Панскаая болезнь

        В нашей местности «радикулит» называют «Панской Болезнью». А называют так наверно потому, что когда болит спина, человек лежит и ничего не делает.  Как «пан». Хотя я знаю, что паны, перед тем, как валяться без дела, очень много работают и только потом заслуженно отдыхают. 
                У меня тоже был радикулит. Давно ещё он появился, уже после армии. Я удивлялся такому названию радикулита и считал, что оно неправильное: ну болит иногда спина, и что с этого? Всё-равно работать можно! Ну побудешь недельку на бюллетене, отдохнёшь, поваляешься побольше утром в кровати, сходишь в поликлинику на прогревание, уколы и – всё! Обычно боль в спине через неделю утихает, прогревания и уколы заканчиваются и потом, с полной отдачей, занимаешься своими домашними делами. А потом опять на работу. У меня это повторялось с периодичностью один раз в год, и при этом меньше работать почти не приходилось.
      
    Но однажды я всерьёз столкнулся с этой самой «панской болезнью».
      
     Мне тогда пришлось перевозить картошку из деревни в город, где я живу. А так, как спина у меня уже слегка побаливала, несколько мешков картошки мне люди сами загрузили в багажник.
         
      Я рассчитывал, что когда приеду домой, то мешки мне кто-нибудь поможет выгрузить, и поэтому за спину особенно не беспокоился. Но в дороге случилось неожиданное: пробил колесо.
       
       Такое уже случалось, но на этот раз я был один, а запасное колесо лежало на дне багажника, а сверху – несколько мешков картошки, которые сначала надо было выгрузить. Я решил, что ничего особенного с моей спиной не произойдёт, разве что на бюллетене пробуду на несколько дней больше.
         
       Я сбросил мешки на землю, достал запаску, поменял колесо и уже с большим трудом загрузил мешки обратно в машину: на уровне пояса в спине появилась острая, но терпимая боль, и я опять не придал этому особого значения.
         
        В эту же ночь, Панская болезнь показала себя во всей своей красе.
         
        Я, как обычно, лёг спать. Спина болела вполне терпимо, и я был уверен, что утром боль исчезнет или, в крайнем случае, утихнет, но на этот раз всё пошло по- другому: боль настолько усилилась, что терпеть её было невозможно. Такое было впечатление, как будто в спине, на уровне поясницы, торчал ржавый гвоздь, который был в руке какой-то демонической силы и как только я начинал шевелиться, эта рука тут же давила на этот гвоздь во все стороны, вызывая страшную боль.
         
       Я крутился в постели, пытаясь найти такое положение, чтоб боль уменьшить, но ничего не получалось: она только усиливалась. Тогда я сполз на пол.
         
      Единственное положение тела, которое я нашёл, где боль была более-менее терпима, это… на четвереньках, да ещё и в не совсем удобной позе. Стоять в одном положение длительное время я не мог: руки и ноги затекали, приходилось поневоле их передвигать, а каждое движение опять вызывало боль.
          
       И я простоял так всю ночь. И запомнил её на всю жизнь.
          
       Моя милая, дорогая супруга, тоже отмучалась со мной.
         
       «Скорая помощь» отказалась ехать, так как, по мнению медиков, радикулит – это не болезнь и срочности тут никакой нет: «приходите, мы вам поможем»!
          
        Жена пыталась объяснить, что я «даже стоять не могу, а не только идти», но её слова ни к чему не привели. «Скорая» была непреклонна. Надеяться пришлось только на свои силы: мне терпеть неизвестно сколько времени боль, а жене – облегчать мои страдания.
         
       Моя супруга работала в поликлинике медсестрой и, как всякий медик, умела делать уколы. Она сбегала в дежурную аптеку, купила там всякие обезболивающие и принялась делать мне уколы, но они мне абсолютно не помогали. По эффективности они были, как простая водичка.
       
       Не выдержав, я попросил стакан водки, думая, что она приглушит боль, но и этот «волшебный напиток» мне не помог.
         
       Милая моя, дорогая жёнушка! Она простояла со мной всю ночь. Я просил её идти спать, потому что помочь она мне не могла, но ответ был один: «...тебе плохо. Я не могу спать, когда тебе плохо …».
      
        Тихая, скромная, застенчивая, как только пошли первые автобусы, она помчалась в городскую больницу и как- то добилась, что за мной приехала «Скорая»! Мне тут же сделали обезболивающий укол, который сразу снизил боль. Я смог встать на ноги и кое как, но вполне самостоятельно, пошёл к машине.
      
