Чужая жизнь. Часть 1

Кому-то почет достается и слава,
Другому - семья и детишек орава,
Кому-то престиж и вершины карьеры...
А мне – весь Париж и кусочек фанеры.
© Олька Линкина 

Маруся спешила на работу. Хоть и на пенсии, но денег не хватало на житье-бытье. Родители были живы, помогали, а теперь одна осталась, совсем тяжко. Мужа нет, домик ремонта требует, крыша, вон, протекает, в первую очередь надо отремонтировать,  и вообще, куда не кинь, везде клин. Была бы замужем, да за путевым, эх...мечта несбыточная. Почему не вышла, спросите? Кто его знает.. Обстоятельства так сложились. Не встретила родственную душу.  Постепенно  привыкла к мысли, что одна останется. А для всех любопытных выработала защитную позицию, мол, только сильная женщина может позволить себе одиночество.. счастье исходит изнутри, а не от мужчины... ну, и еще другое в таком же духе... Это она в интернете начиталась лайф-коучей всяких. И  сама себя в этом убедила. Но ощущение безысходности и жалости к себе нарастало. Грустно всё, безрадостно в жизни.. Спасибо работе - хоть развеется..с людьми поболтает, новости узнает..
Работала на почте много лет, сама на виду и сельских наперечет знает. А, тут, в этот день, смотрит, мужчина пришел. На лицо приятный, но  небритый, весь  всклокоченный какой-то и одет в  робу непонятную. Маруся аж поморщилась. Кто ж такой? А он квитанции подает. Так, так.. Медведев.. Фамилия знакомая. Она опять  глянула в бумажку. Ну, да, вот и адрес бабки Сидорихи,  давненько ее не стало, дом всё пустовал, вгляделась внимательнее в лицо незнакомца, - Неужели Борька?

- Борь, ты ли это? Не ошибаюсь я?

- Извините, а вы кто? - Спрашивает без интереса, глянул мимолетом и даже взглядом не зацепился.

- Неужели я так постарела, что одноклассник не узнает, - с тихим ужасом промчалась мысль. - Да, нет, просто давно не виделись. Это ж сколько лет прошло с последнего...эээ..свидания? Сразу и не припомнишь, а когда-то дружили..

- За одной партой  с тобой сидели.

- Маруся, ты?!! - Борис присмотрелся, - Ну извини, сразу и не признал. - Он широко улыбнулся. - Не ожидал тебя здесь увидеть. Или вернулась из города, как я?

- А ты что на ПМЖ приехал? - ушла от ответа.

- Ага, - он счастливо засмеялся, - потянуло в родные места. Красота у нас здесь. Природа - не налюбуешься.

- Подумаешь, - недовольно плечами передернула. - Нашел красоту.

- А ты, смотрю, в городе не жила, привыкла к деревне, потому и не ценишь. А мне надоели каменные джунгли. На пенсию вышел, хочу тут теперь обосноваться.

- Ну, с новосельем! - взглянула с улыбкой. Когда- то Борька был в нее влюблен, даже руку и сердце предлагал. Отказала ему. Хотя была мысль в запасных подержать.

- С женой приехал, аль один, уж слишком запущенный какой-то, - ох, это бабье любопытство. Но вслух постеснялась спросить. Наблюдала не раз, как к матери в гости приезжал, да всё отворачивался, в Марусину сторону не смотрел,  видать, обижен был на нее. Но знала от Сидорихи, что женился, не сразу, правда.

- Заходи в гости, Борь, чайку попьем, посидим, школьные годы вспомним, нам же есть что вспомнить? - не удержалась, кокетливо повела глазами

- Обязательно встретимся, поговорим, - а сам как-то быстро собрал квитанции, но улыбнулся напоследок - Извини,  спешу.

- Что ж ты, Марусенька, соседа моего напугала, - почтальонка Зина смеется, одногодка Марусина, вышла из-за перегородки, весь разговор слышала. - Прямо пулей вылетел. Уже месяц живет рядом с нами, а всё некогда ему, ремонт делает, спешит. Слышь, Марусь, а он один или женат? А то, может, вдовый? Какая женщина захочет из города в деревню переехать? Мы- то  здесь недавно живем, я еще людей толком не знаю. Как по мне, так странно всё это. Может его жена из дома выгнала? Вроде хозяйственный..

Маруся ухмыльнулась, - Предлагаешь подобрать?

