Аристократы в дальнем плаваньи

   Перевод второй повести сказочной дилогии американского писателя Фрэнка Стоктона (Frank R. Stockton) “The Floating Prince” и “How the Aristocrats sailed Away”;1881.
   Иллюстрации из издания 1930 года.
   © Перевод. Олег Александрович, 2020, 2021
   ***
   К первой повести дилогии: http://www.proza.ru/2019/09/11/645

   ***
   Читать перевод повести с иллюстрациями можно здесь: https://oleg-alexandrovich.dreamwidth.org/1020518.html — и далее по ссылке.

   Фрэнк Стоктон
   Аристократы в дальнем плаваньи

   Много-много дней уже и ночей адмиральский корабль королевства Нассимии с адмиралом собственной персоной на его борту, с компанией мальчишек-школьников, произведенных королем в аристократы, с их пожилым Учителем, четверкой мудрецов-мыслителей, а также старушкой — которая в одном лице совмещала и судового повара и всю матросскую команду судна — плыл и плыл по волнам широкого моря.

   Судно двигалось в даль вперед, и адмирал сидел на корме, опустив длинные свои ходули на воду — так, чтобы могли покачиваться они на волнах. Путешествие такое было ему по нраву, и потому чувствовал себя он счастливейшим на земле человеком; мудрецы и школьный Учитель тоже были вполне довольны, однако аристократов мало-помалу стало одолевать чувство досады. Что проку так вот просто плыть и плыть, рассуждали они; не худо было бы хоть куда-нибудь да и приплыть, да хоть на что-нибудь посмотреть. Корабль, правда, бросал несколько раз якорь в портах прибрежных городов, и мальчикам дозволяли сходить с него на сушу, — но всякий раз после такой их вылазки спешно прибывали на судно депутации от городских властей с богатыми подарками для адмирала — и настоятельной просьбой сняться с якоря и отчалить поскорей в море. И потому всем тем бойким, непоседливым ребятишкам за все время путешествия покидать палубу корабля доводилось редко.

   Когда сомнений, в конце концов, ни у кого уже не оставалось, что причаливать к берегу адмирал впредь не намерен, аристократы решили поднять мятеж. И под предводительством мальчугана по прозвищу Хвостун — последнего из всех в успеваемости, зато первейшего в озорстве и шалостях — разработали они план захвата судна.

   И вот в один чудесный полдень, когда адмирал, Учитель и четыре мудреца-мыслителя сидели на палубе, наслаждаясь легким морским ветерком, шестеро аристократов с парусиновыми мешками в руках подкралась незаметно к ним сзади — и по команде вмиг нахлобучили по мешку каждому из своих опекунов на голову. Сопротивляться и пытаться высвободиться делом оказалось тщетным: все прочие аристократы стремглав ринулись на подмогу своим товарищам. Мешки они прочно увязали на шеях плененных, а затем поспешили еще и связать их всех по рукам и ногам. Пленников усадили в ряд спиной к корме; ходули адмирала — чтобы не вывернули они ему ноги — подняли с воды и бросили на палубу.

   Хвостун принес ножницы — и прорезал ими в каждом мешке дыру, прямо напротив рта каждого из пленников, — чтобы не страдали они от удушья. А также объявил шестерке несчастных, что примерное их поведение вознаграждаться будет добрым к ним отношением: так, завтра проделает он в мешках еще по одному отверстию, напротив левого глаза каждому; послезавтра же и напротив левого уха всем по дырке прорежет. И если продолжат смирно они себя вести и не будут капризничать, то еще через два дня обоими уже глазами своими и обоими ушами глядеть и слушать смогут они беспрепятственно, да и напротив носов он им отверстия проделает — чтобы совсем уже легко дышалось им всем.

   Один из мальчишек, первый в школе ученик, отчего прозвали его Разумёхой, сказал, что впоследствии мешки с голов пленников, пожалуй, можно будет снять вообще, но большинство аристократов с ним не согласилось: пленник «омешоченный», пусть и частично, заявили ему, куда менее опасен, нежели «неомешоченный» вовсе.

   Адмиралу и его товарищам ничего не оставалось, как только смириться с такой своей участью, оставив для себя надежду обрести свободу благодаря какому-нибудь счастливому обстоятельству. Кое-кто из аристократов стал настаивать, что и «матроску» надо бы привести им сюда, да тоже «омешочить», но большинство рассудило, что как повар старушка им гораздо нужнее будет. Поэтому аристократы лишь заперли ее в камбузе и дали распоряжение скорее готовить для всех обед.

   Кормили плененных до отвала — подавая им пищу из рук через дыры для ртов; занятие это настолько увлекло аристократов, что бедняги пленники едва не получили несварение желудков от перекорма. На ночь принесены были для них тюфяки и подушки; к ходулям адмирала привязали такелажный линь: им аристократы подтянули их вместе с ногами его вверх и прикрепили к мачтовой рее — чтобы не запинаться о них в темноте.