         Меня положили в больницу.
      
                ***

            В больнице мне поставили диагноз «остеохондроз» и начали лечить.
            
         Лечение заключалось в том, что мне назначили капельницы и таблетки. Но всё это не помогало. Обезболивающие уколы, конечно, сделали своё дело, - боль почти утихла, а вот ходить я не мог. Вернее мог, но еле-еле. Левая нога почему-то меня не слушалась, и я её мог переставлять всего на 10-20 см., и не более, так что походка моя представляла собой передвижение мелкими шажками, как ходят старички. И почему-то плохо ощущалась левая сторона тела, снаружи, от поясницы и до мизинца левой ноги. И мне казалось, как будто эта сторона тела была покрыта толстым слоем глины или картона. Царапаешь ногтем, а ощущаешь еле-еле.
         
        День шёл за днём, а улучшения так и не наступало. Через десять дней капельницы убрали, оставили только таблетки. Получалось, что процедуры закончились, но каким меня привезли, таким я и остался: всё было без толку.
    
        Через несколько дней мне опять назначили капельницы и лечение пошло по второму кругу.
      
         Супруга приходила ко мне почти каждый день и видела моё безнадёжное состояние. Она пыталась выяснить у врачей, почему лечение не помогает, но те только разводили руками: они всё делали правильно, как положено, а почему мне лучше не становилось, для них самих было загадкой.
    
        Время шло. Улучшений не было. Меня навещали друзья с работы, но их приход для меня был мучением: приходилось имитировать «бодрый» вид, как будто у меня всё в порядке и дела идут на поправку. Они обычно ждали меня на улице, а передвижение туда для меня было трудным и утомительным. Вообще, мне было легче лежать и ходить, чем стоять и сидеть. А с друзьями я общался стоя, или сидя. Так как они приходили обычно на долгое время, то спина постепенно начинала ныть, а мне при этом приходилось улыбался и вести непринуждённые беседы, хотя очень хотелось, чтоб они быстрее оставили меня!
         
        Моя «тихоня» - супруга, видя, что лечение не помогает, добилась направление в областную больницу. Надо было ехать в Витебск. Но как? Выдержу ли я длинную дорогу со своей спиной? Но моя золотая супруга и здесь добилась, что в Витебск меня отправили в машине Скорой помощи – УАЗ «буханке»! В салоне на пол положили носилки, я на них улёгся, и мы поехали!
       (До сих пор удивляюсь, как моя супруга смогла этого всего добиться! Оказывается, у неё были скрытые резервы, про которые я и не догадывался! Милый мой, любимый человек! Спасибо тебе!)
               
                ***

               В областной больнице мы изрядно помучались.
            
         Нужные нам кабинеты находились на разных этажах, и возле каждого из них была очередь. Жена шла вперёд и занимала очередь, потом приползал я. Несколько часов подряд мне пришлось стоять или сидеть, что было для моей многострадальной спины настоящим мучением.
             
        В кабинете невропатолога, врач послал нас сделать рентген поясничного отдела. Когда мы принесли снимок, врач там ничего не разобрал, и отправил нас делать повторный. Идя в рентген-кабинет, я с тоской думал, что если и этот снимок не получится, то что будет дальше? Опять делать «повторный»? Да я уже еле волок свои ноги от усталости! И боль в спине давала о себя знать: она болела не переставая.
            
        Мне опять сделали рентгеновский снимок. Хороший он? Плохой? А если плохой?! Ужас!!!
            
        Жена пошла вперёд и опять заняла очередь к невропатологу. Скоро приполз и я.
          
        Когда подошла моя очередь и я начал подниматься со стула, какой-то мужичок ловко шмыгнул в кабинет, впереди меня. Пришлось мне уже стоять возле двери и ждать, когда он выйдет, чтоб другая скотина опять не пролезла впереди меня.
         
         В кабинете врач опять долго смотрел на снимок вздыхая: скорее всего и здесь он ничего не видел.
            
         Мы стояли с женой, переминаясь с ноги на ногу: «что будет? Положат ли меня? А если нет? Что делать? Ехать обратно? На чём? Как?»
             
         Зазвонил телефон. Врач отложил снимок, снял трубку, что-то послушал, потом с удивлением посмотрел на нас:
             
        - Как вам повезло!
         