А сама в окно глянула, что там за конь у принца, эх.. жигуленок старый. Хотя сразу по внешнему виду поняла,  не преуспел Борька в жизни. Значит, не ошиблась тогда. 

- Неааа, Зин, зачем он мне такой?

А Зинка смеется, - Все на белом ждешь?

- Да, не жду я давно, - отмахнулась Маруся. - Забыла, сколько мне лет? И на кой ляд они мне нужны? Носки только стирать? Не хочу уже никого. Сама перебиваться буду.

Перед людьми Маруся умела лицо держать.

- Самалкина нашлась, - От Зинка пересмешница, не смолчит ни разу. -  А ты их когда-нибудь стирала?

- Не стирала и стирать не хочу.

- Ладно тебе, подруга, не ерепенься. Не со зла я. Крышу вон латать надо, сама жаловалась, течет, как решето. Да и других дел полно. Добра тебе желаю. С хозяином всё легче будет.

- Найму, сделают, - буркнула Маруся.

Зашли новые посетители, чуть отвлеклась. А то внутри горько стало прегорько. За что ж ей судьбинушка такая выпала, чем провинилась она перед Богом и людьми, что так у нее все неудачно сложилась?  Чует ее сердце, что не свою жизнь она проживает, ох, не свою, чужую...не эта ей была уготована при рождении, не эта...
Только как так получилось, что своя где-то потерялась? Иль присвоил кто, да сам ее теперь проживает? Кохается там, стопудово, а я тут горе мыкаю...
Разве признаешься Зинке, как ей бабьего счастья хочется?  Как во сне зовет , обнимает своего супруга..ох, и красавчик он у нее, бабы местные увидели, так от зависти все бы поперхнулись...Как живет в красивом доме и не думает совсем о прохудившейся крыше, будь она неладна..

Домой шла с работы, а сама все думу свою думала. Не заметила, как магазин чуть не прошла. Булочек с конфетами купить надо, да по соседям разнести, у матери сегодня года идут.

Самой последней зашла к бабке Матрене, сколько лет ей, интересно? Спросить к слову надо. Старше ее матери будет намного. За девяносто, точно. Бог дал Матрене Яковлевне длинную жизнь за труды и дела ее праведные. Восемь детей вырастила, ударницей в колхозе была.

- Ох, не знаю, можно ли такой жизни радоваться, - задумалась Маруся

Старушка засуетилась, - Проходи, Марусенька, проходи, а я чаек вскипятила, знала, что зайдешь ко мне сегодня.
На чистой кухоньке  приятно сидеть. Скатерть кружевная, герань на окошке. Не заметила Маруся, как час и пролетел в гостях, да другой пошел. . Разговор вился, как веревочка, вязь получалась незатейливая, добрым словом перемежалась, столько у бабы Моти тепла в душе было, так хорошо ее слушать, то одного вспомнит, то другого...  Случайно или не случайно, зашел разговор про Аксинью или Аксюту, Марусину бабушку..

- Эх, красавица была!  Ты, Марусенька, ее не помнишь молодой, а я помню.   Я хоть и младше была на десять лет, вот поди ж ты, а Аксюта со мной водилась. Редкой души был человек. Порода в ней чувствовалась. Кровь ее наполовину барская была, ты знала об этом?

Маруся оживилась, - Да, нет, не знаю я таких подробностей.

- Ну тогда слушай. Дело то давнее, нет уже в живых никого.  Молчали раньше об этом, боялись рассказывать.. а потом новые события произошли и опять молчали..

- Заприметил прабабку твою, Малашу, сынок барина местного, - баба Мотя немного помолчала, вспоминала, как их звали, - Прохановы они были...да..   Случилась между ними любовь. Барчук к родителям пришел, женюсь, твердит, люблю, жить не могу.

- А они?

- А что они? Ясное дело, не возбрадовались они от той любви, отговаривать сына начали, да только он на своем твердо стоит. Они тогда поехали к Малашиным родителям, повелся батька на приданое, что Прохановы пообещали за его дочку дать. Жениха ей подыскали, да замуж выдали. Наплакалась она, любила сильно своего барчука, да против воли родительской не посмела пойти.  Обвенчали их с Мишкой, а тут и Аксюта родилась, ее уже на нового отца и записали. А  барчук ее чуть себя не порешил от горя, барыня уж после пожалела, что так поступили они с сыном, дюже он горевал. Жениться наотрез отказался. Ну, барин с барыней   за внучкой своей приглядывают, нет, да нет, а заедут к Малаше с гостинцами, посмотреть на Аксюту, как она растет. Интересовались, значится.