   Теперь-то аристократы могли делать все, что только душе их угодно было. Судно развернули они в сторону, где, по их предположениям, ближе всего мог быть берег, и предались всевозможным забавам. В трюмах среди прочего обнаружили они множество горшков с красками; ими решено было декорировать адмиральский корабль на свой вкус.

   Мачты покрасили они в малиновый цвет, паруса — в желто-розовую полоску. На палубу пошла зеленая краска, поверх ее пустили оранжевые звезды, — и скоро все на судне заблистало яркими живыми расцветками. Адмиральских овец разрисовали зелеными, желтыми и малиновыми лентами, его ходули выкрасили в голубой цвет и по всей длине их провели по ярко-красной спиралевидной линии. Запах от красок стоял такой сильный, что трое мудрецов-мыслителей даже попросили зашить в их мешках носовые отверстия.

   Можно только гадать, на какие еще свершения успели бы подвигнуться аристократы, если бы не заметили они на четвертый день плаванья по выбранному ими курсу берег на горизонте, и на нем, прямо у моря нечто похожее на большой город. Тотчас направили они судно к тому городу, и скоро вошли в порт и стали на якорь.

   Не теряя времени, школьники — все до единого — ринулись гурьбой на берег. Повариху перед отбытием заперли они в камбузе, адмиралу же и его компаньонам велено было сидеть на палубе смирно — вплоть до поры, пока аристократы не вернутся, — и вести себя примерно.

   В мешках, нахлобученных на головы пленников, прорезаны уже были к тому дню дыры для ртов, носов, а также для тех, что у них слева глаз и ушей; но, поскольку у связанных да еще и привязанных бедняг глазные отверстия направлены были в сторону моря, наблюдать за убежавшими на берег учениками они не могли. Как ни изворачивались они, как ни выкручивали свои шеи — рассмотреть портовый город никак у них не получалось.

   Аристократы же толпой устремились в город, — в котором, несмотря на полуденное уже время, не смогли заметить они, к немалому своему удивлению, ни одной живой души. Городские улицы все были широкими и опрятно вымощенными, большие и красивые дома вдоль них казались совсем лишь недавно отстроенными. Попадались на глаза путешественникам и храмы, и другие роскошные огромные здания, однако людей нигде они так и не увидели, и даже звуков никаких не услышали.

   Не разбредаясь, тесной стайкой продолжали аристократы шествие по городу.

   — Ну и как же понимать-то нам такое? — вымолвил наконец один из мальчишек. — Околдовано кем-то место это что ли? Иль, может, горожане все просто собрались вдруг, да все до единого покинули отчего-то город этот свой, — да еще и собак своих всех с собой прихватили… и птиц всех… и мух даже?!

   — А давайте сходим назад к кораблю и приведем кого-нибудь из мудрецов сюда, — сказал другой мальчишка. — Чтоб объяснил он нам, что тут к чему…

   — Не думаю я, что от учителей наших проку здесь больше сейчас будет, чем от нас самих, — оборвал его Хвостун, протиснувшись сквозь толпу в голову процессии. — Вряд ли вообще когда-нибудь слышали они хоть что-то об этом месте или что-нибудь читали о нем. Идемте-ка дальше, вперед — и разузнаем сами мы всё!

   Перечить ему никто не стал, и аристократы продолжили шествие по улицам города, — пока не подошли к великолепнейшему зданию, которое вполне можно было счесть дворцом; огромные его передние двери к их удивлению были распахнуты настежь. Постояв немного, но в конце концов одолев робость, мальчики поднялись по ступеням к дверям этим и заглянули внутрь; затем осторожно вошли — все, сколько их было, — в просторный холл с высоким потолком, где все блистало великолепием и роскошью. В конце зала впереди себя увидели они широкую лестницу, покрытую богатейшим ковром.

   Аристократы подошли к лестнице и, постояв минуту, решились в конце концов по ней подняться и обследовать верхние этажи дворца. Отрываться от толпы и нестись сломя голову наверх никто из них, однако, не отважился; лестница была довольно широкой: на ступеньке помещались в ряд ровно двенадцать ребятишек, и мальчики — тремя рядами по дюжине в каждом — пошагали по ней вверх; несколько же самых младших по возрасту аристократов семенили не отставая вслед за ними сзади.

   Так, держась вместе, топали они и топали вверх и вверх по лестнице; завершалась она вверху площадкой, но почему-то путь от первой ступени и до нее обернулся, к немалому всех удивлению, не таким уж и коротким, каким на взгляд показался он вначале. Аристократы-малыши захныкали даже, что устали они уже; однако отставать от старших товарищей никому из них не хотелось, и потому останавливаться они не стали.

   — А посмотрите-ка вон туда вы, вверх! — воскликнул вдруг один из мальчиков. — На окно вон то посмотрите! Мы ж ничуточки к нему и не приблизились, сколько ни шагаем уже всё вверх да вверх!

   — А ты ведь прав! — согласился с ним другой аристократ.

