Секретная шкатулка императрицы Екатерины II

СЕКРЕТНАЯ   ШКАТУЛКА   императрицы   ЕКАТЕРИНЫ   ВТОРОЙ
В 1795 году российская императрица Екатерина II задумала реализовать грандиозный проект – соединить браком двух заядлых врагов – Россию и Швецию. Она хотела породнить две великие династии – Романовых и Ваза. Мыслилось, что этот геополитический проект мог примирить на долгие годы два много лет враждующих соседних государства и установить долгосрочный мир.
Екатерина решила выдать замуж свою внучку Александру Павловну, самую старшую из шести родившихся к этому времени внучек, за шведского принца Густава IV Адольфа. Правда, принц уже заключил помолвку с немецкой герцогиней Луизой Шарлоттой Мекленбургской, но это не остановило Екатерину. Она решила добиться своего любой ценой. Дошло до того, что она отправила на границу со Швецией русские войска во главе с А.В. Суворовым, якобы для осмотра и ревизии приграничных укреплений. Екатерина в письмах к Гримму ругала герцогиню Мекленбургскую и называла её чрезвычайно некрасивой и горбатой.                Густав ссылался в оправдание на то, что Екатерина II категорически отказывалась поменять православие своей внучки на протестантскую веру.
Екатерина II, продолжая интриговать, отправила в Швецию своего человека генерала А.Я.Будберга, который смог через доверенных людей нашептать принцу о том, что немецкая невеста безобразна и с большой вероятностью не сможет иметь детей из-за горба. 17-летний принц «клюнул на удочку», расторг помолвку и приехал в Россию, знакомиться с будущей невестой и её родственниками.
Шведского принца встретили по-царски, демонстрируя пышность императорского двора. Балы беспрерывно сменяли друг друга: то в Эрмитаже, то в Таврическом дворце. И жених, и невеста всем очень понравились, а главное, они понравились друг другу.
24 августа 1796 года Густав, сидя на скамеечке в Таврическом саду, попросил у императрицы руки её внучки Александры. Конечно, он получил одобрительный ответ. Придворный поэт Гавриил Романович Державин сочиняет восторженные, полные победного пафоса стихи для хора, которые планировалось исполнить во время помолвки:
  «Орлы и Львы соединились (гербы России и Швеции)   Героев храбрых полк возрос,   С громами громы помирились,   Поцеловался с Шведом Росс.
      Сияньем, Север, украшайся, Блистай, Петров и Карлов дом; Екатерина, утешайся Сим славным рук твоих плодом.» ….
Императрица при этом поставила два условия: 1. С Мекленбургской герцогиней все переговоры должны быть окончательно закончены; 2. Внучка Александра останется в православии.
Шведский король (он стал королём в 1792 году) начал упорствовать по второму условию. 10 дней шли переговоры, шведские вельможи хором уговаривали своего короля не ставить никаких препятствий, и им удалось его убедить. На балу у посланника король во всеуслышание заявил, что все препятствия устранены. Всё казалось улаженным, и на определённый день была назначена помолвка, было приглашено большое количество гостей, в том числе иностранных подданных.
Можете себе представить, как 4 часа молоденькая невеста, российская императрица, весь императорский двор и масса гостей ждали начала процедуры помолвки, а шведский король просто не явился! Не объясняя такой внезапный категорический отказ, молодой король собрал свою свиту и отбыл домой в Швецию. Некоторое время его ещё пытались уговорить, но всё было тщетно!
Такого позора перед всей Европой Екатерина ещё не испытывала, это был страшный удар, полное фиаско. Для всех этот случай был страшно унизительным: и для императрицы, и для отца невесты Павла, и, конечно, для невесты. 16,5 тысяч рублей, потраченных на приём шведского короля и подготовку к помолвке, были «выброшены на ветер».                Невеста, княжна Александра, которой было в то время 13 лет, рыдала без умолку. Судьба её была несчастной. Сначала её оставили в покое, но через два года, когда её бабки, Екатерины II, уже не было в живых, её отец, император Павел I, начал строить новые матримониальные планы. Он задумал породниться с не менее именитой, чем Ваза, династией Габсбургов, которая уже 5 веков правила Австрией и один век Венгрией.
19 октября 1799 года в Гатчине состоялась свадьба Александры и Иосифа, эксгерцога Австрийского и палатина Венгерского. После свадьбы Александра покинула Россию вместе с мужем. Император Павел был очень расстроен разлукой, плохие предчувствия мучили его, он беспрестанно повторял, в чрезвычайном волнении, что не увидит её больше, и что он приносит её в жертву!
