Качели Глава 2

                Господь являет великое о нас помышление,
                Что всякое женобесие удерживает стыдом:
                Если бы женщины сами прибегали к мужам,
                То не спаслась бы аскезой никакая плоть.
                Иоанн Лествичник

    Эстер, задержавшись у двери, обозрела меня и мешком повисшую на руке студентку Киру и съязвила:
           - Такого князя Корсакова надо было бы запечатлеть на живописном полотне с надписью «Падшая весталка» в манере прарафаэлитов. Как тебя угораздило с девственницей связаться, да еще и напоить вусмерть, премудрый Вадим? Непорочную невесту подбираешь, заблудших грешниц презирая?
           - С чего ты заключила, что она девица? - я легко встряхнул свою ношу и услышал бодрящий матерный эпитет в свой адрес. – Не может быть! В нашей богоспасаемой оранжерее такие экзотические фрукты не произрастают.
           - Женщину не обманешь, мой милый друг! Смотри, не ошибись: знатоки антиквариата обычно оказываются дилетантами при экспертизе творений модернистов, - с издевкой сказала Эстер. – Тебе с ней будет нелегко; эту Киру ты нескоро объездишь и узду подберешь! Такой шенкеля потребуются, - поверь мне, кандидату в мастера спорта по верховой езде.
          - Сократ учил, что те, кто хотят быть хорошими наездниками, берут обычно не самых смирных лошадей, но пугливых и с норовом, будучи уверенными, что если они их обуздают, то справятся потом со всяким конем, - отшутился я.
        Кира очнулась, с трудом сосредоточилась взглядом на ее лице и радостно воскликнула:
           - Еврейка на лошади – это круто! Не боишься натереть седлом свою кормилицу? Хотя шалуньи-попрыгуньи в гостинице «Россия» говорят, что час верхом на коне по кайфу равен получасу скачки под двумя джигитами! Не зря панночка ездила на шее Хомы Брута! Да и хороша ты, тёлка, - с такими шикарными сиськами можно и письку не мыть! После облизывания дынь пятого размера пососать дырявый пенёк для мужиков - остренькая закуска!
           - У писателя Исаака Бабеля есть такие строки: «Еврей, который сел на лошадь, перестал быть евреем и стал русским», - назидательно поправил я девочку, и она притихла.
           - Браво, - устало сказала Эстер, - эволюция не останавливается в процессе совершенствования говорящей женщины! Не расплескай по дороге драгоценную амброзию, князь! И не забудь, что когда влюбленные орлы занимаются сексом в полете, они часто падают на землю, не успевая кончить.
        Я ответил ей без обиды, чтобы поддержать игру словами:
          - На то они и орлы, звезда моя!
       Спускаясь по мраморной лестнице, я подумал: «Прав был Шопенгауэр, сказав, что все мужчины от природы равнодушны друг к другу, а все женщины от природы - враги».
       Киру, как-будто лишившуюся костей, мотало из стороны в сторону, а когда она вырывалась из-под моего охвата и пыталась опереться рукой на перила, то неизменно с металлическим звоном прилипала к ним грудью. Было понятно, что синяков и шишек она набила себе предостаточно, демонстрируя физическую стойкость, причем, не приходя в сознание. Ее не удержал бы и осьминог – силы в ней были скрыты недюжинные! Я выбился из сил, пока добрался до стеклянных апартаментов швейцара.
       Сергей Филиппович по привычке выскочил наружу, но при виде нас замер от растерянности. Бережно уложив Киру на плоскую скамью для багажа, я вытер пот и взмолился:
          - Мон женераль, закажите мне таксомотор по двойному тарифу и быстренько налейте армейскую пайку водки, иначе вторым звонком будет вызов «скорой помощи». Давно я не вытаскивал раненых бойцов с поля боя, и, видно, потерял сноровку.