   — Да, и вот же что еще скажу я вам: мы ведь даже с места теперь не двигаемся! — объявил всем Разумёха. — Шагаем, шагаем по лестнице этой, а ступени ее, — оглянитесь-ка назад да посмотрите, — вниз, под пол спускаются. Как мы сейчас идем — так белка в колесе бегает… а еще и мельницы, насосы есть такие — с колесом-топчаком…

   — Давайте же остановимся! — послышались возгласы.

   — О, нет! если сейчас остановимся, скатимся тут же задом вниз мы все — и все на пол там свалимся, в кучу друг на друга, покалечить ведь друг друга можем мы так! — возразил Разумёха.

   — О, да! да! Пожалуйста! не останавливайтесь! — поддержала его забывшая вмиг о своих усталых ножках малышня сзади. — Если завалимся — мы прямо на пол упадем, а вы все на нас!

   Так и продолжали аристократы шагать вперед — со ступеньки на ступеньку, — оставаясь при этом на одной высоте. Некоторые из мальчиков принялись уже придумывать какой-нибудь план: чтобы как-нибудь да и развернуться им всем враз — и спрыгнуть всем вместе с лестницы. Однако большинство рассудило, что малышня, которая после разворота впереди всех окажется, пострадает неизбежно и при такой попытке соскочить с движущихся вниз ступеней.

   Круг за кругом продолжала лестница непрерывное движение свое, упрятывая под пол ступеньку за ступенькой, и мальчики топали и топали по ним — и не знали, смогут ли они когда-нибудь вообще закончить такое «восхождение». Все уже утомились, разговоры смолкли, — и тогда в тишине аристократам слышны стали какие-то щелкающие звуки под ступенями.

   — Ох, а знаете, что скажу я вам! — воскликнул вдруг Разумёха. — Да ведь мы же… заводим… вот это!

   — Заводим что? — спросили его.

   — Вот это всё и заводим! Весь город этот мы заводим — как заводят часы!

   Он был прав. Слышны были звуки с городских улиц: собачий лай, кукарекание петухов; захлопали двери и оконные ставни. Встревоженных мальчиков охватила дрожь; позабыв об усталости, шагали и шагали они по ступеням. Из-за стен дворца долетели до их слуха чьи-то голоса, и тут вдруг под лестницей что-то громко лязгнуло, — и она наконец остановилась.

   — Ну, вот ведь и все!.. Завершилась она… заводка! — объявил всем Разумёха срывающимся от сильного утомления голосом, и аристократы, развернувшись, поспешили все сойти с лестницы вниз на пол.

   Как же переменилось вдруг все вокруг! Уже громко шумел за стенами зала оживленный город; через отворенную дверь и окна с широко раздвинутыми шторами виднелось множество бойко снующих по улицам людей. Тесной стайкой столпились мальчишки в углу зала; их, как им казалось, никто пока не заметил.

   И тут нежданно для всех распахнулась настежь одна из дверей зала — огромная и позолоченная, — и в зал вступил король вместе с королевой.

   Его Величество окинул весь зал бодрым взором и, заметив напуганных аристократов, воскликнул:

   — Рад приветствовать вас всех у себя я! — Он повернулся к королеве. — Я думаю, вот эти-то мальчишки и сделали дело…

   Король подошел к аристократам.

   — А теперь скажите-ка мне, ребята, это вы завели нас?

   — Да, сэр, — ответил ему мальчик, который в школе был Классным Старостой, — я думаю, что сделали это мы. Но совсем нечаянно сделали мы это, и если вы нас простите и отпустите, мы никогда больше не…

   — Отпустить вас?! — воскликнул король. — Не раньше, чем сделаем мы вас всех счастливейшими ребятишками на свете! Неужто показалось вам, что разгневан я! Если да, то выкиньте поскорей из голов своих заблуждение такое! Что ты на это скажешь, дорогая? — обратился он к королеве.

   Супруга Его Величества, примечательная своею изрядной полнотой, не сказала ничего, ответив ему лишь добродушной улыбкой.

   — С сегодняшнего дня почитаем мы всех вас нашими величайшими благодетелями, — продолжал король. — Не придумал пока, чем же мы отблагодарить вас сможем… Вам, верно, невдомек, что именно вы и оживили-то нас всех — совершив заводку нашего города. Полного его завода хватает ровно на десять лет нормальной, полноценной жизни в нем; а когда выходит вся она, то всё замирает здесь — до следующей заводки. И всякий раз, когда мы чувствуем, что она вот-вот у нас выйдет, мы все расходимся по своим жилищам и запираем наглухо все двери и окна. Единственный лишь этот зал здесь во дворце незапертым оставляем — чтобы кто-нибудь, зайдя сюда ненароком, вновь завести нас смог. А для задачи такой людей немало требуется, и я рад, что большой такой компанией пожаловали вы сюда. В прошлый раз нас ватага медведей завела, забрели они в зал сюда случайно и попытались наверх пробраться. Но эта лестница наша изрядно перепугала их, и они разбежались все; оттого их заводки лишь на четыре года хватило нам, они нас и наполовину завести не успели. А до их сюда прихода простоял наш город без движения около ста лет. Так, как незаведенные часы стоят. Пока что не знаю, сколько лет мы в этот раз простояли, засажу своих ученых за расчеты… Но как же вы вообще сподобились объявиться вдруг здесь?

