время раскопок. Полевая кухня уже была погружена, так же как и кипа солнцезащитных рукавиц. Два мешка отборного пшена и литровая банка сливочного масла стояли в нано чулане. Сам великий нанаец Анатоль Лысач сконструировал и пробыл там сутки после запуска.

- Совсем время не движется – тяжело вздохнул глава экипажа Сенсор Нэнс, представлявший одну маленькую страну, на провинциальной Луне. – Надоело ждать.

- Ждать и догонять – приоткрыл глаза Турбулент Мцири из далёкой Георгии. Такой далёкой, что её часто не замечали.

- А чего ждать? – откликнулся Иван Шушкин, из самого центра дремучего государства, столица которого стоит у низовья Волги. – Знай семечки лузгай. Вон их целый плексигласовый мешок. Под завязку. А кончатся, весёлые частушки будем петь. Матерные. Нет ничего на свете приятнее, чем эти песнопения. Можно ещё режим нарушить,  после чего сплясать  под гармошку, вприсядку. А можно…
Да мало ли чего можно. Варианты всякие.

- На солнце – то не спляшешь, вмиг подошвы поджаришь.

- Ничего ты Ребинтронад Тагорович не смыслишь в этом деле, привыкли там на Памире в нирвану впадать – позёвывая ответил Иван принимаясь за очередную семечку.

- На Памире нынче прохладно – махнул рукой Тагорович, по кличке Реб. – В прошлом году горы перемещали, а теперь спокойно. Одну гору даже на Гималаи отправили. Оказывается, там должно быть чётное количество, а его не было.

Между тем вечер нескончаемо уплотнялся. Уже и из нано чулана груз переместился в запасные отсеки корабля. Уже и корявая Луна медленно поднималась над горизонтом. Этот классический ход времени весьма любопытно довлел над мирозданием и назначенный час отлёта неумолимо приближался. Ниоткуда прилетевший ветер сдул накопившуюся пыль с охлаждённых боков ракеты и посмеиваясь улетел дальше.

- Благоразумнее отлетать на рассвете, ранним утром – вставил своё Фриц Бонн. – Вон «Галл -1» тоже отправлялся, когда свечерело.

- Галлам просто не повезло – ответил ему Николко Пиццери.

- Да – подал из угла голос вождь индейского племени, Бенефициар Острый локоть.

Несколько лет назад с этого же космодрома отправился к берегам океана на Венере корабль «Галл – 1». Поздно вечером. Всё шло хорошо до самого входа в розовую с голубыми прожилками атмосферу вышеупомянутой планеты. Всё шло хорошо и после входа. А потом разом пропало из спектра видимости радаров. До сего быстрого времени бьётся над этим космическая отрасль всего мира. Только результатов пока нет.

- А где же наш восьмой? – позёвывая спросил Реб. – Я его не вижу.

- На личном транспорте прибудет, на час позже - откликнулся Нэнс. – У него домашняя собачка коклюшем заболела. Вакцинировать будет. У них, там на Гваделупе с этим строго.

- Нам семечек больше достанется – подмигнул всем Шушкин. – А матерные частушки и без него всем скопом забабахаем. И спляшем.

- И то верно – поддержал его Николко. – Карантин отдельно проходить будет.  Неудобство ему. Зато на  один час меньше нас грунт копать будет. Везёт
же некоторым.

- Мы ему оставим кусочек из вредности – вставил своё и Мцири.

Между тем вечер становился всё явственней. Махровая темнота постепенно сползала на горячую землю прямо с острых верхушек сосен. Да – да сосны теперь росли и в жарком климате Новой Гвинеи. Росли и за полярном кругом. Пришёл однажды предприимчивый человек к главному на Земле по разуму и показал фотографии:

- Вот какие сосны растут в вечной мерзлоте, шишки с обливное ведро, три литра орехов с ведра.

- Сажать – сказал главный.

И насадили. Теперь на земле дефицит сосновых орехов. А орехи эти один из компонентов мази от стеснительного покраснения ушей.
Какой – то посторонний звук прокрался в помещение со звездонавтами и примостившись в уголке начал вибрировать и раскачивать пол под ногами. Принялась было считать года кукушка, но заленившись остановилась и теперь тишину никто не нарушал, даже серая мышка подобравшаяся к мешкам с пшеном. Звук постепенно крепчал, наполняя пространство собой.

- Ну, наконец – то запустили двигатели – улыбнулся Сенсор. – Прошу всех приготовиться. Ничего не забывать, назад возвращаться не будем.

