Cлучилось это в те незапамятные времена, когда Арктика ещё не называлась побережьем Северного Ледовитого океана, а на месте нынешней тундры росли сосновые леса, полные зверя и птицы. После последнего оледенения в Северной Европе, которое случилось около 9,4 тысяч лет тому назад, в долины всех северных рек, как и в долину Северной Двины, пришли Россияне – народ искусный в земледелии, ремёслах и охоте. Их земли в те времена приносили неплохие урожаи ржи, их Мастера по металлу знали ныне утерянный секрет изготовления неокисляемой латуни и были отменными Кузнецами, Чеканщиками и Оружейниками. По мере отступления льдов, начиная с двухтысячных до Новой эры, Россияне продвигались к побережью всё ещё холодного Океана.
Pоссияне были хорошими Животноводами. Уже в те времена они считали нужным заготавливать на зиму сено для скота, а с наступлением весны пасли стада на пойменных лугах. Короткое лето и недостаток свежих кормов для животных не приносили их народу обилия молочной продукции, но дети Россиян никогда не испытывали недостатка в продуктах питания. Известно: подростки, получающие усиленное питание в возрасте восьми - двенадцати лет, всегда вырастают крепкими, здоровыми Людьми. И надо сказать, что Россияне в те времена как никогда нуждались в сильных Людях с храбрыми сердцами, потому что имели немало врагов и, сверх того, нередко переселялись всё дальше на Север. В Арктике 4 тысячи лет тому назад совершенно исчезли многолетние льды и Россы - Мореходы, выходившие на Северные морские пути на двухмачтовых судах с прямыми, обшитыми кожей, парусами, сообщали Воеводам селений о заметном потеплении Океана. Вместе с тем, земли Южной части Евразии начали высыхать и Скотоводы степей, стремясь спасти свой скот, постоянно стремились отнять возделанные земли у Россиян. Россиянам столь же постоянно приходилось сохранять освоенные ими земли с оружием в руках, потому что кочевое население Юга не желало иметь никаких иных представлений о праве на пастбища для своего скота, кроме права силы. В те времена никто не прикрывал свои стремления ссылками на исторические права или справедливость, но каждый брал себе то, чем мог овладеть или в крайнем случае сохранить за собой на какой-то срок.
Беспокойная Степь, грозящая извечными и непредсказуемыми набегами Наездников, заставляла Россиян уходить из зоны лесостепи на Север и селиться в лесной зоне, где почва сохраняла достаточно влаги для земледелия и где Степняки не чувствовали себя столь уверенно. Однако, Скотоводы степей никогда не желали признать лесную зону землями Россиян. Населению Российского Севера Степняки были хорошо знакомы не столько по их готовности обменивать своих коней и скот на продукты земледелия, сколько по стремлению взять их силой, внезапным налётом и грабежом с поголовным уничтожением всех жителей.
Они приходили с Юга на красивых, быстрых конях, взращённых на Восточных берегах нынешнего Каспия, в своих оранжевых пластинчатых панцирях из искусно подрезанной и клееной в три слоя твёрдой и очень прочной кожи яков, с серповидными саблями, непригодными для рукопашного боя, но очень удобными для отсекания голов у Людей, поставленных на колени. У них были неплохие луки и длинные стрелы. Не имея железа для наконечников стрел и, значит, не имея возможности разить ими насмерть, они смазывали наконечники стрел нечистотами, вызывавшими нагноения ран, и в общем были опасны не столько своим натиском, сколько коварством.
Для охраны своих селений от рыскающих повсюду Наездников Россияне были вынуждены постоянно содержать конные отряды Воинов. У Россов не было массового Воинства, хотя и в те времена Ратником становился каждый взрослый мужчина, способный держать в руках оружие. Но настоящим Воином считался лишь тот, кто, сидя на спине коня, покрытого одной лишь попоной, был способен быстрыми неотразимыми ударами своего боевого топора поражать врагов с левой и правой руки, кто имел силу действовать тяжёлым копьём, кто, стреляя из лука, поражал стрелой со стальным наконечником неприкрытое щитом место на теле своего противника.
Звание Воина было самым высоким в Российском народе и потом, тысячи лет спустя; престиж Воина защитника оставался для Русского народа самым высоким, как и для Германцев - Ариев, покоривших в своё время Северную Индию, – престиж касты Кшатриев во все времена был выше престижа касты Браминов.
Каждый из мальчиков, признанных Старейшинами Росичей годным для воинской службы, в двенадцать лет поступал в особую школу, где учился управлять конём и владеть копьём, топором и луком, тактике конного и пешего боя и, вместе с тем, продолжал обучаться счёту, письму и некоторым из наук, пришедшим в воинские школы из Средиземноморья, такие как История, География, ознакомление с Врачеванием, Алхимией, Корабельным делом и некоторыми из ремёсел.
Живописны были Воины Россов – на высоких, сильных конях, покрытых сверху белыми кожаными попонами, с подпругами, застёгнутыми на три латунные пряжки, с нагрудниками и пластинчатыми налобниками из сверкающего золотом жёлтого металла. Воины носили синие куртки с белыми рукавами, с диском Орла на груди из нашитых на кожу костяных пластинок, кожаные рейтузы, глубокие латунные шлемы с навершиями из красной меди, широкие пояса с белыми костяными пластинками. Основным их оружием были тяжёлые длинные копья с ромбовидными наконечниками, боевые топоры с удлинённой рукоятью и стрелы с железными наконечниками. Древки стрел вытачивались на станках и окрашивались в яркие цвета. Всё это было весьма опасным оружием в руках опытных Воинов и потому прямые столкновения с ними Наездники считали крайним невезением.
Hарод любил своих защитников, любили их и женщины селений, считая честью для себя стать женой Воина. И не случайно, в семьях Воинов - Росичей почти всегда рождались мальчики, пригодные для конной службы. Но случалось, что они рождались и у незамужних женщин, и такое дело не считалось позором. Российский народ никогда не обижал тех, кто растил сыновей, которые потом поступали в особые школы, чтобы впоследствии стать Конниками или ходить Северным морским путём в страны Средиземноморья на парусных судах Российского Поморья.
В те далёкие времена, одной из конных сотен, – а сотня состояла не менее чем из ста шестидесяти Воинов, – командовал опытный и властный Сотник, известный под именем Плессоз, "Гроза Наездников", приходивших на земли Россиян через Дикое поле на своих легконогих конях, вскормленных не столько на овсе, сколько на хорошей пшенице.
Плессозу было уже тридцать шесть лет, но он всё ещё оставался холостым. В этом не было ничего удивительного: ни одна женщина Россов не считала нужным сохранять верность своему мужу, если он не сохранял ей верность. Плессоз, никогда не сохранявший постоянство каждой очередной избраннице, не был в состоянии создать свою семью, но рассчитывал лет через пять - шесть поехать на отдых в Архи-Рику – страну на побережье Северной Африки, населённую Славянами, под ярко-синее небо Средиземноморья, где Ментал Испанской нации привносит в синеву фиолетовый оттенок.
В год повествования, примерно за 8 веков до Новой эры, осенью, после сбора урожая, когда опасность внезапных нападений на закрома селян возросла десятикратно, Плессоз, выделив из своей сотни несколько дозоров, приказал им разместиться в приграничных селениях, в тылу основных сил отряда, и не спускать глаз со всех дорог и тропинок. Старшим дозоров он велел возглавить отряды Ратников и выставить секреты на всех подходах к селениям, – обычные меры предосторожности на случай стремительного прорыва Степняков сквозь негустые, прорезанные охотничьими тропами, леса, в обход основных сил его отряда.