Предчувствия оправдались! Русский император Павел I был убит во время дворцового переворота в ночь с 11 на 12 марта 1801 года. Его старшая дочь Александра Павловна умерла в 18-летнем возрасте при родах через 1,5 года после свадьбы и через 4 дня после смерти своего отца.       Семейная трагедия!
После смерти жены Иосиф 10 лет соблюдал траур. Александра оставила о себе среди венгров добрую память, до сих пор они зажигают в церквях свечи в день Святой Великомученицы Александры в память о дочери российского императора.
А тень самого убиенного императора Павла по преданию каждый год в ночь с 11 на 12 марта в белых одеждах появляется в окнах спальни на 2-м этаже Инженерного замка в Санкт-Петербурге, в котором он был задушен заговорщиками.
Однако, вернёмся к императрице Екатерине II. Все исследователи её жизни в один голос утверждают, что этот неприятный инцидент с помолвкой её внучки, повлиял на её и без того пошатнувшееся здоровье, и привёл в конечном итоге к её смерти. К тому времени у неё уже было несколько микроинфарктов, отекли и отказывались ходить ноги. Однако, фаворит по-прежнему был, говорят, что 23-й по счёту, официальный. Звали его Платон Зубов, и он был моложе императрицы на 38 лет. Чем старше становилась императрица, тем моложе были её фавориты. Как говорится, «война – войной, а обед – по распорядку!».
Для 67-летней императрицы такая подлость молодого шведского короля  имела тяжёлые последствия, её разбил лёгкий паралич, от которого она быстро оправилась, но она почувствовала, что это зловещий предвестник возможных будущих серьёзных неприятностей. Екатерина решает, что пора заняться наследством престола. 16 сентября она вызывает для беседы любимого внука Александра Павловича, и сообщает ему своё пожелание, чтобы он принял трон после её смерти, минуя отца Павла.
Александр попал в сложное положение, он не был готов к такому повороту событий. Вслух, громко, в каждой беседе, он об этом не говорит, но обсуждает это с наиболее близкими людьми, которым исключительно доверяет. Всемогущей бабушке, императрице, он открыто отказать не может. Во-первых, её нельзя волновать после перенесённого удара; во-вторых, опасно открывать свои мысли и чувства, неизвестно, чем это может для него закончиться; а в-третьих, он был не откровенным, сам себе на уме, двоедушным человеком, что ясно и многократно проявилось позднее в его характере, когда он стал императором.
Вот что он пишет 10 мая 1796 года, когда ему было 20 лет, своему другу: «Придворная жизнь не для меня создана… Я чувствую себя несчастным в обществе таких людей, которых не желал бы иметь у себя и лакеями, а между тем они занимают здесь высшие места, как, например, Зубов, Пассек, Барятинский, оба Салтыкова, Мятлев и множество других… Одним словом, я сознаю, что не рождён для того сана, который ношу теперь, и ещё менее для предназначенного мне в будущем, от которого я дал себе клятву отказаться тем или другим способом».
Между тем, здоровье императрицы ухудшается с каждым днём. Фёдор Ростопчин пишет о состоянии Екатерины: «Здоровье плохо. Уже больше не ходят. Не могут оправиться от впечатлений грозы… Явление странное и небывалое в наших краях, имевшее место в год смерти императрицы Елизаветы». Эта гроза, напугавшая императрицу, была 28 сентября.
Императрица стала крайне ранима, пьёт чай вместо крепчайшего кофе, что всегда делает во время болезни, и очень торопится, предчувствуя недоброе. Все задумки о новом наследнике пока глубочайшая тайна, но она планирует дать Манифест об Александре вместо Павла, то ли к Екатерининому дню 24 ноября, то ли к Новому году.
В эти дни всё шло своим чередом, запущенная императрицей административная машина работала чётко, без сбоев. Екатерина вставала, как всегда, в 6 часов утра, умывала лицо льдом, легко завтракала, потом писала дневники, потом её одевали и причёсывали. С 9 утра – доклады министров, подписание бумаг и так далее,  - каждый Божий день.
