Этюды одного листа. Завещание

Лидия Марковна всецело посвятила себя лингвистическим тонкостям и вышла на пенсию будучи доцентом кадефры языкознания. Ни мужем ни детьми обзавестись Лидия Марковна не успела но очень гордилась своими учениками которые разлетелись по всему миру преподавать в престижных вузах. Друзья и коллеги звали её Ладушкой за миролюбивый нрав и в институтские времена любили вместе побалагурить но обременённые семейными заботами вниманием особенно не баловали и в гости не напрашивались.
Так что коротать старость Лидии Марковне приходилось одной в профессорской квартире и временами она даже подумывала переселиться в пансионат но невыносимо было сознавать что придётся расстаться с дорогой сердцу библиотекой и орхидеями. Была ещё обещанная краеведческому музею бесценная коллекция дамских шляпок которую оставила в наследство дочери мать Лидии Марковны – выпускница МХАТа не ставшая профессиональной актрисой и всю жизнь руководившая самодеятельными кружками при клубах и творческих коллективах.
Так что когда овдовевшая сестра покойной матери Капитолина переселилась из старой хрущёвки на окраине города вместе с любимым попугаем Гошей и горшками герани к племяннице ближе к центру – это показалось Лидии Марковне настоящим подарком судьбы.  В память о детстве Лидия Марковна звала тётушку Дада и всеми силами старалась избегать конфликтных ситуаций хотя характер Дада отличался непримеримостью к инакомыслящим, брюзжанием по мелочам и с возрастом не улучшился: сказывалась бессрочная работа приёмщицей в ломбарде и заведующей комиссионным магазином.
Несмотря на хронические приступы гипертонии Лидии Марковне нравилось хлопотать по хозяйству и поддерживать порядок в доме включая завтрак – обед – ужин – стирку – глажку – уборку и своевременный вынос мусора – чтобы не выслушивать нотации от соседей поскольку Дада имела привычку по нескольку раз на день выставлять мусор за дверь. В каждодневые обязанности Лидии Марковны входили также пробежки на базар и по магазинам в поисках акций на продукты – строго по спискам которые они вместе составляли накануне. Лидия Марковна любила Дада и любила ходить пешком. К тому же маршрут проходил через городские парки и можно было накрошить птицам хлеб и послушать слепого инвалида аккордиониста: «На сопках Манджурии» сменяли «Дунайские волны» и  «Прощание славянки».
И хотя Лидия Марковна умудрялась порой самыми безобидными как ей казалось вопросами вызывать у тётушки приступы спонтанного бешенства но она не теряла надежды достучаться до небес и уговорить Дада пользоваться памперсами поскольку к вечеру в стиралке набиралось около 20 пар бумажных колготок которые приходилось за неимением  балкона развешивать на ночь на кухне.
По своему обыкновению Капитолина просиживала дни и ночи около громкоговорящего телевизора с непродолжительными паузами для посещение кухни или туалета. Впрочем происходящее на экране её не особенно волновало. Она утопала в кресле обложенная старыми коммунальными квитанциями и долговыми расписками которые периодически пересчитывала кляцкая деревянными костяшками на счётах – известным с античных времён и самым надёжным способом подведения итогов которым столь незаслуженно пренебрегает современный мир.
– На кой тебе эти бумажки Дада – что ты с ними никак расстаться не можешь? Они ведь столетней давности...
– Не твоего ума дело: понабралась разной чуши в своих университетах и думаешь умнее всех стала? Значит так надо и нечего мне нос срывать.
–  Не сердись... Мне просто интересно – кому они могут понадобиться.
– Ты что же меня уму разуму учить вздумала? Нечего сказать – замечания старшим делать. Тоже мне выискалась. Соплячка! Значит так надо раз пересчитываю. Да чтоб тебя... вместе с твоей матерью. Куда очки мои подевала?
– Они  перед тобой на стуле.
– Всё в старухи меня записать и избавиться от меня хочешь? Если опять начнёшь приставать со своими памперсами – увидишь на что я способна. Даже слышать ничего не желаю.  Лучше позвони и закажи педикюршу и чтобы маникюр тоже умела –  так дешевле будет.
– С каких пор ты стала так выражаться Дада?
– В моём возрасте и не так выражаться можно.
– Мама давно умерла и что ты с ней не поделила? Она всегда о тебе только хорошее говорила.
– Так я и поверила... И что хорошего спрашивается я от твоей матери видела? Всю жизнь только и делала что хвостом вертела и перед мужиками выкаблучивалась. Моська из погорелого театра – только и всего но фасона фасона сколько было. И ты вся в неё: только и знаешь как деньги на ветер пускать и нас с Гошей объедать. И на кой ты мне сдалась – спрашивается.
Лидия Марковна еле сдерживала слёзы. Ей неожиданно захотелось ударить тётушку хотя даже тарканов она ловила в банки чтобы выпустить потом на волю.
– За что ты меня постоянно попрекаешь? Я свою пенсию трачу но нам на двоих всего хватает.
– Что ты такое городишь. Ещё чего – не хватало чтобы ты мою тратила.  Конечно свою.
– Ты напрасно меня обижаешь Дада. Вот уйду и ты тогда совсем одна останешься...
–Интересно знать – и  с какого такого перепуга я по твоему совсем одна останусь?
– Потому что никто не сможет тебя выдержать.
