Глава 6. Часть I. Два неба

Сославшись на духоту, Сильвия ненадолго покинула усадьбу, а вернувшись холодно передала сообщение дяди Геры с требованием зашторить окна и выставить зеркала. Новость повалила на пол лишь Сайтко, другие же и понятия не имели, к чему это было произнесено.

У Сайтко случился настоящий неврастенический припадок, за время которого Ринка не отходила от неё ни на шаг. Она просто молчала, напряжение связок уходило в никуда. Аюна пыталась ворваться к ней в голову, в итоге обеим пришлось нести по чашке с водой. Трое агилистов не могли сложить картину воедино.

- Он не… – начал Виктор Фёдорович.

- Нет. Сказал про стёкла, то есть зеркала, и шторы. И ушёл. – Сильвия восстанавливала диалог по минутам.

- Предлагаю остаться в усадьбе. – показался из-за стола Ринго. – Дождёмся Геры и решим.

И решение наверняка было наилучшим из возможных, если бы в разговор не вмешался сидящий рядом человек. Взяв старую гитару в руки, он нашептывал под ухо песенки некого Ф. Шопена, чем вызвал изрядное негодование у всего семейства Ланер.

- Я думала, ты сбежишь отсюда первый. – оскалились Патрисия. – Оставишь нас как за все эти дни.

Архангел Рагуил затих и положил гитару на место – вторую ступеньку от низа. Эта тряпочная шинель порядком износилась, но «живые» глаза цвета неспелого миндаля давали знать: потенциал у него есть.

- Если они сейчас придут, конец всем нашим делам, Гера. – сказал Рагуил куда-то в сторону.

- Кто придёт? – вмешался Ринго.

- Пока заканчивать очередной спектакль. Скалькары. И госпожу Сайтко напугали скалькары. Я прав?

На слова Рагуила Сайтко действительно подняла голову, смыкая глаза от рези. Ухватившись за подол платья, она тонко выдавила:

- И кто… ты такой?

Поправив сумку на плече, Рагуил распрямился и посмотрел на Виктора Фёдоровича, зная, он не удивиться. На него смотрело глубокое фиолетовое море и белёсый ободок. Вся едкость в Патрисии, направленная против сидящего, исчезла. Пред семьёй предстал ещё один агилист.

- Позвольте представиться. – встряхнув волосы на макушке, ответил архангел. – Меня зовут Юндэ, фамилия – Ноэль. И я знаю человека с тростью лучше, чем каждый из смотрящих на меня. Потому что мы с Герой прошли долгую дорожку. И не дай бог вам узнать, что знаем мы.

В замешательстве сидела и Аюна. Как она могла не учуять агилиста? Было ли здесь умопомрачение? Около неё беззаботно гулял человек, к которому она трижды проникала в голову. Она не нашла воспоминаний о Балетте, о Гдето. Аюна чувствовала себя одураченной. И от глупой игры с её чувством силы, приданного отцом девять лет назад, ей хотелось просто взвыть.

- Как же я так…

- Ты, напротив, Тио… Молодец. – невзначай похвалил её Юндэ. – У агилизма есть три направления. И Гера готовил тебя по одному из них, а не только по первой мысли в голову попавшей. Проблема, что у нас был один учитель.

- А зачем ты вообще к нам пришёл? – высказался Ринго. До сих пор не доверяя вихрем заявившемуся другу его брата, он вышел вперёд.

- Геру скалькары знают, обо мне не слышали. Задача спектакля была отвести скалькаров на меня. И дело у нас вышло. Вы прожили спокойно, а у меня чуть не снесли дом и убили двоих подчинённых. Я сознательно задумал защитить вас. Семья не сидела вместе девять лет. Сегодняшний день не обменяешь на вчерашний. И, поверьте мне, я хочу всех вас вывести отсюда живыми. Виктор Фёдорович, вы человек из этих мест. Вспомните, где расположен военный арсенал?

Виктор Фёдорович был польщён. Его вспомнили, приняли в состав семьи. И сделал это человек, который воистину заботился о том, чтобы Виктора Фёдоровича не вынесли из города вперёд ногами. Но стоил ли благоговеть перед ним?

- От нас как две главные улицы города пойти. Хотя… Вы так уверены в силе французского оружия?