        Он сходил позвонить и через десять минут вернулся с листком, где был написан номер машины, и бутылкой «Посольской водки»; стаканы он принес в карманах. Я наполнил оба наполовину, и Сергей Филиппович предложил выпить за мое здоровье:
          - Вадим Андреевич, долгих вам лет пожелаю от меня и наших жильцов! Они друг с дружкой месяцами не разговаривают, собачатся по мелочам, а вам не нарадуются, когда их навещаете. Вон, вы даже генерала Верхогляда с Рубеном Варшамовым помирили, а ведь из-за детских загадок в «Мурзилке» они полтора года не здоровались. Скажите, ну разве это повод, чтобы ссориться? Генерал такой журнал никогда не выписывал, а тут сыр-бор, буран до небес!
          - Генералу, наверное, в политуправлении установочную лекцию по контрпропаганде пришлось прослушать. История о двусмысленных загадках в «Мурзилке» имеет подлинную основу, и началась она давно, с 1970 года. Справились к тому времени Брежнев с Косыгиным с хрущевским волюнтаризмом, чуть было не доведшим страну до голодных бунтов, а самого пожалели. Сталин бы Хрущева не на пенсию отправил, он «дорогого Никиту Сергеевича» в космос запустил, и там бы и оставил. Отец рассказывал, что в народе ходила даже частушка на эту тему:
                Ты, Гагарин, всемогущ,
                Ты летаешь выше туч.
                Захвати с собой Никиту,
                И забрось-ка на орбиту.
                И по просьбе всего люда
                Сковырни его оттуда!
          - Стихами соизволите говорить, господин хороший! Тут похоронный марш играть впору, - мрачно процедил Сергей Филиппович. – Меня, боевого капитана 3-го ранга, который с десантом на напичканный немецкими пулеметами остров Борнхольм высаживался, плешивый выпердыш Хрущев списал со службы без пенсии. После взрыва на трофейном итальянском линкоре «Новороссийск» в декабре 1955 года адмирал флота Николай Герасимович Кузнецов был отправлен по требованию Хрущева в отставку. И началась несусветная карусель! Самый быстроходный в мире тяжелый крейсер «Серго Орджоникидзе», созданный на корпусе немецкого авианосца «Граф Цеппелин» с мощнейшей турбинной двигательной установкой, который потряс британских моряков своими характеристиками, когда на нем Никита приплыл в Англию, был отправлен на металлолом. А почему? Хрущёв пообещал это слушателям Королевского военно-морского колледжа в Гринвиче 20 апреля 1956 года, где предложил отказаться от войны, пойти на взаимное сокращение вооружений, рассматривая как первый этап уничтожение крупных боевых кораблей, а затем — вообще упразднить вооружённые силы. Тяжелые крейсеры проекта 68бис «Москва» и «Дмитрий Пожарский» в 1959 году были распилены на «иголки», а стапельная сборка аналогичных кораблей «Архангельск», «Варяг», «Владивосток», «Кронштадт», «Таллинн» и «Щербаков» прекращалась. Страницы газет и журналов запестрели фотографиями заслуженных военных моряков, уходивших после увольнения в свиноводство! В речи на заседании Верховного Совета СССР в январе 1960 года Хрущёв уже прямо сказал, что готов «свести практически до нуля уровень Вооруженных сил Советского государства, оставив лишь территориально-милиционную армию». Возродился из праха новый Троцкий с его идеей «москитного флота»! Выбросил меня на улицу вместе с миллионом с гаком таких же офицеров под предлогом сокращения армии! За мир, видишь ли, боролся, пример Америке показывал! Плевали они на нашу добрую волю! А на селе, что учудил: приусадебные участки отобрал и коров на дворах держать запретил!
          - Великий полководец Суворов предупреждал: «Для Отчизны наибольшая опасность не во внешней вороге таится, а в его собственных идиотах». Мой дед шутил: «Ленин был учитель, Сталин - победитель, Маленков - строитель, Булганин - юрист, а Хрущев - авантюрист!» Вы еще денежную реформу забыли, когда все сбережения в десять раз обесценились! И совнархозы с кукурузой, ради которых Хрущев химизацию и мелиорацию затеял! - подсыпал перца я. – О том, что он океанский флот и тяжелую авиацию под пресс пустил, и вспоминать больно. Не зря на Руси сложилась присказка: попу да боярину дай золота гору – растащат вмиг на зависть вору! Говорил с трибуны, что коммунизм не за горами, и через 20 лет будут у нас молочные реки и кисельные берега. Правда, без хлеба!
