Скорый из прошлого. гл. 4. 10. Дачное застолье

       Заведующая Речовским дворцом бракосочетаний была на короткой ноге с Игнатом Васильевичем и пользовалась неограниченной возможностью приобрести в комиссионных магазинах города подходящий дефицит. Без излишних формальностей она зарегистрировала брак между Игнатом Васильевичем и Розой Григорьевной, а затем Максим и Любава, будущие молодожёны, заполнили соответствующий бланк заявления. Угостившись шампанским, все отправились в загородный дом.

       Ровно в полдень на дачу приехали бравые парни со спецтехникой и выкачали воду из бассейна, тщательно вымыли стены и дно специальным раствором. Убедившись в исправности фильтровальной установки, они уехали, а Максим обязался проследить за наполнением бассейна водой.

       Любава неотвязно находилась рядом и щебетала о всяких пустяках. На ней были чёрные лосины и цветная рубашка. В купе скорого поезда, как всем тогда показалось, она жутко стеснялась и стыдилась, что была одета не «по-советски». Сейчас же потенциальная невеста нарочно прогуливалась туда-сюда перед Максимом. Она то спускалась босиком в бассейн и хулиганисто брызгала воду ладошками на благополучно обретённого жениха, то кокетливо расхаживала по самому краю бассейна, лишний раз демонстрируя жениху свою прелестную фигуру.
               
      На правах хозяйки Роза Григорьевна предложила перекусить. Слегка, потому что вскоре предстояла невообразимая объедаловка. Всё схвачено, за всё заплачено у Игната Васильевича.

       Приглашённые из престижного местного ресторана официантки и официанты умеючи занялись в большой беседке сервировкой праздничных столов. К сроку подоспели из ресторанной кухни горячие блюда, разнообразные  закуски, алкоголь в ассортименте и прохладительные напитки.

       А вот и гости на «Волгах».

       Подходящая для праздничной вечеринки собиралась компания. Руководители крупных предприятий и организаций. С цветами и подарками в руках, с лёгкими улыбками на довольных лицах. У распахнутых ворот дачи Роза Григорьевна старательно и примерно так знакомила гостей с Максимом и его родителями, успевая радушно принимать цветы:

       — Знакомьтесь, пожалуйста... У нас гостят Елена Сергеевна, завотделом горкома партии, и её супруг Игорь Петрович, начальник главного управления по строительству, а также их сын Максим, жених моей дочери Любавы... Ну а с ней и отныне моим законным супругом Игнатом Васильевичем вы давно знакомы...

       Деловито зашуршав шинами, автомобили укатили восвояси примерно до полуночи, и Роза Григорьевна пригласила всех пройти в гостиную:

       — При необходимости переодеться можно в любых спальнях, а праздновать будем на свежем воздухе.
            
       — Роза, как здесь приятно отдыхать душой и телом! — воскликнула Виолетта Чубушникова, симпатичная и бойкая супруга коммерческого директора швейного объединения. — Правда же, в этом доме словно мёдом намазано — комфорт и нега.

       — А мне одно удовольствие отныне чувствовать себя здесь и полноценной хозяйкой, и законной супругой. Удивишь нас, как всегда, шикарной обновкой?

       — Непременно. Обновки — моя страсть. 
         
       Обновка оказалась чересчур смелой, и от удивления Роза Григорьевна широко открыла глаза и на секундочку онемела. С полным правом она могла сравнить подругу с азартной теннисисткой на корте. Тем не менее, восторженно шепнула на ушко ей:

       — Прекрасное платье. А стройным ножкам и образцовой талии позавидует любая девушка.

       Мужчины были, как сговорившись, чуть ли не в одинаковых  шортах и футболках, но женщины оделись по-разному. На одной из них славно смотрелось яркое платье с глубокими разрезами; на другой — укороченное платье-кафтан; а вот и платье свободного покроя, удачно скрывающее недостатки слегка полнеющей фигуры; великолепен широкий сарафан на бретельках; не хуже выглядели тонкая блузка с шортами, длинная футболка с разрезами по бокам и джинсы, рубашка и джинсовая юбка.

