Летучий голодранец

ЛЕТУЧИЙ ГОЛОДРАНЕЦ

      Летучий голодранец, подняв якоря, подаренные великим мудрецом -
скифом Анахарсисом догомеровским древним грекам и, распустив алые
полотна с черепом и костьми Развесёлого Роджера парусов, свистнул
всех на верх, и, выдав всем на-гора, двинул наобум по наитию
по направлению к Terra incognita,  расклинив азимут корабельного
ватерпаса на Полярную Звезду  Короля Артура и рыцарей округлённого
подстолья.
       Большая и Малая Медведицы под в дробь падающих на витрины
Вселенной звёзд наполняли невыпиваемую чашу святого Грааля,
которая, как бочка Данаид, будучи бездонной, принимала в себя любые
не меренные объёмы,  и мутной белесой брагой разливала их
по Великому Млечному Пути Стожар.
      Стожары, истекая молочивом, причудливо извиваясь фигурами Лиссажу,
расползались к границам бесконечности, увлекая за собой зодиакальные
и не очень созвездия, оставляя их, тем не менее и не более, на исходных
позициях небесного фронта.
      Луна, стыдливо спрятав оборотную сторону своего чеканного профиля,
 и в наглую обнажив вываленный  наружу аверс остаточной прелести,
магнитом вытягивала лунатиков на крыши, волков на холмы, вурдалаков
из семейных склепов на перекрёстки больших дорог с тёмными переулками.
     Крыши съезжали и разъезжались на забитые стрелки, разборки и тёрки.
Холмы с перепугу перебрасывались хохмами. Перекрёстки перманентно
перекрещивались из одной конфессии в другую с такой бешеной скоростью,
что светофоры, не успевая переключаться,  вспыхивали всеми цветами
побежалости согнувшейся рогом в дугу от непроходящей усталости радуги,
лукаво подмигивая проносящимуся  по дорогам гужевому транспорту с
двигателями внешнего сгорания.
     С гор потягивало чернотой, с полей - палёной водкой, из лиственных лесов -
- лоскотанием ласточек, из хвойных — непотребностью.
     Из под ног взметалась пылью дактилоскопия следов поревопроходцев
и осаждаясь, обсиживала перила лестницы вверх, ведущей вниз по винтовой
лемнискате спирали Бруно.
     Вырвавшись из дерьмучего плена периметрального мира своей доисторической
Родины, Летучий Голодранец то пролетал рашпилем над сиренево-каштанным
Парижем, то улетал шпалой, приложившись к не дверному косяку.
    Вылетая по пути отслеживания в перпендикулярный или меридиальный мир,
без особых на то сожалений, возвращался на проторённый курс, походя вылечив
от запущенной девственности очередную курсистку- одноночку, судорожно
и сладострастно мастурбировавшую по рецептам популярной у пуэбло  газеты
«Спит-Задворье», зажав в зубах для конспирации два томика культовой
поэтессы «Мадам Залетаевой».
    Бывшая девушка, избавленная от стесняющей жизнь и натирающей межножье
зряшной плевы, пленившись разворачивающими перед ней парадоксально
перестойными перспективами, расплёвывалась с десяти шагов с окружающим
её доселе бытом невесть откуда взявшейся избранной бранью, и занимала своё
почётное или нечётное место в крупно- и мелкопанельных рядах товарок,
исцелённых ранее со школьной скамьи, и находящихся под патронажной опекой
пуритан-сутенёров, обеспечивающих заживление любых любовных ран
до свадеб и помогающим девушкам по высеву накопить богатое придранье
с букетом, собранным веником, с экибаной наимоднейших профессиональных
заболеваний, пускающих своих подопечных по хорошим, добрым, чужим рукам
по установившейся стихийно рыночной таксе, порой со скидкой со второго,
третьего, а то и выше этажа.
     Не будучи меркантильным и маркитанным рыночником, Летучий Голодранец
из природной вырожденной скромности, врождённой тактичности и дворового
воспитания, не справлялся о судьбе исцелённых им пациенток, узнавших, как и
все порядочные женщины, себе цену, впрочем и не интересуясь величиной оной. 
    Зола, сгорающих в лучах заходящего за горизонтальный окоём гаснущего светила
дней, хлопотливо кружа, хлопьями укладывалась в борозды свежевспаханных
пряного посола волн, в отвалы прополотой заброшенной пашни, обороняя и бороня
бренную, бурую от пролитой исторически красной крови землю, и ультрамариновую от
голубой крови воду, из которых уже, посаженные квадратно-гнездовым методом,
 робко проклюнулись ростки чистого, неизбежно грядущего будущего, сияя
изумрудной зеленью и блестя непуганым оптимизмом золотушной юности,
не допуская никакой задней мысли о жёсткости и жестокости жалкой жизни.
    Молодо-серено. Им ещё предстоит познать, что всё в жизни преходяще, 
как переходящее знамя ударника коммунистического, как палочка в эстафетах
любви и как главный недуг человечества, передающийся не только половым
путём, -жизнь.
    Но это всё будет потом, когда-то и где-то, а нынче вечный воздушный странник
под всхлипы не смазанных мачт и всхлопывания  крапивных парусов, распутывая
гордиевы узлы ветхих снастей, правил свой утлый челн по воле духмяных озоном
волн, опорожняя трюмный неприкосновенный запас склянок исключительно в себя,
оглашая окрестности маршем своего имени
 
КАПИТАН «ЛЕТУЧЕГО ГОЛЛАНДЦА»

Когда карал Всевышний всех подряд,
В потоках бурных талых льдов и снега,
Я параллельным курсом шёл с ковчегом,
Но до сих пор ищу свой Арарат.

А за Руном я хаживал потом,
Воздушных замков на волнах настроив,
Да, Пенелопа, я разрушил Трою,
Но не могу найти с тех пор свой дом.

Бузит компас, беснуется буссоль,
Расстрига за борт льёт елей, жжёт ладан.
Мой алый парус заново залатан -
По звёздам я иду к тебе Ассоль.

Блуждая над безбрежностью морей,
Не в горле, в голове всё встало комом,
Но слава богу, в трюмах много рому,
А в склянках ни секунды для кручин.

Я капитан «Голландца». Как в аду
Страшу всех встречных обликом не общим.
Баб в портах тьма. Мой экипаж не ропщет,
И я, ко всем, кто ждёт меня, иду.

1990 -2020