- Не забавляйте меня, - поднялся Юндэ со ступеньки, - всё тамошнее оружие я ещё вчера экспроприировал и распорядится переплавить для солнечных батарей. По профессии Гера – дипломат, а я – юрист в области гражданского права. Уж что, а имущество делить я умею. Этот склад заполнен оружием для уничтожения всея города. В их числе мюонное оружие.

- Откуда? Оно запрещено. – вопрос Ринго был оправдан, хотя для Юндэ он значил, прямо скажем, пустоту воочию.

- Да, оно запрещено. – поднялась с колен Сайтко. Чувствовала она себя словно после ливня. Озябшая и сырая. – Поэтому его все и используют. Наше бюро разработало, когда Аюна едва до стола доставала.

- Так… - Виктор Фёдорович ощущал для себя, что до седины ему осталось не далеко. – А что это вообще такое?

Конструкцию осознавала большая часть присутствующих, но вот объяснить мог лишь один человек. И этот человек сейчас разлёгся в кресле-качалке с рюмкой чешского ликёра. Из двух ещё хоть как-то видящих, Патрисия открыла только один глаз.

- Одного выстрела хватит, чтоб снести напрочь фронтон Бурбонского дворца. Внутри находится самописец, ведущий запись… – здесь она икнула, и едва не упала, но быстро вернулась к прежнему вид, – координат выстрела, отдачи никакой, да и…

Но договорить она не успела. Уличный шорох возрастал от минуты к минуте. И за время обдумывания плана никто и не сообразил, что от города, где скалькары, вероятно, уже начали резню и домашнего спокойствия, их отделяла одна дверь.

От следующего удара об стену потухли все свечи. Ланеры оказались в почти беспросветном мраке. Они видели силуэты друг друга, но не более того.

- Отойдите от стен! – крикнул Виктор Фёдорович. – Все в круг! Все!

Ещё от одного удара на втором этаже выбило несколько окон. Вперемешку с разорванные полотнами картин семнадцатого века легли стёкла. Но хуже того было одно иное обстоятельство. И оно обеспокоило всех куда сильнее темноты и сыплющихся, точно песок, кусочков мрамора. Замки на двери начали проворачиваться.

- Ринго, стол! – Юндэ сдаваться не собирался.

Они уже перевернули стол и вместе с Виктором Фёдоровичем понесли его как заслон. Но их окликнули агилистки. Причём сразу три.

- Нет!

Тогда же и провернулись все замки. Дверь отворилась. Зал наполнился неестественным свечением фонарей, включённых вместе. Три, пять, десять, сорок. Там стояла целая толпа. Но ни одного выстрела.

Постепенно, насколько это было видно людям длительное время пробывшим в темноте, толпа начала расходиться. Расходиться перед двумя людьми.

На их одеждах не было не погон, не знаков отличия. Это были мужчина и женщина. Девушка вытянула руку из-за спины вместе с чёрным чемоданом на несколько секций. Она пришла в старой шинели, ткань которой порядком залоснилась. Её светлые пряди волос уходили глубоко к поясу, а красные янтарные глаза пробивали своей колкостью до спины. Молодой человек рядом слегка прокашлялся в перчатку и предстал перед Ланерами в анфас. Это было лицо северного человека, верно некоторые время проживавшего за полярным кругом. Тёмные глаза его не любили свет во всех его проявлениях. И, тем не менее под линзами очков можно было разыскать пару веснушек. Пальто на молнии он предпочитал застёгивать лишь на пуговицы.

Рейчел Кьйон и Феликс Дептер. Они же архангелы Уриил и Михаил.

- Наконец-то… – выдохнула Сайтко.

В дураках оставался один Виктор Фёдорович, понятия не имя, кто перед ним стоял. Только по некоторым фразам в дальнейшем общении до него дошла вся интересность положения.

- Ринка! Живая! – прикрыла рот рукой Рейчел. К глазам поступили слёзы.

- Не время. – твёрдо напомнил стоящий рядом человек. – Вы и сами догадывайтесь, что нас за вами прислал Гера. В городе нападение на гражданских.

- Скалькары? – как бы ни о чём вбросила Патрисия, поднимаясь.

- Они самые. – кивнула Рейчел. – окопались на каретном дворе так, что не выкуришь. Но им тоже не слабо досталось. Первыми в бой вступил пограничные войска. Двадцать минут назад Гера объявил Джантатту территорией Юнтарда. Хорошо, что по закону для такого решения хватило в аккурат голоса четырёх архангелов.