- Нищему собраться – только распоясаться, да семечки не забыть – слукавил Иван. – На великое дело летим.

- Не распоясаться, а подпоясаться – поправил его Фриц Бонн.

Надевали твёрдо зернистые скафандры, а потом и грузились во внештатный отсек корабля весело, с шутками – прибаутками. Мцири всё задирал Бенефициара и от доброты душевной собирался снять с него скальп. Хотя шевелюры в тридцать третьем веке почти не носили. Если только самые отпетые панки, пережитки века двадцатого. Те платили натуральные штрафы, лезли из кожи вон, рисовали гипотенузы в овале, но закон строг, на то он и закон.
Семнадцать их всего осталось, шестнадцать на Мадагаскаре, а один где – то на Плутоне. Молва говорила, что существует и панк женского рода, однако её никто и что самое странное никогда, не видел. Но когда задраили люк, оказалось, что бюрократы - интенданты позабыли оставить направляющего клея для герметизации, пришлось открываться заново. При этом заклинил левый винт на наружной полости обивки. Обслуга корабля не спустя рукава работала, а как бы это помягче сказать, и не обидеть никого? Я не знаю как. Справились и с этим. Благоговейная тишина расположилась по отсеку, все мысленно помолились тому
с кем у них скоро состоится дистанционная встреча. Тогда Нэнс распорядился:

- От пропеллера!

Новая Гвинея задрожала всеми своими частичками, древними деревьями похожими на саксаул, но гораздо больше размерами, корни которых доходили до пятидесяти эталонных метров в сечении. Напуганные обезьяны мигом забились в обезьянники и, пережёвывая жвачку из бананов, о чём – то переговаривались. Корабль, критически наклонившись, пыхнул в шахту космодрома отработанным иридием, и вдруг с места рванулся в небо.

- Ничего себе перегрузки – покрылся испариной Иван Шушкин. – Семечки сами по себе из кожуры вылупляются. Счас нас спрессует в тонкие лепёшки. Семь штук.

Прекратить разговоры – нахмурился всем свои тренированным телом командир корабля Сенсор Нэнс. – Нашли время, как говорят пацаны и есть пацаны. Никакой серьёзности.

- Блин, сказал слон – гиппопотам, наступив на колобка – хихикнул кто – то и мгновенно затих.

- Турбулент Мцири отправлю назад! – вскипел командир.

Из – за мешка, покачиваясь вышла приплюснутая мышь и помутневшими глазами огляделась. Страшное раскаяние засело в тусклых зрачках, и не было силы способной облегчить её страдания. Вдруг что – то тихонько хрустнуло, и длинный мышиный хвост, обломился у самого основания. Зверёк оглянулся и без разбега заплакал. Большие, круглые как шарики драже слёзки покатились по острому носу и образовались в лужицу.

- Эх – вздохнул Острый Локоть.

Меж тем межпланетный корабль витиевато крался между привыкшими ко всему звездами. В последние век – два они вдруг начали, быстро количественно увеличиваться, и им становилось тесновато в Галактике. Оттого человеческие межпланетные челноки большой скоростью не обладали. Зато тормозная система отработана до предела совершенства. Бывало, звезда вставала перед самыми иллюминаторами, как айсберг перед «Титаником». И лишь автоматические стопираторы честно делали своё дело. Челнок останавливался как вкопанный. Находившиеся внутри даже шишки себе набивали, один сломал руку, но ему тут же дали звание Героя цивилизации и установили отлитый в известняке бюст на родине.
Пахло резедой. Ею засадили всю обратную сторону Луны и теперь запах распространился по  всему подлунному миру. Правда,  нравилось это не  всем, вот
некоторые и выходили на широкие протестные мероприятия, требуя заменить действующий запах на полынный. Но им напоминали, что даже Наполеон в девятнадцатом веке собирал на полях Европы резеду и отправлял в Париж, своей милой сердцу Жозефине. Тогда они успокаивались и шли по – домам до следующего раза. На кухнях – то продолжали будоражить себе искорёженные умы, но скорее по – привычке.
Труднее всего было в Галактиках с отрицательным летоисчислением. Внедрялся туда, скажем в возрасте двести лет, но каждый проведённый год там минусовался. Провёл два года, тебе уже только сто девяносто восемь. Путаницы возникали великие. Можно было вообще вернуться на Землю, а тебя реально уже нет. Но это только из длительных командировок. И от милой душе любовницы, если тебя там ейный муж застукал. В таких случаях год за сто четыре шёл.