   Мальчики доложили Его Величеству, что прибыли они в его город по морю, на корабле — вместе с адмиралом, а также с Учителем их школьным и четырьмя мудрецами-мыслителями.

   — О, так значит, и корабль ваш здесь же! — воскликнул король. — А ну-ка, — крикнул он своим придворным, — бегите немедля в гавань и приведите ко мне сюда достойных всех мужей тех с корабля, дабы смогли они разделить со своими подопечными и почести наши, и награды!

   Придворные умчались в гавань, король удалился по своим делам. В зале осталась с мальчиками одна лишь королева; она сидела на софе и молчала, и только улыбалась им время от времени.

   — Ох, но до чего же все-таки утомляют меня улыбки! — промолвила она наконец и протерла платком вспотевший лоб. — Надо, пожалуй, почаще упражняться мне в них…

   — Надеюсь я, что не приведут сюда они сопутников наших с мешками на головах… и веревками, — прошептал Хвостун своим компаньонам. — Такое позабавило бы, конечно… но сейчас мне этого не хотелось бы…

   Тут вдруг в зал спешным шагом вошел король.

   — В чем же дело?! — вскричал он. — Посланники мои говорят, никаких судов, кроме наших собственных, в гавани нет! Как же так! вы обманули меня, что ли?

   Смятенные аристократы с недоумением переглянулись. Неужто их судно отбыло в море, а они все брошенными здесь остались? Если так и случилось, то получили они, конечно, по заслугам. Унылый и виноватый вид гостей заставил Его Величество заподозрить что-то неладное.

   — Чего-то непотребного, видать, натворили вы там, на корабле своем? — задал он им вопрос.

   И Староста, который понял, что выкрутиться никак у них уже не получится, рассказал ему о мятеже.

   Король опечалился; королева же одарила аристократов двумя или тремя улыбками.

   — Значит, в мешки головы их упаковали вы, — промолвил король.

   — Да, сэр, в мешки… — сказал староста.

   — Да-да… Огорчен я весьма… Но, разумеется, не забыл я и о том благом деле, которое вы для нас содеяли. Вдогонку за вашим кораблем сейчас же отправлю я несколько своих самых быстроходных крейсеров; мои люди, я думаю, без труда узнают ваш корабль по той расцветке, коей вы его украсили. Однако вас, ребята, придется мне подержать пока под стражей. Слушайте же меня! — обратился он к своей свите. — Отведите этих молодых людей в самые роскошные апартаменты и разместите всех их там! Позаботьтесь, чтобы кормили их там самыми изысканными блюдами и обращались с ними почтительно. А также следите неусыпно, чтобы никто из них не сбежал оттуда.

   И аристократов отвели во внутренние палаты дворца.

   ***

   Оставленные аристократами на палубе корабля, адмирал и его компаньоны были весьма беспокойны, — поскольку дальнейшее развитие событий предугадать они никак не могли. Но вот, спустя короткое время, едва лишь стихли голоса мальчишек на берегу, заметил вдруг адмирал прошедший вблизи него сквозь доску палубы кончик бурава. Повертевшись, скрылся он вниз, и сквозь дыру долетели до пленников такие слова:

   — Отставить страхи! Матроска ваша вас спасет!

   — Замечательно все будет! — объявил адмирал товарищам по плену. — На матроску-то нашу вполне, выходит, полагаться нам можно!

   Послышались удары топора снизу в палубу, и, спешно прорубив для себя достаточно широкое отверстие, вылезла старушка-повариха наверх из запертого камбуза. Живо принялась она за дело: сняла с голов пленников мешки и развязала их путы.

   — А теперь вот что сделать нам надо, — заявила она освобожденным. — Не мешкая сниматься с якоря надо. И уплывать отсюда как можно скорей! Если малолетние шельмецы, воротившись, застанут нас здесь… даже не знаю я, что тогда умудрятся сотворить они с нами!

   — Так ты, я понял, предлагаешь уплыть нам отсюда и бросить на произвол судьбы всех моих учеников? — задал ей вопрос Учитель. — Не задумываясь нисколько, что тут с ними, самим себе предоставленными, стрястись может?

   — Думать должно нам не о том теперь, что же тут такое стрястись с ними может, ежели мы их оставим, — заявил ему один из мудрецов, — а о том, что с собственно нами может стрястись, ежели дождемся мы их.

   — Разумеется! — воскликнул адмирал. — И пока хоть капля духа командующего флотом Нассимии во мне еще остается, ни за что я их здесь теперь дожидаться не стану! Не дозволю никому впредь я омешочивать мою голову! Ни за что и никогда! Поднимайте паруса!

   Постановка парусов делом обернулось нелегким, — потому что и матроска, и все четверо мудрецов к работе такой не очень-то пригодными оказались; тем не менее паруса, в конце концов, были подняты. Старому школьному Учителю, который решительно отказался бросать своих учеников, помогли сойти на берег, — и судно снялось с якоря. Адмирал стал за штурвал, и корабль, подхваченный ровным и сильным ветром, быстро понесся в морскую даль.