- Так что теперь, независимо от любых факторов, хотите того или нет, вы – граждане Юнтарда. Но есть и плохая новость… – У Феликса хватило сил первым произнести эти слова первым. – Нома-Ариентард разорвал Балеттианский договор.

На задворках сознания до Виктора Фёдоровича доходила мысль, что на его глазах описывались такие глобальные политические процессы, что война, в результате которой первая французская колониальная империю рухнула в труху, это совершенно ничем не примечательное событие, пустяк длинною в семь лет. И даже фраза Сайтко: «Он начал разваливаться ещё в момент подписания», его не обнадёжила, потому как Виктор Фёдорович не понимал, была ли это какая-то общая условность или же договор огромного масштаба, вслед за разрывом которого обязательно последует война.

По правде говоря, о сути «Балеттианского договора» можно рассказать очень быстро. Он даёт право судить любых граждан любого измерения только по законам мира, в котором они родились. Чистой воды абсурд, который был принят ради передышки от войны и всеобщей амнистии. Именно по нему Гера ещё в 1834 не мог убить Альцида Лура голыми руками.

- А арсенал? – вмешался Юндэ. – Он наш?

- Относительно. – вздохнула Рейчел. Её саму перебирало от произносимых слов. – Мы развернули позиции так, что скалькарам к арсеналу не подойти, но и мы не можем захватить его, не растянув линию фронта, в результате чего возникнет опасность окружения.

И тут Виктор Фёдорович не выдержал.

- Прошу прощения, но… Вы кто вообще такие? – адресовал он вопрос пришедшим.

Всех присутствующих, сказать прямо, передёрнуло. Рейчел доселе Виктора Фёдоровича и не видела. Дептер, закатав рукава, осмотрел обратившегося с головы до пояса, вышел к нему и подал руку. Виктор Фёдорович еле до неё дотронулся, изобразив рукопожатие.

- Доброй ночи, меня зовут Феликс Дептер. Я архангел Михаил.

Девять лет назад Виктор Фёдорович бы провалился сквозь землю. Но впредь, смотря с оглядкой на трёх архангелов позади, он издал протяжное: «Ух», и был таков.

- А… Ваше имя?

Виктор Фёдорович скосился к Сайтко. Та с открытым ртом покивала.

- Гют. Рука об руку проработал с вашим другом Генгелем энное количество времени.

Гютом после этих слов заинтересовалась Рейчел. Она проскочила меж собрания народа вперёд, хотя и так прекрасно видела угол первого этажа.

- Вы тот самый человек, который работал с Герой? Служили в полиции?

- Похоже, мне пора передать слово… – оглянулся за спину Дептер.

Девушка, рассматривающая Виктора Фёдоровича, выглядела и потерянно, и собранно. Её называли «глубоким циником» с утончёнными чувствами и обособленной от мира жизнью, но иногда она преображалась в совершенно иного человека.

- Не хотите поработать у меня в отделе?

Но Рейчел подвинули в сторону.

- Так, граждане, а что сказал Гера?

- Мы эвакуируем гражданских из города, – ответил Дептер, – тебя и господина Гюта прошу проследовать за Рейчел к Гере, если так интересно. Остальные идут за мной. В колонну по двое.

Сам Дептер скрылся из вида в куче людей. Ошарашенные Ланеры брели во тьме. Гют было посмотрел в их сторону, но за руку его уже взяла Кьйон. Сперва она прислушалась к улице. Вне сомнений, там шла перестрелка.

- Пойдёмте… – шепнула Рейчел.

Трое они ринулись через задний ход, прямо к центру города. Хотя Гют и предполагал, во что тот мог превратится город, ступив на землю, он понял, что и не знал, как выглядят настоящие войны миров.

Города просто не было.

Нет, он не лежал в руинах. Его просто элементарно не было. Как и неба, как и суши. Гют поднял глаза. Там наверху… два соприкасающихся неба. Одно было ясное и голубое, подобное земле. Другое желчное и больное. Но и под ногами Гют вдруг почувствовал что-то рассыпающееся и мелкое. Частички оранжевого песка. Он был словно в пустыне. Борьба пятого и седьмого измерения за контроль над четвёртым выглядела весьма наглядно.

- Не стойте в аду! – Крикнул Юндэ. – Гера, похоже, ушёл во второй академический квартал Аххоя. Сюда, на эту сторону!

И Гют смотрел на всё это дело, понимая, что на какую бы сторону не пойти, домой он уже не вернётся.