Одним из выставленных Плессозом дозоров командовал его заместитель Подсотник Осиан. Ему не исполнилось ещё и двадцати четырёх лет, но он был знатным Воином. Волосом он был светел как лунь, но глаза у него были настолько тёмные, что не было видно даже зрачков. Он был статен, искусен во владении всеми видами оружия, надёжен в бою и дружбе. В отряде он считался лучшим из лучших, непризнанным соперником самого Плессоза. Ныне нам совершенно непонятно, как молодой Воин мог стать соперником Командира конной сотни, ведь Сотники нередко были Воеводами, обладавшими столь большой властью, что никто из Старейшин селений не был столь высок по своему общественному положению. Но на деле не всё определяется общественным статусом Человека. В конном строю сотни, развёрнутой для атаки, Осиан всегда шёл в первой шеренге вторым на правом фланге, с шёлковым красным флажком на навершии шлема, и не с синей, но с белой попоной на крупе коня. И никогда ни одна стрела, ни одна сабля врага не могла прикоснуться к его телу, но его щит нередко отражал удары, направленные в сердце товарища, скакавшего рядом. Сам же Плессоз, поставив на своё место Подсотника, занимал место в предпоследней шеренге в середине строя. В этом не было ничего странного, – обычный военный приём сохранения жизни Командира. Но, заменяя себя в боевом строю Подсотником, Плессоз, по существу, создавал ему статус Сотника. Вместе с тем, Плессоз не считал нужным сказать доброе слово своему отважному Помощнику, но постоянно требовал от него нечто невозможное. Не скроем, на всех конных состязаниях и во всех показательных рукопашных схватках, организуемых для потехи селян после окончания весенней полевой страды, сам Плессоз, хотя всегда и выигрывал, но не позволял распорядителям игр свести себя в схватке с Осианом. Естественно, Воины сотни не считали Плессоза более искусным в бою, чем Осиана. Но если учесть, что Плессоз по происхождению был настоящим Россом из самого влиятельного сословия Воевод, считавших нужным служить не только народу Россов, но и Российскому Содружеству наций на Средиземном море, а Осиан – обычным пареньком из небольшого селения Северной Норвегии, то станет понятно, что соперниками они никак не могли быть. И всё же вопреки всякой логике были. И потому Плессоз, отсылая Осиана в тот год на самый опасный участок в селение Старшим разъезда всего с тремя Кониками, демонстрировал ему явное недоброжелательство.
B селении, которое должен был охранять названный разъезд, Осиан собрал Ратников, поставил задачи их Старшим, и не прошло семь - восемь дней, как его Люди вместе с Ратниками успешно схватились ночью с тремя десятками Наездников. Те, с обычной для них дерзостью, обойдя ночью основные силы отряда Плессоза, напали на селение. Короткая схватка и получасовая перестрелка кончились для них несчастьем. Среди восьми убитых в ночной схватке не было ни одного из Людей Осиана. Лишь двое из Ратников получили ранения стрелами, смазанными нечистотами. Когда Плессоз поспешил на помощь Осиану, Степняки рассеялись, словно дым от погасшего костра. И опять-таки, Воины сотни отметили, что Плессоз не счёл нужным похвалить Осиана, но выразил недовольство его действиями: дескать, почему он не проследил, куда ускакали наездники неизвестного доселе, особо опасного кочевого народа. Однако же, не только рядовые Воины, но и многие Старшие конники, рискуя навлечь на себя гнев Сотника, отметили искусство Осиана и сказали ему немало добрых, идущих от всего сердца, слов.
Tам же, в селении, Осиан встретил девушку необычайной красоты с пепельного цвета волосами и чистой кожей удлинённого лица, тонкую и высокую, как лесная берёзка. Огонь любви к зеленоглазой Весене охватил душу Осиана, а Весена с первого взгляда тоже полюбила благородного Воина. Да и будет нам свидетелем Бог Россиян Перун, поражающий своими молниями Людей недостойного поведения, любовь – это всегда чудо, и влюблённые – настоящие Ясновидцы: ведь они читают свои судьбы в глазах друг друга, они – подлинные слуги Всевышнего – никогда не сомневаются в необходимости служения прекрасному, не догадываясь, что Любовь и есть необходимое условие для создания здорового и жизнерадостного потомства, нужного не только их собственному народу, но и всему Человечеству Земли.
Родители Весены не возражали против брака их дочери с молодым Воином, но по обычаям Россов требовалось согласие и его родителей, поскольку такой брак рассматривался как заключение союза двух родов, – событие далеко не рядовое, сулящее заботы нового родства. На приезд родственников Осиана из далёкой Норвегии требовалось немалое время, поскольку Океан должен был вскоре покрыться льдом, и потому была объявлена лишь помолвка молодых.
Cлучилось так, что Плессоз, во главе своей сотни проезжая по основной улице селения, в недобрый час встретил красавицу Весену и, намётанным глазом оценив достоинства Девушки, склонился к ней с седла, весьма настойчиво предлагая полюбить его, Сотника Плессоза. Весена, не желая оскорблять Воеводу грубым отказом, в нескольких словах дала понять, что она помолвлена, а затем, поскольку Сотник не прекратил свои домогательства, круто повернулась к нему спиной, казалось, взлетев в воздух пепельными своими косами, и ушла в дом. А когда несколько Селян, бывших свидетелями разговора Плессоза с Весеной, стали объяснять Сотнику, что красавица Весена недавно объявлена невестой его Помощника Осиана, то Плессоз с негодованием оборвал их на полуслове:
- Но Осиан – всего лишь Подсотник, а я – Воевода!
И, стегнув плетью коня, он снова занял своё место в строю во главе сотни.
Через четверть часа Осиан узнал о притязаниях Сотника на связь с его Возлюбленной и, томимый недобрыми предположениями, переговорил со своими Ратниками. Он просил их извещать его о всех случаях появления в селе "отставших" Воинов из сотни Плессоза. И не зря: через день, под вечер, его известили, что возле селения в лесу была замечена тройка Конников, но самого Плессоза среди них не было. А ещё утром Весена рассказала Осиану вещий сон, в котором она видела себя похищенной некими неизвестными Людьми.
Чудны дела твои, Господи! Не успел ещё Плессоз решить как ему быть с Весеной, а ему была оказана помощь в столь неприглядном деле. Неизвестно откуда в его рубленом из сосен небольшом посаде появились три Конника из сотни западного Соседа. Это были нестарые с виду, весьма простоватые Люди, всегда готовые оказать небольшую услугу доброму Воеводе. Намекнув Плессозу о том, что они знают, какая тоска гложет сердце столь славного Властителя, они предложили ему своё содействие в части похищения Весены. Пусть он вволю натешится её красотой, а затем они сами же отвезут её обратно в селение к родителям. Плессоз, не сомневаясь, что имеет дело с настоящими Росичами, охотно дал им своё "добро" на ночное дело. К его досаде, его переговоры с тремя Конниками западного Соседа не стали секретом для Воинов его сотни. Воины, конечно, не знали, о чём толковала "соседняя троица" с их Командиром, но ведь нередко даже самое тайное становится явным. Последующие события выявили некоторые обстоятельства заговора, но остались загадкой: «кем же были на деле трое Конников Соседа?», потому что такие Люди в его сотне не служили.
Kороток осенний день у Полярной черты, и едва стало темнеть, трое Конников вышли из леса, прокрались к дому родителей Весены, и двинулись к крыльцу. Позже Осиан узнал их имена, но в тот вечер он видел их впервые. Не успела эта троица сделать и двух шагов, как перед ними внезапно появился Осиан в полном вооружении, в латунном шлеме и с латунным топором в руках.
- Остановитесь, други мои! Весена – моя наречённая и никто не имеет права, не покрыв меня несмываемым позором, отнять её у Подсотника. Я не уступлю её никому на свете!
- Уйди с дороги! – нисколько не гневаясь на него, сказал один из Конников, по имени Сенис, – у нас приказ Плессоза доставить Весену на праздник.
- Приказ? Вы что же, забыли, что ничей приказ – не указ для Воина, если он не по совести?