- Советую отцепить жёсткие ремни ближнего сдерживания – как всегда зычно проговорил командир экспедиции и откашлявшись в кулак добавил. – Но быть на готове, так как центр аэронавигации скрытно предупреждает о сильнейшей турбулентности в районе Большой Болдовки и вновь открытой унылой планеты. Да и по всему пути будет идти дождь, переходящий в ливень.

- Я не виноват – прикрыл хитрые глаза Турбулент Мцири. – У нас в Георгии половина населения Турбуленты. Как родился так и прилепляется к тебе это имя. Вроде Гоги или Ара по метрикам, а в самом деле Турбулент.

- Ну и летели бы ввосьмером, раз вам до самого рассвета всё равно, не мучили людей – рассудил Острый локоть.

На Земле в те времена после самой полуночи и до зыбкого рассвета всё было равнодушно. Затихала жгучая любовь и такая же ненависть. Оттого дети в это предрассветное время не зачинались, а уголовные преступления не совершались. Крот не копал землю под толщей травы, а ревнивая гадюка не шипела на своего гада. Не вздыхали доившиеся стопроцентными сливками коровы и петухи не звенели шпорами. Благолепие спокойствия.

- Сколько нам временного тарифа отмерили? – ввязался в дискуссию Реб. - За трое суток осилим?

- Примерно так – ответил Нэнс. – Если чрезвычайки не будет.

- Будем надеяться – оторвался от семечек Иван Шушкин. – Ужинать не время? Пора самовар включать. В прошлый раз, когда на Плутон летали, от пшённой каши глаза на лоб лезли. Спаси и сохрани.

- На мышином хвостике настоим – захохотал Николко, но его почему – то никто не поддержал. Все расслабленно и с верой смотрели в огромные слюдяные иллюминаторы, за которыми в самом краю Галактики виден был и тот, кому всё
живое безоговорочно верило.

- С Богом – прошептали хором, после чего круглые иллюминаторы медленно подёрнулись зыбким туманом.

Час – другой или больше, летели молча. Только тихо стонала за мешками пораненная мышь, да закипала в самоваре сливочная каша. Дождь дробно стучал в обшивку челнока, что бы после, ожгясь о раскалённые танталовые листы, испариться в бескрайнюю вселенную. Никто пока не знал, откуда берутся капли дождя в бескрайней темноте, глубокого космического холода. Туч тут не было, как не было и намёка на круговорот воды в природе. Капли словно подогревались изнутри, отчего не замерзали. Парадокс. Парадоксов в тридцать третьем веке было исключительно много и с ними мирились. О чём говорить, если теорему Ферма решили только два века назад.

- Подходи по одному! – огласил на весь корабль, бывший сегодня старшим над пищеблоком, Пиццери. – Бери ложку, бери бак, каша готова.

- Наконец – то – повеселел Бонн. – Живот к позвоночнику прирос.

- И то верно – оторвался от надоедливых семечек Иван. – Мышке положите, пусть горячего попробует.

- Сухим пайком получила, на неё, кстати, съестных запасов не предусмотрено – построжел командир и встал первым в очередь. Дедовщина в те времена ещё не была полностью искоренена, только спустя четыре века, более – менее научились справедливому распределению.

- Залететь бы на Василиск 1 – томно помечтал, доедая ещё не надоевшую сливочную кашу Бенефициар Острый локоть. – Говорят там скальпов не считано, знай себе заготавливай. Хочешь засушивай, хочешь соли, хочешь режь мелко – мелко.

- Нагло врут всё, нет там отродясь никаких скальпов, одни выродившиеся драконы лысые – успокоил его Реб. – Я там лично бывал, на заре туманной юности. Когда ещё холостым состоял. Это теперь с десяти лет можно вступать в брак, тогда с этим строго было. В трудностях воспитывали.

- У нас с этим проще – оживился Мцири. – Если есть десяток баранов на калым, то скатертью дорожка. Эх, какие у нас красоточки, посмотрит чёрными глазами и тебе уж кажется, что совсем совершеннолетний. Правда, братья её строго могли наказать, если обижал невдомёк.

- Да уж да, не забалуешь – поддакнул задремавший было Шушкин, оглядев всех затуманенными глазами. – У нас до  двадцать  девятого века вообще никому
разрешения не выдавали, если старшие братья или ещё хуже сёстры не состояли браке. Однозначно было.