       Для всех нарядов существовала одна особенность — пошиты они была на крупном швейном участке, якобы экспериментальном. Большая часть его продукции шла налево. Особенно джинсы. Комиссионная сеть реализовывала их, в основном, нелегально, обогащая всех причастных к незаконной организации левого производства и сбыта. Естественно, гардероб Розы Григорьевны, как и дочерний, пополнялся с избытком. Считай, задарма. Сегодня мать была в длинном сарафане с глубокими вырезами слева и справа, а дочь, наоборот, в любимом сарафане — коротком и с максимально оголенными плечами.

       Среди прибывших гостей отличался внешним видом тот, кого уважительно называли Виктором Ивановичем. Дебелый, с небольшим брюшком и мясистым носом; с плешиной на всю голову, зато с густой бородкой, аккуратно подстриженной; взгляд из-под густых бровей — необыкновенный, рентгеновский, как будто во время разговора он просвечивал своего собеседника насквозь и прочитывал все его тайные мысли и мыслишки. Не случайно с Виктором Ивановичем (это был никто иной, как начальник областной налоговой службы) руководители предприятий и хозяйств миллионного города и всей обширной области денно и нощно поддерживали исключительно тёплые отношения, не давая ему никакого повода огорчиться их финансовой отчётностью в результате неожиданной проверки.

       На самом деле, неожиданностей не возникало, поскольку по части проверок именно Роза Григорьевна была докой и правой рукой Виктора Ивановича. Если руководитель предприятия был не глуп и не самонадеян, то он своевременно приглашал её якобы проконсультироваться по вопросу финансово-хозяйственной деятельности. Она приезжала не одна, а с двумя-тремя специалистками, умеющими не только держать язык за зубами, но и навести шороху в любой отчётности, только пусти коз в огород. Грубых несостыковок и явных подтасовок обнаруживалось ими немало, но все концы тут же мастерски прятались в воду. В условленном месте и в условленный час Роза Григорьевна получала крупную мзду за проявленный высокий профессионализм.

       Все были довольны: и она, и «строптивые козочки», и, конечно, Виктор Иванович, ненасытная мошна которого становилась всё туже и туже. Впрочем, грабителем-взяточником  его никто не считал. Обворовывали страну и неплохо наживались на проблемах её худого социалистического хозяйствования все, кому не лень. Можно было только удивляться, что её экономика и промышленность по валовым показателям оставалась по-прежнему второй в мире. О том, что всему есть крайний предел, мало кто думал. Наличие партбилета у каждого взяточника и махинатора не взывало к неподкупной совести и высокой нравственности. Совесть оказывалась молчаливой, а нравственность — сомнительной.

       Дачное застолье началось с хвалебного тоста в честь виновников торжества. Он смахивал на партийную характеристику, и произнёс его гнусливым голосом, но искренне и вдохновенно именно Виктор Иванович. Никто из присутствующих не должен был сомневаться, что Игнат Васильевич — умелый и компетентный руководитель, умеющий грамотно планировать работу вверенного ему коллектива комиссионной сети, необыкновенно отзывчив и доброжелателен; Роза Григорьевна — специалист высокого класса в области объективного анализа финансово-хозяйственной деятельности любых предприятий и хозяйств; бескорыстна и трудолюбива. Отметив, что они, кроме всего прочего, проявляют в труде незаурядные способности, морально устойчивы в быту и правильно понимают политику партии и правительства, начальник налоговой службы  уверенно подытожил:

       — Такими, как вы, принципиальными и честными коммунистами, по праву гордится наша великая страна. Всем вступающим в брак вы являете собой достойный пример для подражания. Горько!!!

       Прозвучал этакий коммунистический апофеоз семьи и брака.

       Игнат Васильевич и Роза Григорьевна жарко поцеловались, и тосты последовали один за одним. Каждый из гостей стремился засвидетельствовать глубокое уважение к виновникам торжества и несколькими предложениями давал косвенно понять, что взаимовыгодные теневые дела и делишки будут приумножаться.

       — Хорошенько запоминай, Максим, о чём тут говорят, и дотошно анализируй, — посоветовал тихонько Игнат Васильевич. —  Деловые люди собрались, с ними тебе предстоит не раз встречаться.