Конники, видимо, далеко не лучшие в настоящем деле, но зато ревностные исполнители худших желаний Воеводы, не на шутку рассердились, и один из них, Конис , сказал Осиану с нескрываемой яростью:
- Не тебе, щенок, учить нас.
А третий из Конников, Лиспос , добавил:
- Пошёл вон!
Осиан вскинул свой топор и спросил их и нескрываемым презрением:
- Щенок? А кто из вас, старых псов, готов схватиться со мной один на один?
Тогда трое Конников, не желая принимать предложение сражаться на равных, все разом набросились на Осиана. Они не желали просто проучить его, не намеревались бить его топорами плашмя, но, переполненные злобой, стремились поразить Осиана насмерть. И среди сверкавших в воздухе золотых с синим лезвий трёх Конников засверкало и лезвие топора Осиана. Никогда в истории народов Планетной расы один Воин не мог выстоять в схватке с тремя такими же Воинами, пусть и не самых искусных в фехтовании, но всё же тремя! Но Осиан выстоял. Стремительно наступая и отступая, отскакивая и снова нападая, он работал своим топором так, что, казалось, это не топор, а золотые и синие молнии сверкали в сгущающемся сумраке вечера. Трое Конников Плессоза сражались насмерть, как и следует ожидать от тех, кто ничего не умеет, кроме борьбы врукопашную. Они уже понимали, что отступать им некуда, и если они не победят, то никто из них не избежит смерти. Поэтому никто из них не щадил себя, но и никто не считал нужным щадить Осиана.
И здесь произошло нечто редкостное – чудо отважного Воина, защищающего свою любовь: ни один из ударов трёх Конников Плессоза не настиг Влюблённого, но ни один из его ударов не прошёл мимо цели.
Не более минуты длилась эта неравная схватка, но все трое несостоявшихся злодеев пали мёртвыми на дорожке перед крыльцом дома родителей Весены.
Весена, вместе со своими родными, наблюдавшая схватку Воинов, выбежала на крыльцо и с рыданиями бросилась на шею Осиану.
Тут же, неизвестно каким образом узнав о схватке, во дворе дома собралось несколько десятков селян. Все они были поражены случившейся трагедией, все выражали недоумение и никто не хотел разбираться, что же здесь произошло. И только отец Весены не стал кручиниться, но, проявляя верность обычаям народа Россов, со всей решительностью старого Служаки сказал своему будущему Зятю:
- Ну, Осиан, горем делу не поможешь! Забирай свою Весену, прихвати с собой бесхозных коней твоих погибших сослуживцев. Забирай всё, что можешь на них навьючить, и иди своей дорогой. Да иди так, чтобы ни дневное солнце, ни ночной месяц, ни рыщущий ветер не смогли бы узнать, куда ты направляешь стопы своих коней.
Спустя два часа двое всадников и с ними ещё две лошади, навьюченные всевозможными припасами, сложенными семьёй Весены в перекидные сумы и мешки, вышли из селения и скрылись в темноте. Шли они на северо-восток, на Северный Урал, где Охотники - Россияне издавна ставили свои охотничьи домики, рубленные из высохших сосен.
Двое суток спустя, под вечер, Плессоз, первым узнал от прискакавших Конников Осиана о гибели трёх посланных им Конников и об исчезновении Осиана с Весеной. Он понял, что произошло нечто непоправимое. Теперь Воины его сотни не только откажутся повиноваться ему, но и, хуже того, не поднимая шума, возможно, просто прикончат его за проявление вероломства и подлости. Приказав Воинам из разъезда Осиана молчать до выяснения важных обстоятельств дела, он поспешно снарядился и, не сказав никому ни слова, поскакал незаметной тропой в направлении того селения, где произошла трагедия. Он ещё не знал, зачем он туда едет, но горел настоящей жаждой какого-нибудь действия. Конечно же, он жаждал отомстить тому, кто не посчитался с его статусом Воеводы из влиятельного и самого могущественного слоя служивых Людей Российской нации.
Уже темнело, когда в лесу, неподалёку от селения, он впервые, с какой-то тайной радостью увидел терем, стоящий на высоких сосновых сваях, неизвестно кем и каким образом вбитых в твёрдый грунт на крохотной полянке. Терем был настолько необычен, что Сотник, подъезжая к нему, не переставал удивляться его замысловатой архитектуре. Терем сам по себе не был особо высок, но, будучи поставлен на сваях в четыре человеческих роста и увенчан восьмиугольной башенкой, как венчали свои дома Россияне в Средиземноморье, свидетельствовал о необычности понятий его владельца. Без сомнения, это был терем Селенцы, чьё имя ни на российском языке, ни на Сонскрите ничего не значило. Селенца была Духом Космоса, проживающем на Земле и, конечно же, была настоящей Волшебницей. Она никогда и никого не приглашала к себе, ни к кому не приходила сама, да и, похоже, редко бывала в своём чудесном тереме. Тем не менее, её знали; она нередко принимала участие в совещаниях Старейшин селений Россиян по важнейшим вопросам. С другой стороны, никто не спрашивал, чем она занимается, кто приносит ей пищу, но считали, что она никогда и ни с кем не делила своей трапезы и ничьими услугами в окрестных селениях не пользовалась. Плессоз, однако же, знал, что при нечаянных встречах с ней юноши краснели и опускали глаза, мужчины не были в состоянии не выразить восхищения, женщины же смотрели с восторгом и во всём стремились подражать ей, не уступить ей в грациозности движений. Все находили её столь прекрасной и нередко строгой, что невольно смущались под взглядом её васильково-синих глаз. Без сомнения, она не была настоящей Россиянкой, не была и Германкой – она вообще не была Духом Сверхзвёздной системы Канопуса, её Субстанция не была одной из 4 - х Субстанций Наших Мирозданий – и потому никто не знал, кем она была на самом деле. Но Властительные Люди полагали, что за всякими проявлениями Духа стоят Великие Боги, а за таинственной Селенцей нечто Великое Неведомое. И потому Плессоз считал: всё, связанное с Жизнью Селенцы, было покрыто мраком неизвестности и никто не стремился проникнуть в эту неизвестность, потому что никто тропинок к её терему не видел и никаких путей к её сердцу не знал.
Плессоз, сам не понимая, почему он так делает, подъехал шагом к терему Селенцы и начал рассматривать высокие и узкие, застеклённые золотистыми витражами, окна, кружевное сплетение брусьев, поддерживающих небольшую веранду и открытую наверху башенку, оранжевую масляную краску, которой были выкрашены тесовые поверхности этого строения.
На веранде, у входной двери появилась хозяйка дома Селенца в собольей накидке и круглой шапочке с тремя золотыми кистями наискось. На её золотисто-жёлтом воротнике сарафана, видимом из-под небрежно наброшенной накидки, были нашиты плоские, как монетки Архи-Рики, розовые жемчужины из прибрежных вод Аравии, матово мерцающие таинством своей затаившейся Жизни.
Около минуты она также молча рассматривала Плессоза, сидящего в седле на своём измученном коне, потом перед ним вдруг возникла плетёная из шелка лесенка с латунными перекладинами. Плессоз схватил конец лесенки и стал взбираться по ней на веранду терема. Его конь, подняв голову и расширив ноздри, словно собираясь заржать, стоял внизу, как бы осуждая недостойное поведение хозяина, потом, понурив голову, поплёлся шагом в недалёкое селение.
B своей приёмной, наполненной оранжево-золотым светом, проникающим в неё изо всех окон, с зеркалами в простенках, Селенца усадила Плессоза за стол, на котором стояла братина с критским вином цвета морской волны. Этот напиток, называемый Россиянами "Зелено - вино" приготавливался широко известным в древности способом. Виноград при его приготовлении отжимался вместе с молодыми зелёными листьями и виноградный сок бродил не более трёх суток, превращаясь в не особо крепкий, довольно сладкий напиток, который можно было пить, не разбавляя водой. Над поверхностью с чашей "зелена - вина" всегда стоял зелёно-голубой туман и потому Гомер в своей «Одиссее» говорил о винноцветном море. На столе стояло также блюдо с мясом и два чеканных с позолотой серебряных кубка.