И снова плотная тишина обступила их. Задремали все, даже бесхвостая мышь. Шуршал снаружи дождь. На какой – то звезде включили на полную мощь музыку и та слабо доносилась внутрь, через обивку. По правую сторону, прямо по ходу рождался новый космический объект, оттого легчайший скрип вмешивался в мелодию, дополняя её. Мелькнули навстречу два туристических корабля, с наружной террасы одного, им весело помахали рукой, в меховой перчатке. Наступала ночь. В командной рубке листал бумаги Сенсор Нэнс. Высокий лоб иногда смешно нахмуривался и он почёсывал его свободной левой рукой. Пока всё шло неплохо, и он расслабленно потянулся.

- Ну что, командир, не спится? – аккуратно присел совсем рядом Николко Пиццери. – Сколько ещё солнце будет в остывшем состоянии?

- По расчётам около полувека.

- Это по расчётам. А кто их вёл?

- Явская лаборатория. У них прогнозы до сорокового века – зачем – то пожал плечами Нэнс. – Сам понимаешь, человеку свойственно ошибаться, хотя проколов всё меньше и меньше. Машины после тщательно проверяют работу мозга, можно ведь запятую не там поставить.

- Будем надеяться на лучшее – заразительно засмеялся Пиццери. – Пойду прилягу, утро вечера мудренее.

- Всем отбой – распорядился командир.

Минут через двадцать из самого дальнего угла межгалактической ракеты невозмутимо пришёл свистящий шёпот, очень похожий на оттенки голоса Ивана Шушкина:

- У меня ж припасено два больших кристалла Шотландского виски. Высший класс, шестьдесят четыре градуса.

В те самые новейшие времена тридцать третьего века самые слабенькие ликёроводочные изделия, такие как Марсианское Шампанское, были градусов в тридцать. А соответственно самые – самые крепкие, так те почти в восемьдесят.

- Поймают, вот тебе святой крест, поймают. В диспансер доставят, палками по пяткам стучать будут – таким же шёпотом ответил Фриц Бонн.

- Да кто поймает? Знал бы, лучше Мцири предложил. Он парень смелый, нет
в нём трусости. Мало мы вас причёсывали.

- Ну и предлагай – отвернулся к иллюминатору Фриц.

- Прекратить разговоры! – рявкнул Нэнс и всё благополучно затихло.

Искусственное солнце, включенное почти на полную мощность, спряталось за горизонтом полностью. Тягучая, чёрная мгла обволокла своими лапами все предметы, звёзды, космическую пыль и млечный путь. Ракета мчалась в глубоком космическом холоде к своей цели. Незаметно внутри её все тихо – мирно сначала задремали, что бы через определённый промежуток времени заснуть. Теперь на земле с этим было строго. Булла о снах и сновидениях, в главе один так прямо и указывала, что засыпать теперь будут согласно таблице в самом начале главы. А именно с большим весом засыпать медленно, а с малым быстрее. Предполагалось так стимулировать нормы продуктов для обеда. На Земле в тридцать третьем веке рис и картошку не сажали.
Задремал командир Сенсор Нэнс и из небытия устремилась к нему маленькая страна, в которой посчастливилось родиться ему много – много лет назад. Уютные домики под красными, черепичными крышами, старенькая мать и не доживший до этого времени отец. Каскад голубых карстовых озёр, дошедший к нам из века двадцатого.
Заснул Турбулент Мцири из гордой Георгии и из подкорок мозга вырвалась наружу дивная мелодия, что бы перемешавшись с всхлипами непокорных горных речек превратиться в явь. И черноокие красавицы, в расписанных головных уборах махали ему рукой, провожая.
Мысленно пел частушки Иван Шушкин. Потому сон его не затрагивал, а пустая упаковка от большого кристалла Шотландского виски недвусмысленно намекала на лишение его сегодняшнего сна. Ибо глава два вышеупомянутой Буллы так и говорила, что приняв перед сном кристалл, этого самого сна и лишаешься. И вот теперь он делал вид, что крепко спит, но мы – то с вами знаем о его пагубной привычке. Не забылся он вовсе, а притворялся.
Зато крепчайше спал и даже похрапывал Ребинтронад Тагорович, у них на Памире с этим строго. Когда всем миром горы передвигают, дают подписку о вечном отказе от кристаллов виски. А это документ незыблемый, огнём в пятки отдаётся. Вот и Реб однажды в юности, горы двигал. Романтика же сплошная и героизм. С той поры молодой и в завязке.
Дёргал во сне рукой Фриц Бонн. Ещё в двадцатом веке был его предок на большой войне. Ранило его тогда два или три раза, и всё в правую руку. С тех пор у всех последующих поколений болят старые раны, болят в самом нужном сне. Тринадцать веков уже, а конца – края не видно. Эскулапы бессильны.
Похрапывал и Николко Пиццери. У них на полуострове, похожим на огромную сапожищу, это было ярым шиком. Особенно в первую брачную ночь, когда невеста ждёт неизвестно чего, а жених выдаёт рулады. Родственники специально под дверью стоят, подслушивают.
Снимал скальп с бледнолицых Бенефициар Острый локоть. Те как обезьяны
разбегались, но не тут – то было. Не знали, с кем дело имеют. Когда надо локоть сам становился обезьяной. Скакал по лианам как лучший представитель рода обезьяньего. Оттого теперь и не спокоен был сон Бенефициара.
Отлетел в полёт и восьмой член экипажа, успешно вакцинировавший любимую собачку от коклюша. Ну, времена, ну нравы в этой самой Гваделупе. А звали его Лупе Гвалде. Борода как огонь, красная. Бакенбарды развевались по щекам, плавно переходя в солидную бороду.
А в огромные площадки иллюминаторов что – то бодро смотрело снаружи, из самой непонятности космоса, из самой что ни на есть тайны. Смотрело не мигая, как бы готовя людям очередную ловушку, уж больно любопытными они стали. Всё ищут чего – то, а этого искать может не разрешено. Смотрело.
Но когда искусственная махина солнца благополучно вернулась из – за горизонта, все как один были бодры и веселы. Умылись мокрыми полотенцами, почистили сладким гуталином титановые зубы (в тридцать третьем веке росли именно такие), каша уже варилась.

