Бэби-бокс или ящик для детей

                Комедия в 5 действиях
                Действующие лица
В е р а  или  В е р а  П а в л о в н а, молодая, очень сексуальная девушка, не старше 25 лет;
Н а д я  или  Н а д е ж д а  Н и к о л а е в н а, зрелая, очень красивая женщина, около 45 лет;
Л ю б а  или  Л ю б о в ь  П е т р о в н а, пожилая, очень умная дама, не моложе 65 лет;
А л е к с а н д р,  он же  С а ш а,   он же  Ш у р а,  бизнесмен неопределённого возраста, около 35 лет.

ДЕЙСТВИЕ 1
Спиной к залу стоит Вера. Слышен шум города. Она что-то говорит, её плечи вздрагивают, она опускается на колени, слышен её шёпот, но слов не разобрать. Неожиданно возникает плач ребенка. Вера  хватает ребёнка и убегает.
ДЕЙСТВИЕ 2
Опять спиной к залу  стоит Вера. За её спиной  в темноте появляется Надя. Она тоже стоит спиной к залу. Вера оборачивается.
В е р а.  Кто здесь?
Н а д я.  Никого…
В е р а.  Не говорите ерунды! Я вас вижу!
Н а д я.  Меня нет… Я не существую…
В е р а.  Перестаньте нести вздор!
Н а д я.  Я не живу… Точнее, я не живу так, как я хочу…  Поэтому меня практически нет.
В е р а.   Глупости! Вы здесь, и вы мне мешаете!
Н а д я.  Я знаю…
В е р а.   Вы ничего не знаете! Уходите!
Н а д я.  Я знаю, вы здесь уже были…   Всё не можете решиться…
В е р а.   Да! И не хочу, чтобы меня видели. А вы здесь были?
Н а д я.  Я наблюдала за вами. Умоляю, выслушайте меня! Вы хотите оставить его, а я хочу забрать…  Вот собственно и всё! Поверьте, ему будет лучше, и вам спокойнее!
В е р а.   Вы откуда знаете?
Н а д я.  Трудно не догадаться. К тому же, он плачет.  Наверно,  давно не кормили.
В е р а.   Да! Я твердо решила, что сделаю это сегодня, и не стала покупать новую пачку.
Н а д я.   А молока у вас нет.
В е р а.   И не было…
Н а д я.  Пойдёмте ко мне, у меня всё есть… И молочная смесь есть.
В е р а.   Вы с ума сошли?
Н а д я.   Нет!  Мы покормим его, и он уснёт.
В е р а.   Вы серьёзно? Сейчас половина четвёртого!
Н а д я.  Да, а что такого? Ребёнок должен поесть. Ему безразличны наши проблемы, он должен вовремя питаться.
В е р а.  Ну, хорошо… Вы далеко живёте?
Н а д я.  Здесь рядом… Если идти дворами.
В е р а.   Конечно, дворами…
Н  а д я.  Идёмте.


ДЕЙСТВИЕ 3
Очень богато обставленная кухня, совмещенная с гостиной. Великолепные фасады,  дорогая техника и красивое освещение. Кухонный остров с мощной вытяжкой над ним. Рядом диван, два кресла и столик. В кухню выходят двери прихожей, спальни и детской. На диване Вера кормит ребёнка из бутылочки, а Надя стоит около острова и курит, выдыхая дым в вытяжку.
В е р а.   Сейчас он поест, и я уйду.
Н а д я.  Не торопитесь, выслушайте меня.
В е р а.   Я уже вас выслушала.  Об этом не может быть и речи.
Н а д я.   А что, лучше не знать, что с ним стало, к кому он попал?
В е р а.   Поймите, я это делаю, потому что у меня нет другого выхода. Точнее выход всегда есть, но так будет лучше для всех.
Н а д я.  Зря оправдываетесь. Я вас не осуждаю. Просто  если вы отдадите его мне – это будет правильнее. Вы же понимаете, что если через какое-то время  вам захочется его найти, то вы его найдёте. А если он будет у меня, то даже искать не придётся.

 Ребёнок, видимо, поел,  Вера отставляет бутылочку и тихонько покачивает ребенка и напевает колыбельную на мотив «Придёт серенький волчок». Надя тушит сигарету, подходит и в ритме покачиваний и подпевает.

Н а д я.  Нам с ним будет хорошо,  мама с папой  будут с ним…
В е р а.   Перестаньте! Мы ещё ничего не решили.
Н а д я.  Я вас понимаю. Да, я замужем, и у меня нет детей! Спрашивайте всё, что хотите.
В е р а.   Это понятно. Вообще-то, я хотела узнать…
Н а д я.  Сколько? Я вас правильно поняла? Да?
В е р а.    Ну, это не самое главное…
Н а д я.  Ну да! Только что вы хотели засунуть его в ящик совершенно бесплатно,  и вот уже прикидываете, сколько можно денег поднять. Верно?
В е р а.   Ну, не только это. Ещё мне нужна полная конфиденциальность. Я уже вторые сутки без телефона, он с подругой в Италии, а завтра возвращается мой дорогой муж.
Н а д я.  Забавно. А у меня уже фотографии из роддома готовы. Осталось только выложить. Удачно мы встретились!
В е р а.   Ну, так сколько?
Н а д я.  А сколько вы хотите?
В е р а.   Ну, судя по квартире…
Н а д я.   И не думайте! Квартира съёмная, пыль в глаза пускать. Второй год снимаем. Так что бюджет ограничен… А кстати у вас девочка или мальчик?
В е р а.   Мальчик…
Н а д я.  Подходит. Муж хотел мальчика.
В е р а.   А муж знает?
Н а д я.  Нет, и никогда не узнает. И не надейтесь на этом сыграть. Если мы договоримся, то вы подпишите такой договор, что вам выгоднее буде молчать. Согласны?