На стенах, под зеркалами, висели незнакомые Плессозу красивые струнные инструменты и ещё несколько вещей, о назначении которых он не имел никакого представления. Селенца усадила Плессоза в кресло из морёного дуба, с высокой искусно инкрустированной спинкой, за стол со столешницей, состоящей из полированной плиты розоватого орлеца. Паркетный пол гостиной был набран из кусочков цветного дерева, образующих знаки Зодиака, в дальнем углу пылал огонь обогревателя с тюленьим жиром, кованый из золочёной латуни, с основанием, вделанным в массивный брус зелёного диабаза.
Показывая в улыбке жемчуга своих зубов, Селенца налила Плессозу полный кубок вина, подвинула к нему блюдо с жареным мясом и снова, сдержанно улыбнувшись, взглядом пригласила его подкрепиться всем тем, что он видел на столе.
О нет, не зря мужчины считали Селенцу обольстительницей: она вся светилась радостью, как весенний луч солнца в Заполярье. Её губы не были особо полными и чувственными, отнюдь не походили на алый цвет свежей вишни, но зато её кожа была бело-розовой, подобно жемчугу на её золотисто-жёлтом платье, на чистом светлом лбу не было видно ни единой морщинки, шея создавала впечатление нежной и не очень сильной. Грудь Селенцы не казалась излишне большой, но создавала впечатление нежной и упругой, созданной для ласковых прикосновений мужчины; не слишком широкие, девичьи бёдра были сладостны в изгибах своих линий.
Плессоз, проголодавшийся за время непрерывной скачки, ел мясо, запивая его из золоченого кубка ароматным, сладким как кленовый сок вином из Архи-Рики, и, не скрывая своего восхищения, любовался красотой Хозяйки, её высокой грудью, мысленно приникая к её сладостным устам, к нежной шее и к васильково-синим глазам, затемнённым густыми ресницами под упругими линиями бровей, подобных крыльям ворона.
Щёчки у Селенцы не были по-девичьи пухлыми, но со свежим румянцем и чудесными ямочками, чуточку вздёрнутый на кончике нос, придающий задорность её взглядам, дополнялся крылатыми ноздрями, свидетельствовавшими о своеволии её натуры. Взгляд настежь распахнутых глаз был бесхитростным, ласковым и обещающим.
Их беседа, как и всякий разговор Властителей, шла не столько о Российских делах, но о делах Славянской Архи-Рики, о Содружестве наций в Российском Средземноморье, о недостаточной роли Россиян, обитающих на Крайнем Севере на побережье нынешнего Ледовитого океана, об их незавидных судьбах, невзирая на занимаемое ими положение во всех сферах Государственности народов Средиземного моря. Как бы подводя итог их разговору о внешнеполитических делах, Селенца заявила:
- Никогда сами Славяне не создают наивысшую Нерациональность народам Средиземноморья без всесторонней помощи Россиян. И ныне, как и в прошлом, Россияне, отступая перед ледниками Севера не на Юг, но на земли Испании, после шестисот лет проживания в союзе с Испанцами, создали на этих землях новый, невиданный доселе взлёт Духовности и Культуры. Россиянам всеми силами необходимо поддерживать союз с народом Испании. Ведь Испанцы, как и Россияне, в составе своих Организмов имеют Материю Матрикс, возникшую на основе Субстанций Нашего Мироздания новейшего Монвантора. Разница состоит лишь в том, что у Россиян роль субкорпускул-12 в составе Материи Матрикс играет Золото, а у Испанцев – Серебро. Но на деле это не имеет особого значения. Не так ли?
Плессоз с неодобрением посмотрел в распахнутые настежь глаза Селенцы и заметил:
- А зачем нам, Россиянам, нужно искать дружбу с Испанским народам? Я считаю, что нам следует занять лесостепи и степи южнее наших нынешних земель, вышибить дух из этих Германских каганатов и расширить свои владения на Северном и Восточном побережьях Средиземного моря. Нужно усилить Российское присутствие на плодородных островах в южных морях. А Испанцы, как бы они ни были умны и принципиальны, – не столько Воины, сколько Политики. Они никогда не способны оценить значимость Содружества Российской Иерархии Всевышнего, для них Высокие Знаки Россиян – не выше Германцев, которые испокон веков служат в войсках Испании.
- О нет, Плессоз, не сгущай краски. Испанцы высоко ценят Россиян. Хочешь, в доказательство своей правоты я предложу твою кандидатуру на пост Гвардейской когорты, размещённой в столице прибрежного Египта? Контр-Сонс Египта – настоящий Испанец, который очень нуждается в умных и деятельных Офицерах. И посмотрим тогда, откажет ли тебе Высший совет Содружества на Крите в дальнейшем продвижении по службе?
- Я не знаю ни Испанского, ни Германского языков, – вздохнул Плессоз.
- Ну и что же из того? Все Германцы сносно говорят на языке Россиян, ведь сами они всегда являются выходцами из Российских земель. А Испанский язык настолько похож на Российский – ведь оба они созданы на основе Сонскрита, – что через семь - восемь недель ты сможешь свободно объясняться на нём в любом приморском селении Средиземноморья.
- Нет. Я останусь здесь. – Словно в раздумье ответил Плессоз. И немного подумав, вдруг добавил. – Я не хочу расстаться с тобой, Селенца!
После недолгого молчания Селенца сказала своему гостю, смягчая твёрдость своих слов доброжелательностью улыбки:
- Ну что ж, мой мужественный гость! Ни в одном сражении ты ещё не находился в столь опасном положении как ныне. И никогда у тебя ещё не было столь много сильных врагов. Но я не отдам тебя им на расправу. Останься со мной, погости до весны. А весной, если только ты осознаешь настоятельную необходимость, я перенесу тебя на Крит и замолвлю за тебя несколько слов нескольким Высшим сановникам Содружества. К сожалению, мои возможности ограничены, но всё же! А пока что сиди в тереме, как настоящий медведь в зимней берлоге, и пусть никто не знает, где ты скрываешься. Уверяю тебя: никто не найдёт тропу к моему терему, если я не укажу её сама. И ещё, не спеши пускаться в путь за своим недругом, который сейчас со своей женой и четырьмя конями идёт нехожеными путями на северо-восток. Никто не знает, где они будут завтра, никто их не видит за завесой снегопада. Следы их коней заметает вьюга и некому отыскать их зимой в Заполярье.
- Не скажешь ли мне, Селенца, если я вскоре всё же найду своего врага и убью его, зачтётся ли мне это как справедливое возмездие преступнику?
- Не советую тебе, Сотник, убивать Осиана. Он ведь, по мнению твоих Конников, нисколько не виновен, но скрывается не от них, но от тебя. Ты же, Плессоз, по их мнению, нарушил важнейшие нормы поведения порядочного Человека.
- Ну, это мы ещё посмотрим, кто из нас по настоящему виновен. Время покажет!
- Время ничего не показывает, ведь Будущее скрыто в неведомом, и никто не в состоянии знать, что оно нам несёт. И вообще, если бы мы могли знать своё Будущее, то оно стало бы частью Настоящего, и тогда не стало бы Таинств Неведомого.
- Темны твои речи, моя славная Хозяюшка. Что же прикажешь мне теперь делать?
Селенца обольстительно улыбнулась:
- Ты ведь не случайно оказался на дороге к моему дому, Плессоз. Стань моим Возлюбленным, если не навсегда, то хотя бы до весны. Уже скоро суровые холода заполнят чёрно-синей мглою всю нашу землю. Снег и метели в длинные ночи не позволят твоим врагам искать тебя, да и никто не посмеет искать тебя здесь, в жилище Духа Космоса. Не считай меня, Плессоз, старой Колдуньей, – считай меня доброй Волшебницей и твоей прекрасной подругой.