- Плохо по утрам себя чувствую – с глухим стоном мрачно заговорил Иван Шушкин. – Верно давление скакануло, а может ещё чего. Надо семечек меньше употреблять.

- Дело не в семечках – с улыбкой возразил ему Бонн. – Дело гораздо сложнее, и надо бы найти корень проблемы, но желания нет встревать. Каждый сам себе, в первую очередь, должен помогать. Но не каждому это подвластно.

- Дело пахнет керосином – с чуть заметным акцентом добавил Мцири.

- Завтра к закату прибудем, а утром на следующий день сразу приступим, распределим инструмент – потянулся до хруста в костях командир. – Чем быстрее начнём, тем быстрее и закончим. У меня зимой командировка на Пандус -2, длительная.

- Дела – а –а – щёлкнул семечку Иван.

Из – за неполного мешка с пшеном вышла бодрая и сытая мышь. Место, где когда – то находился хвост, благополучно зарубцевалось. Даже подобие улыбки гуляло по её оскалу.

- На солнце тебя и оставим – указал пальцем на серую Бенефициар. – В следующий раз мыша в пару привезём. Смотришь, через пару скорых веков целая мышиная резервация образуется.

- Все сплошь без хвостов – вставил Турбулент. – И будет тогда им счастье, и будет им морковка.

- Понабрали детей – нахмурился Нэнс. – Как с вами большие дела делать? Вы
хоть на картинке видели эту самую подкову? Ведь её найти надо. Иначе мимо премии

- Найдём! – заверил Реб.

После завтрака все гурьбой расположились в отсеке жизнеобеспечения. Кто играл в нарды, кто читал книгу, кто грыз семечки. По внутреннему телевидению показывали футбол. Спортсмены, обутые в мордастые бутсы нехотя пинали огромный мяч. Некоторые даже прилегли в тенёчке за воротами, которые были так малы, что мяч в них не влезал. И чего суетиться, всё равно ноль - ноль. Но в головах у членов солнечной экспедиции постоянно крутилась мысль о сложных раскопках. Всё ли предусмотрели? И как предусмотреть всё? Но вдруг по правому борту их на полных парах обогнал прогулочный пикап с весёлой кавказской свадьбой. Бородатые аксакалы с усердием, достойным лучшего применения, стреляли из двустволок в звёздную пыль, да так, что некоторые близлежащие звёзды закрыли свои границы.

- Ассаааааа! – возликовал Мцири. – Давай! Ассаааааа!

Из свадьбы в ответ бабахнули со всех стволов. Через секунду ещё раз. Всё кругом затянуло кудрявым дымком. Завизжали женщины, ведь согласно главы три известной нам Биллы, им было заказано стрелять из кремниевого оружия, а именно такие и применялись теперь на кавказской свадьбе.