   Один из быстроходных крейсеров «заведенного» королевства обогнал корабль флота Нассимии ночью, когда в темноте никто ничего разглядеть не мог, и впоследствии оба эти судна друг с другом больше не сближались.

   — Ну что ж, — сидя утром следующего дня возле штурвала и придерживая его рукой, обратился адмирал к своим компаньонам, — вот и свободны мы опять, и можем теперь плыть, куда нам заблагорассудится. Вопрос мой вам всем — куда плыть? Потому что плаванье никуда, просто так, без цели — для меня и не плаванье вовсе!

   Мудрецы заявили ему, что наиболее уместной в их нынешней ситуации может стать экспедиция с целью совершения какого-нибудь знаменательного географического открытия.

   — Замечательно! — согласился адмирал. — Дело такое вполне меня устроит. Однако открытием чего именно заняться вы предлагаете?

   Мудрецы не были готовы тотчас дать ответ на такой вопрос, но сказали, что постараются после некоторых размышлений придумать, к какому великому открытию стоит приложить им усилия.

   И, усевшись вчетвером позади адмирала, предались они усердным размышлениям; адмирал же по привычке уже своей сидел на корме возле штурвала, спустив к воде разрисованные аристократами ходули — чтобы покачивались они на волнах. А матроска-повариха готовила в камбузе еду для экипажа, драила шваброй палубу, выбивала пыль из парусов, — стараясь содержать все на судне в образцовом порядке.

   Прошло несколько часов, и адмирал оглянулся на мудрецов — чтобы выяснить, додумались ли они, в конце концов, до мысли, в какую сторону надлежит им направить корабль для совершения знаменательного открытия, — и увидел сидящих их всех вчетвером с омешоченными головами.

   — Вы зачем же — сделали это?! — вскрикнул адмирал таким громким голосом, что мудрецы вздрогнули; затем объяснили они ему, что с мешками на головах — в том имели они возможность удостовериться во время плена — думательный процесс протекает у них с гораздо большей результативностью, — поскольку звуки и образы внешнего мира не прерывают ровного течения мыслей.

   Так день за днем и сидели мудрецы с мешками на головах и думали, думали; адмирал же не покидал своего места на корме вблизи штурвала, а матроска-повариха варила и стряпала для всех — и следила за чистотой и порядком, а также за верной постановкой по ветру всех парусов корабля.

   — Жаль, что неведом мне точный возраст самого младшего из наших аристократов, — заявил всем однажды адмирал. — Тогда знал бы я точно, сколько лет надобно проплавать нам по морю до поры, когда все они до единого повзрослеют, и нам можно будет забрать их всех из того города и вернуть в Нассимию.

   Поварихе припомнилось, как однажды самый младший из мальчиков говорил ей, что ему совсем недавно исполнилось десять лет.

   — Что ж, одиннадцать лет еще, получается, ходить по морям предстоит нам! — объявил всем адмирал.

   Так и проплавали они по морю все одиннадцать назначенных для своего путешествия лет; и все те одиннадцать лет мудрецы, сидя с мешками на головах, с усердием измышляли план экспедиции, в коей им наверняка можно было бы сделать какое-нибудь великое географическое открытие.

   ***

   Спустя день после того как мальчиков заперли в выделенных для них роскошных палатах дворца, пришла туда к ним посланница от королевы и сказала, что идея упаковывать людям головы их в мешки показалась Ее Величеству самой забавной затеей из всех, о каких только доводилось ей когда-либо слышать, и что будет она весьма признательна аристократам королевства Нассимии, если они пришлют ей образец для выкройки подходящих для такого дела мешков, — дабы смогла заставить она портниху пошить их для своей прислуги.

   Посланница принесла с собой ножницы, толстую бумагу и булавки, и мальчики быстро сделали выкройку мешка для головы — с дырами для глаз, носа, рта и ушей, — и попросили передать ее королеве вместе со словами глубочайшего к ней почтения. Королевская супруга тотчас повелела сшить по присланному образцу два мешка; их надела она на головы горничной и лакея, — и «омешоченный» их вид так ее развеселил, что, переухмылявшись, едва не довела она себя до полного изнеможения.

   И так случилось, что спустя день или два после этого увидел король горничную ту и того лакея сидящих в передней с мешками на головах. От охватившего его ужаса Его Величество застыл как вкопанный на несколько секунд на месте; затем немедленно повелел он вызвать главных министров своего королевства в тронный зал к нему на совет.

   — Нам всем угрожает великая опасность, — объявил он министрам после того, как все двери в зал плотно затворили. — Коварное сообщество Омешочивателей, знайте же, наложило длань свою и на нас уже! А мы-то не знали и не гадали, усыпленные чувством благодарности к этой компании, что завела нас она для того только, чтоб остаток жизней наших провели мы с мешками, нахлобученными нам на головы! Да уж лучше б и оставались мы вечно не заведенными стоять! Мы вот и не знаем, а вдруг да и воротится вскоре корабль тот, на котором приплыли к нам эти гости, груженый тканями для пошивки мешков тех головных, с иголками швейными в великом множестве, да с нитками, да с наперстками! Так вот же: приметы надвигающейся на нас беды уже налицо! Несмотря даже на то, что опасные эти персоны все под стражей у нас держатся, некоторые из обитателей моего дворца с омешоченными уже головами ходят, пару из них своими глазами видел сегодня я.

