Странствия по утраченной Родине. День двадцать пер

   День двадцать первый   
   
      Здесь, в Чехове, перед нами встала проблема выбора. Мы могли бы закончить  путешествие. Намеченный маршрут был пройден за двадцать дней. Дальше предстояло двигаться на электричке в Москву,  из Москвы на поезде на Волгу, к моим родителям, в мой родной дом. Сын давно уже мечтал о домашнем уюте, мягкой кровати и вкусных бабушкиных обедах. В свои десять лет он героически выдержал нагрузки и невзгоды.  Другой вариант привлекал своей познавательной стороной, но удлинял сроки путешествия на пять – шесть дней.
       Выбрали познавательность и надумали заехать в Звенигород и Истру, раз мы уже оказались в Подмосковье. Но Звенигород находится на западе Московской области, мы же пребывали на юге - до Звенигорода километров восемьдесят. День напряжённой езды на велосипедах по загруженным трассам,  под жарким солнцем.
       К счастью путешествующих, Московская область располагает широко разветвлённой железнодорожной сетью. И от Чехова на  электричке за четыре часа можно  добраться до Голицино. А дальше по живописной местности  - до Звенигорода.  Всего двадцать километров, и достопримечательностей по пути немало.
       Первая – Большие Вяземы,  исторически и эстетически весьма выдающееся селение, известное со времён Ивана Грозного. Здесь были возведены сторожевые сооружения.  Позднее Большие Вяземы присмотрел себе  Борис Годунов. Пётр Первый пожаловал эти земли своему воспитателю – князю Голицыну. При нём был построен  барский дом, изысканный, нарядный, бело-розовым колором  согревающий  парк окрест.   Многоглавый белокаменный  Спасо-Преображенский храм, времён Годунова,  с великолепной двухярусной звонницей, лестницами, аркадами мы оценили как  самое красивое архитектурное творение, встреченное  в путешествии.
       Родовая резиденция Голицыных прославилась в войну 1812 года - здесь поочерёдно останавливались оба великих полководца:  Кутузов и Наполеон.
       Имение Голицыных освящено  именем Александра Сергеевича Пушкина, который не раз   приезжал в гости из  соседней усадьбы Захарово, где жила его бабушка Мария Ганнибал. Пушкиноведы считают, что княгиня Наталья Петровна Голицына явилась прототипом старой графини в Пиковой даме. На одном из балов поэт  познакомился со своей будущей женой Натальей Гончаровой, которая только начала выходить в свет. Голицына  была посажённой матерью невесты на свадьбе Пушкина и Гончаровой.
      От Больших Вязем до Звенигорода недалеко, километров двенадцать по прекрасному шоссе, мимо уютных деревень и  живописных благоденствующих пока лесов. Мы быстро и легко одолели этот путь, не забыв завернуть в пушкинское Захарово, где поэт провёл детские годы, будучи тогда ещё москвичом. От имения бабушки остался задумчивый парк, чистый большой пруд, да общий рельеф местности. (Позже, в 1999 году  усадебный дом был восстановлен).
      Посещение знаменитых мест заняло  весь день, и в тот вечер в Звенигород мы так и не въехали.  Остановила  речка Москва.  Именно речка Москва, а  не Москва река,  к ней все привыкли в столице. С такой рекой Москвой мы были ещё не знакомы и очень захотели познакомиться  поближе.  Сколько раз мы созерцали Москву реку  с мостов и набережных: безжизненная, с коричневым оттенком вода, принявшая в себя сток жизнедеятельности нашей не очень чистоплотной столицы. Там она была уже экологически неблагополучной, рабочей. Река покорно вывозила на себе гружёные баржи и теплоходики с «гостями столицы». Она получила двухсотметровый размах, её одели в гранит, но заставили пожертвовать своей красотой и чистотой.  Когда заглядываешь в её мутные воды, вдыхаешь запах нефтепродуктов, то даже не можешь  представить, как хороша эта река до встречи с мегаполисом.
      У Звенигорода перед нами текла, струилась, играя бликами вечернего солнца, весёлая чистая речка, мелкая, по грудь. Вода прогрета до самого дна. А дно – зернистый плотный песок вперемешку с крошечными ракушками. Ступать по такому дну – наслаждение. Плавать же по речке Москве можно лишь по течению – вода несёт легко и быстро. В обратном направлении, против течения, можно только лечь грудью на тугие, напористые водные массы и лежать, блаженствуя, ощущая динамические усилия всего тела как некую константу, как бы застыв в беге или полёте. Даже пройти несколько шагов против течения трудно. Вернуться после плавания можно только по бережку.
      Купались мы в речке долго и с удовольствием. Красное солнце закатывалось за башни и купола храмов Звенигорода. И наконец, закатилось. Звенигород пока как предчувствие.
      Палатку  поставили под лесистым склоном, недалеко от моста. Выше, в лесу раскинул свои владения какой-то запретный объект. Интересная закономерность открылась нам в путешествии. Почему-то армия любит прятать свои грозные игрушки в самых живописных уголках природы. Тут же поселяются военные части с большой массой армейского люда. Красивая природа обносится глухим бетонным забором, и за забором сводится на  нет. Милитаризированный уголок природы не доступен более ни глазу, ни ноге.
               