- Куда летим, мужики? – жизнеутверждающе вопросили с пикапа. – Тёщу мою заберите с собой, пускай займётся общественно – полезным трудом. Совсем жуков майских ловить перестала.

- Мест нет – серьёзно и хмуро ответил им командир

- Возьмём только желающих сдать скальп! – утвердительно замахал головой в иллюминатор Бенефициар Острый локоть. – Вот для таких спальные места в боковом отсеке. И ванна с восстановительными процедурами из свежемороженой крапивы найдётся, и пыточный сапог из времён инквизиции. Большой выбор париков из конского хвоста.

- Отставить разговоры! – пожелал всем Сенсор Нэнс. – Что за неуправляемая команда? Напишу донос в Аэроклуб, по прилёте.

Рулевой с прогулочного пикапа, резко вдавил педаль газа в пол и тот слегка заваливаясь на смежный борт, унёсся курсом на ресторан для новобрачных. А вместо него словно ёжик из тумана образовался в кильватере бородатый Лупе Гвалде на своём корабле призраке Мерседес – Лада. Но этот обгонять не стал, а через час выставил переходной модуль, и прямо к ужину судьба присоединила гражданина Гваделупы к общей группе копателей. Теперь их же стало восемь и
комплект искателей принял свою задуманную конфигурацию.
Назавтра к вечеру огромный круг солнца встал в иллюминаторах всем своим остывшим телом. Начался сильный снег, который изначально ухудшил и без того не шикарную видимость. Огромные шапки снежинок падали неизвестно откуда, и неизвестно куда. Просто кружились и загадочно падали. Независимо ни от чего. Кружились и падали. В корабле похолодало. Разукрасились морозной росписью хромированные в серебре, слюдяные стёкла хмурых иллюминаторов. Где – то за остывшим и вздрагивающим светилом закричал огромный пластилиновый дракон. У всех присутствующих застыла кровь в пластиковых венах:

-Уууухссс!

Что бы вам было понятно, вспомните, как тормозят колёса паровоза о потерявшие эластичность на семидесятиградусном морозе проложенные прямо по земле высокопарные рельсы. Даже Иван Шушкин перестал грызть семечки.

- А разве драконы теперь не в резервации? – спросил потом Николко Пиццери. – Им же всем белые билеты в двадцать шестом веке выдали, на Потусторонней -1 города построили. Оседлую жизнь рекомендовали.

- Как видишь не каждому, а может, сбежал какой – неустойчиво отмахнулся от него вновь прибывший.

- Чудны дела твои Господи – добавил кто – то.

Корабельная автоматика тихо, исподволь начала сближение с центром галактики. Вновь навалилась перегрузка и приплюснутая мышь – инвалид попискивая выползла к людям. В заднем отсеке что – то неуклюже скрипело. Покачнулся, оставшимся единственным, ополовиненный мешок с пшеном. Остывшее солнце приближалось и было теперь в каждом иллюминаторе, везде. Минут через пять лёгкий толчок обозначил, что ракета достигла поверхности и зафиксировалась. Остановились моторы. Отстыковался корабль Гвалде.

- Поздравляю вас с мягкой посадкой – встал командир. – Утром надеваем защитные комбинезоны, предварительно получив противорадиационный укол. А теперь ужин и спать.

- Есть – ответило ему семь посерьёзневших голоса.

- Уууухссс! – жутко завопил невидимый дракон, и экспедиция вздрогнула всей своей восьмиместной составляющей.

Ночью народ спал плохо. Давило неопределённостью удалённость от родной Земли. Они здесь, а там всё осталось без изменения. Многие даже и не заметят их отсутствия. Может когда – то через годы, за кристаллом Шотландского виски они
расскажут любопытным потомкам об этом маленьком происшествии. Теперь такие полёты и героизмом – то не считались. Вроде как на дачу съездить в веке двадцать первом.
Назавтра утром благословясь приступили. Застывшая магма, уплотнённая солнечными ветрами, поддавалась плохо. Подковоискатель молчал, не находя объекта. Было холодно, но где – то внутри Солнца, будто бы огромные зубчатые колёса механического пресса недовольно скрежетали. Кое - где из расщелин грунта вырывались седые клубы дыма.

- А так ведь не должно быть – смахнул со лба пот Бонн. – Планета остыла, значит и очагов для создания дыма не существует. Именно этому меня когда – то учили в академии Солнца.