В е р а.   Мы ещё не договорились, но, в принципе, согласна.
Н а д я.  Осталось сойтись в цене. Но это самое сложное, предстоит  долгий разговор.
 Надя достаёт бутылку коньяка и два бокала. Разливает по бокалам. В это время Вера что-то поправляет, разглаживает какие-то складочки и не видит этого.
Н а д я.  Ты не против?
В е р а.   Пейте, пейте!
Н а д я.  Я то выпью.  Я тебе предлагаю.
В е р а.   Мне нельзя…
Н а д я.  Уже можно. Уже два дня как можно. Молока у тебя всё равно нет. Так что пей, гуляй, живи полной жизнью.
В е р а.   Ну да, а вам не рожать, тоже можно!
Н а д я.  А ты не хами!
 Молча выпивают коньяк, не чокаясь.
Н а д я.  Почему решила ребенка отдать? У тебя ведь муж есть.
В е р а.   Гражданский. Мы уже год вместе. У него свой бизнес – всё время в разъездах. Нам  сейчас ребёнка никак нельзя. У нас даже квартиры своей нет. С ребенком он меня точно бросит.
Н а д я.  Если он тебя с ребёнком бросит, то и без ребёнка бросит. Вообще, если мужчина тебя любит, то он хочет от тебя детей. А почему аборт не сделала?
В е р а.   Боюсь, что потом не смогу родить...
Н а д я.  Боишься, это понятно.
В е р а.   Я потом ещё рожу по нормальному. Хотя говорят, что первый ребёнок самый любимый, самый желанный, самый талантливый.
Н а д я.  Глупости, лишь бы родители были хорошие. Желательно оба, желательно были. И без материальных проблем.
В е р а.   Это да.
Надя наливает себе коньяк  и, глядя в бокал, продолжает.
Н а д я.   Я тоже боялась. Что если рожу, то умру. Так врачи говорили.
 Надя  залпом выпивает коньяк.
В е р а.   А муж?
Н а д я.  Объелся груш. Мы уже восемь лет вместе. Если не рожу, уйдёт.  Найдёт  какую-нибудь   старородящую помоложе… Семья – это ребёнок и желательно не один. А без ребёнка это не семья, а так. Союз двух любящих сердец. Вот только не уточняют, любящих что. Искусство, деньги или секс. Что ещё там можно любить? Музыку! Ещё веселей. А я хочу семью, нормальную, обычную семью.
Надя наливает ещё. Чокаются, выпивают.
Н а д я.  Сколько? Давай конкретно!
В е р а.   Сто тысяч.
Надя уходит и возвращается с пачкой денег. Бросает пачку на стол. Это пачка пятитысячных купюр.
В е р а.   Что вы! Я имела в виду доллары.
Н а д я.  Забавно! С каких это пор бедные рассчитываются в долларах?
В е р а.   А это нас богатые научили.
Н а д я.  Давай посерьёзней. Не жирно ли, шесть миллионов?
В е р а.   Ну, можно пять. Для вас это пустяки.
Н а д я.  Пустяки вон лежат на столе, а пять миллионов – это квартира. Бери, что дают!
В е р а.   Ну нет! Я за квартиру тридцать тысяч плачу.
Н а д я.  Надеюсь, не серебряников…
В е р а.   Нет, нет, рублей, тысяч.
Н а д я.  А я сто. Вот как раз приготовила для хозяйки.
В е р а.   А я хозяйку ни разу не видела.
Н а д я.  Видимо, в вашей квартире и украсть то нечего.
В е р а.   Ну да. Наверное.
Н а д я.  Давай ближе к делу. Я с тобой согласна, сто тысяч мало. Но пять миллионов – это много, согласись. У тебя всё впереди, ещё заработаешь и родишь.
В е р а.    Можно в рассрочку!
Н а д я.  Сколько процентов?
В е р а.   Можно беспроцентную рассрочку.
Н а д я.  Забавно! Ребёнок в кредит без процентов. А если перестану платить, заберешь ребёнка?
В е р а.   Я как-то об этом не подумала…
Н а д я. Не подумала! А совсем недавно ты готова была избавиться от него совершенно бесплатно. И, наверное, даже приплатила бы тому, кто тебе поможет.
В е р а.   Да и вы совсем недавно были готовы отдать всё за здорового новорожденного ребенка. А тут ещё и мальчик, как по заказу.
 Какое-то время сидят молча.  Надя  наливает в бокалы коньяк. Чокаются молча, выпивают.
Н а д я.  Итак, как говорит мой муж, вернемся к нашим баранам. Сколько? Сколько ты хочешь?
В е р а.  Я тут подумала…  Если за девять месяцев заплатить приличную зарплату, да ещё за квартиру и за еду, то это будет больше миллиона.
Н а д я.  Это ты где видела такие зарплаты по сто тысяч?
В е р а.   Мне кажется, что миллион – это адекватная сумма.
Н а д я.  А мне кажется, что полтора года по сто тысяч в месяц – это миллион восемьсот тысяч. Так что с тебя, дорогая, девятьсот тысяч.
В е р а.   Почему полтора года?
Н а д я.  Полтора года – послеродовый отпуск. Ты не знала?
В е р а.   А почему я вам должна платить?
Н а д я. Потому что я буду растить твоего ребёнка! Здоровым и счастливым.
В е р а.   Ужас! (закрывает лицо руками)
Н а д я.  Да, ужас! Торгуемся как на базаре. Но мы же не виноваты.  Так сложилось. Я не могу родить, а ты не можешь  оставить.  Да перестань ты! Надо решать проблемы, а не расстраиваться…

ДЕЙСТВИЕ 4
Раздаётся звонок домофона. Надя  подходит к домофону и смотрит  в экран.
Н а д я.  Хозяйка! Хозяйка квартиры.
В е р а.   Не открывайте!
Н а д я.  Я то не открою, но у неё свой ключ.