2 ноября 1796 года было воскресенье. Императрица в последний раз показалась на публике. «Казалось, она вышла для того только, чтобы проститься со своими  подданными». Она осмотрела портрет великой княгини Елизаветы в полный рост, жены внука Александра, написанный госпожой Лебрен, одобрила его и приказала повесить в тронном зале. По воскресеньям бывал всегда большой обед, на котором присутствовали великие князья Александр и Константин со своими жёнами. Императрица грустно любовалась ими в последний раз.
В среду, 5 ноября, императрица, как обычно, занималась делами, принимала чиновников, давала распоряжения. Когда остался последний чиновник, она попросила его подождать в соседней комнате, что она сама позовёт его, когда будет готова. Время шло, а чиновника всё не приглашали. Дежурный камердинер решился потихоньку заглянуть в комнату, где была императрица, но дверь, чуть приоткрывшись, до конца не открывалась, что-то ей мешало. Сделав усилие, камердинер открыл дверь настолько, что просунул в щель голову и увидел лежащую у двери на полу императрицу.                Поднялась суматоха, Екатерина была без сознания. Под неё подсунули матрас, врач пустил ей кровь, но она свернулась, вытекло несколько капель. Екатерина весь этот и следующий день практически не приходила в сознание. Она хрипела, а в 23 часа 6 ноября скончалась от апоплексического удара, по-нашему - инсульта.
Во дворце стихийно создалось нечто вроде оперативного штаба: братья Зубовы, Платон и Николай, Управляющий военной коллегией Н.И.Салтыков, генерал-прокурор А.Н.Самойлов, канцлер Безбородко и митрополит Гавриил. Вызвали графа Алексея Орлова, хотя он не занимал никакой государственной должности. Орлов предложил послать в Гатчину человека за НАСЛЕДНИКОМ  ПРЕСТОЛА  ПАВЛОМ, что и было сделано. Это означало безоговорочное признание его императором всеми присутствовавшими в зале государственными лицами. Павел всегда очень боялся, что матушка может его, как конкурента на царствие, арестовать, поэтому он жил в отдалении от двора, в Гатчинском дворце. Когда ему доложили, что прибыл посыльный из Петербурга, он просто спрятался, опасаясь неожиданностей. Этот эпизод наглядно характеризует отношения, которые сложились между матерью и сыном. Прибывший через несколько часов император Павел, сразу начал принимать поздравления и присягу у всех присутствовавших, после прошёл в спальню императрицы, которая уже в белоснежных одеждах лежала на кровати, поклонился ей, постоял с минуту и прошёл в свой кабинет. Тут же он вызвал подчинённых Ростопчина и Архарова и направил их домой к Алексею Орлову, который уже уехал к себе, чтобы те привели его к присяге. Орлов присягнул, не дрогнув ни единым мускулом.                Граф Алексей Орлов был последним из оставшихся в живых сторонников Екатерины, которые в 1762 году посадили её на трон. Когда Павлу доложили, что всё прошло спокойно, Орлов принял присягу без эксцессов, Павел до того обрадовался, что тут же пожаловал Архарову Андреевскую ленту со своего плеча. Свершилось, наконец: «Королева умерла – Да здравствует король!». Павел, наконец, дождался, было ему в это время уже немало лет – 42 года.
Итак, Павлу от матери достался российский трон, главный элемент наследства. В спальне матери на комоде находилась ещё секретнейшая шкатулка, закрытая на ключ, доступ к которой имел только один человек,  сама императрица. В ней находились особо тайные личные бумаги Екатерины. Что же в ней было обнаружено?
К исследованию содержимого шкатулки были допущены, прежде всего, сам император Павел I, его старший сын, будущий император, Александр, канцлер Безбородко и Ростопчин, будущий генерал-губернатор Москвы.
В шкатулке были обнаружены 6 записок, на засаленной потёртой бумаге, написанных графом Алексеем Орловым в 1762 году из Ропшинского дворца, куда был препровождён свергнутый император Пётр III. Некоторые из записок, проливающие свет на убийство императора, я приведу ниже, но сначала выдержка из описания Рюльера происходивших событий в Ропше.
«6 июля перед обедом подали водку, разлитую в рюмки. Та, которая предназначалась Петру Фёдоровичу (императору, мужу Екатерины, А.Л.), была с ядом. Пётр, заподозрив неладное, отказался. Тогда Алексей Орлов попытался влить ему водку в рот насильно. Пётр стал вырываться, на помощь Орлову прибежали князь Барятинский и Григорий Потёмкин. Они стянули салфеткой шею Императора, а Орлов обеими ногами давил ему на грудь. Соединёнными усилиями они задушили его». Это описание сделано со слов кого-то из очевидцев, Рюльер, иностранец, по понятным причинам, не мог сам присутствовать при экзекуции. В шкатулке этого описания не было.