Плессоз с вожделением посмотрел на высокую грудь Селенцы и она, мягко потянувшись всем своим статным телом, с лёгким протестом заключила:
- Не надо смотреть на меня столь плотоядно, славный Витязь. Разве ты не знаешь, что Женщина не может не отвечать на каждый стук сердца Мужчины стуком собственного сердца, если его сердце наполнено необоримым вожделением к ней?
Плессоз, не спуская глаз со слабеющей от ответной страсти Волшебницы, встал со своего кресла и, взяв Селенцу на сильные руки, понёс её по винтовой лестнице наверх в её спальню, где их ждало широкое ложе, покрытое шестью пуховиками с двумя подушками в изголовье. Заходящее солнце, посылая блеклые лучи на крышу башенки терема с оранжево - золотистыми витражами, падало осколками светло-красного диска на стены и постель Влюблённых. Густой поток снежинок вдруг скользнул по стеклу, перемещая световые блики по покрывалу, и ложе, словно покачиваясь в этом скользящем потоке, как бы само предлагало им прилечь, не стоять в колеблющемся свете.
Сладко потягиваясь на его руках, Селенца обвила шею Плессоза руками, покрыла его губы своими и после долгого поцелуя, уже лёжа на своём ложе, сказала:
- Смотри, милый, за нашими окнами закружились потоки снега. Не сегодня - завтра мягкие снега засыпят наш лес и никто на свете не сможет помешать нам любить друг друга. И тогда я покажу тебе священные книги Жрецов Египта и непременно поведу тебя в наш Зелёный Астрал для встреч с интересными Людьми... Ты увидишь весь мир и не только поверхность нашей Земли, но и её настоящую Твердь. Ты познаешь со мной тайны разрушенных временем пирамид. Я покажу тебе Книги Знаний прежних цивилизаций. Но предупреждаю, никогда не считай меня просто своей женой – всегда считай меня своей Возлюбленной. Ведь только настоящая Возлюбленная не сомневается в любви своего Избранника... Её же ответную любовь он должен вновь и вновь завоёвывать.
Kак же наивны Люди, даже, если они родились Высокими Знаками! Ну, что есть Любовь, которую вновь и вновь нужно завоёвывать? Не ведёт ли она к перенапряжению всех Духовных сил Человека, который стремится не столько заслужить, сколько удержать Любовь своего Возлюбленного? Ведь он обязан в таком случае любить за двоих, не только за себя, но и за своего партнёра, которому он силой своей Любви создаёт наивысшую Нерациональность, позволяя ему без всякой траты сил, со спокойствием Небожителя пожинать плоды большого чувства самоотверженно любящего Человека?
Никто не должен сомневаться и в том, что Любовь никогда не создаётся одним из любящих, она всегда создаётся двумя сердцами. И если одно не согревает другое ответным чувством, то Любовь гаснет, как гаснет костёр без новой пищи. И, похоже, такая красавица, как Волшебница Селенца, ставя невыполнимые условия Сотнику Плессозу, видимо, не сомневалась в недолговечности всепоглощающей страсти Воина. Наверное она также не сомневалась, что никто не в состоянии постоянно гореть ровным пламенем влюблённости, если сама она не желала навсегда прильнуть к его сердцу своим сердцем?
B те совсем недавние времена зима у Полярного круга не была столь сурова, как ныне, но она была нисколько не светлее. Во все времена леса поглощали даже тот бледный свет низко плывущего над землёй солнца, который ныне рассеивают белые снега тундры. Но жизнь в лесах тех времён даже зимой была несравненно богаче Жизни на белом саване земли Заполярья нашего времени.
Бывший Сотник Плессоз, правда, нисколько не ценил ни свой лес, ни возможность поохотиться на белых песцов и рыжих лисиц, меха которых он отправлял раньше с попутными торговыми судами в далёкое Средиземноморье, или диких кабанов, кости которых после несложной обработки соляной кислотой уплощались, насыщались Менталом их крови и нашивались в виде овальных пластинок на куртки Воинов. Все дни он валялся на мягкой постели Селенцы, лениво листая её книги, глядя на звёзды в безоблачные ночные часы или осмысливая необычные видения, создаваемые Иерархией Всевышнего посредством Серебра Надпланетного пространства на Теменные доли его Головного мозга. Селенца, похоже, не желала повести его в свой Зелёный Астрал, но кое-что из дозволенного не самым Высоким Знакам она всё же ему показывала.
Oднажды, он вместе с ней оказался в узкой долине – провале между отвесных скал, уходящих вверх на немыслимую высоту. Несокрушимые отвесные скалы, окружающие долину, не позволяли Охотнику попасть в неё иначе, чем через перекрытые сверху толщами гранита опасные ущелья, похожие скорее на тёмные пещеры. Никто, собственно, не рискнул бы пройти ущельями в эти самые пустынные места гор Тибета, но Волшебница Селенца, похоже, не была здесь случайной гостьей. Она нисколько не восхищалась скалами, покрытыми серо-зелёным мхом, по которому струйками стекала вода. Без особого интереса она взирала на лиловатый туман, плотными клубами поднимающийся с земли и заслоняющий густой массой и небо, и удалённые скалы другой границы долины. Без сомнения, она уже много раз бывала здесь. Если бы кто-либо смог взглянуть на долину сверху из Астрала Арктурского мира, он ничего не увидел бы, кроме тумана, и никогда не смог бы увидеть и сам провал в Тверди Земли. Провал не существовал в нашем мире, где на его месте была лишь каменистая неглубокая долина, зато он существовал в пятом субхрононе-24 нашей Вселенной в мире её Ментала.
Самым замечательным в провале было не то, что росло на скалах, а растущее на самом дне долины, согретой теплом перераспределения веществ глубинных слоёв Земли. Здесь, на дне небольших углублений, светились перламутровым светом фиолетовые озёра, на которых плавали чёрно-зелёные крупные листья водных Лилий и распускались их оранжевые с синими тычинками цветы. Вокруг озёр росли невысокие деревья с корой серо-голубого цвета и красно-зелёными листьями. Воздух был насыщен голубыми потоками света и сиреневый туман клубился над спокойной гладью вод. Вокруг были разлиты удивительная тишина и спокойствие.
Cеленца, не считая нужным проявлять восторженные чувства в ответ на чувства Плессоза, всё же не хотела обидеть его неучастием. Пренебрегая серьёзными опасностями для Людей при демонстрации им всех чудес и сокровищ Земли, она водила его по лабиринтам чужих миров, в которых никто из них никогда не был и куда многие безуспешно стремились попасть. Разве можно сравнить нашу Северную природу – её седые леса, заросли ежевики, бурую землю, прикрытую серым мхом и редкотравьем, – с ярко окрашенным мирами, подобными полотнищам Астрала над Северным полюсом Земли в часы его свечения? Наша природа, знакомая и милая нам до слёз, всегда понятна и потому близка, тогда как краски чужих миров созданы не самими мирами, а непривычным для нас особым освещением их Астрала. Они нисколько не красивее наших, хотя поначалу и вызывают восхищение своей необычной яркостью и неожиданными сочетаниями колеров. Они вызывают усталость Головного мозга от преобладания нескольких цветов чужого Астрала и обилия незнакомых образов.
Плессоз не менее четверти часа зачарованно смотрел на удивительный мир, создающий неизъяснимое очарование немыслимым расточительством Природы в совершенствовании её растительного царства в Сине-зелёном Астрале Сирианского мира Земли с наложением на него Астралов ещё нескольких светил Сверхзвёздной системы.
- Какой прекрасный мир! - не скрывая восхищения, признал он. - Куда ты привела меня, Селенца?
- Эта небольшая узкая долина между скал и есть в настоящее время жилище Высоких Знаков Земли, создающих здесь совершенствование своего Духа, постижение Воли Всевышнего, – долина настоящих Учёных Земли, которые ещё скажут своё слово в нужное время.
