Привет из прошлого -1

    ОБЫЧНЫМ
    мартовским днем… 

      Держу в руках фронтовые записки «Сокрушение «Тайфуна» писателя-земляка Бориса Полевого, изданные полвека назад, в 1971 году  в стране с гордым именем СССР, которой нет уже на политической карте мира, но  живой и близкой для  меня и моих ровесников, выросших и ставших на ноги в том мире и том времени…
      Нет, это не детектив и не фэнтези  - бери выше! Это свидетельства   участника боев за освобождение  моего родного края – Верхневолжья  (города Калинин, Старица, Ржев, Великие Луки),  фронтового корреспондента газеты «Правда» на Калининском фронте  писателя Б.Полевого, ставшего очевидцем сокрушения «Тайфуна» - грандиозного наступательного плана, разработанного гитлеровским генштабом  по захвату и уничтожению Москвы.

      И на глазах  оживает то время, шагнув со страниц книги в мою душу…

      С горечью и щемящим чувством утраты воспринимаю привет полувековой  давности от живого тогда еще отца моего Вячеслава Ивановича,  воевавшего  и получившего ранение в боях под Ржевом, -  чернильные записи моей рукой и рукою отца на обороте обложки этой книги:

    Федулову В.И. от Федулова В.В. 23.06.1972 г.:
   «Папочка, книга на твою любимую читаемую тему - о войне. Любящий тебя я, В.Федулов».
     И чуть ниже ответ отца от 11.08.1972 г.:
  «Прочитал с огромным удовольствием, В.Федулов».
 
     Книга была когда-то мною и отцом прочитана, оценена, отложена и на полвека забыта…
    
      А тут, в обыденный мартовский день 2021 года, когда нет уже страны с  именем СССР, где была издана эта книга, когда вот уже 43 года нет рядом отца-фронтовика,награжденного медалью «За отвагу» в боях  под Ржевом и получившего там инвалидность (ушел из жизни в 56 лет осенью 1978-го), не застав льготы, установленные позже участникам войны, но всякий послевоенный год  вынужденный официально подтверждать на медкомиссии свою Ш группу (не вырос ли на руке новый локоть вместо выбитого в бою в 1943 г. и не стала ли рука разгибаться?), не застав, к счастью, и  олигархов, поганками вымахавших на развалинах разграбленного ими СССР,– лично я, сын фронтовика, переросший годами отца, узрел, наконец,  взглянув  на книгу иными глазами, маленькое чудо: прожитые годы и документальные  факты, став в единый солдатский строй и равняясь в душе, выплеснули живой цикл  документальных миниатюр о том времени и тех людях.
   
      Буду рад, если эти  строки найдут отзвук в душе читателя!               
                Автор   
                *  *  * 
               
            НА  ОСТРИЕ  ВЫСТУПА

       Холодное месиво снегов начала ноября 1941 года, берег Волги, восточная окраина оккупированного врагом города  Калинина. Здесь, в развалинах недостроенного, но уже разрушенного боями силикатного завода,- самая западная точка нашей обороны тут, у областного центра.
       Пусть  две недели, как Калинин занят врагом, а нашими войсками на пути к Москве оставлен город Клин и передовые танковые дивизии вермахта рвутся к столице, этот маленький кусочек города продолжает оставаться советским – здесь отступающим частямr 16 октября удалось,  с боями отойдя за Волгу, остановиться  на окраине областного центра, окопаться и зубами вцепиться в заводские развалины, превратив их в неприступный рубеж обороны – гордый выступ, о который, как о скалу, бессильно бьются, откатываясь назад, волны жестоких вражеских атак.
                *  *  *
    ОТ АВТОРА.  Отсюда, с этого  выступа обороны, рванутся  в Калинин по льду Волги наши наступающие части. Там, уже на другом берегу, мелькнут алое знамя и зеленая фуражка старшего лейтенанта Гнатенко,  комбата (с ним еще познакомимся ближе), который и в глубине России не расставался с атрибутикой пограничника. В пылу атаки, получив ранение, он потеряет в снегу валенок и ворвется в окопы врага с  босой  ногой, обернутой лишь портянкой…
   
