Линьки

     Чего только не случается на рыбалке? Особенно после весеннего межсезонья, когда с особенным нетерпением ожидаешь освобождения водоемов от хлипкого, похожего на вату, льда. Отстаивания мутных полых вод и хотя бы лёгонького, в игривых завораживающих лучах солнца, их прогрева. Но, вот подходит выходной день, и чтобы там ни было, – пора снаряжаться в путь-дороженьку.

     Бывает, находит на рыболова невольное раздумье: что значит он в страстном сообществе любителей ужения? Вспоминаются холодные ветреные дни с северной стороны. Когда наступает долгое затяжное бесклёвье рыбы. Невзначай кто-то да отличится. Игорь Чудов, - жилистый, подвижный с вздернутым носом мужчина, прославился именно за подобного счастливчика. Собратья с удивленными взорами частенько препровождали его забавной байкой. Дескать такой мудрёный, что и на лужку зелёном, в лужице коровьей, рыбёшку добудет.
               
     Он же, в данное время, находился за рулем рычащего, что пёс цепной, автомобиля. Бодливым бычком всматривался в хлестко забрызганное грязью лобовое стекло, на разбитую за долгую зимушку дорогу. Рядом, потирая от нетерпения крепкие узловатые руки, сидел, словно окуренный дымом, с пышными тёмными бакенбардами, Стас Булынкин, - весьма упрямого и завистливого нрава приятель. А на заднем сиденье, несмотря на ужасную тряску и потешные разговоры, привалившись на бочок, досматривал ночной сон, Стасов сосед – меланхоличный, неразговорчивый Виктор, с раскосыми, что у смущенной девицы, голубыми глазами.

     Внедорожник подкатили к пологому берегу пруда, заселённого золотистыми линями. С востока, над широкой неохватной равниной, восходило величественное светило. От румяно-пламенеющего лика неслись благодатные потоки, для возрождения на земле новой кипучей жизненной энергии. И словно, просиявшие солнечные зайчики, наконец-то вырвались на свободу первоцветы мать-и-мачехи. На вершок проклюнулись нежно-зеленые поросли крапивы, осыпанные глянцевой пудрой. За взгорками ещё дремали сизые сумерки. В овражках тянулись белесые островки последнего талого снега. С десяток рыболовов в порхающей туманной дымке, поёживаясь от свежей утренней прохлады, уже успели «оседлать» извилистые берега. Долетел до слуха трепетно волнующий говорок, будто у кого-то разочек клюнуло.          

     - Эх, линьки, что в сказке, бусинками глазки! - приговаривал с прибаутками Игорь, раскатывая в сыпучем налете талька новую резиновую лодку. – Хитрая рыба. И почувствуешь себя королем положения, когда заплывешь в распрекрасные малиновые заводи, в самые заманчивые привлекательные места.

     - Линьки-то, хитрые. Зато ты у нас такой мудреный... Всё-то у тебя, чики-чики, в лучшем виде пригнано! - Усердно нахваливал его Стас. - На лодку твою зелёную, птичка ни разу не садилась. Под цвет водорослей. Потому просто обязана приманивать рыбу. Гляжу, и приколы под их цвет выкрасил. Костюм со шляпою, опять же, камуфляжного защитного свойства. Сапожки только, как у селезня лапчатого, желтые. Но их за днищем не видно будет.
               
     Смуглолицему курчавому Стасу всегда хотелось, хотя бы разок, поравняться с уловом маститого рыболова. Он также прихватил свою старенькую, (хоть в музей снести - заплата на заплатке), надувную лодку. Круглые податливые помпы под их стопами, выпускающие через клапаны в шланги сжатый воздух, с трубных беспорядочным шумом, похожим на кряканье, завели увлечённую перекличку с прилетевшими с дальнего юга серыми утками. Бесхитростный молчун Виктор, тут же без хлопот, не выбирая лучшего места, раскинул "врастопырку" над водой обе свои раздвижные удочки. Расположился на шатком скрипучем стульчике, уставившись раскосыми глазенками на цветные поплавки. Игорь со Стасом, тихонько посмеивались над его потешным видом, да над утками, коих передразнивающее кряканье насосов сбивало с толку. Закончив же дело с приготовлениями, короли положения взвизгнули чуть ли не дикими поросятами от нашедшей на них несказанной радости. В звоне брызг, работая бойко вёслами, заскользили по водной глади, оставляя позади длинные расходящиеся усы волн.
               