В е р а.   А что она в такую рань пришла?
Н а д я.  Вообще-то, уже почти семь часов. Мы договаривались, что она за деньгами зайдёт.
В е р а.   Что делать?
Н а д я.  Не знаю. Я не могу её не пустить. Наверно, свет с улицы увидела.  А что, к тебе хозяйка не заходит?
В е р а.   Я же говорила, я на карту перевожу.
Ребенок начинает плакать, все громче и громче.
В е р а.   Может его спрятать?
 Вера берет ребенка на руки, Надя гасит свет.
Н а д я. Сиди, не дергайся!
В е р а.   Нет, лучше нам спрятаться.
Н а д я.   Да, давай вот сюда, в спальню. Попробуй его успокоить, и сидите тихо.  А я постараюсь её побыстрее выпроводить.
 Слышно, как открывается дверь, входит хозяйка.
Л ю б а.   Почему сидим без света! 
  Включает свет, хотя  уже светло.
Н а д я.   Да так…  Задумалась. Только что вернулась.
Л ю б а.   Понятно…  И сидишь пьешь коньяк. Одна из двух бокалов.
Н а д я.   Да это с вечера осталось.
Л ю б а.  С кем же ты тут пила?
Люба подходит к острову, берет один бокал и внимательно рассматривает.
Н а д я.  Это я только что немного приняла…
Люба  берет второй бокал и тоже внимательно рассматривает.
Л ю б а.  Врешь…
Раздаётся приглушенный плач ребенка. Из спальни выходит Вера с ребенком на руках. В нерешительности останавливается.
Л ю б а.  Понятно… Ну, давай, знакомь.
Н а д я.  Вот… (указывает на Веру )
В е р а.   Вера. Вера Павловна.
Л ю б а.  Любовь Петровна. Надежда Николаевна  (указывает на Надю ).  Судя по тому, что вы не знаете друг друга по именам, познакомились вы недавно, скорее всего, сегодня ночью. И, скорее всего, на какой-то помойке… Я права? Ясно. Права. И, видимо, Верочка хотела что-то выбросить, а Наденька решила подобрать.
Н а д я.  Ну, это не помойка, а бэбибокс.
Л ю б а.  Какая разница. Сюжет не нов. Детский дом, дом малютки, теперь вот бэбибокс. Наливай!
 Надя берет ещё один бокал и разливает коньяк. Вера и  Надя держат бокалы и не пьют, а  Люба  выпивает залпом.
Л ю б а.  За знакомство!
Н а д я.  Кстати. Вы же за деньгами. Вот сто тысяч. (кладёт пачку денег перед хозяйкой)
Л ю б а.  Да уж! О чем бы люди не говорили, они всегда говорят о деньгах. К сожалению, всё всегда сводится к деньгам.
В е р а.   Откуда вы всё знаете?
Л ю б а.   Я, милочка, пожила. И кое-что понимаю в жизни, хотя и далеко не всё.
Н а д я.  Если вы всё понимаете, то рассудите нас.
Л ю б а.  Не можете сторговаться?
Н а д я.  В общем, да.
Л ю б а.  И сколько просит это юное создание?
Н а д я.  Миллион.
Л ю б а.  Неплохо! Но, к сожалению, договориться вам не удастся. Сколько бы ты ей не дала, ей будет мало. И сколько бы она не попросила, для тебя это будет много. Потому что самое ценное, что у нас есть, нам  всегда даётся бесплатно, то есть даром.  Жизнь, например. Нам её дарят. Просто так, не потому что мы её заслужили, не потому что мы хорошие, а просто так, ни за что. Может быть, чтобы посмотреть, что мы с ней будем делать… Но, когда у нас забирают жизнь, мы готовы отдать за неё всё, что у нас есть, лишь бы ещё немного пожить… Но  договориться не удастся. И вам договориться, тоже не удастся. Лучше всего, чтобы она отдала ребенка тебе просто так – это лучше для тебя. А для неё лучше, чтобы ты отдала ей за ребенка всё, что у тебя есть.
В е р а.   И что делать?
Л ю б а.  А ничего не делать. Вам, Вера, растить ребенка, а тебе, Надя, жить без детей.
В е р а.   Да я потом ещё рожу!
Н а д я.  Да он никогда ничего не узнает!
Л ю б а.  Верочка! Никакого «потом» нет, и не будет. Наденька! Узнает потом, а чувствовать будет всегда.
В е р а.   Почему вы так уверенно всё это говорите?
Л ю б а.  Потому что вы – это я в молодости, а я – это вы в старости! Посмотрите на меня внимательно. Это я сделала аборт в тридцать лет,  потому что боялась остаться с ребенком одна, это я взяла ребенка из  детдома в сорок лет, потому что боялась остаться одна  без ребенка.  А теперь мне шестьдесят пять, и у меня три квартиры, не считая той, в которой я живу. И сын, который меня ненавидит. И я его ненавижу, но никого роднее у меня нет… Смотрите! Вы хотите стать такой как я? Жадной, озлобленной, одинокой. Хотите?
В е р а.   Может быть всё не так плохо?
Л ю б а.  Всё просто прекрасно!                ( Наливает себе и залпом выпивает.)                А будет еще лучше!                ( Снова наливает и опять пьет залпом. )               
Вы ведь всё это хотите сделать, чтобы ВАМ было хорошо! Одной ребенок мешает хорошо жить, другой наоборот  - ребенка не хватает, чтобы хорошо жить. Так вот это всё не так. Это все - заблуждение. Ребенок рождается не для вас, а для себя. И если вы, Вера, отказываетесь от ребенка, то вы отказываетесь от себя. Вы, Вера,  извиняюсь,  не верите в себя. А если ты, Надя,  надеешься  стать  счастливой с ребенком,  значит,  ты не надеешься на  себя, не надеешься стать счастливой сама с собой. Извиняюсь за каламбур. Ребенку нужна семья, а не еда и одежда. Родители, мать, отец, брат, сестра – вот что такое семья. А всё остальное -помойка. Лучше уж сразу отнесите ребенка в сортир.  Кстати,  такие  прецеденты  тоже имели место в нашей безумной жизни. (Молча наливает  коньяк и выпивает не чокаясь.)