    Мы с женой в недоумении переглянулись: «что «повезло»? В чём «повезло»? Врач что-то путает? Сам с собой разговаривает?»
               
        - Бегите быстрее на компьютерную томографию! – врач положил трубку. – Открылось «окно»! Ух, как вам повезло!
               
          И мы «побежали»…
          
        «Компьютерная томография» была новинкой в нашей стране, очередь на обследование была огромной, люди занимали её за два – три месяца вперёд, а тут, как будто специально для меня, кто-то не пришёл и нам действительно повезло! А ведь если бы наглый мужичок не залез впереди меня в кабинет, то может быть, повезло бы уже другому человеку!
         
          Компьютерная томография показала, что у меня «грыжа позвоночника». Да ещё и в двух местах. Да ещё и торчала эта «грыжа» в разные стороны!
         
         Меня опять положили, уже в областную больницу.
               
                ***
            
             Положили меня среди недели. В этот раз капельниц не назначали и давали только таблетки. То есть лечения, как такового, не было, но зато, по понедельникам по палатам ходила какая-то комиссия, которая определяла, что делать с больными. Поэтому мне надо было ждать до понедельника.
            
            Я перезнакомился со своими «друзьями по несчастью», которые лежали со мной в палате, болтал с ними на всякие темы, а когда надоедало валяться в кровати, ползал по больнице и ждал, ждал, когда же меня вылечат. Или хотя бы начнут лечить.
            
          Из соседней палаты мне запомнился один интеллигентного вида мужчина, который тоже ходил, как и я: волочил за собой левую ногу. Но если я ещё мог двигать ступнёй, и она мне подчинялась, то у него ступня не слушалась и при ходьбе безжизненно болталась сама по себе. Как он так ходил? У этого человека положение было ещё более тяжёлым, чем у меня.
             
         Областная больница была старинной и огромной. На первом этаже были гардероб, множество киосков, Регистратура и… Молельная комната! Меня это удивило и обрадовало! В Советское время этого конечно не было, но теперь Православие стало возвращаться, Молельные комнаты появлялись везде, где разрешала местная администрация.
            
        Комнатка была маленькой, где- то три на четыре метра. Несколько икон, пара лавок, стол, на нём – крохотная библиотека из пары десятков религиозных книг.
         
           Как я выяснил, служба там была только по воскресеньям: приезжал батюшка, вёл службу, исповедовал и причащал людей. Обычно, Молельная комната была открыта каждый день, но люди приходили туда редко, а иногда никого и не было.
         
          Но вот наконец наступил понедельник. Я лежал на кровати и с нетерпением ждал, когда же придёт комиссия и вынесет «вердикт» по моей болезни.
    
            Скоро в палату вошло несколько человек, все представительные, в очках, с сединой в волосах и лысинами. Все пожилые, кроме одного, которого называли «доцентом». Конечно, это была не кличка, а звание, и все относились к нему с заметным уважением.
          
           Они встали возле моей кровати, пошелестели бумагами:
       
            - Поднимите правую ногу.
      
           Я поднял. Правая нога поднималась у меня нормально, мог задрать перпендикулярно потолку, так что трудности в этом у меня не было.
         
       - Поднимите левую ногу.
         
         Поднял. Кое-как. Сантиметров на 10 – 15, не больше. Левая нога меня еле слушалась.
            
           Комиссия пошепталась, пошелестела бумагами, и опять:
          
         - Поднимите правую ногу… левую…
            
         Начали о чём-то говорить в полголоса. Но до меня доносились отдельные слова: «резать… не резать… резать… не резать…». Что «резать», что «не резать», я не понимал.
          
         Когда комиссия ушла, и я попытался выяснить результат осмотра: когда меня будут лечить, и как? Но мой лечащий врач (молодая, симпатичная женщина), ничего мне не сказала. Тогда я решил выяснить всё у медсестёр. Те тоже мало чего знали и мне пришлось довольствоваться обрывками всяких домыслов и догадок. Для этого даже пришлось пройтись по палатам неврологии, расспрашивая таких-же больных, как и я. Результат выяснений сведений о моей болезни был ужасен: грыжа была очень сложной она торчала очень близко от каких-то нервных волокон, предстояла операция, но если зацепить эти волокна, то половина тела, ниже пояса, будет парализована!
          