         - Говорят, что кур доят, а мы пошли да сисек не нашли! – печально резюмировал Сергей Филиппович. – Зато кукуруза на севере в Воркуте до ушей дорастала, правда, если на голову встать! Давайте лучше дальше про «Мурзилку».
         - К 100-летию Ленина вышел апрельский юбилейный номер «Мурзилки» с первой исторической загадкой:
                «Это что за большевик
                Лезет там на броневик?
                Он простую кепку носит,
                Букву “р” не произносит».
       Мой отец до сих пор хранит этот журнальный номер. Вроде бы ничего антисоветского и обидного для ленинского образа не было сказано, но шум поднялся страшный – в Кремле, ни с того, ни с сего вспомнили о событиях в Чехословакии двухлетней давности. Обжегшись на молоке, на воду дули! Кого-то сняли с должности, кому-то объявили строгий выговор. Мне несколько раз приходилось выступать перед сотрудниками редколлегий «Мурзилки» и «Веселых картинок» - они располагаются в одном здании на разных этажах, - как участнику боевых действий в Афганистане, и они мне много чего порассказали. С политической темой покончили, поскольку дело нешуточное и опасное, но начали раз или два в течение года печатать забавные загадки с сексуальными намеками. Дети их разгадывали правильно, а испорченные навыками деторождения родители веселись от души, когда вместе со своими чистыми чадами вечерами просвещались.
                «Ты помни его немножко,
                станет твердым как картошка».
        Или другая текстовка:
                «Мы — ребята удалые,
                лазим в щели половые!»
        Разгадки для ребенка очевидные – снежок и тараканы! Таких скабрезных стишков набралось всего с дюжины две, или чуть больше за пятнадцать лет, но они прочно вошли в советский фольклор. Многие угрюмые чиновные подписчики их даже не заметили, и до сих пор уверены, что их придумали доморощенные остряки. Кстати, об афоризмах из «Козьмы Пруткова» царская цензура так и думала в свое время. Тираж той книги был всего 1000 экземпляров!
        На Сергея Филипповича шутки юмористов из «Мурзилки» впечатления не произвели, а о творчестве графа Алексея Константиновича Толстого и братьев Жемчужниковых он, похоже, не слышал.
           - Мне Рубен подарил тетрадку с такими двустишьями. У него гениальные авторские рисунки динозавров – он создал самую полную галерею ископаемых ящеров и даже восстановил одно недостающее звено их эволюции Velociraptor. Ничего подобного нет во всем мире! А его привлекательную теорию о происхождении Земли и участии инопланетян в ее заселении я обязательно изложу с привлечением адекватных гипотез и источников – я ему клятвенно обещал! Знаете, все, чем он увлечен, выглядит и звучит совершенно необычно.
          - Простите, Вадим Андреевич, если не секрет, что вам он за документы передал? Папка больно солидная! – спросил Сергей Филиппович.