- Но почему я никого из них не вижу?
- Но ведь пока что ты не Дух Астрала, а всего лишь житель Арктурского Реала Земли в анклаве Российского Ментала. Но если тебе здесь нравится, то после того, как выронишь свою Душу сквозь жемчужное ожерелье зубов, можешь придти сюда и существовать здесь до нового своего Возрождения.
- И как называется эта долина?
После недолгих колебаний Селенца сказала с некоторым недовольством, вызванным не столько вопросом, сколько её нелюбовью к красоте этой долины:
- Не знаю, как и назвать это место в Золотом Астрале нашей Вселенной на Земле. В нашем Арктурском, Белом мире, здесь ничего нет – сухое дно неглубокой ложбины и немного мха на скалах. На языке Духов Космоса Неизвестной Вселенной оно называется Чомволс, что на Сонскрите означает "Сокровенное для непосвящённых". Думаю, что, когда в Четвёртом Реале Земли также будет создана высочайшая цивилизация, то здесь, в соответствии с планом Всевышнего, возникнет прибежище Высоких Знаков планеты, не считающих нужным уходить на Астральные площадки в своём Посмертном состоянии. Ведь в настоящее время, Плессоз, нигде на Земле, не исключая и невысокие горы материковой Эллады, нет нужного им пристанища. Поэтому Высокие Знаки Арктурского Реала в своём Посмертном состоянии скитаются по лесистым склонам гор Эллады, где по преданию были наголову разгромлены Титаны, а возможно более старые самозваные Боги Чужих миров на нашей Земле. Вот здесь и будет создано царство Божие на Земле – ведь здесь так спокойно. В Чомволсе потоки Астрала наций Земной расы никогда не скользят по дну этого ущелья, здесь нет чрезмерной энергетизации Аур Людей в их Посмертном существовании и потому невольное буйство потоков не станет помехой в благородном труде Высоких Знаков на всеобщее благо.
- Hо зачем, зачем? - не удержался от восклицания Плессоз.
- Как это, «зачем»? - не скрывая своего недоумения, переспросила Селенца. А где же Всевышний Великой Вселенной сможет черпать всё новые и новые массы Ментала Жизни для Человечества, создающего всё более высокую Нерациональность? Ментал Жизни Мироздания – величайшая драгоценность для всех миров – его всегда не хватает. Но когда на какой-либо невысокой планете возникают основы настоящей цивилизации, то из-за нехватки Ментала Жизни ей предоставляется одно из двух: либо остановиться на достигнутом уровне, либо деградировать с одичанием населения. Поэтому Чомволс нашей Земли – это не только Дух цивилизации, но и источник Ментала Жизни для Человечества, который создаётся не только живыми Людьми, но и их Высокими Знаками после смерти в Реале.
- А на какой основе создаются сами цивилизации?
- На основе сознательного отбора из народов Планетной расы Знаков для особых школ, позволяющих воспитателям определить способности своих учеников и, затем, после получения образования распределить их по призванию. В случае постепенного становления цивилизации, среди народов Планетной расы появляется некоторое число Высоких Знаков на основе Биополей Иерархов Космоса, в случае же бурного развития цивилизации, появляется масса Знаков Сонса, поскольку Духовно-машинная цивилизация поначалу не нуждается в особо высокой Духовности населения, но очень нуждается во множестве Создателей разнообразных машин.
- Ты всё это знаешь по собственному опыту?
- Это не самое важное, Плессоз! Важно, что на Земле было уже немало цивилизаций, правда, не особо высоких. Ты не раз видел Ахейю и Крит и, как Человек мыслящий, видимо, почувствовал, что нынешняя Испано-Российская цивилизация на деле есть просто Нисхождение нескольких более старых цивилизаций. Но мне, как настоящему Духу Космоса, доподлинно известно, что настоящее Нисхождение создаётся на фоне непреходящей ценности Ментала наций Российского народа. Невесело, Плессоз, осознавать себя частицей ныне нисходящего народа некогда Великой России. Не скоро она возродится вновь и немало найдётся таких Двуногих, которые станут утверждать, что Россия никогда не была великой, а Россияне никогда не были Ведущей нацией каждой цивилизации.
Cеленца, без сомнения, стремилась быть нужной для могучего мужчины, выходца из привилегированного сословия Российского народа, получившего некоторое образование на самом Крите, где в своё время и сама она не раз проводила беседы по Космогонии на виллах немногих Властителей. Но всё это осталось в прошлом, поскольку никто ныне уже не приглашал её для бесед о Высших истинах Всевышнего. Да и в кого превратились ныне все эти Властители? Они, как и легендарные Боги древнего Средиземноморья, поселились на Астральных площадках, оставив в наследство нынешним Людям лишь детский лепет полузабытых преданий!
Плессоз, недоверчиво слушая Селенцу, молчал, совершенно очарованный невиданной красотой Чомволса. В его душе просыпались добрые помыслы, желания славных дел, но не кровавых и жестоких, а просто славных. Вся Душа бывшего Сотника наполнилась желанием стать добрее, справедливее, стать любимым всеми, за исключением лишь тех, кто из жажды наживы и нежелания трудиться на своей земле, готов был отнять у народов - созидателей нажитое ими добро.
- Что же ты молчишь, Плессоз? - нарушила тишину Селенца. - Разве я не выполняю обещанное, не показываю тебе всё, заслуживающее внимание на Земле? Где же твоё искреннее обещание всегда считать меня своей Возлюбленной, где твоя любовь, проявляя которую ты вновь и вновь должен меня завоёвывать?
Плессоз повернулся к ней, рассматривая Волшебницу с тем вниманием, которое всегда придавало особую значимость его словам.
- Тебя, Селенца, нельзя сравнить ни с одной женщиной. Ты настолько красива, что я никогда не могу смотреть на тебя, не испытывая восхищение каждой частицей твоего тела. И всё же, какая-то холодная змея гложет моё сердце – не наша это красота, да и сама ты, внешне взволнованная, но внутренне спокойная в самые трепетные минуты страсти, никогда не отвечаешь мне, не разделяешь со мной мою Любовь, но всегда лишь требуешь свежести чувства, ничего не давая взамен.
- Ты не часто бываешь справедлив, Плессоз! - со спокойствием Небожителя возразила Селенца. - Ты же знаешь, я не совсем обычная женщина и не я, но ты сам всегда должен страстно, пламенно любить меня, и только в этом случае я могу создать наше взаимное счастье. И пока ты способен любить за нас двоих, я всегда буду страстной и нежной с тобой, но когда ты устанешь, то мы расстанемся без взаимных обид и пререканий.
Bесна в те века на Земле приходила в устье Северной Двины не раньше середины апреля. Но весна всюду прекрасна! И когда она приходит, солнце начинает подниматься над седыми лесами с каждым днём всё выше, воздух наполняется звонким пением вернувшихся с юга птиц, на земле появляются сине-фиолетовые Подснежники с покрытыми седыми волосками стеблями. Тогда, словно из-под снега прорастает снежная зелень, а на зеркалах озёр появляются листья золотистой речной Кувшинки и тёмно-зелёные мечевидные листья Рогозы. Селяне всё чаще и на всё больший срок покидают свои жилища, а когда приходит срок сева, то они остаются в полях на всю ночь, согреваясь у костров и в оставленных с прошлой осени копнах соломы.
Однако, Плессоз всё лежал на мягкой постели Волшебницы, глядя на сплетение брусьев астрономической башенки над светлицей. На полу валялись книги с листками тонкого, особо приготовленного шёлка с искусно исполненными рисунками военных судов Архи-Рики и военно-торговых кораблей Россов и Германцев с косыми парусами, зарисовками земель далёких стран и карты со всеми их... ветрами и течениями. Плессоз не смотрел на листы книг, он тосковал, как орёл в неволе, он мечтал о боевом коне, о встречном ветре, холодящем тело мчащегося в поле Воина, о своей сотне, идущей за ним колонной по шесть и создающей видимость тысячного войска.