Потом революция случилась, кругом всё перемешалось, то красные, то белые.. Этим помещикам Прохановым дюже досталось, сына их убили, говорят, он там сам на пули нарвался.  Из дому  их выгнали, добро отобрали, так их Малаша спасала, у себя прятала, за свою родню выдавала. Да все ж знали их в лицо, боялись, кто нибудь донесет. Не  стали бы цацкаться  с ними.
Мне это всё Аксюта рассказывала уже потом, как я выросла, а ей мать..надо же, сколько лет прошло, а всё помню...а что на неделе было, не помню...- баба Мотя тихо рассмеялась.

- Аксюте на тот момент года три было.  Ну, так Прохановы эти, решили бежать из России, в Европы всякие,  поспособствовали им верные люди. И хотели они с собой Аксюту забрать, дескать, она у них теперь единственная кровиночка от сына осталась, да Маланья не дала, с новым мужем у нее первый малец в родах помер, это потом уж Ксюшка родилась... и куда отправлять, кругом  земля горит. Ну, те погоревали, но не стали настаивать, не было силы уже на их стороне.

Оставили они Маланье  кольцо старинное. Там было у них золото припрятано, и в трости, и в шапке, везде там вшито было, да вделано. Ох, и красииивое то кольцо...камень там огроменный. Аксюта рассказывала. А еще цепочку с кулоном.
А кулон непростой, с гербом на крышечке, и  открываются створки у него. А там, значит, портрет этой.. бабки Аксютиной. Ну..Прохановой Александры Савишны. Велели, чтобы никому никогда кулон не отдавали, они вернутся рано или поздно, и по кулону этому внучку свою найдут. А у них второй кулон остался. Только там на портрете уже дед Проханов. И слова там  написаны. Не по- нашески..нет.. как же ее там кличут? Погоди..ааа... вспомнила... латынь. На латыни.  На  портрете у деда начало, а у бабки продолжение. И чтоб Аксюта, когда подрастет, те слова запомнила. Они их на бумажке написали крупными буквами.
А кольцо, ежели невмоготу станет, то продать можно, да только пусть Маланья не продешевит, дюже ценность у него большая.

Ну, вот, уехали они, а Маланья осталась. Мужа её, прадеда твово,  Михаила, ну, он как бы неродной был Аксюте, значит и тебе неродной, в скоростях убили, задиристый был, всё встревал, куда его не просят. А кольцо она не стала продавать, страшно было, авось, лихие люди узнают, подумают, что Прохановы добро у них свое спрятали, придут, всю избу распотрошат, да еще и их порешат. В общем, обошлись они как-то. И кулон Аксюта никогда не надевала. А куда его надевать? Лежало, все в подполе зарытое. Выросли девки, Аксюта, да Ксения, похожие друг на друга, хоть отцы и разные. Только Аксюта  в кости потоньше, чем Ксюшка, а лицом обе в мать пошли, и та, и эта. Маланья, ох, и красавица была. Девки в нее все удались.

- А потом, потом что? - заторопила ее Маруся

- Что потом? ..Потом , дочка, война началась. Аксюта со своим Ваней ушли на фронт, детей у них до войны не было, а село наше под немцев попало. Вот и угнали нас с Ксюшкой в Германию. Ты, наверное, слыхала от матери?

- Слышала, - кивнула Маруся

- Мне тогда 16 годков было, а ей 23. Держалась я за нее изо всех сил. Страх был  сильный.. одной-то остаться. Попали мы  в Неметчине этой к фермерам одним. К работе мы хоть и привычные были с детства, да всё равно дюже тяжко было. Ели с одного корыта со свиньями, работали до упаду. Порой и спали на поле. Не было сил до дома доползти. Да какой там дом, - махнула баба Матрена рукой, - в сарае с лошадьми ночевали. Эх, и померзли мы зимой. Как болели, думала, не выживем. А вот Господь Бог смилоствился, дал потом детей .