Л ю б а.   Неплохой, кстати, коньяк.  Кухня,  киндер,  коньяк!               (  Обводит взглядом все вокруг и наливает снова.  С бокалом в поднятой руке продолжает. )
Л ю б а.  Родился тост! У меня есть деньги. Много денег. Могу заплатить за рождение ребенка, могу заплатить за воспитание ребенка. Но для чего? Только для того, чтобы сказать: «Это мой ребенок!» ( отпивает из бокала ) Заплатить за право собственности. Заплатить за ребенка.  На ребенка или за ребенка. На землю, на квартиру. Все-таки на ребенка. Заплатить за право собственности на ребенка. (отпивает ) Философский вопрос. Кто мать ребенка? Та, которая родила, выкормила, или та, которая воспитала, вырастила? Вопрос? (отпивает и продолжает невнятно) Только та, которая и родила, и воспитала! (поднимает бокал и отпивает) Но вернемся к нашим баранам. Триста, триста тысяч. Максимум пятьсот. (залпом допивает) Хорошо! (наливает ещё ) Что-то, девочки, мне плохо. Надо прилечь. Я вот здесь немного полежу и пойду. ( ложится на диван ) Прикройте меня. Я немного отдохну и пойду…
Н а д я.  Что-то она в этот раз быстро нарезалась.
В е р а.   А что, это регулярное явление?
Н а д я.  В прошлый раз до вечера сидели. Раз в месяц, не чаще. Я и коньяк заранее готовлю.
В е р а.   Нервы у старушки сдают. Да и здоровье, наверное.
Н а д я.  Да она еще нас с тобой переживет.
В е р а.   Пусть поспит.
 Надя и Вера присаживаются отдохнуть. Надя  достает телефон. Мелодия включения.
Н а д я.  Муж звонил пять раз. Да он далеко. Просто я телефон выключала, когда за тобой следила.
Звонит телефон.
Н а д я.  Да! Спала! Нормально чувствую. Приедешь, увидишь. Через сколько? Жду. Будет через полчаса. Давай решайся. Если согласна, то оставляй ребенка. Завтра встретимся, подпишем договор. Возьмешь триста тысяч, и разбежимся. Если нет, то забирай ребенка и уходи.
В е р а.   А если я уйду, что скажешь мужу?
Н а д я.  Скажу, умер. Что дети не умирают?
В е р а.   Но это же незаконно. Торговля детьми.
Н а д я.  Какими детьми? Оформляем заём на 18 лет под 25 процентов годовых.
В е р а.  Пятьсот!
Н а д я.  Что пятьсот?
В е р а.  Пятьсот тысяч.
Н а д я.  Нет. Триста.
В е р а.  А заём на сколько?
Н а д я.  На миллион. Как ты хотела.
В е р а.  Мне деваться некуда. Муж завтра приезжает. А через десять лет сколько набежит?
Н а д я.  Через три года два миллиона без копеек, через пять лет три миллиона с копейками, а через десять лет больше девяти миллионов.
В е р а.  То есть с каждым годом мне будет всё менее выгодно…
Н а д я.  Всё более бессмысленно и дорого. С каждым годом он будет становиться всё менее твоим…
В е р а.  А если я все-таки заплачу и заберу его. Что скажешь мужу?
Н а д я.  Скажу,  заболел и умер! Всё, хватит! Что решаешь?
В е р а.  Я согласна!  ( ребенок начинает плакать ) Опять пора кормить. Совсем мы забыли о ребенке. ( достает бутылочку и греет ) Сейчас покормлю и уйду.
Н а д я.  Давай скорей, времени совсем мало.
 Раздается звонок видеодомофона, Надя подходит к экрану.
Н а д я.  Ты уже?
С а ш а.  Поднимаюсь. Доехал без пробок.
Н а д я.  Так! Слушай внимательно. Уложишь ребенка в детской. Там всё готово. Кроватка, пеленки. Когда будешь уходить, если спросит, скажешь подруга по работе. Пять лет назад работали с тобой в одном банке, с тех пор общаемся. Зашла перед  работой взглянуть на ребенка.  Все, давай.   Иди,  укладывай ребенка. ( Вера уносит ребенка в детскую, Надя уходит в прихожую. )
ДЕЙСТВИЕ 5
Надя и Саша  возвращаются, продолжая разговор, начатый в прихожей.
С а ш а.  Если бы можно было по интернету пожать руки, выпить…  А как у тебя все прошло?
Н а д я.  Нормально.
С а ш а.  Мальчик, как мы и предполагали?
Н а д я.  Да. Хочешь взглянуть на сына?
С а ш а.  Взгляну. С удовольствием.
Н а д я.  Вот фотографии. Ещё не успела выложить с этой суетой. Пеленки, распашонки,  молока все нет.
С а ш а.  М-м-м… (перелистывая фотографии в её телефоне)
Н а д я.  Это я в палате. Это во время родов. Вот он какой был. Но они все одинаковые, красные, сморщенные.
С а ш а.  Александр Александрович!
Н а д я.  О! Ты уже и имя выбрал?
С а ш а.  Но ты же знаешь, что деда у него нет, и не будет. А значит, назовем  его в честь меня.
Н а д я.  В честь тебя отчества не достаточно?
С а ш а.  Не достаточно!
Н а д я.  Ну, от скромности ты точно не умрешь.
С а ш а.  Скромные  в этот мир не попали.  Стоят у входа и всех пропускают.  Кстати, где мой сын?
Н а д я.  Поел и отдыхает. Очень похоже на тебя.