                Адрес пушкинского детства

      «В конце 1804 года вдова Ильи Яковлевича Тинкова, испытывая нужду в деньгах, продает имение Марии Алексеевне Ганнибал, бабушке Александра Сергеевича Пушкина. В мае 1805 года в Захарово приезжает ее дочь Надежда Осиповна Пушкина с детьми. Отец поэта Сергей Львович, будучи человеком городским деревни не любил и бывал в Захарово редко. До самого отъезда будущего поэта в Лицей, семейство Пушкиных каждое лето приезжало в усадьбу.
      Бабушка поэта, Мария Алексеевна Ганнибал рассталась с Захаровым в 1811 году, почти сразу после отъезда внука в Царскосельский Лицей в 1811 году. Захарово перешло в семью ее родной сестры Аграфены Алексеевны, по мужу Козловой. Оформлено имение было на имя ее невестки Харитины Ивановны Козловой. Ее могила находится в Больших Вяземах, рядом с могилой, умершего в шестилетнем возрасте в Захарове младшего брата поэта Николая.
      В 1837 г. после смерти Харитины Ивановны Козловой имение перешло к ее дочери Авдотье Александровне Козловой (по мужу Орловой). Муж новой владелицы Захарова, Николай Никифорович Орлов, в 1851 году встречался и беседовал с посетившим Захарово биографом поэта Н. В. Бергом. Берг ещё застал в Захарове одноэтажный деревянный дом пушкинской поры. Но упоминаемый поэтом «мой тесный домик», это видимо не усадебный дом, а небольшой флигель. Судя по сохранившимся изображениям основной усадебный дом был не так уж мал. К сожалению, он не сохранился до наших дней.
      
      В своих стихах и письмах А. С. Пушкин не раз вспоминал Захарово. Шестнадцатилетний лицеист писал:
Мне видится мое селенье,
Мое Захарово; оно
С заборами в реке волнистой,
С мостом и рощею тенистой
Зерцалом вод отражено...
На холме домик мой; с балкона
Могу сойти в веселый сад,
Где вместе Флора и Помона
Цветы с плодами мне дарят...
Вблизи ручей шумит и скачет,
И мчится в влажных берегах,
И светлый ток с досадой прячет
В соседних рощах и лугах.
"Послание к Юдину"
      На территории усадьбы, на берегу захаровского пруда росла огромная липа, возле которой на полукруглой скамье любил сидеть маленький Пушкин.
Навещает Пушкин усадьбу Захарово и незадолго до своей свадьбы, встречаясь со своими сверстниками, с дочерью няни Арины Родионовны. Мать поэта писала дочери о его поездке: «Вообрази, он совершил этим летом сентиментальное путешествие в Захарово, отправился туда один, единственно для того, чтобы увидеть места, где провёл несколько годов своего детства»
      Имение Захарово можно назвать единственным сохранившимся адресом пушкинского детства. Достоверно известно, что здесь он проводил лето с 1805 по 1810 годы. Захарово, с его традиционным русским укладом, удачно расположенное среди живописной природы, оставило поэту на всю жизнь неизгладимые воспоминания. Жизнь в имении с заботливой старой бабушкой и доброй няней, сестрой и младшим братом, походы в соседние Вяземы в церковь, старый пруд со скамейкой на берегу была райски беспечна. Именно здесь, в Захарово, поэт впервые узнал русскую деревню."


: http://pushkin-lit.ru/pushkin/mesta/usadba-zaharovo.htm


         Спасо-Преображенский храм села Большие Вяземы

Семиглавый, четырёхпрестольный, двухэтажный храм был воздвигнут в старинном селе Никольское-Вязёмы царём Борисом Годуновым в конце XVI века: вероятно с 1584 по 1600 годы. Храм вырос напротив Царского деревянного дворца. Богатое царское село, расположенное на дороге, ведущей из западных пределов государства в Москву, имело торжок, каменную плотину. В селе существовала в то время деревянная Никольская церковь, а также небольшой монастырь, посвящённый святому апостолу и евангелисту Иоанну Богослову. Возведённый  белокаменный храм посвятили Живоначальной Троице. В другой годуновской вотчине, в селе Хорошево, что ныне часть Хорошевского района Москвы, царь Борис построил церковь с таким же посвящением, как в своих Вязёмах: во Имя Святой Троицы. Эта церковь не менее красивая, чем вязёмская. У неё, хорошевской, есть и своя уникальная декоративная примета: она украшена снаружи редкими узорчатыми «тарелками», подаренными Царю Борису некими восточными послами.