    Это случится  в первый же год войны, 16  декабря, спустя   два месяца оккупации города, когда, развивая успех зимнего наступления под Москвой, дивизии генерала Юшкевича с юго-востока и генерала Масленникова с северо-запада встречным движением возьмут город в клещи, по существу «выдавив» отсюда противника.  Наступление поведет Калининский  фронт,  созданный Директивой Ставки от 17 октября в составе 22-й, 29-й, 30-й  и 31-й армий, командовать фронтом станет генерал-полковник Иван Конев. 
 
     Отметим как исторический факт: 16 декабря 1941 года, после двухмесячного перерыва, советский флаг снова взвился над старинным русским городом  Калинин - Тверь!

    И уже на следующий день, когда на дальних окраинах областного центра еще гремели бои, перед зданием Дома Красной Армии, где у немцев был офицерский клуб, выстроилась длинная очередь горожан, которая заворачивала  аж за угол: что  там   такое ? Может, что-то дают  или продают?
    Все разъясняло рукописное объявление на куске обоев, прилепленное  прямо на немецкие афиши:

     «Сегодня, 17 декабря, с двух часов дня в помещении Дома Красной Армии демонстрируется кинокартина «Ленин в Октябре». Вход свободный…».
    И народ, измученный оккупацией, благодарно окунался в свое светлое прошлое…
    
     А немец, спасаясь от окружения под Калинином и бросая технику, откатится за Старицу, на подготовленные оборонительные рубежи к  Ржеву. 
     Туда, на фронт, уйдет из-под Старицы и 19-летний  деревенский паренек Славка – мой будущий отец, ставший на той войне сержантом и минометчиком, получившим медаль «За отвагу» и ранение, оставившее его в числе немногих живых  в битве за Ржев у деревни Дешовка…
               
     Все это будет, будет,  но  потом, чуть позже…
               
                *  *  *
    ФАРС ИСТОРИИ: ровно 50 лет спустя после освобождения Калинина, летом 1991 года, демократы - ельцинисты с молчаливого равнодушия горожан безо всякой войны и на моих глазах суетливо сняли советские флаги с верхотуры семиэтажного здания Калининского обкома КПСС: прощайте, Советская власть и СССР !
               
90-е года-
Что весенняя вода:
Зашумела, закружила,
Берег мусором забила,
Там и тут ломает лед –
То потонет, то всплывет.
Ну, а поверху - шуга,
Не ступала и нога!
Чуть помедлил – унесет,
Засосет водоворот!

Крохоборы  и  нахал
Повсеместно правят бал:
Кашпировский и Чумак
Нас дурили просто так;
Пирамида МММ
Обирала без проблем…
Идеал для простаков –
Некто Леня Голубков.

Да Чубайс не сплоховал -
Всем по ваучеру дал:
Нам - разминка для ума,
А ему - все закрома!
Где-то доллары делили,
Нам же вовсе не платили:
На зарплату, не вопрос,
Шел кирпич или навоз…

Пьяный  Ельцын – на дыбы,
Олигархи – что грибы:
Чем быстрей  нищал народ,
Тем у них богаче счет!
А вот с Западом дружили,
Те Россию жить учили:
Консультанты (их не цапай!)
Гребли денежку лопатой…

Слава Богу, пережили –
Пусть и помним, но простили!
Как и прежде, выживаем -
Верим, любим и мечтаем:
Ведь у нас особый путь
И Россию не согнуть!