           Для меня эта новость была страшным потрясением. Можно было отказаться от операции, мне бы дали вторую или третью группу инвалидности. Если согласиться на неё, – могло быть одно из двух: или я стал бы полностью здоров, или инвалидом первой группы… Результат операции мог  быть разным.
               
                ***

            Потянулись дни ожидания. Мысль об операции не оставляла меня ни на минуту: что со мной будет? Буду ли я полноценным человеком, или наполовину парализованным инвалидом? Как жить дальше, если всё закончится плачевно? Висеть на шее своей семьи? Быть бесполезным балластом?
          
         Так прошла неделя. С надеждой и страхом я ждал очередного прихода комиссии. И вот опять пришли люди в белых халатах, от решения которых зависела вся моя жизнь! Они опять встали возле моей кровати, опять попросили поднять то правую, то левую ногу.
         
        У меня ничего не поменялось. Как не поднималась левая нога, так и осталась.
         
        Опять я услышал, как и в первый раз, обрывки разговора: «резать… не резать… резать… не резать…».
          
          С напряжением я ждал окончательного решения, но не услышал: посовещавшись, комиссия ушла, так и не придя к единому мнению. Это значило, что мне опять придётся ждать, ждать и надеяться на… на что? На чудо? А вдруг оно не произойдёт?!
            
          Время шло. Менялись люди в палате, одни приходили, другие уходили, с одними можно было поговорить на всякие темы, что б хоть немножко отвлечься от мрачных мыслей, другие были озабочены своими проблемами и им было не до разговоров… Санитарки убирали нашу палату, проветривали, медсёстры разносили таблетки, ставили капельницы. Всё шло своим чередом, каждый день одно и то же…
            
         Из всех медсестёр очень выделялась одна некрасивая молодая девушка лет 25-ти: маленького роста с маленькими округлостям. Но выделялась она не своей внешностью, а вниманием, с которым она относилась к больным. Когда была её смена, не было случая, чтоб она не зашла в палату и не подошла к каждому больному просто так, спросить, как самочувствие, что надо, чем помочь? Если ночью кто-нибудь стонал, она тут же прибегала или с таблетками, или с уколом. Поможет человеку, заодно поправит чьё-то свисающее одеяло, нальёт водички в пустой стакан. От других медицинских работников такое внимание к людям я не встречал. И ещё, на её некрасивом лице ярко выделялись огромные, удивительно красивые глаза. Эти глаза делали её скорее хорошенькой. Хорошенькой, милой девушкой. Она была не замужем, и я её очень жалел. Я считал, что с такими внешними данными, очень трудно ей будет выйти замуж. Пацаны ищут красавиц, на душу смотрят в последнюю очередь, а ведь глаза – зеркало души. А глаза, и душа у неё были прекрасны!
            
        Один раз в нашу палату положили мужичка с какого-то колхоза. Маленький, щупленький, он со спины выглядел как подросток, хотя было ему уже больше пятидесяти лет. Поясницу ему прихватило, когда он передвигал огромные рулоны прессованного сена. А рулоны эти, как я знаю, весили несколько сот кило. Конечно, сам бы он не догадался таскать такую тяжесть, но ему приказали, он и надорвался.
       
        Ещё к нам в палату поселили двух парней из деревень, которые находились близ маленького городка, который так и назывался – «Городок». Они не были больны, но в этом году должны служить в армии и их послали на проверку здоровья. Они рассказали такие вещи, которые просто не укладывалось в голове! Оказывается, в деревнях не было никакой работы, люди получали гроши, а чтоб выжить, сушили грибы, ловили рыбу и занимались браконьерством – стреляли диких животных.  На мой вопрос: «как лесники и егеря вам это позволяют?», был неожиданный ответ: «А они знают, что нам есть нечего. Просят только, чтоб аккуратно всё было, чтоб не подвели». Когда же я поинтересовался, почему они не переезжают в Городок, ведь в городе есть работа, ответ был вообще диким: «Нам в город нельзя. Переезжать можно только с деревни в деревню. В город нас не пускают!».
          
       Вот это да! Крепостное право в наше время!
         
       К сожалению, их слова оказались правдой, и скоро я нашёл им подтверждение.
         
        Ещё был один дед, - крепкий хозяйственник. Такого бы, во времена Революции, назвали бы «кулаком» и точно бы «раскулачили». Он тоже надорвал спину  на работе, когда тянул на второй этаж своего дома мешок картошки.
     У него были три дочки, все замужем, с детьми, и приходили они его навещать всем скопом, с мужьями и внуками. Не было дня, что б его кто-то не навестил. А дед был очень суров с ними, покрикивал, давал ценные указания по хозяйству, и все послушно кивали головами.
       