В начале XVII века, а именно в 1606 году, по пути в Москву, в храме в Никольском-Вязёмах молилась невеста Лжедмитрия I-го Марина Мнишек. Путешественница в своих дорожных записях отметила, что церковь воистину царская, красиво украшенная. Бывал здесь и сам Самозванец: однажды он печально прославился в селе, устроив в нём, неподалёку от церкви, зимний (на Масленицу) потешный бой с нешуточными обидами русским боярам – в снежки, летевшие в русских, немецкие и польские наёмные воины вкладывали камешки, песок и даже свинцовые пули, и в результате такого мошенничества оказалось немало пострадавших.

В смутное время (начавшееся после 1605 года и длившееся, приблизительно, до1620-го) храм подвергался разорению и поруганию. Он был разграблен, стены его по росписям исчерканы так называемыми граффити, то есть именами поляков, датами их «посещения» святыни и, в некоторых случаях, указаниями на то, чем они в храме занимались. Так, некто пан Ежи…. из Кракова, в храме молился. Достойная уважения реакция на пребывание в церкви. Зачем только такой благоговейный молитвенник сообщил об этом потомству, да ещё таким хулиганским способом. Впрочем, его нескромность послужила материалом для исследователей. Ученые до сих пор изучают граффити и реконструируют по ним пути и социальную картину польско-литовской интервенции.
Быть может, зимой 1618-1619 годов в селе можно было видеть встречу Патриарха Филарета, отца царя Михаила Фёдоровича Романова, московским духовенством и боярами, которая произошла, согласно рисунку в летописи, на мосту через речку Вязёмку. Патриарх возвращался в столицу из польского плена. По другой версии, рисунок говорит о встрече на мосту через Москву-реку в районе Николиной

Отец Петра Великого, царь Алексей Михайлович, часто проезжал через своё дворцовое имение Никольское-Вязёмы, следуя в Саввино-Сторожевский монастырь в Звенигород. Он любил вязёмскую церковь и вносил в неё щедрые дары. Его сын, Пётр, отписал Никольское-Вязёмы своему воспитателю князю Борису Алексеевичу Голицыну, который не замедлил переименовать Троицкую церковь в Преображенскую. Поступок дерзкий и труднообъяснимый, красноречиво говорящий о том, кто в стране хозяин, и откровенно характеризующий «хозяев»  как людей самоуверенных и бесчувственных к духовному содержанию жизни.  Этим лихим переименованием он решил прославить, может быть, преобразовательную деятельность своего державного воспитанника. А может быть, в новом посвящении центрального алтаря празднику Преображения Господня сыграли роль и воспоминания о славных годах в селе Преображенском, где вызревали будущие реформы, изменившие жизнь Руси-России. Известно, что Пётр I Вязёмы однажды посетил.
В 1797 году в Вязёмы прибыл Государь Император Павел I, объезжавший видных сановников Москвы и губернии после своей интронизации. Князь Н.М. Голицын угощал Его Величество обедом.

У алтаря храма покоится прах Николая Сергеевича Пушкина, умершего в 1807 году в возрасте шести лет, младшего брата великого русского поэта. Сам Александр с бабушкой своей, Марией Алексеевной Ганнибал, и с сестрой Ольгой ходил в Преображенскую церковь из Захарова, к воскресной Литургии, и его первые духовные впечатления и переживания связаны, несомненно, с Большевязёмской церковью. Возможно, он знаком был с богатой библиотекой князей Голицыных, находившейся в центральном усадебном доме, построенном в 50-е годы XVIII века. Детские впечатления поэта вызвали к жизни, впоследствии, и драму «Борис Годунов», и повести «Пиковая дама», «Дубровский», «Барышня-крестьянка».
Война 1812 года вновь изранила и опустошила церковь, исполосовала её новыми именами, на этот раз французских оккупантов. Некоторые святыни храма были вывезены в Москву и там скрыты в земле, в садах частных домовладельцев. А в доме Голицыных, предположительно в библиотеке, на короткое время останавливался Наполеон. Перед ним в тех же покоях ночевал фельдмаршал князь М.И. Кутузов. Главнокомандующий русских войск, человек искренней и испытанной в сражениях веры, вряд ли мог пройти мимо Преображенской церкви и не помолиться в ней, перед советом в Филях.