Лидия Марковна органически не переносила ссоры но не удержалась от бессмысленного перепирательства и понимала что возможно предстоит очередное яростное битьё посуды с оскорблениями  и это представлялось ей сплошным кошмаром так что у неё потом подскакивало давление и приходилось вызывать скорую. Однако в отличие от племянницы Капитолина обожала закатывать скандалы чтобы потом мириться – со слёзным сюсюканьем раскаиваясь в собственной несдержанности.
Так что когда вслед за мяуканьем в комнате неожиданно нарисовалась соседка с кошкой – Лидия Марковна облегчённо передохнула. Соседка Татьяна была глубоко постбальзаковской молодости. Она обитала в квартире напротив и вечерами в открытое окно доносилось романтическое бренчание на гитаре старых романсов. На правах поверенного лица соседка почитывала Капитолине по вечерам историю имераторской семьи Романовых поскольку обе были помешаны на дворянском происхождении. Вместе они смотрели сериалы и горячо обсуждали политические новости включая частную жизнь местных путан которых подвозили к гостинице  в конце улицы.
– Ой!! Это Вы Танюша – как Вы всегда неожиданно появляетесь. Надо всё таки сначала по телефону позвонить или хотя бы в дверь.
– Так у Вас опять ключ в дверях снаружи оставили – просто находка для шпионов. 
У Дада перехватило дыхание от злости на племянницу.
– Это Лидия – это всё она... бестолочь... курица не человек. Плиту правильно и то зажечь не умеет. За всю жизнь ума не набралась – только книжки с места на место перекладывает. Ничем толком не интересуется – даже телевизор не смотрит. Хотя бы Вы Танюша её образумили.
Капитолина тяжело вздохнула и отвернулась от племянницы.
– И то правда Лидия Марковна.Вы словно не родная в самом деле. Наша Капитолиночка так всех любит и так обо всех заботится. Я вот кошечку принесла чтобы не скучали – очаровашка  и очень умненькая.   
Кошка неожиданно взвизгнула и выпрыгнула из рук соседки.
– Надеюсь от Вашей кошечки Танюша у меня проблем не будет не то знаете какие неожиданности случаются. Одной знакомой кот ночью челюсти сжевал и всюду по дому прыскает... Понимаете о чём я?
–  Да что Вы такое говорите. Она чистюля – кастрированная. Будет Вам в самом деле по пустякам волноваться.  Вы только посмотрите какая она пушистенькая и шустренькая какая.
– Так это точно что на занавесках раскачиваться не будет?
– Конечно не будет – будет мышек у Вас на кухне ловить.
– Но тогда ладно – пусть остаётся. Я согласна. Но если расшалится – мы быстро её перевоспитаем.
Лидия Марковна почувствовала до боли знакомую дрожь в ногах и в глазах потемнело от волнения. Она повернулась к соседке и приглушённым голосом спросила:
– А что Танечка – Вы людей тоже кастрируете или только животных?
Дада  с яростью отшвырнула счёты на диван и откинулась на спинку кресла.
– Вот опять она за своё... Вся в мать – никакого уважения к людям. Как ты смеешь так разговаривать?! Всё переворачиваешь – истеричка. У Танюши три образования: она экономист и преподаватель иностранных языков. Она музыкант и всеми заслуженный народный бард. Когда ты за своми идиотскими пасьянсами бездельничаешь Танюша по ночам тетрадки ученикам проверяет. Вот возьму и перепишу завещание чтобы не хамила.
Лидии Марковне всегда было наплевать на все завещания. К тому же она была уверена что не переживёт Дада. Свои 72 года жизни казались ей фатально идеальным числом чтобы красиво умереть склонившись над книгой как любимый философ Платон.
– У  меня всё есть Дада. Ты столько раз переписывала свои завещания но мне от тебя никогда ничего... ничего не надо было.
– Тебя никто не  спрашивал и спрашивать не будет. Ничего ей не надо видете ли – полно врать тебе говорят. Мы с Танюшей всё без тебя решим – ведь так Танюша?
Соседка утвердительно закивала головой широко и ласково улыбаясь.
– Конечно мы всё сами можем – зачем обременять Вашу племянницу. И охота Вам Лидия Марковна собачиться.
– Вот – вот именно собачиться. Покоя от тебя ни днём ни ночью. По миру меня скоро пустишь со своими ремонтами и акциями. В отличие от тебя Танюша знает как обращаться с финансами. Буду ей платить небольшую стипендию – она это  заслужила когда экономический кризис в стране:  друзьям надо помогать. Так что ты свободна и можешь катиться...
Лидия Марковна неожиданно для себя поняла что все свои сбережения вложила в ремонт квартиры под руководством тётушки и что ей некуда идти.
– Катиться? Куда я должна катиться Дада? У меня здесь вещи – книги – цветы.  Это ведь наш дом– я здесь прописана...
– Да хоть в болото – ты мне надоела со своими идиоцкими заумными  вопросами... бестолочь. Моей смерти хочешь? Насквозь тебя вижу – не дождёшься. Просто проклятие какое то на мою голову. Надо же было уродиться такой недотёпой. Курица – не человек. Видеть тебя не желаю. Дура.
Лидия Марковна никогда не могла понять как можно желать смерти родного человека. Она потянулась за пузырьком валокардина на столе и неловким движением выронила из рук.
– Сама дурра!! Сама дурра!! – отозвался попугай пока Лидия Марковна медленно опускалась на пол...