       И Максим старательно запоминал. В швейном объединении начнёт работать ещё один «экспериментальный» цех по пошиву одежды из модных тканей, в основном, левых; управление торговли приняло решение открыть два крупных комиссионных магазина, специализирующиеся на продаже бытовой техники и одежды; на мебельной фабрике изготавливают отличные спальные гарнитуры, стенки, кухонные комплекты, но отдельные несознательные рабочие занимаются исподтишка настоящим вредительством — то гвоздём поцарапают, то наждачной бумагой, что комиссионной сети чрезвычайно выгодно, поскольку тем же «левым путём» заменить испорченную деталь — пара пустяков и плати покупатель как за новую мебель; на железной дороге дефицит приличных товарных вагонов, но договориться всегда можно; банковский кредит на выгодных условиях — нет проблем, для хороших людей никогда не жалко; назревают финансовые проверки в капитальном строительстве — тут Розе Григорьевне и её «козам» все карты в руки.

       Только майор Юшикин ни одним словом не обмолвился о том, что, например, на дорогах и просёлках области всегда можно чувствовать себя комфортно, если... если, опять же, договориться. Нет, он прямым текстом, амбициозно (её, амбициозности, и другим гостям было не занимать) объявил о том, что вот-вот возглавит крупный отдел по борьбе с наркотиками и организованной преступностью, включая экономические преступления:

       — Товарищи, ворья в нашей стране нынче много развелось. Ни стыда, ни совести. Для многих трудящихся воровство — норма жизни. Рабочий человек вконец разбаловался и норовит что-нибудь да стащить. Хоть гвоздь, но унести в кармане с инструментального завода; хотя палку колбасы, привязав её к ноге, но прошмыгнуть с ней через проходную; хоть дюжину конфет, но упрятать, извините милые женщины, в лифчик. А интеллигентов и прочих куда потянуло? К наркотикам и проституции, махинациям с валютой. Понятно, тут не пахнет откровенной антисоветской деятельностью, но нехорошо, однако. Калёным железом возьмусь выжигать глубокие язвы на здоровом теле социалистического общества и тем самым бдительно охранять щедрые закрома Родины от всякого жулья, — тут майор выдержал многозначительную паузу. — Товарищи, мы хорошо знаем, что каждый из нас добросовестно воспитывает подрастающее поколение личным примером. Именно так, на принципах морального кодекса строителя коммунизма, уважаемая Роза Григорьевна воспитывала дочь Любаву, а впервые присутствующие в нашей тесной и дружной компании Игорь Петрович и Елена Сергеевна растили сына Максима. Я думаю, что тост в честь счастливой помолвки жениха и невесты произнесут другие достойные люди, а пока пьём за крепкое здоровье и материальное благополучие Игната Васильевича и Розы Григорьевны, удачно и взаимовыгодно соединившихся в законном браке!

       После звонкого чмока все вновь выпили и, закусывая, непринуждённо заговорили другом с другом. Осталась позади некая официальная часть приятной вечеринки и можно было расслабиться. К тому же пришёл черёд горячего блюда — ресторан обслуживал вечеринку безукоризненно, предчувствуя хорошие чаевые от хозяев дачи.

       Юрий Никифорович Чубушников, коммерческий директор швейного объединения, разговорился с Еленой Сергеевной, а Игорь Петрович с директором местного домостроительного комбината — как никак коллеги; майор Юшикин рассказывал что-то смешное Виолетте, жене коммерческого директора, она сидела с ним рядом и заразительно хихикала, то и дело чуть приподнимаясь и безуспешно поправляя непослушное платье; Роза Григорьевна, Игнат Васильевич и начальник налоговой службы договаривались о чём-то, поглядывая на Максима, не обделённого вниманием безрассудно влюблённой в него Любавы; она надоедливо потчевала и потчевала его разной закуской, будто он только что приехал к ней, как с голодного края; остальные гости — мужья и жёны — вспоминали о том, как они отдыхали прошлым летом на юге или за границей и как хочется провести очередной отпуск ещё лучше и веселей.

       — Уважаемые гости, вчера... нет, я очень волнуюсь, — Роза Григорьевна театрально опустила пушистые ресницы и смахнула с щёк невидимые слёзы счастья, — вчера Максим, замечательный сын дорогих Игоря Петровича и Елены Сергеевны, сделал предложение Любаве, моей любимой дочери-красавице, выйти за него замуж. Любава с радостью дала согласие на брак. Достойная для создания счастливой семьи пара! Я не раз убедилась, что Максим — добрый и щедрый молодой человек. Чудесные духи, великолепный букет любимых цветов и дорогое кольцо — разве это ни о чём не говорит? Сегодня жених и невеста подали официальное заявление зарегистрировать брак. Ровно через две недели — регистрация и свадьба. И на этой свадьбе вы все, без исключения, самые желанные гости. Тост за жениха и невесту, за их свершившуюся помолвку!