 С самого конца XVIII и до середины XIX века Вязёмами владели последовательно два брата: сначала князь Борис Владимирович Голицын, а с 1813 – князь Димитрий Владимирович. Оба – боевые генералы, участники Бородинского сражения, герои Отечественной войны 1812 года. Борис, кроме того, талантливый поэт и прозаик, весьма образованный человек. Но он — редкий случай русского патриота, писавшего по-французски. Борис захоронен в стене храма. А Димитрий – выдающийся государственный деятель, член Государственного совета, светлейший князь, генерал-губернатор Москвы с 1820 по 1844 годы. Его стараниями восстанавливалась первопрестольная после войны с Наполеоном и великого московского пожара.
До недавних пор утверждалось, что в 40-е годы ХIХ века в имении Голицыных гостил Н.В.Гоголь. Он жил в Вязёмах у своего друга, профессора Московского Императорского университета, историка и поэта С.П.Шевырёва, породнившегося с Голицыными. Действительно ли это было так, или всего лишь предположение, трудно сказать. А как было бы интересно, если бы было так. Представить только  его тонкий и нервный силуэт: идёт по дорожке к храму сосредоточенный, не по-светски серьёзный великий писатель. Большая страдающая совесть, Гоголь.
В имении подолгу бывал Шевырёв, знакомый со многими выдающимися деятелями русской культуры своего времени. Поэтому мы сегодня и можем назвать всех, кто имел возможность посетить усадьбу Голицыных, увидеть древний храм, открыть для себя уникальное собрание книг и рукописей. Двухзальная роскошная библиотека Голицыных сама по себе являлась культурной и научной достопримечательностью.

 Двадцатый век принёс храму много бед и лишений. Пострадали мученически, приняв смерть за Христа, его последние священнослужители: настоятель храма священник Василий Горбачёв (родился в1885 г. — расстрелян 26 февраля 1938 года), и диакон Николай Запольский (1889 - расстрелян 27 июня 1938 года). Арестовали и допрашивали в Звенигородском отделении НКВД, так же как и священника и диакона, церковницу Елизавету Александровну Тимохину (1881- расстреляна 7 марта 1938 года). Всех троих, после поспешного формального следствия, казнили на полигоне Бутово, под Москвой. Там сейчас, на месте убиения десятков тысяч невинных жертв коммунистического безумия, разбит великолепный яблоневый сад, и высится высокий и вместительный православный храм.

В середине 1950-х была предпринята попытка открыть приход. В те годы – планомерной борьбы с религией – около шестисот человек (граждан своей страны, людей разных профессий и положения), из Москвы и Подмосковья не побоялись поставить подписи и сообщить данные о себе в коллективном письме в Совет министров с просьбой вернуть Преображенскую церковь верующим. Просьба, естественно, удовлетворена не была.

В Вязёмах, в течение 50-х – 70-х годов XX века, были разрушены трёхярусная колокольня постройки 60-х годов XIX века, а также ведшие от колокольни к храму галереи. Было ликвидировано остекление гульбищ, снята и расчленена на куски редкая белокаменная корона под Крестом, венчавшая центральную главу. Храм использовали как столовую, лабораторию, склад. В тот же тридцатилетний период в храме постоянно велась «реставрация». Заключалась она, среди прочего, в том, что во внутреннем помещении верхнего храма, по нашему национальному обычаю, сначала соорудили леса. Вероятно, отчитались о начатой работе. И оставили верхний храм легко доступным для мальчишек и предприимчивых любителей древнерусской живописи.

Первые обогатили стены автографами советских лет, новыми граффити — крайне эмоциональными высказываниями. А вторые умудрялись вырезать из настенной росписи отдельные фрагменты и спокойно выносить их. Кроме того, реставраторы снесли кровлю над верхним гульбищем, чем нанесли зданию серьёзный ущерб. Их же коллеги, через два десятка лет, её восстановили. Впрочем, реставраторы делали, что могли, что допускала система. Разрушенную церковь они в целом восстановили в параметрах годуновской эпохи. Восстановили также и редкую, единственную уцелевшую (среди прочих подобных) звонницу, построенную, вероятно, незадолго до возведения храма, годах в 80-х XVI столетия.

Возобновление приходской жизни началось в декабре 1992 года. В 2000 году рядом с храмом построили Центр Духовного развития молодёжи (ныне школа). В 2007 году  было восстановлено остекление нижнего гульбища, что позволило сделать нижнюю галерею тёплой, и снова расширило площадь храма в несколько раз (от 42 кв.м. до 160 кв.м.). В настоящее время община храма, клир и прихожане, осуществляют просветительскую и благотворительную деятельность.