       Однажды этот дед учудил…
      
       Я тогда проснулся от странных звуков. Дедова кровать стояла рядом с моей и он лежал на ней как-то неестественно, на спине, но при этом, свесив голову почти до пола и то ли храпел, то ли кряхтел... Я поднялся, и хотел поднять его голову и положить на подушку, но он вцепился в мою руку мёртвой хваткой. Крепкий был дед! Еле-еле я сумел освободиться от его. Что-то с дедом было явно не в порядке.
      
       Я вышел в коридор, нашёл медсестру и коротко объяснил ей ситуацию. Она всё поняла, отправила меня в палату, а сама куда-то ушла. Через некоторое время она вернулась с сонным санитаром, который в руке держал… верёвку! Санитар подошёл к деду, дотронулся до него, и тот тут-же вцепился в его руку! Ну как в мою, совсем недавно! Санитар был крепким хлопцем и начал сопротивляться. Кряхтят, сопят оба! Вот уже бороться начали! Санитар был молодым и тоже крепким, как и дед. Боролись, боролись, но молодость победила: санитар залез на деда и начал его верёвкой связывать. Тот начал возмущаться, требовать уважения, но санитар его не слушал, а только кряхтел. Он связал деда, да ещё и к кровати привязал. Стоит, мокрый весь от пота, дышит тяжело. Дед уже в голос орёт, требует свободы! И орал так полночи. Надоел всем…
      
       Утром деду сделали укол, он успокоился. Через некоторое время его освободили от верёвок. Спокойный дед лежит, улыбается… Потом пришла врач. В руке она держала тетрадку и ручку.  Поставила стул возле деда и стала его расспрашивать, что он устроил этой ночью? И дед ей начал рассказывать какую-то чушь, что «на него покушались бандиты, которые стояли за углом и прятались под кровать, потом хотели с ним танцевать»… В общем, бред какой-то!
      
       Врач его внимательно слушала и что-то записывала в тетрадь с серьёзным видом. Но ведь ясно было, что у дедка «крыша поехала»!
      
       Я был уверен, что его отправят в «дурку», но ничего подобного! Врач с ним ещё немного поговорила, что-то записала в тетрадь и ушла. Ему выписали таблетки, назначили уколы и оставили всё так, как будто ничего не произошло. Я думал, что ночью дед опять будет бузить, но он уже спал спокойно. Видно, такие случаи были не редкостью в этой больнице, поэтому и не предали ему особого значения. Меня ещё обрадовало, что здесь людей действительно хотят вылечить, а не избавиться от них.
      
        В воскресенье я решил исповедоваться и причаститься. Для этого мне, как больному, достаточно было просто прийти к концу службы, но я решил сделать всё так, как положено.
    
         Взял в Молельной комнате несколько книг по подготовке к причастию и начал готовиться. Я  знал, что Бог «грешников не слышит» и наивно думал, что если исповедаюсь и причащусь, а потом ещё и помолюсь Богу, то избавлюсь от своей грыжи.
          
        В воскресенье, не поев (так положено), я побрёл на первый этаж. Людей в Молельной комнате было немного, я сел на скамейку и стал ждать прихода священника. Скоро он пришёл и сразу началась служба.
         
        В православных храмах всегда есть хор, но здесь его не было, и батюшка сам подпевал. В ответственные моменты я вставал со скамейки, но это было так трудно, что я решил не садиться вообще. Стою, опустив голову, смотрю в бетонный пол и вдруг замечаю, что на нём стали появляться тёмные пятнышки: одно, второе, третье… Я сначала не понял, что это, но потом до меня дошло: это были мои слёзы…
         
        Я всегда думал, что слёзы «текут», но оказалось, что они могут ещё и капать! Как капли воды из неплотно прикрытого крана: кап…кап…кап… Мне в этот момент было жалко себя, свою пропавшую молодость и здоровье, все рухнувшие планы на будущее, свою семью, которая теперь вынуждена будет возиться со мной! Что меня теперь ожидало впереди? Счастье? Радость? Или горе и мучения? И до конца жизни? Кап…кап…
      
        Исповедовавшись и причастившись, я отправился в свою палату.
    
