Блок - Моей матери. Прочтение

Моей матери   




                Помнишь думы? Они улетели.
                Отцвели завитки гиацинта.
                Мы провидели светлые цели
                В отдаленных краях лабиринта.

                Нам казалось: мы кратко блуждали.
                Нет, мы прожили долгие жизни...
                Возвратились – и нас не узнали,
                И не встретили в милой отчизне.

                И никто не спросил о Планете,
                Где мы близились к юности вечной...
                Пусть погибнут безумные дети
                За стезей ослепительно млечной!

                Но в бесцельном, быть может, круженьи –
                Были мы, как избранники, нищи.
                И теперь возвратились в сомненьи
                В дорогое, родное жилище...

                Так. Не жди изменений бесцельных,
                Не смущайся забвеньем. Не числи.
                Пусть к тебе – о краях запредельных
                Не придут и спокойные мысли.
               
                Но, прекрасному прошлому радо, –
                Пусть о будущем сердце не плачет.
                Тихо ведаю: будет награда:
                Ослепительный Всадник прискачет.
                4 декабря 1904




     Очень красива, декаденски-изысканна звукопись первой строфы:

                Помнишь думы? Они улетели.
                Отцвели завитки гиацинта.
                Мы провидели светлые цели
                В отдаленных краях лабиринта.

     Сравните:

                «В шумном платье муаровом, в шумном платье муаровом
                По аллее олуненной Вы проходите морево...
                1911»
                И.Северянин. «Кензели»

     Но для Блока искусственная красота звучания никогда не была самоцелью. И в последующих строках он приглушил её.

     Упоминание о цветах…
(Из примечаний к этому стихотворению в «Полном собраний А. Блоку в 20-ти томах»:
     «По воспоминаниям С.М. Городецкого, относящимся к зиме 1904-1905 гг. в комнате Блока в Гренадерских казармах была "низкая полка с книгами, на ней всегда гиацинт"»)
     … напоминает о предпоследнем стихотворении предыдущего тома, предыдущей книги А.Блока: «В час, когда пьянеют нарциссы», в котором он предрёк главную тему тома второго – театр, то есть «антитезу русского символизма», когда не художник служит долгу перед провидением, а «многие демоны» служат ему самому, превращая весь мир, превращая все миры, всё его творчество в балаган.
И вот с этого места читаем:

                Нам казалось: мы кратко блуждали.
                Нет, мы прожили долгие жизни...
                Возвратились – и нас не узнали,
                И не встретили в милой отчизне.

     В предыдущем произведении, в поэме «Её прибытие», в котором – которым! – Её прибытие Блок пытался спровоцировать, он вдоволь попутешествовал:

                «…Смотрите, как ширятся полосы света,
                Как радостен бег закипающих пен!
                Как море ликует! Вы слышите – где-то –
                За ночью, за бурей – взыванье сирен!»

     И теперь – итог. Нет, не Царствие Её – балаган. В его пьесе «Король на площади народ напряжённо ждал возвращения кораблей, но, когда те приплыли, в городе начался Апокалипсис. Впрочем, который можно назвать и революцией. 

                Но, прекрасному прошлому радо, –
                Пусть о будущем сердце не плачет.
                Тихо ведаю: будет награда:
                Ослепительный Всадник прискачет.

     В черновиках («Полное собрание сочинений и писем в двадцати томах»  А.А. Блока. ДРУГИЕ РЕДАКЦИИ И ВАРИАНТЫ) лабиринт расписан чуть подробнее:

                …Осенила нас тень лабиринта
                Будто избранных – кто-то отметил
                Кто-то нес – ослепительно светел –
                Впереди нас цветок гиацинта.

                Он отцвел – отошел незнакомый
                И покинул в бесцельном круженьи
                Мы блуждали – и вышли в сомненьи
                И в сомненьи вернулись…

     И “круженья” приобретают менее метафорический смысл.  Это его каменные дороги  – эвфемизм для тропы миров – возможность (у него – с помощью двойников) выйти за пределы нашей реальности.

Блок. «О современном состоянии русского символизма»:
     «…Переживающий все это – уже не один; он полон многих демонов (иначе называемых "двойниками"), из которых его злая творческая воля создает по произволу постоянно меняющиеся группы заговорщиков...   все они рыщут в лиловых мирах и, покорные его воле, добывают ему лучшие драгоценности – все, чего он ни пожелает: один принесет тучку, другой – вздох моря, третий – аметист, четвертый – священного скарабея, крылатый глаз»

Блок. Из дневников 18-ого года о событиях 901-ого:
     «К ноябрю началось явное мое колдовство, ибо я вызвал двойников («Зарево белое…», «Ты – другая, немая…»).

     Во втором из упомянутых стихотворении («Будет день — и свершится великое») описывается как раз лабиринт и то, на что, на кого - на какое чудище! - можно нарваться в нём:

                «Ты — другая, немая, безликая,
                Притаилась, колдуешь в тиши.

                Но во что обратишься — не ведаю,
                И не знаешь ты, буду ли твой,

                А уж Там веселятся победою
                Над единой и страшной душой…
                23 ноября 1901»

Из Примечаний к стихотворению «Вот – в изнурительной работе…» в  «Полном собрании сочинений и писем в двадцати томах»  А.А. Блока:
     «… Ср. в письме А. Белого Блоку от 18 или 19 декабря 1904 г.: чудовище в лабиринте "…лижет руки кровавым языком, уговаривая добровольно сдаться, бросить меч, с которым я сознательно вступил в лабиринт" (Блок и Белый. С. 113-114).