   Министры, выслушав Его Величество, затрепетали от ужаса. Совещались долго, и в конце концов король с министрами решили устроить на верхушке самой высокой башни постоянный наблюдательный пост, откуда вовремя можно будет заметить в море приближение судна флота Нассимии; кроме того, удвоено было число стражников при дверях палат, где содержались аристократы. И еще постановили они проводить тщательные дозоры по всему городу — для своевременного выявления всех новых случаев омешочивания среди горожан.

   Между тем аристократами успело уже овладеть чувство крайней неудовлетворенности. Хоть и доставляли им каждый день для пищи и питья все, чего они только могли для себя пожелать, хоть и снабжали их всякими игрушками, чтобы не одолевала их скука, оставаться все время взаперти им совсем не нравилось.

   — Знаете, что я вам скажу! — заявил однажды Хвостун своим компаньонам. — Терпеть здесь такое и дальше никак я уже не могу. А потому давайте-ка сбежим мы все отсюда!

   — Но куда же убежать-то мы сможем — из города этого? — задали ему вопрос.

   — Куда? Об этом поразмыслим, когда уже из дворца улизнем. Да где угодно, уверен я, не хуже, а лучше нам будет, чем здесь — взаперти!

   Посовещавшись, все пришли к согласию, что и вправду недурно было бы совершить из этого дворца побег, и мальчишки взялись изобретать подходящий для такой затеи план. Хотя окна в их палатах располагались снаружи не так уж и высоко от земли, пытаться прыгать из них все сочли делом довольно опасным, а попытки свить из подручных вещей некое подобие каната для спуска успехом у них не увенчались: шелковые и муслиновые ткани штор и постельного белья оказались все, как быстро выяснилось, слишком тонкими, хрупкими и непрочными.

   Наконец Разумёху осенило: одна из их палата довольно длинна, и пол в ней вдоль от стены к стене настелен узкими досками из ценного дерева. И достаточно им, заявил он, снять одну из таких досок, после чего раскрыть окно и уложить ее одним концом на землю, а другим на подоконник; затем будут они на эту доску садиться и без всякого риска съезжать по ней вниз.

   Не теряя ни минуты, аристократы вооружились ножиками, кусочками жести от консервных банок, монетками и принялись выкручивать серебряные шурупы из выбранной доски.

   — Узковата, — высказал свое замечание Классный Староста. — Боюсь, посваливаемся мы с доски такой.

   — Никакой я здесь опасности не вижу! — возразил ему Разумёха. — Если очень быстро съезжать мы будем, то не посваливаемся. А для этого доску маслом мы смажем.

   Доску с пола сняли, полили ее маслом из лампы и выставили из окна наружу. И мальчишки — один вслед за другим — принялись садиться на нее верхом и соскальзывать на землю с быстротой молнии, — откатываясь после приземления по гладкой траве на немалое расстояние. Когда все наконец оказались внизу, Разумёха приподнял с земли конец доски и переложил его на край глубокого бассейна.

   — Теперь же, — пояснил он, — если стражники в погоню за нами бросятся, и вздумается им вдруг съезжать из окна по нашей доске, — прямо в бассейн залетать они будут!

   К тому часу почти совсем уже стемнело, и мальчики принялись искать место для ночлега. Вскоре добрели они до какого-то большого здания; двери его были затворены, однако никаких замков и запоров на них не было, поэтому вся компания без затруднений смогла пройти внутрь. Здание это оказалось городской библиотекой; открывалась она рано поутру и ранним вечером закрывалась. Аристократам она показалась вполне уютным обиталищем; они зажгли свечку, которая нашлась у кого-то в кармане, и завели беседу о том, какими делами с завтрашнего дня стоило бы им заняться.

   — Корабль наш, можете быть уверены, когда-нибудь да вернется за нами, — сказал Разумёха. — Потому что приплыть в королевство без нас на борту адмирал побоится: великан пришибет его за такое дело в лепешку, и его старую посудину в щепки расколотит. И значит, надо нам просто дожидаться здесь прибытия нашего судна.

   — Но как же мы вообще жить-то в городе этом будем? — спросили у него.

   — Ночевать нам можно здесь, — ответит он. — Место очень хорошее, просторное, и никто нас тут не потревожит: там, на двери написано, что закрывается библиотека за два часа до захода солнца. Ну а насчет добычи пропитания — подумать нам надо, и постараться придумать что-нибудь.

   Слова его компания сочла весьма разумными, и после недолгого обсуждения сошлись они все на том, что выгодней им будет подобрать какое-нибудь одно, общее для всех их ремесло: чтобы держаться всегда вместе и оказывать друг другу посильную поддержку при любых возможных сложностях. Избрать свой будущий род занятий решено было так: каждый аристократ напишет на листке бумаги название работы, которая более всех прочих ему по душе, и той из них, что наберет большее число голосов, они и займутся все.