          - Ей цены нет! Рубен передал мне рукопись своего отца Гарсевана Арамовича с воспоминаниями о Сталине. Я пролистал ее на перекуре, и нашел интересные сюжеты, - я развязал тесемки и раскрыл папку. - Вот как он пишет о Бакинском периоде его биографии: «Летом 1907 года, вернувшись с V съезда РСДРП (б) в Лондоне, Степан Шаумян сделал ряд докладов о работе партийного совещания. Особенно большую работу Шаумян вел среди рабочих-армян, в среде которых было сильным влияние партии Дашнакцутюн», - я пояснил, - это армянские социалисты. «Шаумян говорил так хорошо, что провокаторы охранки, являвшиеся, чтобы сорвать его выступление, так заслушивались, что невольно аплодировали ему. На одном из собраний, в желоночной мастерской на Забрате фирмы “Молот”, выступил Сталин. В то время его фамилии в Баку никто из рабочих не знал в отличие от Шаумяна; его тогда называли “товарищ Коба”. Речь Сталина оставляла в памяти простоту изложения, ясность мысли и непреклонную волю. Запомнился его крохотный блокнот, в котором он делал пометки перед выступлением, а после выступления уничтожал исписанные листки». Самое интересное для характеристики Сталина я обнаружил в разделе о борьбе с провокаторами из партии меньшевиков. «В начале 1909 года, на собрании Сталин сообщил, что полиции стал известен список 35 руководящих товарищей и что жандармы собираются арестовать их, разгромить Бакинский комитет РСДРП и все социал-демократические организации Баку до конца апреля. Охранка стремилась сорвать первомайскую демонстрацию. Для того чтобы не допустить срыва партийной работы, Сталин предложил переизбрать состав Бакинского и Балаханского комитетов».
           Увидев, что швейцар зевает, я закончил тему своими словами:
             – В общем, он показал списки нового состава комитета трем видным меньшевикам, но в одной из копий председателем вписал имя Ворошилова, – он был делегирован в Баку как член ЦК из Юзовки, - и полиция начала «пасти» новых товарищей. Ворошилов заранее переехал в Гянджу. Провокатор был предан суду чести на объединенном собрании социал-демократов, а жандармы не смогли сорвать демонстрацию. Сталин оказался прирожденным контрразведчиком. Вменить ему при вынесении приговора заседатели Особого совещания при МВД Российской империи смогли только великолепную организацию побега Камо, так звали большевика Тер-Петросяна соратники, из Мехетского замка, и Сталин попал в Сольвычегодске ссыльное поселение в Вологодской губернии.
         Сергей Филиппович откровенно заскучал, и я опять предложил выпить, чтобы заполнить паузу, пока не подъехало такси. Он сходил в свой «хрустальный дворец» за закуской. Мы тщательно пережевывали «кавказские» соевые конфеты, когда он забеспокоился:
          - Вадим Андреевич, а девочка часом не померла? Полчаса, как не шевелится! Вам не видно, спиной сидите. Поглядите, а то поздно будет!
       Я развернулся к Кире. Она крепко спала, по-детски широко раскинувшись и сладко подхрапывая, приоткрыв капризно изогнутые губки. Закинутые за голову руки подчеркивали плавные пропорции фигуры от больших бедер через тонкую талию до длинной шеи. Юбка высоко задралась, оголив красивые ноги вплоть до смятых кружевных трусиков, откуда выглядывали две круглые родинки в обрамлении влажных венчиков из блестящих волосков. Во мне шевельнулась инстинктивная отцовская жалость, и я одернул подол. От прикосновения к теплому упругому телу закружилась голова, чего давно не случалось. Рука потянулась сама собой к коленке и погладила бархатистую кожу. Кира причмокнула губами и глубоко вздохнула.
       Сергей Филиппович заметил мой жест и сочувственно поинтересовался:
         - Невеста ваша, Вадим Андреевич? Ай-я-я-яй! Как же вы не уследили, не остановили девочку вовремя?
         - Не поверите, но она – случайная знакомая, студентка младших курсов. В машину забралась без спросу и затаилась как мышонок. Деваться мне было некуда, опаздывал, вот и прихватил ее с собой. Не подумал  в спешке, что такое с ней может приключиться. Наши студенты происходят из номенклатурных семейств высшего ранга, и приличиям должны быть обучены с колыбели.
      Швейцар, как и друзья, не поверил мне. Я бы и сам не поверил, расскажи об этом Роман или Валерий. Здравый смысл, базирующийся на материалистических догматах, чудес не допускает по определению. Нобелевский лауреат по физике Макс Планк утверждает, что «странно, что все религии так много времени уделяют чудесам, в то время, как каждому школьнику известно, что чудо, то есть нарушение законов Вселенной, невозможно» Но так обстоит дело в точных науках, а в человеческом мире действует фактор сознательного волеизъявления или подсознательного порыва. Его одними жесткими природными закономерностями и непререкаемыми формулами не объяснишь. Не зря люди продолжают верить в чудеса и покупают лотерейные билеты, а девушки тайком читают сказки Андерсена и обожают оперетты.