Ну, вот, в году уже 44 пришли к нашим хозяевам гости. Видные такие, почтенные.  Зимой дело было. А мы в доме работали. С хозяйством управимся и в дом..полы драили, лестницы.. хозяева следили, чтоб без дела не сидели. Ну, а мы бесправные, старались, нам это благо, в доме теплее, чем на конюшне.
Сидят эти бюргеры и хозяева, и гости, разговоры ведут. А внучонок хозяйский к деду на колени, этому.. пришлому.. забрался и давай  у него шарить везде,  тот ему всё позволял, он и зацепился за цепочку на шее, потянул, а там кулон. А он давай просить, чтоб открыли ему, мы к тому времени уже понимали слегка по-немецки. Открывает бюргер этот, портрет показывает, смотри, мол, это я, да надпись читает, а Ксюша из-под лестницы  продолжает. На етой..на латыни..Они с Аксютой наизусть тогда эти слова выучили, ездили в город специально, нашли доктора, он им перевел и по-русски написал, как произносить. Задумалась о свойском, ну и не сдержалась. Мы- то помалкивали всегда, чтоб хозяев не раздражать, а у нее само-собой и выскочило.  Ну, у бюргеров пришлых и  случился штопор...

- Ступор, наверное? - тихонько рассмеялась Маруся.

- Ну или ступор, - баба Мотя улыбнулась по-доброму. - В общем, оказались они этими самыми помещиками Прохановыми. Скрывали, что русские, по-немецки всё шпрехали.  Оправились, схватили они Ксюшу за руки, трясут, откуда она эти слова знает. А она сначала испугалась, а потом  им рассказывает, что дома у них есть второй такой кулон, только с дамой. А те плачут, так ты наша Аксюта будешь, спрашивают? А Ксюшка смотрит на меня и молчит. И видно думает, что ей сказать?

...Жить нам тогда хотелось, ух, как, Марусенька, жить хотелось. Вот и сказала, что Аксюта она. Худые мы были, страшные, какой там возраст. Как его определить? А  имена похожие, наши хозяева и не поняли в чем дело. Да, они нас и по именам почти не звали, больше рус, да рус. В общем забрали  нас к себе... Прохановы эти. Ксюша наотрез без меня к ним отказалась идти. Заплатили нашим хозеевам они там что-то много, дружба, дружбой, а табачок у них врозь. И началась для нас другая жизнь. Нет, мы и там работали, но мало, а то получилось бы, что нас укрывают. Подкормили, вылечили, у меня рука сильно опухла к тому времени, хряк цапнул, кусок мяса вырвал. Я понимала, что у фермеров этих мы бы не выжили,  молчала про обман.  Вот так нас и спасло наследство Аксютино и ее рождение.

Она помолчала. Страшные картины  юности проносились перед глазами. Тихо вздохнув, продолжила:

- Вернулись домой.. только я.. и Аксюта с фронта, она тоже выжила, ранило ее, но ничего, руки, ноги целы. А Ксюша в Европе осталась. Она потом с дедом и бабкой во Францию переехала. Рассказала я тете Маланье всё, что с нами случилось.  А та на Аксюту посмотрела внимательно и твердо сказала, что правильно всё сделали, иначе и не выжили бы на чужбине. И Аксюта согласилась. Вот, такие дела, дочка.

- Молчали мы про Ксюшку, долго молчали, и твои все, и я. Боялись навредить и себе, и ей, коль надумает вернуться, времена тогда были строгие.

Маруся сидела ошеломленная. Ей никто не рассказывал про эти подробности. Нет, Маруся знала, что есть ...вернее, была тетка Ксения,  Ну, угнали в войну в Германию, ну, там осталась.. потом жила во Франции, семья у нее, дети, внуки.. Сначала открытки от них приходили и посылки, это еще Марусина мать их получала, а как интернет провели, так теперь Маруся по скайпу с внуками Ксении связь поддерживает, они ей троюродные получаются, но, всегда от разговора осадочек оставался,  чувствовала, что не стремятся они к сближению. Позвонят раз в году, с днём рождения поздравят и до следующего раза. А как она позвонит, то на занятость ссылаются. Больше 5 мин и не разговаривают. Работают они много, видите ли. Один врач известный, а другой наукой какой-то занимается. Но русский сами не забывают и  детей  своих научили. А вот Аксютин род на Марусе и закончится. Марусю прям кольнула в сердце такая несправедливость.

- Это что же получается, Матрена Яковлевна? Ксения выдала себя за сестру и прожила ее жизнь?