        Изобразив великое смущение на лицах, Максим и Любава встали и согласно закивали головами, мол, большое спасибо. Хорошо подвыпившая жена коммерческого директора воскликнула:

       — А поцеловаться, хотя бы в щёчку? 

       — Стесняются.

       — Не смущайте вы их, придёт время, нацелуются вволю.

       Максим вынужден был «робко» поцеловать невесту в щёку, поблагодарил за приятные слова в их адрес, и все гости принялись сосредоточенно поглощать горячее блюдо.

       Убрав лишнюю посуду в контейнеры и получив из рук Розы Григорьевны чаевые наличными, ресторан удалился восвояси. Игнат Васильевич включил возле беседки магниторадиолу  Grundig Studio 3010 — можно было потанцевать. Гости дружно рассмеялись, когда из динамиков на всю их мощь зазвучало: «Наш паровоз, вперёд лети, в коммуне остановка...». 

       Жена коммерческого директора смеялась дольше всех и, наконец, попросила хозяина дачи:

       — Игнат Васильевич, ну, пожалуйста, ту запись, что в прошлый раз была, в конце мая. Мелодии зарубежной эстрады, да?

       — Извините, Виолетта. Кассеты нечаянно перепутал.

       Хозяин дачи быстро исправил допущенную ошибку. Выбравшись на танцевальную площадку перед беседкой и больше не обращая никакого внимания на непослушное платье, Виолетта энергично завиляла перед всеми и довольным супругом разухабистой обнажённостью. С любопытством поглядывая на развеселившуюся супругу коммерческого директора, Максим сходу озадачился резонным вопросом о том, как бы ему слинять на пару дней из Речовска и встретиться с Люсей? Скука тут без неё. Надо придумать убедительный повод отправиться перед свадьбой домой. Он ещё раз взглянул на Виолетту: чрезвычайно фигуристая дамочка — великолепные «песочные часики» при наличии умопомрачительной узкой талии.

       Танцевали все. Причём, кто в лес, кто по дрова, дружелюбно толкаясь и усердно потея, поскольку жара не спадала. Роза Григорьевна объявила, что пора повеселиться и в прекрасном бассейне:

       — Приглашаю гостей в дом переодеться!

       Никто не отказался. Все знали, что с некоторых пор купание в бассейне было традиционным жестом щедрого гостеприимства, своего рода воспоминанием о посещении ею знаменитого курорта в швейцарских Альпах. Не поплавать сейчас в бассейне — это, значит, смертельно обидеть Розу Григорьевну. А обижать её дорого обойдётся, если вдруг нагрянет с финансовой проверкой. Кроме того, не на общественном же пляже показываться в бикини, которыми несравненная Виолетта всех знакомых женщин щедро и настойчиво одарила. На гостеприимной даче, где все свои, можно было никого не стесняться, если даже фигура у кого-то стала с годами не столь  привлекательной, как в молодости.

       Из дома выходили парами, всё же придирчиво поглядывая друг на друга. Виолетта первой сиганула с края бассейна в прозрачную воду. Тут и все гости поспешили в бассейн, хохоча и веселясь. Не прошло и нескольких минут, как Роза Григорьевна и Любава — обе в ярких бикини, и Максим — плавки на нём спортивные — торжественно поставили на край бассейна подносы с алкоголем и закуской, а Игнат Васильевич тут же перенаправил их на плот.

       — Роза, спускайся к нам! — прорезался сквозь общий гам голос резвой Виолетты. — Не мори жарой жениха с невестой, пусть отдохнут. Всего хватает.

       — Иду, иду...

       Она прошла к ступенькам, уверенная в том, что все гости, как всегда, восхищаются её красивой фигурой и женственной походкой. Ошиблась однако: никто не мог отвести взгляда от Максима и Любавы.

       Максим несколько опередил невесту и галантно подал ей руку. Тут и внимательный ко всему происходящему Игнат Васильевич правильно учёл благоприятную обстановку:

       — Дорогие гости, по моей рекомендации Максим будет работать некоторое время комиссионером. Не простая работа, далеко не простая, если к ней с умом подходить. Со своей стороны, я окажу ему всяческую поддержку в приобретении положительного опыта работы. А потом быстрый карьерный рост. Рассчитываю и на вашу большую помощь, если таковая потребуется.