          - Всякое в жизни случается, - из служебной вежливости согласился Сергей Филиппович, - только отчего она в ваш раритетный автомобиль забралась? Современные дамочки новые «волги» предпочитают – мне это хорошо известно. Не проследила ли она за вами невзначай? А, может, она крепко влюбилась в вас, и на крайности пошла? С нашими русскими бабами такое бывает: у них в головах своя картография. Такая красотка кого хочешь, оженит – уж больно шустрая и ладненькая!
       Оправдываться не имело смысла, да и такси пока не было. Я чувствовал себя уютно в ярко освещенном холле, не хотелось даже шевелиться: сверхурочные армейские пайки спиртного брали свое.
         - Знаете, друг мой Сергей Филиппович, меня девицам под венец затащить будет нелегко. Нахлебался я плотских сладостей по самое горло, и с красивыми, и не очень! Расскажу я сказку поучительную. Садитесь поудобнее, и освежите посуду!
       Мы чокнулись, сказав что-то общее, и я, вытянув ноги, начал:
          - В некотором царстве, в некотором государстве жил-был король, и была у него дочь. Всем была хороша, только рыжая, и оттого сторонились ее женихи знатные и богатые, чтобы вечно веснушки не считать. Однако нашелся все-таки принц заезжий и посватался к ней по бедности, на приданое позарившись. Королевна согласилась от тоски, но тут, откуда не возьмись, объявился шут говорливый и предложил жениху: «Давай обменяемся одеждой! Раньше я был первым дураком по причине ума, но ты меня превзошел, став главным глупцом, ибо возжелал через неразборчивое бабье лоно получить много денег, за что расплачиваться будешь до поседения и душевного разорения!» Принц оскорбился и объявил войну отцу-королю. Так долго длилась эта война, что люди забыли, почему она началась. Старый король умер, заезжий принц сгинул, а разбогатевшая таким манером королевна от горького девичьего одиночества вышла замуж за шута. Надев корону, он правил мудро, но шутить разучился. На смертном одре король-шут сказал рыцарям: «Передайте подданным и вассалам, что я как был, так и остался первым дураком в своих владениях, потому что женился, а где есть женщина, там уму места нет».   
          - Простите, Вадим Андреевич, но я ничего не понял. Почему вы связали женитьбу с деньгами, и каким образом богатство вредит уму?
          - Есть у меня точка зрения, Сергей Филиппович, что большое богатство порождает лень и умножает глупость. Поэтому хочу остаться холостяком до гроба. Что касается красавицы на скамейке, то подобными безделушками натешился! Однако, как на фронте, гложет меня дурное предчувствие, что огребу я с ней много синяков и шишек, если вообще не погибну. Знаю, что всё и вся, что приходит ко мне в материальном воплощении, я подсознательно позвал сам. Значит, такой расклад карт судьбы мне зачем-то нужен, и становится страшно. За ней придут чередой материализованные желания, задавленные здравым смыслом в глубинах мозга, как в «Солярисе» Станислава Лема. Будда правильно говорил, что «счастье не зависит от того, кто вы есть или что у вас есть. Оно зависит исключительно от того, о чем вы грезите».
         - Успокоились бы безо всякой заумной философии, если бы она вам в подоле шумливую заботку поднесла, - заверил меня Сергей Филиппович. - Глядите, какая у девочки симпатичная ямочка на щеке – улыбается во сне! Значит, неиспорченное у нее сердечко, коли даже спьяну добрые сны привиделись! Ой, держитесь князь, добьется она вас! Девица, что тень: ты за нею - она прочь, ты прочь - она с тобою в ночь.