- Может ты двоечник? – предположил Иван и странновато улыбнулся одними глазами.

- Давай сильно не отвлекайся – осадил его Бенефициар. – Трудодни у всех одинаковые, а задор разный.

С полчаса, вслед за этим, слышались только звонкие удары лома в солнечную твердь, шуршание совковых лопат, да всхлипывания подковоискателя. Ничего в грунте не было. Ни металлического, ни деревянного, ни газообразного. Но с глубины примерно в метр, стало явно мягче, и лом уже не требовался. Но и теплее же стало, а временами просто жарко.

-Нэнс! – крикнул Острый локоть. – Подтапливает.

- Ничего тут страшного – не придал значения командир. – Так и должно быть, остаточные явления.

-Думаешь? – не согласился с ним Лупе Гвалде.

- Попаримся – отозвался Реб.

После обеда и пшённой каши все расслабленно расселись вокруг выкопанного котлована. Дул лёгкий ветерок и солнечное марево беззвучно колыхалось на далёком горизонте. Галактика продолжала жить своей незнакомой жизнью. Иногда откуда - то прилетали различные звуки или прогулочный корабль далёкой цивилизации оставлял за кормой бурун выхлопных газов.

- Уууухссс!

- Всё не унимается – потянулся всем туловом Турбулент Мцири и большие и мелкие косточки его тренированного тела сладко заскрипели. – Видно скучает по собратьям, да и по соратницам. Одному тяжело живётся, грусть и тоска, зелёная
к тому же. В толпе есть на кого облокотиться, каждый поможет.

- Мало не покажется – взялся за черенок лопаты Николко Пиццери.

К вечеру этот день оказался безрезультатным. Почистили шанцевый инструмент, смазали гороховым маслом тяжеленые ломы. Покормили мышь, хвостик которой уже начал отрастать заново. У них, у мышат, это дело не заставляет себя долго ждать. Как в далёком двадцатом веке у ящериц. В девятнадцать тридцать сели за ужин. Каша отдавала дымком, после включения в её состав соевого ароматизатора. Ближе к двадцати одному взялись играть в карты. На интерес и щелбаны. В старинную шулерскую игру – двадцать одно, в простонародье очко. Везло Ивану Шушкину, незаметно выбросившему наружу упаковку от второго кристалла Шотландского виски.

- Не мухлюй, не мухлюй! – набросился он на Ребинтронада Тагоровича. – Всё бы вам индусам в нирвану впасть, а подкову искомую кто найдёт и на свет Божий доставит?

- Я не хуже тебя копаю – возразил Реб

- Ищи – ищи, искатель – снова выиграл Шушкин. – Подставляй свой нирвановый лоб.

- Всем отойти к глубокому сну – разнял игравших командир. – Утром и вечер мудренее.

Спали плохо. Было жарко и крупные бусины пота выступили на лбу каждого участника экспедиции. Как - то странно и монотонно вздрагивало солнце. И механический пресс с его зубчатыми колёсами продолжал грызть зубы друг у друга. Температура неумолимо поднималась.

- Не нравится мне всё это – на рассвете проворчал Мцири. – А если происходит  очередное нагревание светила? Где – то там наши уважаемые учёные напороли кучу ошибок, а мы расхлёбывай большими ложками.

- Нет, не может - вытер пот Бонн. – Ошибки теперь так редки. Практически невозможны. Так не бывает.

- Бывает и овца медведя съедает – хихикнул Иван. – Тут точно без кристалла не обойдёшься.

- Делааа – протянул, обращаясь сам к себе Николко Пиццери.

Уже утром на поверхность было ступать совсем небезопасно. В котловане выкопанном вчера бродили ошмётины бровастого дыма. Широко взмахивая всеми
крыльями, проследовал в одному ему известном направлении, пластилиновый дракон. Громко попрощался:

- Уууухссс!

- Лети – лети – помахали ему вслед.

По западной стороне, около самого горизонта набухала красная полоса. С каждой минутой она становилась всё шире и с упорством достойным лучшего применения устрашающе приближалась. Прямо перед ней безнадёжно для всего живого, катился вал слезоточивого газа. Градусник на наружной обшивке корабля показал тридцать четыре градуса выше абсолютного нуля, явно готовясь с нечеловеческой уверенностью ползти только вверх. Счёт пошёл на часы или вообще минуты. Солнце разогревалось и остановить этот процесс не могла ни одна сила. Во всяком случае, человечество этого ещё не познало. Экспедиция растерянно затаилось.