А вот выдержки из первого письма графа Орлова к императрице, из шкатулки, датированного 2 июля 1762 года (император был привезен в Ропшу 29 июня): «Матушка Милостивая Государыня здраствовать вам мы все желаем нещетные годы. Мы теперь по отпуске сего письма и со всею командою благополучны, толко урод наш очень занемог и схватила его нечаенная колика, и я опасен, штоб он севоднишую ночь не умер, а болше опасаюсь, чтоб не ожил… В силу имяннова вашего повеления я салдатам денги за полгода отдал, також и ундер-афицерам, кроме одного Потёмкина вахмистра для тово, што он служил бес жалования. И салдаты некоторыя сквозь сльозы говорили про милость вашу… А тысячи рублёв матушка не достала и я дополнил червонными… а сие пишу во вторник в девятом часу в половине» (орфография сохранена).
Письмо было подписано Орловым и написано пьяным, качающимся почерком. Как выяснилось при вскрытии, у императора, очевидно от страха, действительно начался сильный понос. Каждое слово в этой записке имеет  огромное информационное значение, и раскрывает такие детали, которых невозможно найти ни у какого Рюльера.
Вот содержание второй записки из шкатулки:       « Матушка наша милостивая государыня. Не знаю што теперь начать, боюсь гнева от вашего величества штоб вы чево на нас неистоваго подумать не изволили и штоб мы не были притчиною смерти злодея вашего и всей России также и закона нашего. А теперь и тот приставленный к нему для услуги лакей Маслов занемог, а сам теперь так болен што не думаю штоб он дожил до вечера и почти совсем уже в беспамятстве, о чём уже вся команда знает и молит бога штоб он скорей с наших рук убрался. А оной же Маслов и посланной офицер может вашему величеству донесть в каком он состоянии теперь ежели обо мне усумниться изволите».         Нижний край листка был оторван, на нём, очевидно, были дата и подпись автора. По почерку было и без подписи видно, что это Орлов!
И, наконец, третье, самое важное письмо, описывающее убийство императора. В шкатулке лежала копия письма, сделанная Фёдором Ростопчиным, а подлинника не было: « Матушка милосердная Государыня, как мне изъяснить описать, что случилось не поверишь верному своему рабу, - но как пред Богом скажу истинну.  Матушка, готов иттить на смерть но сам не знаю как эта беда случилась. Погибли мы когда ты не помилуешь – Матушка его нет на свете – но никто сего не думал и как нам поднять руки на Государя – но Государыня, свершилась беда, мы были пьяны, и он тоже, он заспорил за столом с князь Фёдором (Барятинским – А.Л.), не успели мы рознять, а его уже не стало, сами не помним, что делали; но все до единого виноваты – достойны казни, помилуй меня хоть для брата, повинную тебе принёс и разыскивать нечего – прости меня или прикажи скорей окончить, свет не мил, прогневили тебя и погубили душу на век. Списано 11 ноября 1796 года 5 дней после смерти императрицы Екатерины II».
Возникает законный вопрос: А где же подлинник? Там же, в шкатулке, в приписке к копии была оставлена любопытная заметка: « Кабинет был запечатан графом Самойловым и генерал-адъютантом Ростопчиным. Через три дня по смерти императрицы поручено было великому князю Александру Павловичу и графу Безбородке рассмотреть все бумаги. В первый самый день найдено это письмо графа Алексея Орлова и принесено к императору Павлу: по прочтении им возвращено Безбородке, и я имел с ; часа в руках. Почерк известный мне графа Орлова. Бумага – лист серый и нечистый, в слог означает положение души сего злодея и ясно доказывает, что убийцы опасались гнева Государыни, и сим изобличает клевету, падшую на жизнь и память сей великой царицы.                На другой день граф Безбородко сказал мне, что Император Павел потребовал от него вторично письмо графа Орлова. Прочитав в присутствии его, бросил в камин и сам истребил памятник невинности Великой Екатерины, о чём и сам чрезмерно после соболезновал».