       У подъезда трижды загудел автомобильный клаксон, - пора было грузить мою сопящую поклажу со всеми родинками и ямочками:
          - Поговорку вашу забавную надо будет отправить в «Мурзилку», в чем поспособствую. Помогите эту тень, которая за мной следует в ночь, в машину затолкать, чтобы ее деликатных форм не повредить.
        Впавшую в устойчивую летаргию Киру мы вели как заключенную Синг-Синга на электрический стул, держа под обе руки, и сумели совместными усилиями усадить ее в вертикальном положении, подперев со стороны дверцы моим холщовым баулом.
       Мы расцеловались с Сергеем Филипповичем со скупой слезой как Брежнев с Луисом Корваланом, - демократическое питие в нужных дозах уравнивает принца и нищего.   
       Затем я сел рядом с девушкой и закурил крепкую «Приму», чтобы психологически подготовиться к новому туру испытаний отставного старшины по поднятию и переносу тяжестей в холмистом рельефе.
       Всю дорогу Кира мирно спала на моем плече.
       Когда мы подъезжали, шофер деловито поинтересовался:
          - Хозяин, водка нужна? Ей с утра похмелиться будет надо.
          - Нет, завтра начнем вести трезвый образ жизни, - отрубил я, и протянул ему червонец.
      Кира проснулась, когда мы вышли на дорожку к общежитию, и что-то крикнула прохожей. Та не снесла и минутного созерцания скульптурной композиции «Ночь на шабаше» и от ужаса пустилась бежать. Но благодаря недолгому пробуждению моей спутницы, мы быстро дошли до проходной, тем более что здесь был уклон.
      Вахтер тетя Клава спала, свернувшись калачиком на угловом диване. На пятый этаж в мою маленькую, но отдельную комнату в конце коридора мы добрались благополучно, миновав острые углы на поворотах и не споткнувшись на порожках.
      Открывая ключом дверь, я сказал:
         - Сегодня переночуешь у меня, но, пожалуйста, не шуми! У меня бдительные и высоконравственные соседи.
      Кира спросонья отшатнулась и стала пятиться, твердя «Нет, нет!» Мне показалось, что ее действия были наигранными.
         - Прошу тебя, сделай так, чтобы я спала отдельно. Мне перед сном надо принять душ.
         - У меня душевая с повышенной акустикой, и от этого способа отрезвления придется отказаться - третий час ночи! Тут не гостиница, но как-нибудь разместимся. В тесноте да не в обиде, как говорится!
       Я усадил Киру на кровать, и устроился в позе лотоса на полу напротив, - другой мебелью я еще не обзавелся, а тащить единственный венский стул от письменного стола не хотелось, - чтобы подумать, как жить дальше.
      Она присмирела, недоуменно оглядываясь округлившимися совьими глазами в чужой нищей обители с тусклой настольной лампой в дальнем углу.
          - Раздевайся, и ложись спать на кровати, - спокойно приказал я, - я отвернусь. Мне придется лечь на полу, поскольку других коек в моих пенатах не предусмотрено проректором по хозяйственной работе.
       Громкий шорох одежд длился недолго, и я повернулся к ней – Кира сидела полностью обнаженная, непристойно раскинув поставленные на кровать ноги, пальцами левой руки растянув цветком мерцавшие бисеринками вязкой слизи большие лепестки срамных губ с хищно увеличившимся рыльцем клитора. Она широко улыбалась, вспыхивая блестками ровных зубок в световых волнах от автомобильных фар, накатывавшихся сквозь окно с улицы Лобачевского, а распахнутые немигающие глаза смотрели вовнутрь. Кровоподтеки и синяки на опухшей и увеличившейся правой груди выглядели трупными пятнами, а спутанные темные волосы до плеч, казалось, вздыбились. Меня пробрал озноб – таких женщин, способных в одночасье преобразиться из девочки в ведьму, я еще не встречал.
       Она позвала осипшим голосом «Иди ко мне, я тебя на груди согрею!» и протянула ко мне правую руку, оставив левую внизу. Согнутый указательный палец манил меня, а остальные ритмично сгибались и разгибались как кошачьи когти.               