   Классный Староста собрал и прочел все бумажки — и объявил, что всем им придется стать разносчиками почты: поскольку трое из младших мальчиков написали, что работать хотелось бы им почтальонами, а прочие всякие профессии на всех остальных листках получили по одному лишь голосу.

   Три малыша-победителя завизжали от радости.

   — Но где же мы будем доставать что-нибудь такое, что почтой обычно доставляется? — спросили Разумёху.

   — О! подумаем об этом завтра утром. До открытия библиотеки времени немало у нас будет.

   Спали они в ту ночь на кипах пергамента, а проснувшись рано утром, принялись обыскивать здание — с надеждой найти в нем что-нибудь пригодное для почтовой доставки. В подвалах обнаружили они множество громадных сундуков, набитых доверху старинными рукописями; собирать их начали с самых первых дней первой заводки и запуска этого города. Решено было, что рукописи эти вполне могут сойти за газеты и журналы. Аристократы набили ими доверху свои школьные ранцы и отправились разносить их по городу.

   Каждому разносчику Классный Староста выделил отдельную улицу, и аристократы с рвением принялись за работу. Горожан весьма обрадовало такое новшество, потому что многие из приносимых им рукописей были очень занимательными и поучительными, и за доставку «газет» стали одаривать они мальчиков монетками. Дело быстро пошло на лад, и вскоре каждое утро все до единого жители города стали получать ежедневную «почту».

   ***

   Когда о побеге задержанных аристократов доложили королю, он не на шутку встревожился и ринулся стремглав в дворцовые палаты, где содержали его гостей, чтобы выяснить, каким способом изловчились они оттуда сбежать. Однако когда увидел Его Величество доску, уложенную одним концом на край бассейна, он даже обрадовался.

   — Все те недоумки Омешочиватели, вознамерившись бежать от нас, соскользнули, бедняги, один за другим по этой вот доске прямиком в бассейн! — воскликнул он. — Пусть же обнесут теперь бассейн стеной повыше, и все: ни о них, ни об их кончине можно нам впредь и не вспоминать. Просто счастье, что избавились от них мы с такой легкостью.

   Тем не менее наблюдение за морем с верхушки самой высокой башни продолжалось, потому что никто не сомневался, что корабль с дополнительной и более многочисленной когортой Омешочивателей — в подмогу первым — подойти к городу может в любой день.

   ***

   Однажды, когда Классный Староста разносил по городу письма, столкнулся он вдруг на улице лицом к лицу со стариком, в котором тотчас узнал своего школьного Учителя. В первые мгновения решил он броситься от него наутек, но когда Учитель поспешил пояснить ему, что никого с ним больше в городе нет, и что прощает он своим ученикам все, учиненное ими на корабле, они, роняя слезы, заключили друг друга в объятия. Затем Учитель рассказал, что, не сыскав сразу ребят в городе, удалился он в городские окрестности, где и бродяжничал, и потому ни разу не смог получить он от них «почту».

   Вечером Староста привел его с собой в библиотеку, и впоследствии большую часть времени проводил Учитель в библиотечном подвале за чтением рукописей и отбором их для «почтальонов». Из библиотечных же служащих ни разу никто в подвал тот так и не спустился и не потревожил его.

   Жители города извлекали для себя немалую пользу из всех тех поучительных бумаг, что ежедневно доставлялись им «почтой», и многие из подданных королевства по прошествии некоторого времени стали вполне образованными и начитанными людьми. Также и аристократы смогли узнать о многом, о чем раньше не ведали, читая вслух рукописи тем горожанам, которые не знали грамоты; кроме того, каждый вечер Учитель давал всем им уроки в библиотеке. Так день за днем, месяц за месяцем набирались они все больших и больших знаний.

   Часто посматривали все они на верхушку дозорной башни, потому что слышали, что как только замечен будет оттуда идущий в сторону города корабль с розово-синими парусами, тотчас поднимется над ней сигнальный флаг.

   Но прошел десяток лет со дня их прибытия в тот город, но флаг над башней так и не поднялся; а однажды вдруг увидели они расклеенное по всему городу королевское уведомление, в коем сказано было, что утром следующего дня у города окончится заводка, отчего жителям предписывалось укрыться всем к тому времени в своих домах и запереть накрепко все двери и все ставни на окнах. Новость эта повергла аристократов в смятение: ибо как же теперь будут они зарабатывать себе на жизнь, если разносить почту впредь не смогут?

   И, в конце концов, смело прошествовали они в королевский дворец, добились приема у Его Величества и заявили ему, что готовы они произвести заводку города если получат на то от него разрешение.

   Король оглядел пришельцев с изумлением.

   — Что?! — воскликнул он. — Вы, простые разносчики почты, настолько самоуверенны, что отважились прийти ко мне с такого рода заявкой?! На миг-то хоть задумались вы, а хватит ли у вас знаний, да и умения для свершения дела такого?