Императрице Екатерине естественно было невыгодно представлять смерть мужа Петра III, как насильственную, поэтому она сделала всё, чтобы подать её, как смерть естественную, от болезни! А записки графа Орлова, которые откровенно изобличали произошедшее в Ропше, как убийство, она припрятала в укромное место, в тайную шкатулку, на всякий случай – вдруг пригодятся! Да и по тексту видно, что она не виновна в смерти мужа, как сейчас сказали бы – алиби!
Подавая кончину императора, как смерть от болезни, она тем самым выгораживала и всех участников этой драмы. В конечном итоге, ни один офицер, участвовавший в акции, не был наказан! Письма Орлова – в шкатулку под ключ, умер от болезни – и концы в воду!
Вот что писала императрица в письме 2 августа того же года, через месяц после дворцового переворота: « Страх вызвал у него понос, который продолжался три дня и прошёл на четвёртый; он чрезмерно напился в этот день… Его схватил приступ геморроидальных колик вместе с приливами крови к мозгу; он был два дня в этом состоянии, за которым последовала страшная слабость, и, несмотря на усиленную помощь докторов, он испустил дух, потребовав (перед тем) лютеранского священника. Я опасалась, не отравили ли его офицеры. Я велела его вскрыть, но вполне удостоверено, что не нашли ни малейшего следа… он имел совершенно здоровый желудок, но умер от воспаления в кишках и апоплексического удара. Его сердце было необычайно мало и совсем сморщено».
Официальный манифест от 7 июля  гласил: « В седьмой день после принятия нашего престола всероссийского получили мы известие, что  бывший император Пётр Третий, обыкновенным и прежде часто случавшимся ему припадком гемороидическим, впал в прежестокую колику. Чего ради, не презирая долгу нашего христианскаго и заповеди святой, которую мы одолжены к соблюдению жизни ближнего своего, тот час повелели отправить к нему всё, что потребно было к предупреждению следств из того приключения опасных в здравии его, и к скорому вспоможению врачеванием. Но у крайнему нашему прискорбию и смущению сердца, вчерашнего вечера получили мы другое, что он волею Всевышнего скончался. Ради чего мы повелели тело его привезти в монастырь Невский, для погребения в том же монастыре, а между тем всех верноподданных возбуждаем и увещеваем нашим императорским и матерным словом, дабы без злопамятствия всего произошедшаго, с телом его последнее учинили прощание и о спасении души его усердныя к Богу приносили молитвы…».
Поразительно, но каждое слово этого манифеста сплошная беззастенчивая ложь! Русский историк Я.Л.Барсков писал об Екатерине: « Ложь была главным орудием царицы; всю жизнь, с раннего детства до глубокой старости, она пользовалась этим орудием, владея им как виртуоз, обманывала родителей, гувернантку, мужа, любовников, подданных, иностранцев, современников и потомков». А.С.Пушкин называл Екатерину «Тартюфом в юбке».         Тело бывшего императора, даже не успевшего короноваться, и правившего всего полгода, было выставлено в покоях для прощания. Кое-кто из очевидцев увидел, что на теле Петра были заметны следы удушения, но останавливаться возле гроба было запрещено, дежурные офицеры не давали рассмотреть тело и поторапливали всех: «проходите, проходите…». 10 июля состоялось отпевание в Благовещенской церкви Александро – Невской Лавры, и здесь же останки Петра были преданы земле, сразу же позади могилы Анны Леопольдовны. Екатерина не разрешила хоронить его в Петропавловском соборе, усыпальнице всех членов императорской семьи, даже, невзирая на то, что он был законным императором, внуком самого Петра Великого (сыном его старшей дочери Анны). Сама императрица, по совету правительствующего Сената, на похоронах не присутствовала!
Какое кощунство, ведь сама она была кто? Самозванка, немка, не имевшая никаких прав на русский престол, да ещё и, не побоюсь этого слова, заказчица убийства своего мужа! Хотя, есть сведения, что ещё 29 июня Екатерина дала команду готовить «лучшие покои», очевидно для своего мужа, в Шлиссельбургской крепости. При этом находившегося там свергнутого Елизаветой Петровной полусумасшедшего императора Иоанна VI она приказала вывезти в Кексгольм, «кукушкин остров», ныне Приозерск. Два опальных императора в одной крепости – это перебор! Его посадили на корабль и в сопровождении двух щерботов повезли, но отъехав не более 7 вёрст, на Ладоге поднялась сильная буря. Судна прибило к берегу, ребик, на котором находился Иоанн, разбило вдребезги о камни. Все высадились в воду (слава Богу, было лето), и по пояс в воде вышли на берег в районе Морья. Иоанну завязали глаза (секретный узник), и с трудом вытащили на берег. Шторм длился двое суток, они отсиделись на мысе, а потом их забрали и отвезли морем обратно в Шлиссельбургскую крепость. А дальше, как мы уже знаем, вопрос с императором Петром III решил Орлов, и Пётр получил место не в крепости, а на кладбище Александро-Невской Лавры.