Cеленца всё чаще и подолгу исчезала неизвестно где, но он не спрашивал её, куда она уходит, не ждал прихода, не радовался её появлениям. Его любовь к ней иссякла, как иссякает талая вода снегов под лучами майского солнца.
В конце мая она пришла к нему сама в своём обычном наряде, в сиянии плоских, как монетки Архи-Рики, неполированных алмазов из Северных рек России, где даже кусочки известняка после многих лет их энергетизации в потоках воды становятся столь же прекрасными, как и жемчуг, созданный Моллюсками в тёплых водах Южных морей.
Она присела на край ложа, видимо, затрудняясь с началом разговора. После долгого молчания Плессоз пришёл ей на помощь:
- Кто ты есть на самом деле, Селенца?
- Разве ты этого не знаешь, Плессоз? Разве случайно я столько раз водила тебя в самые чудесные уголки нашей планеты, сколько раз рассказывала тебе обо всём прекрасном, что когда-либо было создано на Земле за последние семь тысяч лет? Отвечу ещё раз. Я – настоящий Дух Космоса, и в отличие от тебя не считаю нужным рождаться, утрачивая при этом память о своём прошлом. Как ты знаешь, я не считаю нужным рождаться в обычных семьях, не получая при этом нужные для Иерарха Знания, но считаю нужным приходить на Землю в облачении Материи Сонрикс, которая была создана для нас Всевышним многие миллионы лет тому назад. Я сразу же принимаю настолько совершенный облик, насколько я соответствую своим представлениям о совершенном, созданном мною за годы пребывания на Земле. Иными словами, мой облик – это воплощение совершенства моих Сущих и моих представлений о самой себе. А мои представления – это мои знания и мой опыт. И я знаю так много, что ты, Плессоз, в течение всей своей Жизни не смог бы выслушать то, что я могла бы при необходимости рассказать тебе.
Hемного помолчав, Селенца продолжала:
- Но разговор пойдёт не столько обо мне, сколько о тебе, Плессоз. Помнишь ли ты наш разговор в начале зимы? Мы договорились тогда о том, что с приходом весны мы решим, как нам поступать дальше. Настало время решать: останешься ли ты со мной здесь или возобновишь службу в войсках Архи-Рики, Египта или Ахейи?
Плессоз с сожалением осмотрел привычную обстановку волшебного терема ныне нелюбимой им женщины.
Селенца проследила за его взглядом и, немного наклонясь к нему, продолжала со спокойствием Небожителя:
- Всё вижу, всё понимаю, Плессоз! Ну что же, прошлого не вернёшь. В начале зимы ты любил меня со страстью юноши, и я видела тебя в сиянии твоей Ауры в облике юноши семнадцати лет, к которому я – прекрасная женщина – снисходила на ложе любви как настоящая Возлюбленная. Но сейчас, когда ты разлюбил меня и я не ощущаю твоей страсти ко мне, ты опять стал для меня чужим, не особо симпатичным мужчиной. Что же теперь нам делать? Настало время расстаться, Плессоз. Как говорится, с глаз долой, из сердца вон.
- Плессоз, видимо, уже давно всё решил:
- Я уйду, Селенца, но сначала дай мне возможность встретиться с Осианом.
Селенца, с сожалением посмотрев на Плессоза, констатировала:
- Подлинно, вставший на неверный путь, не в состоянии сделать и шага в верном направлении. Напрасно ты полагаешь, что, убив Осаина, исправишь непоправимое, – ты жестоко ошибаешься. И ошибаешься не потому, что думаешь об искуплении прошлой вины, но об её усугублении. Ты, стареющий мужчина, думаешь не об Осиане, а о Весене, – опять мечтаешь, как бы отнять её у Осиана. А зачем она тебе? Ведь ты не можешь полюбить женщину на всю Жизнь, а, значит, и сам не заслуживаешь любви настоящей женщины. Ты не дашь счастья Весене, да и сам не сможешь стать с ней счастливым.
- Замолчи, Колдунья! Иначе я сам не знаю, что с тобой сделаю! - разозлился Плессоз на Селенцу, читавшую не только его мысли, но и понимающую его терзания.
- Не сомневаюсь в серьёзности твоего желания сделать со мною то же, что и с Осианом, мой неумный друг. Но не следует спешить с действием – ведь со мной не всё столь просто. Скажи-ка лучше, что ты знаешь об Осиане? Осиан, Осиан – я никогда не видела его, но знаю, что он странный... схватиться сразу с тремя Конниками и убить всех троих! Это не случайность.
- Но ведь они не помышляли убивать его, а он – пиратское отродье – забыл, что перед ним не враги, но сослуживцы!
- Не надо упрощать, Плессоз! Свидетелями схватки были не только Люди, но и Иерархи Астрала! Не помнишь ли ты, бывший Сотник, какие глаза у Подсотника Осиана?
- Глаза? - с недоумением переспросил Плессоз. - Ну, его глаза – не самое трудное... Я ведь всегда вглядываюсь в лица своих Людей перед настоящим делом. Глаза у него чёрные с синим отливом на солнце.
- Cтранный цвет для глаз Воина - Росича, не так ли, Плессоз? Не будем сомневаться, что все, не исключая и его самого, кто считает его настоящим Росичем, ошибаются – наследственность у него Испанская.
- Похоже на это, - признал бывший Сотник.
- И он, конечно же, не из тех, кто ходит за плугом в поле, а из тех, кто на поле брани выходит с оружием? - предположила Селенца.
- Именно так, - признал Плессоз.
- Ты, должно быть, не раз встречался с Испанцами?
- Не раз. Их немало на Северном Морском пути, да и во всём нашем Восточном Средиземноморье.
- Ты, похоже, не особо их любишь, Плессоз?
- А за что я их должен любить? Испанцы – не Немцы, хлебом - солью Россиян не встречают, последним не делятся, породниться не спешат. Они не очень дружески настроены, хотя делить с ними нам ныне нечего. И никогда мои Конники не спешат поступить к ним на службу. А зачем тебе, Селенца, цвет глаз Осиана? Разве это важно?
- Не создавай видимость сверхнаивности, Плессоз! Он не особо Испанец, – у него русый цвет волос. Он, конечно, Россиянин, но такой цвет глаз для Росса необычен. Осиан очень опасен в настоящей схватке. Потому снова советую тебе подумать и не встречаться с ним на узкой тропе: физически он не сильнее тебя, но намного стремительнее. Он опережает тебя на несколько мгновений в каждом из твоих движений. Его способность к действию возникает на целую секунду раньше, чем у тебя, и потому не надо считать его в бою равным себе.
- Ошибаешься, Селенца. Во всех состязаниях никто из всей сотни не мог победить меня, и я намного плечистее Осиана. Притом он же не знает одного из приёмов рукопашного боя, который я никому не открывал.
- Не сомневаюсь, Плессоз, в твоей способности приберечь особо ценный приём для себя лично, но состязание – это не сражение, и Осиан на состязаниях не в состоянии был показать свои настоящие возможности.
- Не тебе, Селенца, судить о том, на что способен настоящий Воин! Так ты поможешь мне найти Осиана или я должен буду искать его один, без тебя?
- Ну что ж, бывший Сотник, я не люблю решать дела за самих Людей. Коли уж твоя решимость столь велика, то немедля собирайся в дорогу. Не позже, чем через два часа я покажу тебе ту узкую дорожку, на которой ты не разминёшься с Осианом. Бери свой боевой топор, нож, флягу и всё, что считаешь нужным. Приходи ко мне на веранду через полчаса. Придётся тебе вверить свое плечистое тело несильной на вид женщине, которую ты сейчас готов задушить руками за несколько слов правды. И всё же я не теряю надежду, что у временного жилища Осиана ты немного образумишься и останешься жив.