- Приготовиться к отлёту! – пришел в себя Сенсор Ненс. – Поторапливайтесь, если не хотите поджариться с обеих сторон. Солнышко вам это мгновенно обеспечит.

- Поняли, не глухие дикари! – забросил в сторону семечки и ответил один за всех Иван Шушкин.

Вопрос встал ребром. Кто сработает быстрее – всемогущее солнце или слабый человек. Светило на первый взгляд было обречено на победу, но человек ведь не сдаётся. Однако дно выкопанного котлована становилось красным вопреки всему, красный цвет медленно поднимался вверх. Оттуда уже жарило как из пасти вулкана. Запущенные двигатели ракеты медленно почухивали. Для разгона требовалось минут пять – семь. Двое бросились собирать инструмент.

- Отставить! – покраснел от гнева и командир. – Оставляем всё здесь. На Земле этого много – и после некоторой паузы добавил – Гвалде отправляется самостоятельно. Раньше основного состава.

Лава солнечного раскалённого грунта уже струйкой вытекла с одной стороны котлована, когда рванулся вверх корабль Лупе Гвалде. Эго – то одноместник запускался с пол оборота, а уж скорость набирал мгновенно. В нём и весу – то чуть больше чем в человеке. Семеро оставшихся, толпясь и молча, по очереди загрузились в основной челнок. Там их ждала перепуганная суматохой мышка и половина мешка пшена. Закат неумолимо розовел, но включившаяся внутри система жизнеобеспечения сработала исправно, оттого температура была стабильно приемлемой. Мотор работал всё интенсивнее и интенсивнее, наконец, стрелки на приборах опустились к отметке ноль, после которой должен был произойти взлёт. Огромный смерч, весь пронизанный искрами  огня разветвился
в той стороне, где незыблемо восходила надо всеми мощь Тантала.
Наконец корабль, тяжко вздохнув, оторвал от солнечной тверди стояночные колонны. Огненное пламя с сипением вырвалось из сопла, что бы смешаться с жаром светила. Сразу включив усилитель скорости, ракета устремилась в темень галактики. Жёлто – синие протуберанцы алчно тянули свои разгорячённые языки вслед кораблю. Иногда казалось, что вот – вот уже и их ненасытная слюна коснётся испуганной стати ракеты. Чем дальше уносилась она от Солнца, тем длиннее становились протуберанцы. Словно стрелы с кварцевыми наконечниками жалили они обшивку. Преобразовывались в подобие огромного лассо, пытались затянуть петлю на горле корабля, но тот непостижимым образом продолжал извиваясь уклоняться.

- Успели – объявил сохранивший спокойствие командир.

- Жалко семечки в торопях забыл – напряжённо улыбнулся Иван. – Скучно назад лететь.

- Особенно если кристаллы закончились. Надо было больше брать – ответил ему Бонн. – Сейчас и я бы с тобой посидел на брудершафт. Слышь, командир, может залетим куда?

- Ночью закрыто во всей округе, зря прогоняем – отказал Нэнс.

Через три дня, голодные и злые тихо – мирно приземлились в прериях Амазонки. Никаких происшествий, при полёте назад не было. Если не считать пропажи мышки. Куда она запропастилась, никто не знал. Не усмотрели. Очень голодно было. Пшено закончилось к финишу второго дня.
Зато на матушке Земле проблема ехала на проблеме и проблемой погоняла. Искусственное солнце отключено не было и теперь земляне не снимали с глаз защитные очки, так было ярко. Начали заново таять ледники на обоих полюсах, огромные запасы влаги пролились на Землю в виде затяжных дождей. Требовалось любым путём сменить дату затухания, а это никак не получалось. Пока не пришло простое решение. Перевели стрелки часов  на полвека вперёд, вот и всё. В следующем году часов в сутках стало двадцать шесть. Время до следующего цикла охлаждения солнца потянулось медленнее.
Года через два после происшедших событий, стоял навытяжку перед Высшим советом ответственный за график остывания Солнца. Разговор с ним был жёсток и нелицеприятен. Над его лысой головой явственно повис Дамоклов меч высшей меры. Общественное свержение до мозгового подвида младенца. Низший уровень развития.
Солнечная подкова была по – прежнему нужна человечеству. Ошибок больше случиться не могло по определению. Оттого все теперь осторожничали, дули на воду. Но об этом как ни будь в другой раз.

Москва. 2021г.