Однако, вернёмся к секретной шкатулке императрицы.       В шкатулке находилось три записочки, написанных Петром III с 29 июня по 6 июля 1762 года в адрес Екатерины. Сначала он угрожал, потом извинялся и просил милости, просил отправить его домой в Голштинию, обещая никогда не претендовать на русский престол, а в конце отрёкся от трона. «Её величество может быть уверена, что я не буду ни помышлять, ни делать что-либо против её особы и её правления», написано по-французски. Ещё записка на русском ломаном языке: « Я ещо прошу меня, Ваша воля изполная во всём, отпустить меня в чужеи краи».    Пётр безропотно подписывает отречение от престола, и Сенат торжественно провозглашает императрицей Всероссийской Екатерину II.           Всё сделано, как положено, по закону, не подкопаешься. Пётр III был обречён, у этой группы самозванцев даже в мыслях не было отпускать за границу бывшего императора, внука Петра Первого!
Сын императрицы Павел, её внук Александр и канцлер Безбородко усиленно ищут в шкатулке хоть какие-то следы завещания Екатерины, главного документа, который мог лишить Павла престола. Некоторые исследователи полагают, что Александр и Безбородко нашли это завещание и тайно его сожгли, но доказательств этому нет. Известно, что Павел в 1801 году запечатал в конверт какие-то бумаги, положил их в ларец и завещал открыть только тем, кто будет царствовать через 100 лет! А по прочтении велел их сжечь! И действительно, через 100 лет император Николай Второй в 1901 году вместе с женой Александрой Фёдоровной открыли этот ларец, прочли бумаги и сожгли их. Доподлинно не известно содержание этих документов, не Завещание ли это было императрицы Екатерины Второй?
Но, как ни странно, часть завещания Екатерины в шкатулке была обнаружена. Это был маленький полулист, исписанный мелким почерком самой императрицы. Может это была часть завещания, не самая главная, а может быть это был черновик?
Вот его содержание: Подробно описано, где и как её хоронить, она просит «носить траур полгода, а не более, а что меньше, то луче». « Вивлиофику мою со всеми манускриптами и что с моих бумаг найдётся моею рукою писано, отдаю внуку моему любезному Александру Павловичу, а также разные мои каменья и благословляю его умом и сердцем. Копии с сего для лучаго исполнения положатся и положены в таком верном месте, что чрез долго или коротко нанесёт стыд и посрамление неисполнителям сей моей воли.                Моё намерение есть возвести Константина на престол Греческой Восточной империи. Для блага империи Российской и Греческой советую отдалить от дел и советов оных империй принцев Виртенберхских и с ними знаться как возможно менее, равномерно отдалить от советов обоих пола немцев».            Ни сын Павел, ни его жена в этом документе даже не упоминаются. Под принцами Виртенберхскими она имеет в виду родственников второй жены Павла Марии Фёдоровны, которая была родом именно из Вюртемберга. Само содержание и стиль этого полулиста наводит на мысль о том, что это продолжение чего-то главного, тайного, более значительного и весомого, изложенного на первых листах. Но никакого дополнения к этому полулисту в шкатулке не нашли.
Наконец, в шкатулке было найдено самое объёмное произведение, которое было значительно больше, чем все документы вместе взятые. Это «Записки» императрицы, её воспоминания, которые лежали в конверте с надписью: « Его императорскому высочеству великому князю Павлу Петровичу, моему любезнейшему сыну». Эти воспоминания охватывают период с 1744 по 1758 годы, что соответствует возрасту Екатерины с 15 до 29 лет. В этот период царствовала ещё Елизавета Петровна (1741-1761), Екатерина была великой княгиней, а в 1758 году Павлу Петровичу было всего 4 года. Казалось бы, что это стародавние времена, не относящиеся к правлению Екатерины, и не представляющие особого интереса. Однако нет, эти воспоминания очень живо и откровенно описывают жизнь императорского двора, кроме того, в них много философских размышлений. Например: « Счастье не так слепо, как себе его представляют. Часто оно бывает следствием длинного ряда мер, верных и точных, незамеченных толпою и предшествующих событию. А в особенности счастье отдельных личностей бывает следствием их качеств, характера и личного поведения… Вот два разительных примера – Екатерина II и Пётр III».
