Зауэр три кольца

              Фото Яндекс картинки.
   Я не знаю, откуда в нашей семье появилась эта легендарная двухстволка выпуска тридцатых годов прошлого века, как и маленький женский пистолетик, умещавшийся у меня на детской ладони и спрятанный мамой в глубине её женских сумочек, до которого я всё же в её отсутствии смог добраться и не только просто поигрался, но и даже засунул в ствол настоящую боевую пулю.
    Моё самоуправство вскоре было раскрыто, и мама решилась на правильный и ответственный шаг – она собрала свой пистолетик с пулями и отправилась в военкомат, чтобы официально оформить отказ от трофейного боевого оружия.
     У отца ничего подобного не было, кроме безобидной пятизарядной «мелкашки» калибра 5,6 мм, из которой даже на рыбалке мне разрешали стрелять по консервным банкам, по пузырям на воде и даже по пачке каменной соли, хотя именно это и было самым опасным в моих первых опытах стрельбы из порохового оружия – я не мог понять – почему после выстрелов я слышал какие-то странные свистящие звуки, явно раздававшиеся рядом со мной после нажатия на курок. Когда спросил отца, он посмотрел на меня очень серьёзным взглядом и забрал казавшуюся мне безобидной винтовку из моих рук. «Это рикошет»  – сказал он – «Пули отлетают от куска соли и летят в совершенно непредсказуемом направлении».
    Возвратившись с очередной рыбалки в районе Манычских озёр в Ростовской области, где мы каждый раз загружали полный багажник «Волги» пойманными на «макуху» (брикеты прессованных семечек с болтающимся на шёлковой нитке крючком)  красавчиков краснопёрых  сазанов, отец упаковал в футляр «мелкашку» и, как и мама, направился в военкомат, чтобы официально списать с себя это мелкокалиберное оружие.
    После этого семья стала почти «безоружной», но у отца  оставалась ещё его любимая двухстволка – настоящий охотничий «Зауэр три кольца» тридцатых годов германского производства. Купил он её сам, или получил в подарок, а может быть даже привёз с войны как трофей – гадать не буду. Но знаю точно – отец был человеком высочайшей порядочности, и что-либо «умыкнуть» или «присвоить как трофей» он не мог. Таких людей я в жизни видел очень мало, и более того, скажу с полной уверенностью - таких как он, я больше никогда не встречал вообще!
    И вот, друзья-сослуживцы пригласили отца на охоту. Он достал с самого верхнего стеллажа кожаный футляр с ружьём, почистил стволы фирменными ёршиками и маслом из настоящих немецких маслёнок. Набил патронами кожаный патронташ и поехал с друзьями на охоту. Опять же в эти пресловутые Манычские или Сальские степи. Я, конечно же, напрашивался составить им компанию, но отец наотрез отказал, и я остался с мамой дома вдвоём.
    Двое суток ожидания, и вот, поздно вечером, возле дома раздался звук подсвистывающего мотора Волги-Газ21 – с этим свистом мы так и не смогли ничего сделать, - машина свистела и на ходу, и на холостых оборотах, поэтому уже за сотни метров  мы слышали, что наша «Волга» скоро припаркуется у дома.
     Отец зашёл в дом радостный с двумя или тремя тяжёлыми рюкзаками. «Маша – посмотри, сколько мы настреляли!» – похвастался отец, но когда он выгрузил рюкзаки и мы с мамой увидели десятка два красивейших, отливавших перламутром обездвиженных  с закрытыми глазами небольших птиц, мама внезапно расплакалась и сказала: «Кирюша, что же ты наделал! Неужели это ты их убил! Они же совсем молодые, только начали жить. Я не могу на это смотреть! Отдай ребятам, пусть делают с ними, что хотят. Зачем же я тебя отпустила на эту дурацкую охоту. Ты же никогда никого не убивал ради забавы!»
   И это были слова правды. Отец и мать прошли войну. Он сбил 56 самолётов врага, а мама укладывала его парашют и ещё числилась сотрудницей «Смерша». Однажды она «по секрету» рассказала мне эпизод, как участвовала в  поимке вредителя, ночью пытавшегося перерезать какие-то важные шланги в наших самолётах на временном аэродроме.  Есть у неё за это парочка боевых орденов, а у отца – две геройские звезды и Крест Британской Империи. Но я не об этом.
   Увидев такую реакцию любимой женщины, а мама была настоящей красавицей, отец упаковал ружьё и спрятал его так, чтобы я, любопытный мальчик, не смог до него добраться.
   Через какое-то время тогдашний Генсек Леонид Ильич Брежнев издал указ о сдаче охотничьего оружия всеми даже официальными владельцами в отделения милиции, и отец добросовестно расстался со своим редким ценнейшим экземпляром. Мама была только рада, а мне было всё равно. Став офицером, я получал высшие баллы по стрельбе, особенно из автомата Калашникова, но я ни разу не выезжал на охоту и не причинил боли ни одному живому существу. А стрелять я умею не хуже снайпера – баловался одно время спортивной стрельбой с японской оптикой и лазерным прицелом. Моё мнение – с такими «игрушками» только дурак не попадёт в цель, поэтому, когда я вижу в Интернете фото глупцов с убитыми медведями или слонами, мне просто становится жалко загубленных недобрыми людьми животных.
И вот тут я, атеист, желаю им оказаться на скамье «божьего суда» за убиение совершенно невинных безоружных живых существ. Костёр для вас точно уже разжигают весёлые чудики с рогами!