- Да, о чем ты говоришь, Маруся? - баба Мотя замахала руками. - Каждый свою жизнь прожил. Аксюта Ваню своего любила, как она ждала его, он же не в 45 пришел, его еще на Дальний Восток отправляли. Только в 47 вернулся . Испереживалась вся. Да, ребятишки потом пошли, да дом строить начали..какая ей Европа, она и не мыслила жизни без  Ванюшки, без матери своей, тут ее счастье было. Она так и говорила, что бедная Ксюшка за нее там отдувается.  Ксюшке с женихами не везло, она свободной птичкой была на то время, да только по матери скучала сильно, не хотела она там оставаться, еле  ее уговорили дед с бабкой,  хорошо они к ней относились, так и не догадались никогда, что она им неродная, а она домой мечтала вернуться..тогда никто не думал о выгоде какой... по-другому жизнь представляли. Как то убедили они ее там, обещали приезжать каждый год все вместе, да только никто  не знал, что никого не будут впускать. И что тут ее ждало, еще неизвестно...

Баба Мотя задумалась. -  Устала, старушка, возраст, пора прощаться, - Маруся чуть приподнялась со стула.

- Да, еще расскажу... Письмо Ксения нам прислала, в конверте всем было по листочку написано, мне, Аксюте, тете Маланье. Рассказывала, как жилось ей там, в Парижах этих, замуж вышла, детей родила, а счастья не было, чужое всё, писала, ненашенское,  плакала все годы на чужбине, мечтала, как домой бы полетела, да ноги уже не ходят. Рано ушла из жизни.. а я, вишь, живу..родная земля силушку дает..

- Матрена Яковлевна, вдруг вспомнила и перебила старушку Маруся, - а где ж наследство? Куда оно делось?

- А что мать тебе разве не рассказывала? - удивилась бабушка.

- Да, нет. Может и хотела. Только после инсульта она разговаривать перестала, почитай лет пять молча прожила.

- Не знаю я, Марусенька, как Аксюта померла, я, опосля, считай, уже ничего не знала про вашу семью. Может и продали его, но чего не знаю, того не знаю. А, может, так и лежит прикопанное.

- А что ж за фраза там была написана? Иль забыли за давностью лет?

- Почему же забыла? Помню я, на всю жизнь слова спасительные в голову врезались..Про любовь там взаимную. "Хорошо, когда тебя любят, а еще лучше любить самому". А по латыни уже не помню, - обескуражилась старушка.

Баба Мотя прикрыла глаза, губы продолжали что-то шептать. Маруся тихонько встала и вышла, прикрыв дверь за собой.

Она шла домой, ошеломленная новым открытием. Вот это новости! А ведь она всегда знала, чувствовала, что не в том месте она живет, что не свою жизнь проживает. Интуиция её не подвела, выходит?  Но почему бабка Маланья не восстановила справедливость? Еще ведь живы были эти Прохановы. Почему баба Аксюта молчала? Почему о детях и внуках не подумала? 

Как сговорились. "Ксения отдувается"...это ж надо такое придумать...И что сейчас можно изменить? Да, ничего! Вот ничего не изменишь! Ну, найду я это наследство и что дальше? Только что продать его, и  на эти деньги дом отремонтировать? Ну, может, новый купить. Да толку - то от дома этого?  Мужа не купить ни за какие деньги, детей не родить, годы не вернуть, заново жить не начать...дома она горько рыдала в маленькую подушку, сидя на стареньком диванчике перед телевизором, где, как нарочно, шла какая то передача про Францию. Море, солнце, счастливые люди...это она сейчас должна быть там...она...а не эти внуки Ксении, самозванцы...там она была бы счастлива, востребована, не то, что здесь..

Зазвонил телефон. Неугомонная Зина спешила поделиться новостями.

- Слушай, что расскажу. Мой Серега ходил к соседу, ну, к этому..Медведю...- она рассмеялась своей шутке, - тот на помощь его призвал, так он у него всё выспросил. Огорчу тебя, подруга, жена  через пару недель приезжает, он отправил ее на море с внуками, пока сам всю грязную работу тут не сделает. Отопление ему варят, окна, двери меняют...забабахал там ремонт на всю катушку. В городе - квартира трехкомнатная,  машина, что сарай твой, а жигуленок этот  от отца остался, ностальгия, говорит,  у него по батиной машине,  вот и разъезжает...

Маруся в сердцах нажала  кнопку "отбой"... да, что же это такое? Со всех сторон полный пролет. Как фанера над Парижем. Со злости она запустила подушку в экран телевизора...

Фото из инета