«Записки» несколько раз переделывались, дополнялись и корректировались императрицей.
Мы уже отмечали лживость характера императрицы, мягче сказать двойственность. Эту двойственность правления Екатерины отмечал и А.С.Пушкин, который живо интересовался историей России и особенно периодом правления Екатерины. Он писал: «Екатерина уничтожила звание (справедливее, название) рабства, а раздарила около миллиона государственных крестьян (т.е. свободных хлебопашцев) и закрепила вольную Малороссию и польские провинции. Екатерина уничтожила пытку, - а тайная канцелярия процветала под её патриархальным правлением; Екатерина любила просвещение, - а Новиков, распространивший первые лучи его, перешёл из рук Шешковского в темницу, где и находился до самой её смерти. Радищев был сослан в Сибирь…». Екатерине Пушкин посвятил и свои стихи: «Насильно Зубову мила Старушка милая жила, Приятно, по наслышке, блудно. Вольтеру лучший друг была, Писала прозу, флоты жгла И умерла, садясь на судно. И с той поры в России мгла, Россия бедная держава - С Екатериною прошла Екатерининская слава!»
Павел I нашёл в «Записках» признание, будто его настоящий отец – не Пётр III, а один из возлюбленных Екатерины, князь Сергей Салтыков. Тогда же появились предположения, что 20 сентября 1754 года Екатерина родила мёртвого ребёнка или девочку, а не мальчика. Но отечеству был необходим именно мальчик – наследник престола, поэтому срочно нашли мальчика в одной крестьянской семье и выдали его за сына Екатерины, а семью этого крестьянина сослали подальше в Сибирь.
Если это правда, значит Павел не правнук Петра Первого, и следовательно, у него прав на российский престол не больше, чем у его матери! Подробно об этом можно прочесть в моём историческом очерке «Загадки и тайны детей императрицы Екатерины II».
Павел не верил всему этому, конечно, ему хотелось быть  царским отпрыском, имеющий законные права на российский трон.
Следует иметь в виду, что императрица могла и наговорить на себя, жертвуя своей нравственностью (роман на стороне при живом муже), ради принижения прав на престол своего сына.
7 ноября 1796 года «Записки» Екатерины запечатывают особой печатью, подлежащей вскрытию только по разрешению императора. Но Павел I не мог не поделиться таким уникальным манускриптом со своим другом детства Александром Куракиным. Куракин дал клятву, что никто и никогда не узнает об этом, и вернёт «Записки» в целости в кратчайшее время. Так и вышло, за исключением первого – Куракин сделал с этого документа копию! И пошло-поехало! Вопреки запрету, стали расходиться тайные мемуары Екатерины по всей России.
Были копии этих мемуаров и у А.С.Пушкина. Когда был составлен список бумаг погибшего поэта, в него попали и «Записки» Екатерины II. Царь Николай I, просматривая этот список, пометил против них: «Ко мне». Николай I, не любивший свою бабку Екатерину и полагавший, что она «позорит род», хотел конфисковать все копии этого документа, ходившие по стране, и уничтожить их. Даже своим детям он не разрешал читать эти «Записки», его сын Александр II прочёл их только, став императором, после смерти своего отца.  А через 100 лет эти мемуары были обнародованы. Герцен и Огарёв опубликовали «Записки» в 1858 году в своём журнале «Колокол», который издавался в Лондоне. Изначально Екатерина написала их на французском языке, потом они были переведены и на другие языки, включая русский.       В России «Записки» были изданы только после революции 1905 года, на русском языке, а в 1907 году вышел из печати последний, XII том академического издания сочинений императрицы Екатерины II Великой, где тоже были напечатаны эти записки.
А.В.Лысов, Санкт-Петербург, март 2021 г.
Библиография:
1.Первушина Е.В. Судьба российских принцесс. От царевны Софьи до великой княжны Анастасии. – М.: Центрполиграф, 2017. – 383 с.
2. Полушкин Л.П. Орлы императрицы. – М.: Вече, 2011. – 336 с. – (Тайны Российской империи).
3. Эйдельман Н.Я. Твой восемнадцатый век. – М.: Детская книга, 1986. – 286 с.