 В дверях появляется Вера и останавливается в недоумении.
Н а д я.  Вот познакомься. Моя подруга Вера. Точнее Вера Павловна.
С а ш а.  Вера?
В е р а.  Саша?
Н а д я. Вообще то Александр. Ненавижу имя Саша. То ли мальчик, то ли девочка. А собственно, что происходит?
С а ш а.  Ты же в Италии? Я же с тобой сегодня разговаривал. Ну, то есть вчера.
В е р а.  А ты завтра возвращаешься. То есть сегодня вечером.
С а ш а.  Погоди! Ты только что прилетела?
В е р а.  Да нет. Я вообще в Италии не была…
С а ш а.  Понятно.
Н а д я.  Что происходит? Вы знакомы?
С а ш а.  Надежда, не делай вид, что ты не понимаешь, что происходит! Хватит тупить! Внесем ясность в ситуацию. Вера, это Надежда – моя жена. Надежда, это Вера – тоже моя жена, гражданская.
Н а д я.  То есть ты это называешь ситуацией?
С а ш а.  Только не надо делать вид, что ты ни о чем не догадывалась. Кстати, если не догадывалась,  значит, всё было прекрасно. А если догадывалась и молчала,  значит, тебя все устраивало. Устраивало, что раз в месяц я уезжал на пару недель…
Н а д я.  Командировки…
С а ш а.  Да, да! Командировки, как по расписанию. Устраивало, что я плачу за квартиру, оплачиваю еду, дарю подарки. Устраивало ездить заграницу каждые полгода…
Н а д я.  Перестань! Это пошло!
С а ш а.  Да, да! Говорить о реальности – это всегда немного пошло!  ( Возникает тягостное молчание.)
С а ш а.  ( обращаясь к Вере)  Ну, ты то, надеюсь,  не удивлена?
В е р а.  Нет, конечно, я понимала, что ты женат. Но то,  что Надежда Николаевна…
С а ш а.  Да, это забавно. Вы подруги? Но видитесь нечасто? Только по особым случаям. Угадал?
Н а д я.  В общем, да.
С а ш а.  Удивительно, что мы никогда не пересекались. Наверное, Надежда тщательно скрывает от меня своих молодых сексуальных подруг.
Н а д я.  Да, стараюсь.
С а ш а.  Почему-то все женщины хотят, чтобы мужчины принадлежали только им одним?  Но этого не будет! Никогда! Я про настоящих мужчин, а не про тех, которым и одной женщины много. Наверное, поэтому у мусульман настоящим мужчинам разрешено многоженство. Можно иметь четырёх жен, конечно, если можешь их содержать. Кстати, мусульмане были самыми успешными завоевателями в истории человечества…
Н а д я.  ( перебивая ) То есть все, что здесь происходит, естественно и нормально?
С а ш а.  Да! Именно.  Естественно и нормально. Перестаньте уже наконец переделывать мир под себя. Поймите, что бы вы ни делали, ничего не изменится. Какие бы законы вы ни установили,  какие бы книги ни написали, как бы ни воспитывали  детей,  всегда будет семь процентов  гомосексуалистов,  и  всегда  десять  процентов людей  будут владеть девяносто процентами материальных богатств.  Просто примите это.  И самое главное – перестаньте стремиться к полному и безраздельному обладанию мужчиной.  Перестаньте желать, чтобы он принадлежал вам одной и больше никому. Просто поймите, что это НЕВОЗМОЖНО. Поймите и примите это… Ведь до того, как я пришел, вы как-то общались, о чем-то говорили, у вас была общая тема для разговора. Вот и продолжайте, ничего не изменилось. Вот у Надежды появился ребенок, и у Веры, наверное, когда-нибудь будет ребенок. Вот дети  будут принадлежать вам, полностью и безраздельно…
 Раздается приглушенный плач ребенка.  Вера  и  Надя торопливо уходят в детскую. Саша  оглядывает кухню, берет бокал и наливает себе коньяк. Крутит, нюхает как истинный знаток. Отпивает глоток и неторопливо прогуливается по огромной кухне. На диване что-то шевелится. Люба   садится и сбрасывает с себя одеяло.
С а ш а.  Мама?
Л ю б а.  Я!
С а ш а.  Что ты тут делаешь?
Л ю б а.  Да вот, любуюсь на твоих баб.
С а ш а.  Ну и как?
Л ю б а.  Да никак. Надеюсь, это все? Больше нет?
С а ш а.  Есть ещё…  Одна…  Зачем я тебе это сказал?
Л ю б а.  Всё надеешься доказать, что ты настоящий мужчина.
С а ш а.  Да, вроде, уже давно доказал.
Л ю б а.  Мне да, а себе ещё нет.
С а ш а.  Если  мусульманам  можно, то почему мне нельзя?
Л ю б а.  Ну, по факту у тебя четыре жены, как у истинного мусульманина.
С а ш а.  Я чувствую себя немного мусульманином.
Л ю б а.  В таком случае, кто для тебя Надежда?
С а ш а.  Жена, любимая жена!
Л ю б а.  А Вера?
С а ш а.  Тоже жена. Младшая жена.
Л ю б а.  Отлично. Получается, что я старшая жена.
С а ш а.  Ну, так получается.
Л ю б а.  А ещё одна? Зачем тебе ещё одна?
С а ш а.  Для разнообразия!
Л ю б а.  Понятно! Ты знаешь, что ты извращенец?
С а ш а.  Всегда знал. Кстати, я, кажется, понял, почему четыре жены, а не пять или шесть.
Л ю б а.  Ну и почему?
С а ш а.  Одна для нормального, одна  для орального и одна  для анального!
Л ю б а.  А ещё одна?
С а ш а.  Ха-ха-ха! В этом то и прикол! Ещё одна для разнообразия! Шутка!
Л ю б а.  Ты точно извращенец!
С а ш а.  Спасибо учителям!