     Стас, однако, на более резких взмахах и привычно наезженной лодке подошёл раньше, и, как оказалось, на излюбленное место Игоря, с замысловато торчавшей из воды корягой, похожей на диковинную с изогнутой шеей зверюгу, у которой в прошлое лето он восхищал многочисленных зевак богатым уловом. «Ах, следопыт несчастный, - про себя, в сердцах, выругался Игорь, - летишь быстрее паровоза!" И маститому рыболову, решительным образом, захотелось отыграться: наловить в разы больше зарвавшегося приятеля. Игорь отыскал-таки на своей не обкатанной лодке восхитительное окошечко в гуще распластанных стеблей старого камыша. Встал на свинченные приколы. Сразу же, не теряя времени даром, подкинул в оконце горсть пропаренного ароматного жмыха с примесью творожной массы на душистом винном изюме. Мурлыкая в нос, принялся старательно снаряжать снасть. Насадил пучком на крючок тройку мелких предпочтительно вьющихся красных червей. С самоуверенной ухмылочкой начал вести наблюдение за Стасом. Тот находился к нему спиной, неподалёку. Сама коряга, бывшая его признанная подруга, чувствуя его душевное напряжение, хищно изогнув шею, казалось готовилась к нападению на нерадивого захватчика. Игорь восхитился своей выгодно избранной позицией, потому что несносный следопыт не доглядит, как сам и каким несчётным количеством, стараясь без лишних всплесков, будет вываживать рыбку.
               
     Проходит около часу томительного времени, а у Игоря, как бы того не хотелось, не было хотя бы малейших движений поплавка. Хорошо просматриваемый им супротивник тоже скучал, а дабы не утонуть на дырявой, как сито, лодке вздёргивался беспорядочно телом, будто от нервного тика, с подачей в ненасытные борта сквозного воздуха. Но вот Стас изогнул руку козырьком, присматриваясь к Виктору, который поймал рыбу. Не утерпел и торопливо «зарулил» назад к берегу. «Ну вот, и тут следопыта завидочки одолели, - усмехнулся вслед ему Игорь. - Я то, не из таковых. С такой лодкой да и не отличиться!»
               
     Вскоре, не на шутку, расшалился ветер. Одинокую лодку начало раскачивать, будто капризное в люльке дитяти. За борт полетели холодные брызги. Игорь вытащил приколы, стал перебираться в более тихую заводь, стараясь по бульканью донных пузырей найти предполагаемые рыбные тропы. Неожиданно приметил как один из рыболовов, указывая на него пальцем, (а над водой слышимость необыкновенная), проговорил вихрастому мальчишке:

     - Гляди-ка, дядя, как чумной, в лодке гоняется. Поучил бы его, сынок, как рыбку и с бережка поймать позволительно!
               
     Столь дерзостное суждение произнесённое в адрес бывалому рыболову с полу-жизни отдавшему страстному увлечению, прозвучало подобно суровому приговору. Кровь импульсивно застучала в висках. Поеживаясь от нашедшего стыда, он решил убраться, куда подальше, от сторонних людских глаз. Заплыл в боковой, с неприглядными видами, отрог. Вбирая голову в плечи, соображал, что рыба по весне старается держаться в более прогретых местах. Стал на мелководье. Но и здесь не последовало клёва. «Что за наваждение, не везёт сегодня королю положения и всё тут. Кот ли черный, шкода, дорогу в потёмках перешел. Или Стас: "чики-брики", гляделками своими совиными порчу навел? А та-ам, небось, невидимые за пригорком папаня с мальчонком, ловят запросто рыбу. С катушек свихнуться можно!» Стараясь угадать причину, принюхивается к торчащим колам, отдающих краской, а также к резиновым скатам лодки, с резким заводским запахом химии, что вполне возможно, отпугивающих рыбу. Он, как шальной, выскакивает на берег, швыряет копьями колы. Пинает в мягкие бока лодку. Та со стоном бубнит, испрашивая пощады, отпрыгивает, становится на дыбы. Излив зло, он понемногу успокоился. Зачехлил приколы. Скатал обсохшую лодку. И, точно забегавшийся пёс, заплетая ноги, направился к машине.
    
     - А-а, пропадущий явился, - встретил Стас. - И много ль нацеплял?
     - Я то, - промямлил Игорь, - да шиш с маслом.
     - А теперь загляни-ка в садок соседушки моего, Виктора. Кило три с лишком наловил. Я же, кружусь рядом да около, а всего двух ладошечных линьком имею.
    