       — Не сомневайся, дорогой друг! — живо откликнулся Виктор Иванович.

       — Конечно, поддержим на любом направлении! — засвидетельствовал майор Юшикин. — Я уже сказал орлам из автоинспекции, чтобы уважали Максима и препятствий ему не чинили. А если какой преступный элемент дорогу перейдёт или попытается обидеть, уголовка в порошок сотрёт обидчика. Зелёный свет тебе, Максим!

       — Спасибо, товарищи! — Максим приподнял бокал с коньяком. — Пью за ваше здоровье и материальное благополучие.

       Под занавес вечеринки съели огромный торт. Без остатка.

       Ровно в полночь «Волги» вновь зашуршали шинами, увозя основательно подвыпивших гостей. Роза Григорьевна пригласила законного супруга, жениха с невестой и родителей жениха взглянуть на подарки. А что там глядеть — сплошь золотые вещицы!

       Елена Сергеевна нежно обняла Розу Григорьевну:

       — Спасибо за прекрасный праздник бракосочетания. Напряжённый был день, но счастливый. Пойду с Игорёшей отдыхать.

       — Ах, дорогая Леночка, свершилось, о чём я мечтала. Теперь могу пожить всласть по-семейному. Никто не упрекнёт, что беззаконно сожительствую.

       Давно не случалось подобного с Еленой Сергеевной, но она покраснела, взглянув виновато на своего супруга:

       — Пойдём отдыхать, Игорёша.

       — Мама, можно мне и Максиму погулять в саду? — Любава просяще улыбнулась. — Хочется наговориться вволю. Да и кофе напились.

       — Сами смотрите. Ночь тёплая. Дело молодое, хоть до рассвета гуляйте, разговаривайте.

       Возле живой изгороди, в  уединённой беседке, Любава решила откровенно признаться в том, что было очевидным и без признания:

       — Максим, я поняла, что совсем тебя не стесняюсь. Только не знаю, нравлюсь я тебе не стеснительной?

       — Люблю тебя, Любава! И мне приятно, что ты очень любопытная и заводная.

       — Подружка настоятельно советовала мне быть именно такой с первым же парнем, которого полюблю.

       — Вот видишь. Интересно, кто твоя подружка? Бывшая одноклассница?

       — В одной школе учились. Дочка неудачливого чиновника. На год старше меня. Глорией зовут. Я с ней сейчас почти не встречаюсь. Иногда перезваниваемся. Нахальных парней она жутко обожает, распутничает, но сейчас крепко подружилась с Романом Пикселем. Гляди и поженятся.

       — Нехорошо то с одним, то с другим.

       — Конечно, нехорошо! И без того столько счастья ожидает в супружеской жизни! Я даже передумала без промедления рожать. Вскоре после свадьбы совру маме, что дети не получаются. Ты не огорчился, касатик мой?

       — Как ты посчитаешь нужным, так и поступим. Обещаю быть послушным мужем. И скорей бы свадьба!

       — Мама сказала, что будет супер свадьба. Ты только никому не проговорись, какой необыкновенный подарок нас ожидает. Она мне по большому секрету его выдала. Сам догадаешься?

       — Даже не знаю, что предположить — он соврал сходу, решив ей подыграть. — Машина у нас имеется. Телевизор или стиралку? Если жить здесь, то тут всё есть. Пока своей квартиры нет, такие подарки ни к чему.

       — Ты догадался, касатик мой! Твои родители, моя мама, Игнат Васильевич вручат нам ключи от афигенской квартиры! В ней, многокомнатной, с окнами на набережную, всё-всё будет, исключительно импортное. Причём, как подарки от богатых друзей, многих из которых ты видел сегодня.

       — А разве это ещё не все друзья?

       — Ты что?! Навалом их. По первому зову к Игнату Васильевичу слетаются, как мухи на мёд. У него влиятельные связи везде и всюду, как я догадываюсь. Мохнатая рука, да не одна, наверное. До самой белокаменной.

       — Поэтому нам, Любава, надо хорошо ладить и с мамой, и с Игнатом Васильевичем, и его всеми друзьями.

       — А я и не возражаю, нежный мой... ласковый... Скорей бы свадьба...

       — Я клянусь: мы поженимся, и ты будешь самой счастливой женщиной на всём белом свете!

       — Я и сейчас самая счастливая... девушка...

       Продолжение: http://proza.ru/2021/04/19/944