       Очень болела спина, сильная усталость буквально валила меня с ног, и я еле полз. А навстречу мне шёл… мужчина, у которого плохо работала левая нога. Он был в куртке, в туфлях и нёс в руке сумку. Ступня ноги болталась, не подчиняясь ему, как и всегда.
    
       - Вас… выписали? – изумился я.
       
        Он кивнул головой.
       
       - Но ведь НЕ ВЫЛЕЧИЛИ!
      
        Мужчина остановился:
   
    - А что я сделаю? Я здесь не хозяин. Каким пришёл, таким и ухожу.
      
     - Но как же так? Как же вы теперь будете?
    
        Тот вздохнул и пожал плечами:
    
      - Не знаю. Ничего не знаю. Как будет, так и будет.
    
       Он кивнул мне головой на прощание и прошёл мимо.
               
                ***
   
       В палате я буквально рухнул на кровать и уставился в потолок. Мыслей уже никаких не было. Только в душе было отчаяние. Завтра должна прийти комиссия. Два раза они не знали, что делать со мной, но это без конца длиться не будет. Или- или. Или меня просто выпишут, как и встретившегося на пути мужчину, или… или…?
      
       Открылась дверь, в палату вошла мой лечащий врач. Встала у спинки кровати, смотрит на меня. Молодая, симпатичная. Коротко стриженные коричневые волосы, модные очки в прямоугольной узкой оправе. Всегда серьёзная, внимательная, никогда не улыбается, хотя на Стен -газете, где приклеено фото всего отдела, она улыбается и очень даже мило.
      
       - Поднимите правую ногу, - наконец произносит она.
    
        А чего её поднимать? Вот она, родименькая, здоровенькая! Пожалуйста! Как обычно, перпендикулярно в потолок, строго под углом в 90 градусов! Что с ней будет? Да ничего!   
   
      - Левую.
    
        Поднимаю левую ногу. Вот она прошла свои обычные 10 сантиметров, вот ещё выше, 15. Вот… а нога то ПОДНИМАЕТСЯ! Всё выше и выше! 20, 30, 40 сантиметров! Без боли! Без особого усилия!!
      
       Смотрю на врача. Вижу, что у неё начинают расширяться глаза. И чем выше я поднимал ногу, тем глаза становились больше! Вот они уже вышли за рамку оправы очков! (Оказывается, у неё большие глаза!.. А я и не знал…).
      
       - Правую! – буквально кричит она.
      
        - Левую!.. Правую!
      
        Я спокойно поднимаю обе ноги на одинаковый уровень.
      
       Она замолкает, смотрит на меня, приоткрыв рот. В глазах изумление и растерянность. Она явно не понимает, что происходит. 
      
         - Это Бог помог мне. - наконец говорю я, не выдержав молчания.
       
       - Да нет… Просто время пришло… - задумчиво проговорила она.
      
          Что за «время», куда оно «пришло», я так и не понял, но в этот же день врач мне назначила лечебную физкультуру. На следующий день представительная комиссия даже на вошла в нашу палату. Спина у меня почти перестала болеть, а через неделю меня выписали домой.

                ***               

        Когда я в палате собирал вещи, готовясь на выход, пришла шумная толпа навестить своего беспокойного деда. Я им на последок решил рассказать о своём чудесном выздоровлении. Они с радостью согласились меня послушать, потому что лечение деда проходило туго. Я начал им рассказывать, но как только дело дошло до причастия, как интерес ко мне сразу угас и все занялись своим дедушкой. Ну что ж... Думаю, что их дедок тоже скоро поправится! 
       
   
      На первом этаже я слонялся без дела, ожидая своего друга, который должен приехать за мной на машине, и неожиданно наткнулся на некрасивую медсестру с красивыми глазами. Она стояла рядом каким-то симпатичным парнем, спортивного телосложения, с коротко стриженными волосами, похожего на киноартиста, и о чём-то с ним оживлённо беседовала. Скорее всего он был её брат, потому что общались они свободно, как очень близкие люди. Я ещё подумал, что как повезло её брату родиться таким стройным и красивым, но как потом оказалось, это был не брат.
   
        Рядом со мной остановилась санитарка. Сначала она с улыбкой глядела на них, потом неожиданно наклонилась ко мне и доверительно прошептала: 
               
            - Заявление в ЗАГС подали! Скоро свадьба!
               
              Ур-р-а-а-а-а!!!