Л ю б а.  Это ты мне?
С а ш а.  А кому ещё? Я действительно тебе благодарен. Я всё узнал в пятнадцать, а многие всю жизнь мучаются в поисках своей сексуальности.
Л ю б а.  Ты же знаешь, я тебя любила! ( огромная пауза )        Просто из любопытства. Сколько ей лет?
С а ш а.  Шестнадцать. Я старше всего на двадцать лет, а не на тридцать пять… ( огромная пауза )
Л ю б а.  Я тебя и сейчас люблю.
С а ш а.  Все родители любят своих детей, только все очень по-разному. Тебя, наверное,  успокаивает  тот факт, что ты не совершила инцест?
Л ю б а.  Ты всегда знал, что ты мне не родной.
С а ш а.  Нет, я всегда был твоим сыном! И всегда буду! У каждого человека должны быть родители.
Л ю б а.  Не волнуйся ты так. Всё останется тебе.
С а ш а.  Очень надеюсь.
Л ю б а.  Кстати, вот деньги за квартиру.
 Саша  берет деньги  и тщательно пересчитывает. В это время  Вера   и   Надя   разговаривают в детской.
В е р а.  Надеюсь, наши договоренности в силе.
Н а д я.  Естественно. Только теперь я плачу не столько за ребенка, сколько за молчание. Ведь ребенок наполовину принадлежит Александру. Можно было бы сделать скидку. Процентов пятьдесят.
В е р а.  Заблуждаешься! Наши взаимоотношения не зарегистрированы.  А соответственно никаких прав на половину совместно нажитого имущества.
Н а д я.  Ну, можно подать в суд на установление отцовства и получать алименты…
В е р а.  А ты могла бы оформить опеку и получать от государства…
Н а д я.  Это все фантазии. Вернемся к нашим баранам. Надо как-то поговорить с Любовь Петровной, чтобы она не проболталась. Идем!
 Надя  и  Вера  входят в кухню и застают  Сашу   с  деньгами в руках.
Н а д я.  Уснул.
В е р а.  Покормили.
Н а д я.  Что это за деньги у тебя?
С а ш а.  ( Старается спрятать деньги ) Знакомьтесь! Это моя мама. К счастью, не родная,  а приемная.
Л ю б а.  Это ты приемный!   Мерзавец!
С а ш а.  Да, это я приемный мерзавец. Кстати, старческий маразм очень часто прикидывается жизненным опытом. Поэтому, что бы она вам тут не говорила, все это глупости.
Н а д я.  Погоди! Это те деньги, что я дала вам,  Любовь Петровна?
Л ю б а.  Естественно. А откуда, ты думаешь, берёт деньги твой муж?
С а ш а.  Наденька, не переживай! Вот тебе пятьдесят за квартиру. Верочка, вот тебе пятнадцать. И мне тридцать пять. Немного…
 Вера  и  Надя  берут деньги и тщательно пересчитывают. Прячут их в кошельки, кошельки в сумочки и возвращаются к разговорам.
В е р а.  Меня терзают подозрения, что именно на вашу карту я перевожу каждый месяц тридцать тысяч.
Н а д я.  Получается, что мы вас кормим?
Л ю б а.  Не драматизируйте. Не вы, а квартиры. У меня ещё пара квартир.  Правда, не таких шикарных. Но тоже ничего. Так что свои сто тысяч имею. А ещё пенсия. Государство не забывает.
Н а д я.  Получается, мы снимаем квартиру, которая на самом деле принадлежит Александру.
Л ю б а.  Пока ещё нет! Не принадлежит.
Н а д я.  Какая разница!
С а ш а.  Надежда! Но мы же раньше  жили в очень скромной квартире за тридцать тысяч в месяц.
Н а д я.  Да, пока я не начала прилично зарабатывать. Подозреваю, что и та квартира принадлежала вам, Любовь Петровна.
Л ю б а.  Может я её уже продала. Какая разница.
Н а д я.  Александр, у тебя есть хоть что-то святое? Хоть во что-то ты веришь?
С а ш а.  Я верю во все религии мира. Я верю в Авраама,  Иисуса и Магомета. Ещё я верю в Будду, Лао-цзы  и Конфуция.  Я даже верю в атеизм как религию, адепты которой верят, что бога нет. Просто они не знают, что доказать не существование чего-либо ( в том числе и бога ) гораздо сложнее, чем существование.  Хотя я сам лично бога не видел, как и остальные восемь миллиардов убогих жителей планеты, но я думаю, что просто бог  покинул нас. Куда-то ушел. Куда не сказал. И когда вернётся, не сказал. Так что справляемся сами. Справляемся плохо, с ним было бы легче, но что делать. Надо как-то жить. И желательно повеселей и поразнообразнее.  При всём при том,  почитая своих родителей!  За родителей!
  Саша  поднимает бокал и выпивает. Все молча смотрят на него и держат бокалы.
Л ю б а.  Браво, доморощенный философ!  Но мне  кажется, что очень скоро начнут появляться дети, у которых не будет родителей ни генетических, ни этических. ( Язвительно смотрит на Веру и Надю ) Так что извини. Твоя прописная истина не вечна, как и все прописные истины.
С а ш а.  Слабое  утешение. Но я все-таки настаиваю, каждый человек должен иметь родителей, дом, семью, родину!
Л ю б а.  Смешно. Если устроить всеобщую генетическую экспертизу, то может выясниться, что половина мужчин воспитывает не своих детей. Я в этом почти уверена. С женщинами такой фокус не пройдет. Что вылезло, то вылезло.
Н а д я.  А если подменили в роддоме?
Л ю б а.  А смысл? Тебе подложили Вериного, а Вере твоего? Просто так, ради прикола.
С а ш а.  Но у Веры нет детей.
Л ю б а.  Как знать? О тебе мы тоже сегодня узнали много нового.
