Благородная патина

               
                Шёл я тут, недавно, по Камергерскому переулку в сторону Кузнецкого моста. И в самом его конце обратил внимание на памятник Сергею Прокофьеву, который установили здесь не так давно, года три назад. Композитор, почти в уровне земли в пальто и шляпе и с нотами под мышкой, неотразимо элегантный, целеустремлённо шагает в сторону Тверской.
                «А почему он такой зелёный?» - подумал я. Ну, очень, просто неестественно зелёный. Как будто его недавно искусственно патинировали. И тут я вспомнил эту процедуру искусственного старения бронзы. Столкнулся я с этим лет тридцать назад, в конце девяностых. Мы тогда активно со скульптором Алексеем Майрасловым обогащали районные центры  и усадьбы крупных колхозов нашей тогда ещё более необъятной страны, скульптурными изображениями вождя и солдата-освободителя. Если колхоз носил имя Ленина, то на центральной усадьбе, естественно, должен был быть установлен памятник Ильичу. Кроме того колхоз должен был быть не бедным, изваяние вождя стоило хороших денег. И он мог быть из бронзы, алюминия или бетона, что также существенно отличалось по цене. Если колхоз назывался как-нибудь по-другому, он мог заказать себе военный мемориал со скульптурным изображением солдата, или скорбящей матери. Не было в стране населённого пункта, откуда не уходили бы его жители на защиту отчизны. Поэтому скульпторам работы хватало. Ну, и архитекторы, участвующие в проекте, получали свою толику по договору со скульптурным комбинатом.
                Однажды в пятницу вечером я пришёл к Алексею в мастерскую. Встретив меня у порога, он тут же спросил, не хочу ли я в туалет. Я сказал, что нет. «А ты, всё-таки, сходи». – говорит он мне доверительно: «Я всем предлагаю и никто не отказывается». Теряясь в догадках я открываю дверь совмещённого санузла. Сначала в нос мне ударил едкий запах мочи и аммиака. Протерев глаза, я увидел в эмалированной ванне несколько небольших бронзовых скульптур. «Понимаешь, послезавтра выставку монтировать надо, а отливки свежие. А лучшей патины, чем от мочи не придумаешь. Вот я и прошу всех на них облегчиться. И, представляешь, даже женщины не отказываются». Мне стало интересно: «А как же женский пол умудряется через борт отливать?» «Очень просто. Они на борт, как на насест на корточки садятся. Ну, а дальше, понятно». В это не хотелось верить, но я промолчал.
                Зато, когда мы уже сидели всей компанией за столом и выпивали, я попытался представить сидящую напротив меня красотку раскоряченной на бортике ванны и поливающей своей изящной струёй фигуру грустного Вакха. Ну, что поделать, такое у меня богатое воображение. Чего, конечно, не знала сидящая передо мной фемина, но мой неожиданный сдержанный смех её насторожил. Как-то она почувствовала, что я смеюсь над ней. Она достала из пачки сигарету и вышла в коридор. А вернувшись, взяла свой стакан и села уже на другое место.