Знать бы лишь, куда шагаем,
Что находим, где теряем…
И кому медаль  на грудь?
Пояснил бы кто-нибудь…
До того ли? Второй  год
В масках ходит весь народ:
Вирус, мол, опять шагает -
Кто его, подлюгу,  знает…

Чур, при этом не  общаться -
Больше трех не собираться!
(Это знали и без них -
Брали,помню, на троих…)

А теперь кому сказать:
Всех без маски - штрафовать!
Привыкай под маской жить,
С нею есть, любить, дружить,
Руки чаще с мылом  мыть
(Хоть бы это не забыть…).

Не останется и  тайн,
Все общение- онлайн…
 
    Вот и выходит: имеем сегодня как раз все то, что и заслужили! А обижаться тут,  кроме как на самих себя, не приходится – на сердитых воду возят…

    Но вернемся в то легендарное время.
                *  *  *
    Здесь, на окраине оккупированного врагом Калинина, во фронтовом подвале, населенном, как сказочный теремок многими, но вполне реальными персонажами, вижу глазами писателя  Бориса Полевого заиндевелый потолок подвала, с которого  срываются капли сырой влаги,  в углу двух накрытыми шинелями недавно убитых бойцов, не вывезенных в тыл, На полу, укрывшись шинелями, вповалку спят пока еще живые бойцы, сменившиеся недавно с передовых позиций, а в углу подвала, отгороженном простыней, размещены раненые. У входной двери примостилась полевая кухня, в топке которой ярко пылают дрова, а из котла идут аппетитные запахи лука и бараньего сала. 
    
    В центре подвала обеденный стол, покрытый, словно скатертью, картой-планом города, над которым склонился в своей зеленой фуражке  комбат Остап Гнатенко – суховатый и жилистый пограничник. Он  тщательно выбрит, смуглую шею оттеняет свежий подворотничок, сапоги начищены до блеска.
      « А что? – уточнит потом Гнатенко, вводя строгие правила поведения  на передовой, при которых боец не может выйти из подвала даже до ветру, не доложившись командиру отделения. – Передовая есть граница двух миров,    а потому действовать тут  надо по-пограничному».
       При этом слово «граница» он произносит особенно бережно. Его пограничники в начале войны три дня и три ночи удерживали  свой участок заставы. Сражались яростно – раненые не выходили из боя, а жены командиров заменяли медицинских сестер, набивали пулеметные диски. Потом, оказавшись в тылу фашистских частей, пограничники не только вышли из окружения, но и вынесли своих раненых…
      
      Таков он, комбат Остап Гаврилович  Гнатенко,  украинец, пограничник и старший лейтенант, возглавивший оборонявшийся  здесь батальон.   
      
     Над тем же планом города  против него  склоняются еще двое –  высокий,  штатского вида майор Борис Николаев, что из разведки, и щуплая  девчушка в старушечьей кофте и черной шали – юная разведчица Тамара, только что  вернувшаяся из похода в оккупированный город.

      - А здесь у них що? – водит пальцем по плану комбат. – Батарея, говоришь? Так и запишем…
      
       Тамара – бывшая прядильщица с текстильного комбината «Пролетарка», комсомолка, недавно окончившая школу ФЗО. Накануне оккупации  добровольно, по ее выражению, «завербовалась» на эту опасную военную работу и теперь  смело переходит ночами Волгу, принося немало ценных сведений. Но в душе девчушка остается прежней «фезеошницей», называющей «начальство» - майора   Николаева, словно своего фабричного  мастера, -  «дядя Боря».
     - А вы, Тамара, не выяснили, почему на элеваторе зерно горит? – спрашивает  майор  Николаев.
     - А кто, дядя Боря, скажет-то? - разводит руками юная подпольщица. – Одни говорят, будто немец злобствует. Что-то у них под Москвой не выходит, вот по злобе зерно и жгут. Никого близко не подпускают – стреляют без предупреждения. А иные бают, мол, наши партизаны постарались. Не знаю уж, кто. А вот гасить зерно немцы  не дают – это точно, мы с Веркой  наверняка знаем…

    При имени подруги Веры вроде бы храбрая Тамара начинает плакать.

                (Продолжение следует)

Фото из  интернета.