С а ш а.  Я ничего не скрывал. Просто так всем было удобнее.
Н а д я.  Перестаньте! Сколько можно!
Л ю б а.  Ещё совсем чуть-чуть. Я тут на досуге увлеклась историей. Чем ещё увлекаться старой больной женщине, у которой нет внуков. И выяснила любопытный факт. Оказывается, у монгольских воинов, самых успешных завоевателей в истории человечества, в военных походах было по четыре лошади. На одной они ехали, на другой воевали, а третью доили и пили конское молоко.
С а ш а.  А четвертая?
Л ю б а.  А четвертая, дорогой мой, была для разнообразия. Или на всякий случай.
Н а д я.  Я слышала, что когда кончалось молоко у третьей, они вскрывали вену у четвертой и пили конскую кровь.
В е р а.  Значит, это была не лошадь, а конь. Если бы это была лошадь, то можно было бы подоить.
С а ш а.  Хочешь сказать, что на Надежде я еду, на Вере сражаюсь, а тебя дою?
Л ю б а.  Да, да! И ещё одна про запас!
Н а д я.  Да и в бой лучше,  конечно, на коне. Так что две лошади и два коня.
В е р а.  Это же война! Кровь, ужас! Коня могут убить. Конечно, нужен запасной.
Н а д я.   Интересно, эти два коня и две лошади, они как, парами? Я слышала у лошадей моногамия.
С а ш а.  Это только у животных выбранная схема! Моногамия, полигамия,  прайд.  А у людей всё и сразу!
Л ю б а.  Вот, вот! Именно всё и сразу! Давайте выпьем за рождение нового человека. Он родился, и всё и сразу изменилось. Шурик стал папой, Наденька мамой, а я бабушкой.
 Все подходят к столу, берут бокалы.
С а ш а.  А Верочка?
Л ю б а.  А Верочка будет матерью! Крёстной матерью! Да, Верочка?
В е р а.  Ну, наверное. Если вы не против.
Л ю б а.  За рождение нового человека!
 Все чокаются и выпивают.
С а ш а.  У меня идея! Давайте сфотографируем его, пока он спит.
 Все уходят. Пустая кухня. Возвращается Вера. Наливает полный бокал и залпом выпивает. Входит Люба.
В е р а.   А Саша и Надя?
Л ю б а.  Кудахчут вокруг ребенка.
В е р а.  Смешно. Какое старое слово. Теперь так не говорят.
Л ю б а.  Не говорят, но делают. Слова меняются, но то, что скрывается за словами, остается неизменным. Если кофты не продаются, то их называют свитерами или джемперами, или даже свитшотами, лишь бы продать. Сейчас редко услышишь слова «эгоизм», «ложь», «корысть». Но это не значит, что они исчезли, просто для них нашли другие, новые слова. Вот и всё.
 Вера  подходит к двери детской, встает к ней спиной и придерживает на всякий случай ручку рукой.
В е р а.  Любовь Петровна, надеюсь, вы не скажете Саше, что это не Надин, а мой ребенок.
Л ю б а.  Ты знаешь, я взяла Шурика, когда ему было пять лет. Я знаю о нем практически все. А если чего-то не знаю, то догадываюсь. И долгие годы я думала, что он бесплоден. У меня были для этого основания. Поэтому сейчас у меня большие сомнения.  А Шурин ли это сын?
( долгое молчание)
Л ю б а.  Молчишь? Понятно. То есть вероятность такая есть. Не исключена. Ты, наверное, отчасти именно поэтому и решила избавиться от ребенка?
В е р а.  Я вообще не представляю, кто его отец. Саша уехал. У меня поехала крыша. Я страдала. Я даже всех не помню. Их было так много, просто ужас! Не понимаю, как  это произошло…
Л ю б а.  В этой жизни всё непонятно как происходит. Не переживай. Самое главное, у Шуры будет сын. А так бы остался, как и я, бездетным. Будем его ласково называть «Шурин». Может и сестренка появится…  Да ты и слова то такого не знаешь.
В е р а.  ( плачет ) Не знаю! Такое чувство, что всех нас бросили в этот мир, не объяснив толком, что к чему, и мы мучаемся, стараясь как-то во всем этом разобраться. И мучаем других. А от стараний наших все больше несчастий, горя и страданий. И все больше мы запутываемся, а счастье все дальше и дальше. И, наверно, уже вообще не возможно. Так помучаемся и умрем.
Л ю б а.  Да! Отмучаемся и уйдем. Что в принципе одно и то же. Ты не переживай, ничего я Шуре не скажу. Не в моих интересах. Мне нужен внук. Не было у меня ещё этого.
 Входит Надя  и плотно прикрывает за собой дверь.
Л ю б а.  А где Шурик?
Н а д я.  Он там с ребенком. Это надолго. Делает фотографии. Любовь Петровна, надеюсь то, что мы все знаем, останется нашей общей тайной?
Л ю б а.  В этом мире всё тайна. Происхождение вселенной  - тайна, происхождение Луны – тайна,  откуда вода на Земле, тоже тайна. А самая большая тайна – происхождение человека. Ну, будет ещё на одну тайну больше. Не принципиально.
 Надя   отходит от двери и закуривает.
Л ю б а.  Я хочу сказать о другом. Послушайте,  может быть, поумнеете, хотя вряд ли. Когда я пятьдесят лет назад приехала в этот большой и красивый город, все жили более или менее одинаково. Все работали, все трудились. По крайней  мере, мне так казалось. Я была молода и наивна. Теперь я понимаю, что я ошибалась. Теперь, когда я стала старой, но умной, я точно знаю, что в этом огромном и богатом городе все люди делятся на тех, кто сдает квартиры, и на тех, кто их снимает. Разница между ними может быть и не очень велика, но все же есть. Те, которые сдают, могут и не сдавать, а вот те, которые снимают, не могут  перестать снимать…
В е р а.  Вы так туманно выражаетесь…
Л ю б а.  Тот, кто много говорит, всегда выглядит немного глупо…
( тягостное молчание )
В е р а.  Я, пожалуй, пойду. Пора на работу. ( неловкое молчание ) Надежда Николаевна, мы завтра встретимся?