     Под берегом, с резвостью шебурша в воде, свисал с колышка мешок из темного непроницаемого целлофана. Из стройного ряда круглых от дырокола отверстий пульсировали упругие водяные струйки. Игорь раскрыл мешок и проникся к молчуну Виктору глубочайшей симпатией.
               
     - Чего рано собрался-то? Не всегда коту масленица. Посиди-им! - Распорядился с расплывчатой улыбочкой Стас, дескать наконец-то, как никак, а идёт перед ним в лидерах. - Вона, шагах в двадцати, мужичок один только что отсидел. Прикормки лаптей восемь в воду набросал. Поймал однова и смотался.
     «Ну, коли тот поймал, - вздохнул с облегчением Игорь, - я уж, непременно, покажу классность. Стасик, от зависти ещё и пропляшет передо мою».
               
     Игорь, поигрывая плечами, поспешил к свежо притоптанному прогалу. Распустил удочку. Вперил сияющие взоры на цветной поплавок, пришёптывая: "Станцуй только, мой миленький! Так я тебя со всех сторон расцелую". Но следовали минута за минутой, а "миленький" хоть бы разок на бочок привстал. Игорь поглядел на свои желтые, цвета печали, сапоги с навязчиво нашедшей думой о вечной разлуке с удачливой рыбалкой. "Всё. Лучшее утреннее время упущено. И поймал-то, небось, этот мужичок, - он переиначил высказывание Стаса, - однова рака и смотался. Да-а, подобной конфузии со мною с детских пор не случалось, когда все, хотя бы мало-мальски, ловили рыбу, а я без улова оставался. Эхе-хе, притом, жене нахвастался, что угощу её царским жаревом. Она же, наверняка, спросит: - Кто-нибудь поймал-то? Со стыдобы сгореть можно. Всё-таки надо как-то выходить из создавшегося уничижительного положения. Бывали же случаи, когда и сам некоторых незадачливых рыболовов выручал. То, ка-ак, у Виктора, - он стал припоминать его отчество, - у Александровича, хотя бы с полкилишко прикупить".
    
     Здесь он замечает счастливчика Виктора, отчего-то удрученно размахивающего руками.   
     - А-а! - следом вскрикивает Стас. 
     - Что у вас там стряслось, - спросил он, - змеюка, что ли ужалила?
     - А-а! - не унимался Стас. - Ушла! Ушла!
     - Кто ушла-то? - подскочил к ним Игорь.
     - Да рыба вся тово, - наконец-то вразумительно высказался Стас. - Мешок, от, Витюшкин, прошлогодний был, нитками стянутый. Швы подгнили, лопнули. И вся рыба улю-лю...
     - Неужели! Так я хотел было, - запнулся и не договорил Игорь.

     Тут-то застенчивый молчун Виктор Александрович, будто с цепи сорвался. Затопал ножками, да как выругается:
     - Это всё из-за тебя, СтанИслав, вышло. То с одного, то с другого бока ко мне подскакивал. Уши мне до самых мозгов нытьем своим проел: почему ты ловишь и ловишь, а я не-ет? Почему, да почему? Я же тебе в ответ, что когда по утру присаживался, приметил, будто корм кто-то с ночи под бережком натрусил. Место, стало быть, ранее прикормленное было. И ловится только на одну удочку. Ты же, чуть ли ко мне на спину не влезал. Вот я и бдительность потерял. Думал лягушки у садка чехарду прыгучую устроили. 

     Виктор Александрович так же прошелся нехорошим осуждающим взглядом по части Игоря, дескать, тоже заглядывал в садок и пальцем, что крючком, нитки прорвать мог.
               
     На этом-то, с превратностями рыболовной судьбины, первая весенняя встреча с водоемом и закончилась... Однако замечательный рыболов Виктор Александрович, вот уже как дня три, умудряется скрывать от Игоря со Стасом свои расчудесные раскосые глаза. Не отвечает даже на телефонные звонки. "Ничего, - отшучивается Стас, бывший, выходит, в ту рыбалку, по воле случая, чемпионом, - это не смертельно, когда с отличным уловом, но дома без единой рыбки окажись. К наступающем ведреной субботе, он понемногу все-таки оттает душой и телом. И мы, как водится, всей дружественной компанией вновь отправимся пытать рыбацкое счастье".