       Загипнотизированный ее взглядом и движениями, я подошел и встал над низкой кроватью. Кира тяжело повалилась на нее согбенной спиной, раздвинув циркулем длинные ноги, а обеими руками до основания глубоко расклешив промежность - остро запахло пряной брагой! Сверху она виделась огромным пауком с маленькой головогрудью, шевелящими ходильными лапами и педипальцами, который дожидался добычи, чтобы проглотить пространным алчущим чревом. В зыбкой полутьме, были видны лишь повисшие в воздухе пронзительные дыры больших зрачков, потому что ее бледное лицо совершенно слилось с белизной простыни. Сердце в груди застучало победным барабаном, всюду прилила кровь, и я упал в ее объятия, подумав, теряя остатки благоразумия. Такой бывает только «колыбель для кошки»!
       Кира правой рукой прижала к себе с неожиданной силой, и жадно прильнула губами к моему рту, глубоко засунув туда объемный язык. Я поперхнулся и невольно зажмурился, боясь шевельнуться, чувствуя, как левая рука жадно шарит по моему животу.
           - Ты мой! Ты навсегда мой… Никому не отдам! Возьми меня! Делай со мною, что хочешь! Сама съем всего, целиком! - шептала она как в бреду.
        Я прижал ее к себе, не размышляя, что будет потом. Ее рука нашла то, что искала, кругло облепила пальцами, и направила во влажные мягкие створки…
        И тут Кира закричала от ужаса. Глаза ожили, и она начала отталкивать меня, царапая острыми ногтями плечи, спину и грудь. Я попытался успокоить ее поцелуем, но ощутил укус. Вкус крови отрезвил, я хотел встать, но ее ноги, сцепившись за спиной, не отпускали, а бедра сами толкались подо мной, не подчиняясь мозговым импульсам. Ее сознание раздвоилось на разум и инстинкт.
           - Sorry, I'm still have my cherry! - пробормотала она почему-то на английском, блестя виноватыми глазами.
        Скрючившись, я сполз с ее грудей, но из прочного захвата ног без борьбы было невозможно освободиться. Я замер. Она тоже успокаивалась, еще тяжело дыша, но положения не изменила. Мы молчали, глядя друг на друга.
           - «Из всех сексуальных извращений наибольшее недоумение вызывает целомудрие», утверждал Бернард Шоу. Отпусти меня, - попросил я, - дальше ничего не будет.
        Она помотала головой:
           - Нет, останемся так. Подожди чуть-чуть, пока я опять соберусь с духом. Надеялась, что запросто девственности лишусь, как в американском кино, но вдруг стало жалко себя. Я очень боюсь боли. Смешно, правда? Была готова ко всему, и струсила в последний момент.
           - Я должен покурить, Кира, а в такой позиции это делать затруднительно. Да и выпить сейчас нам в самый раз!
        Она поняла, что я останусь холоден, и беззвучно грязно выругалась, что прочел по губам.
        Мы встали, я потянулся за трусами, но она схватила меня за руку:
           - Не надо, давай останемся пока без одежды, чтобы я запомнила тебя, а ты - меня! Ты - моя первая любовь, и, выходит, зря отвергала всех парней полтора года, чтобы остаться генетически чистой, и забеременеть от тебя без следов случайной спермы. Понимаю, что ты уже решил, что завтра у нас не будет, а я верю, что оно непременно наступит. Моя многознающая мама приговаривает в таких случаях: «В конце всё будет хорошо. А если пока всё плохо, то это ещё не конец».
        Мы сели рядышком на краю кровати, которая так и не превратилась в ее брачное ложе, и я достал из баула бутылку виски. Табуретка послужила нам столом.
        Я наполнил фирменные стаканчики, оказавшиеся в картонном кармане внизу сувенирной коробки. Говорить было не о чем, и мы выпили молча три рюмки без перерыва – закуски все равно не было.