Н а д я.  Да, конечно. Я тебе позвоню.
В е р а.  А телефон?... Ах, да! У Саши же есть.
Н а д я.  Да, возьму у Александра.
В е р а.  Ну, до свидания. До завтра. ( уходит )
Л ю б а.  История ещё не закончилась…
Н а д я.  Это уже детали.
Л ю б а.  Вообще-то,  я имею в виду не ваши финансовые взаимоотношения… Я ещё с тобой не разобралась.
Н а д я.  А что?
Л ю б а.  Ты когда,  дорогуша,  стала женщиной?
Н а д я.  Ну если вы про то, была ли я девственницей до встречи с Александром, то естественно нет. Сами посудите, мне почти сорок. Когда мы встретились, мне было тридцать с небольшим. Так что сами понимаете, естественно у меня до него были мужчины…
Л ю б а.  Поразительно! Как держит удар! Хорошо, попробуем ещё раз. Существует ли хотя бы теоретическая возможность, что у вас с Шурой могут быть дети?
Н а д я.  Ну, вы знаете, Шура делал спермограмму, и хотя всё не очень, но вероятность есть. У меня тоже не все в порядке, но принимая во внимание успехи современной гинекологии,  в ближайшей перспективе…
Л ю б а.  При чем здесь гинекология?
Н а д я.  В связи с недостаточным развитием половых органов…   Господи! ( огромная пауза )…  До пятнадцати лет  вообще не знал, кто я.  Хотя воспитывали меня как мальчика. Но в восемнадцать я решила, что буду женщиной… Настоящей женщиной.
Л ю б а.  Понятно.
Н а д я.  Я сделала себе грудь и всё остальное. Я научилась говорить как женщина,  ходить на каблуках и даже готовить. Но оказалось, что женщину женщиной делает мужчина, который рядом, а не хирургический скальпель. И я нашла такого мужчину. Он восхищается мной. Но и этого оказывается  недостаточно. Только ребенок делает женщину настоящей женщиной…   
Л ю б а.  Теперь все понятно.
Н а д я.  Не знаю, стану ли я когда-нибудь настоящей женщиной…
Л ю б а.  Ты знаешь, это беспокоит и обычных женщин. Каждая хочет, чтобы рядом был надежный мужчина и любимый ребенок, а потом и внук.   Но далеко не всем это удается. По твоей логике получается, что все они не совсем настоящие женщины. И я в том числе…
Н а д я.  Да, так получается, наверное.  Все мечтают кем-то стать. Дети мечтают стать взрослыми, старики молодыми. Кто-то мечтает стать известным, кто-то богатым. Ну а я хочу стать женщиной. Я так чувствую себя внутри. Я слишком чувствительная, слишком ранимая…
Л ю б а.  Может быть тебе просто стать собой?... Может быть нам всем нужно стать собой. И тогда не придется становиться известными или богатыми… и не придется никому доказывать, что ты настоящая женщина или мужчина. Никому, ни себе, ни другим…
Н а д я.  Может быть… А как вы догадались?
Л ю б а.   Извини, но мозги у тебя не женские.  Этого не изменить…  А Шурик подозревает?
Н а д я.  Нет, конечно, он гордится мной. Показывает всем. Говорит, что вложил в меня сто тысяч долларов.
Л ю б а.   А на самом деле значительно больше…
Н а д я.   Да, на самом деле больше…
Л ю б а.   Ну, все понятно. Это не мое дело, каждый устраивает свою жизнь как может. Но теперь ты знаешь, что я знаю.
Н а д я.  И что?
Л ю б а.  Ничего. Пока ничего.
 Тягостное молчание, входит Саша  с  ребенком и телефоном в руках. 
С а ш а.  Посмотрите, какие классные снимки! Всем пошлю! Пусть поздравляют! 
 Передает ребенка Наде  и показывает фотографии  Любе.
С а ш а.  А что если нам жить всем вместе? Ребенок нас сблизит. В конце концов, мы же все родные люди!
Л ю б а.  Нет уж! Вот это без меня. У меня сложившийся порядок, устоявшиеся привычки. Я, конечно, буду иногда забирать у вас ребенка, но только когда будет такая возможность.
 Подходит к  Наде  и берет ребенка на руки, смотрит на него и продолжает. 
Л ю б а.  В конце концов, это мой внук. Шурин сын. Или просто Шурин. Хоть и формально, но внук. А я еще не поиграла в бабушку. Поиграем, порадуемся. У- тю-тю-тю-тю. Жизнь – это игра. И сыграть её надо до конца! Так что ждите свою бабушку.
 Передает ребенка Наде.
Л ю б а.  Держи своего сына! Пора мне. Пойду я. В следующем месяце зайду.
С а ш а.  Мама! Давай я тебя провожу.
Л ю б а.  К чему бы это? Ну ладно, хочешь, проводи.
 Саша  и  Люба   уходят.  Надя  с ребенком на руках ходит по кухне и замечает телефон Саши  на столе.
Н а д я.  Телефон забыл. Надо ему позвонить.
Надя  кладет ребенка на диван, достает свой телефон и звонит.    Телефон  на столе начинает вибрировать и звонить.
Н а д я.  Что же это я? Он же без телефона!
 Берет телефон со стола и уходит, по пути просматривая что-то в телефоне. Тишина.  Ребенок просыпается и начинает плакать, все громче и громче.  Чем громче он плачет, тем темнее становиться в зале. В полной темноте надрывно плачет ребенок. Плач неожиданно обрывается. Темнота и тишина. В полной темноте и тишине звонит телефон. 
                конец