ФБК и унтер Пришибеев

 
Генпрокуратура просит считать Фонд борьбы с коррупцией А.Навального экстремистской организацией…
Смешанные  чувства пробуждает  это сообщение.
У кого-то в глубине души шевельнётся желание горячо одобрить и сказать, что «давно пора». 
Может проснуться даже гордость за прокуратуру: не прошло и 10 лет, как она раскусила коварного врага и рассмотрела состав преступления: не помогли его ухищрения предстать перед россиянами в образе разоблачителя неправды.

              А кого-то пронзит  простая и страшная мысль: а, ведь, и мы в обольщении свободой слова тоже что-то пытались разоблачать и находили в материалах ФБК что-то достойное внимания органов правосудия.  На миг даже показалось, что правда вышла наружу…
Особо горячие критики власти позволяли себе даже проекты приговоров власти,  причём, в выражениях обидных для неё.
Говорят, по телевизору показывали женщину, которая в разговоре о позволении Росгвардии применять оружие против демонстрантов кричала: «Путин, стреляй в меня!».
                Найдутся люди, которые в знак протеста  попросят их считать членами ФБК.
Мало кто осмелится на явку с повинной.
Нельзя ещё сказать, что россияне с этого дня будут жить в страхе перед тем, что однажды  компетентные органы обнаружат в их словах причастность к экстремизму или оскорбление власти неверием в неё.
Но информационное поле будет зачищено от всего, что не сажала сама власть.
Закон нацелен в тех, кто стоит на переднем крае оппозиции,
на возбудителей и разносчиков инфекции недовольства властью.
Как известно, А.Навальному предлагала объединить усилия  К.Собчак.
Предложение было решительно и публично  отвергнуто. Навальный посчитал, что Собчак своими делами и словами скомпрометирует  его правое дело.
Не знаем, пеняет ли он теперь на себя.
              Потянется ли «ниточка» из прокуратуры за всеми, кто, хоть, как-то выражал  солидарность с ФБК? 10 лет она  не запрещала  его расследования.  Но и хода  им не давала.
Разворот в отношении подозрительно совпал с резкой переменой отношений США и России.
Может ли из-за границы в принципе быть что-нибудь доброе?
То, что   Генпрокуратуру не заинтересовали материалы расследований ФБК по существу,
 вызывало недоумения. А теперь не будет.
И впредь, если где-то что-то прозвучит нелестное для власти, то там, если поскребут,  всегда найдут признак экстремизма или оскорбления.
                Помнится, в СССР многие недоумевали: как это кто-то может говорить о  партии что-то неодобрительное? И власть разрешила эти недоумения: оказывается, на такое были способны только шизофреники или диссиденты.
Первые могли стать последними, и наоборот.
Одним  оказывали неотложную медицинскую помощь. С другими по всякому было.

Ужесточение закона против инакомыслия на фоне некоторой беспомощности правосудия  в борьбе с реальными преступлениями против личности, например, с хищениями и разбоем, конечно, не красит его.
Из литературы помнится, как отставной офицер Пришибеев
 пытался поддерживать общественный порядок так, как он это считал нужным:
«Нешто можно дозволять, чтобы народ безобразил? Где это в законе написано, чтоб народу волю давать?...» - говорил он на суде в своё оправдание.
                При обсуждении закона о противодействии экстремизму было высказано много опасений.
В.Путин заметил, что понятие экстремизма нуждается в уточнении.
Закон даёт  возможность злоупотребления, но, президент сказал, что   «не нужно доводить всё до маразма и абсурда».  А если бы не сказал?
Понятно, что у всякого закона бывает погрешность.
Но в борьбе с экстремизмом просматривается явный уклон или склонность к упрощённому судопроизводству на основе революционной целесообразности.
Чувствуется, что власть российскую «в жар бросило», и она  «сробела»  от мысли о том, что
«нынешний народ забылся в своеволии и неповиновении».