   — Такое дело способны мы сейчас сделать с гораздо большей легкостью, чем однажды прежде, — ответил ему один из юных аристократов, — потому что в тот раз некоторые из нас были еще совсем маленькими и изрядным весом не отличались.

   — Да вы что — заводили уже когда-то город наш?! — воскликнул озадаченный король, вглядываясь пристально в стоящую перед ним группу крепких парней.

   Классный Староста, который в ту пору был вполне уже взрослым, выступил вперед и подтвердил, что он и его компаньоны — это и есть те мальчики, которые когда-то содержались здесь, в роскошных палатах дворца как пленники. Рассказал он королю и историю всей их жизни в городе после побега.

   — Так значит, все это время жили вы все здесь, средь нас?! И что, ни разу не предпринимали вы попыток омешочить нам всем головы?

   — Даже и не помышляли о таких вещах.

   — Честно скажу, рад я очень такое от вас слышать, — сказал король. — А теперь, ежели настолько вы любезны, что ж, попробуйте тогда завести нас, да поскорее, потому что я чувствую, как заводка у меня очень уж быстро кончается, почти уже на исходе она.

   Услышав от короля эти слова, аристократы — все, сколько их было, — тотчас подбежали к большой лестнице и принялись спешно взбираться по ее ступеням. Подвижной лестничный марш, делая оборот за оборотом, скользил вниз вдвое быстрее, чем когда-либо раньше. Шелк! щелк! щелк! — издавал звуки скрытый под лестницей механизм; и прежде чем кто-то успел осознать, что затея с успехом удалась, лестница с лязгом остановилась — и вот, город заведен был вновь до предела на очередной десяток лет!

   Излишним будет рассказывать, какую великую радость и какое чувство признательности к своим благодетелям испытывали и выказывали после этого король и все население города. Аристократов засыпали почестями и подарками; всех их и старого их Учителя вселили со всеми удобствами в самые роскошные дворцовые палаты. И еще, в ознаменование десятилетия просветительской их деятельности в городе, король распорядился ежевечерне держать городскую библиотеку открытой, чтобы люди после дневных своих дел могли в нее приходить и читать собранные в ней манускрипты, поскольку разносить их по домам впредь не будут.

   И наконец, ближе к концу того же года взвился вверх сигнальный флаг на верхушке наблюдательной башни, — и вскоре в гавань вошел адмиральский корабль. Мудрецы-мыслители сняли со своих голов мешки, которые к тому времени изрядно уже истончились и обветшали, и аристократов вместе с их Учителем сердечно пригласили взойти на борт. Вполне уже повзрослевших парней ничто теперь не страшило.

   Судну теперь надлежало взять курс в сторону Нассимии, и когда аристократы прощались с огорченными горожанами, Разумёха подошел к королю и сказал ему такие слова:

   — А вы знаете, что бы я вообще предпринял, будь я на вашем месте. Примерно за неделю до того ожидаемого времени, когда заводка ваша должна будет выйти, я повелел бы достаточному числу крепких мужчин приняться за работу и завести город вновь, как это сделали мы. Нет вам никакой нужды ждать, чтобы какие-то другие, пришлые люди содеяли для вас такое; вы с успехом способны и самостоятельно справляться с этой задачей.

   — Именно это я и буду делать впредь! — воскликнул король. — А ведь не мог я никак додуматься до такого прежде!

   Он последовал совету Разумёхи, и, насколько известно, город тот и по сей день продолжает жить без остановок.

   Когда высадились аристократы с корабля в столичном городе Нассимии, увидеться с ними рады были все, потому что за прошедшие годы стали они вполне благовоспитанным и просвещенным сообществом высшей знати. Преисполненный гордости за них адмирал обозревал, возвышаясь на ходулях, всех своих воспитанников сверху, когда представлял их королю с королевой.

   Лорилла с каждым из них обменялась рукопожатием. Аристократы не смогли сразу признать в этой красивой женщине ту крошку-фею, которая когда-то путешествовала вместе с ними, но когда рассказала она им о случившихся как с ней, так и с мойщицей бутылок чудесных превращениях, пришли все они в восторг.

   — Подумать только! — воскликнул кто-то из аристократов. — А ведь ту судомойку мы даже и не замечали никогда!

   — Это правда, никто ее никогда не замечал, — сказала Лорилла. — И это главное обстоятельство, отчего оказалась она как нельзя пригодной для обращения в фею. Ну а теперь же давайте-ка послушаем мы все ваш рассказ о житье-бытье вашем  за пределами Нассимии!

   И затем король с королевой, великан со своей армией, главный казначей и те из народонаселения, кому подле аристократов хватило места, сбившись в тесный круг, выслушали всю историю их приключений, которую Классный Староста изложил очень хорошо.

   — Как же хочется мне посетить чудный тот такой город, — сказала Лорилла, — особенно в тот срок, когда заводка его кончается, и все там замирает!

   — О, но я не думаю, что когда-нибудь в будущем он опять станет! — воскликнул Хвостун. — Ведь мы научили тамошних горожан держать себя в работе перерывов впредь в ней не делая.