            - Никогда не прощу своей слабости, - сказала, наконец, она. – Все случилось так нелепо потому, что я слишком часто в уме проигрывала эту сцену с воображаемым тобою, и привыкла к хэппи-энду, как бывает в театре одного актера. В случае с двумя персонажами оказалось все гораздо сложнее.
            - Кира, ты весьма неглупая девушка, и должна радоваться, что, слава Богу, мы обошлись без ритуального кровопролития и волнующих неожиданностей! Расскажи о сегодняшнем происшествии как о забавном приключении закадычным подружкам, или, что еще лучше, позабудь. Выспись, прими с рассветом душ и мчись в свою девичью светёлку. Ты еще встретишь своего прекрасного принца! Суровый реалист Стефан Цвейг писал, что «сердце умеет забывать легко и быстро, если хочешь забыть, но чем больше в твоей душе человечного, тем труднее это сделать». Ты пока еще большой капризный ребенок с чудесным женским телом, но детским сердечком, на котором шрамов не остается.
         Докурив сигарету, она уткнулась мне в плечо и начала канючить:
            - Вадик, давай попробуем опять. Сейчас все у тебя со мной получится, обязательно получится! Я очень хочу! Я люблю тебя до безумия! Тебе будет хорошо со мной так, как с другими хлопушками не бывало! Дай мне еще один шанс! Страх ушел, теперь стерплю любую боль, только не оставляй целкой! Смотри, как из меня ручьем течет, и ноги мурашками взялись! Научи, как удовлетворять тебя ртом. Тогда наверняка сам захочешь как всякий с инстинктом насилия и разрушения мужчина взломать письку, чтобы спустить мне вовнутрь естественным манером - читала в книжках! 
        Кира встала на колени, вытянув руки вдоль тела, закинула голову назад с полными слез умоляющими глазами смертельно раненого оленёнка и, как птенец, округлила раскрытые губы. Мне стало искренне жаль маленькую девочку, готовую на всё ради меня.
        В то же время понимал, что таков единственный способ для женщины полностью властвовать над мужчиной, но Кира об этом знать не могла, - скорее всего, по врожденному женскому наитию догадывалась.
        Я поднял ее за плечи и силой усадил на кровать.
        Объясняться я не собирался, и просто гладил по голове, пока она не отвернулась к стене, и разревелась, содрогаясь всем телом от рыданий.
        Ночь я провел на полу, расстелив старый армейский бушлат, и видел тревожный сон.
        Я шел по лесной прогалине в вечернем сумраке, залитом холодным лунным светом. Деревья стояли плотной стеной и безглазо следили за мной. Под ногами шныряли мыши, а на базальтовых гладких валунах, которые приходилось обходить по чавкающей под ногами болотистой почве, лежали, свернувшись кольцом, гадюки. Я шел на далекие огоньки, но не слышал собачьего лая, который звучит издалека, когда подходишь к деревне. Вдруг я обнаружил их сбоку, в чаще, и повернул туда. Передо мной возникло старообрядческое кладбище с лампадками на крестах. На самом высоком из них выше имени читались вырезанные в дереве буквами древнерусского книжного устава слова «Чюдно! давеча был блятин сын, а топерва — батюшко!» Это была фраза из «Жития протопопа Аввакума». Огоньки в лампадках потрескивали на разные лады так громко, отдаваясь в голове, что я, зажав уши, убежал с погоста. И обрадовался, увидев впереди, пятиэтажное здание, похожее на типовую школу, за оградой из ржавой колючей проволоки с прорехами, обвитыми бахромой хмеля. Света в окнах не было, а когда я обежал вокруг, то не увидел и дверей. Внезапно на самом верху под плоской крышей осветилось крохотное оконце, какое бывает в чердачных помещениях. Там виднелся человек. Глаза заработали как трансфокатор, и я разглядел его вблизи. Там, вцепившись руками в тюремную решетку, стоял и, не мигая, с тоской смотрел на черный заколдованный лес мужчина. Такое выражение лица бывает только у человека, заживо замурованного в склепе, откуда ему не дано выбраться на волю.
       Я узнал его по шраму на правой щеке.
       Это был я сам.