«Боги, ну кто же посмел подложить под мою голову заострённые камни? И почему лучи солнца бьют прямо в глаза, не смягчая свой невыносимый блеск в золотых стёклах терема?» - Плессоз поднял голову и, защищая глаза от прямых лучей солнца рукой, привстал и осмотрелся.
Он сидел, прислонённый спиной к ребристой скале на неширокой площадке. Ноги его лежали на каменистом грунте с едва заметной тропинкой. Полуденное солнце стояло на высшей точке небосвода, хвойные леса, встающие ниже скал тёмно-зелёной стеной, курились синей дымкой.
Плессоз, чувствуя необычайный прилив сил после стремительного путешествия в Ментале Российской нации, вытер выступивший на лбу пот и решительно встал.
- Ну вот, Плессоз, ты на Северном Урале, - услышал он голос Селенцы. - Осиан вскоре должен будет возвращаться домой с охоты. И проходить он будет именно здесь, потому что другая тропинка к его дому не протоптана.
- Тогда я и встречу его здесь! На площадке, - поигрывая боевым топором, решил Плессоз.
- А не решил ли ты напасть на него внезапно?
- Низко же ты ставишь меня, Колдунья.
- Низко – не низко, но сейчас мы увидим, что ты стоишь в настоящем бою. Я не советую тебе встречать его здесь – ведь ты стоишь наверху на ровной площадке, а ему нужно идти на тебя снизу по тропе вдоль стены, где некуда и ногу поставить. Скала справа не позволит ему действовать топором, а, значит, он вообще вправе отказаться от схватки. Спустись вниз и сражайся с ним на равных.
- Не считай меня глупым птенцом, я сам знаю, где и как следует навязать бой противнику. А почему ты, Колдунья, так заботишься об этом выродке?
- Не скрою, бывший Сотник, я не стану во всём потакать тебе: ведь Осианом движет настоятельная необходимость, а тобой – несбыточные надежды.
Селенца не считала нужным создавать явное преимущество Плессозу в предстоящей схватке, потому что не хотела брать на себя вину за возможную гибель Высокого Знака, которого Сотник считал всего лишь своим Подсотником. Настоящие Высокие Знаки, как Иерархи Всевышнего, так и те, кто формально не считают себя состоящими на Его службе, не считают возможным сокращать сроки Жизни друг друга на Земле: они понимают неизбежность новых встреч в недалёком будущем, в котором пострадавший нередко помнит действия своего врага в прошлом.
- Замолчи, Колдунья! - разозлился вдруг Плессоз. - Иначе первый удар топором я нанесу не по голове Осиана, а по твоей! - Грубость Плессоза, похоже, была следствием его настороженности и желания собрать все силы своего существа перед опасной схваткой.
Bнизу, на тропинке, показался Осиан в потёртой, ставшей ныне серо-голубой, куртке с полудюжиной стреляных птиц, висящих на поясе. Увидев наверху на площадке Плессоза с топором в руке, он приостановился, оценивая выгоды позиции Плессоза и очевидную неизбежность собственного поражения.
- Сойди вниз, Плессоз, сразимся честно, на равных! - почти не напрягая голоса, предложил он своему бывшему Командиру.
- Трусишь, сучий сын, выкормыш корсарского притона! Поднимись сюда и получи, что заслужил.
Тогда, не спуская глаз с бывшего Сотника, Осиан медленно расстегнул пояс с висящими на нём птицами и вдруг, мгновенно сорвав с плеча лук, выхватил из колчана стрелу. Прежде, чем Плессоз успел понять намерение своего противника, стрела Осиана прошелестела в воздухе. Плессоз, поражённый в правое плечо, выронил из руки топор и, постояв ещё несколько мгновений, рухнул на краю площадки.
Осиан, опасаясь коварства бывшего Сотника, повесил лук на левое плечо и, подняв с земли топор, упавший вместе с поясом, вскарабкался на площадку. Плессоз лежал на тропинке и из правого рукава его куртки текла кровь. Стрела пробила его плечо навылет, но рана не должна была быть ни смертельной, ни особо опасной.
Осиан подобрал с камней окровавленную стрелу, и немного постояв у ног Плессоза, не стал добивать своего бывшего Командира ударом топора. Он не видел Селенцу, стоящую напротив у скалы, поскольку она не пожелала встретиться с ним взглядом. Осмотрев окрестности с высоты скалы и не увидев коня, на котором мог бы приехать бывший Сотник, Осиан, крайне озадаченный, опять спустился вниз, чтобы подобрать с земли свой пояс с привязанной к нему дичью.
И опять яркие лучи солнца, бьющие прямо в глаза бывшего Сотника, не сразу позволили ему вернуться в мир Реала. Невольно застонав от боли, Плессоз сел, опираясь спиной на скалу. Боль в плече не была невыносимой, если не двигать рукой, но всё же весь мир перед его глазами застелил туман, подобный тому, который возникает над остывающими водами реки после наступления сумерек.
- Ну, зачем же он стрелял? - возмущённо спросил он Селенцу. - Разве Воины стреляют друг в друга? Это же настоящая подлость!
- Он был того же мнения о твоём поведении! Я предлагала тебе сойти вниз и не навязывать ему неравный бой. Осиан не стал сразу же стрелять в тебя, он хотел честного поединка. - Не скрывая досады, возразила подошедшая к нему Селенца. - Ну, а сейчас, поскольку схватка для тебя кончилась добром, нужно подумать о возвращении домой.
- Ну зачем же он... из лука? - не слушая Селенцу, снова спросил Плессоз и добавил, не скрывая ненависти к своему недругу, - подлое дело!
- Думаю, Плессоз, твоё представление о чести Воина никогда не станет нормой поведения для Воинов Планетной расы. Ты не справедлив ко всем окружающим тебя.
- Замолчи, Ведьма! - делая попытку привстать, зарычал Плессоз. - Иначе я всё же зарублю тебя.
- Не спеши, бывший Сотник, хотя ты неплохо действуешь и левой рукой. Я отнесу тебя в мой терем: полежишь в постели недельки две - три, а потом я перенесу тебя в устье Нила. Думаю, что Контр-Сонс Египта даст под твоё командование не меньше Гвардейской когорты, притом состоящей из настоящих Росичей, которых в Египте считают воинственным "Народом моря".
- Нет, я останусь здесь, Селенца. Но всё же, почему он стрелял? Ведь он должен был сразиться на топорах...
- Да потому, что он Высокий Знак. – С нескрываемой досадой сказала Селенца. - А Высокие Знаки имеют собственное представление о справедливости. Они никогда не позволяют Нижестоящим навязывать им свою волю и потому поступают не так, как обычные Люди. На то они и Высокие Знаки – Иерархи Всевышнего.
- А почему ты мне не сказала, что он станет стрелять?
- Но откуда я могла это знать? Разве я не сказала тебе, что нельзя его ставить в неравное с собой положение? Разве Осиан не предложил тебе спуститься на ровное место для честной схватки?
- Ну вот, ты снова ставишь мне в пример этого сучьего сына. Сейчас посижу немного, потом пойду и схоронюсь в лесу. А ночью подожгу домик Осиана вместе с ним и его сукой. А будут выскакивать из огня – зарублю топором.
- Не ярись, Плессоз. Через час с небольшим у тебя будет такой жар, что ты поминутно будешь терять сознание. Оставайся пока здесь, я принесу тебе воды.
- Пошла прочь, Ведьма! Как мне поступать, я никогда и ни у кого не спрашивал. Я всегда сам решал, что мне делать, я сам всегда выбирал и цель, и средства для её достижения.
Не сказав больше ни слова, Селенца подошла к Плессозу и протянула руку к его лицу. Ослепительный свет вспыхнул в мозгу бывшего Сотника и, рассыпавшись яркими искрами, превратил для него светлый день в сплошную черноту ночи.
- Зачем ты ослепила меня, Ведьма? - спросил он её с испугом.
- Только на час - другой, для твоего же блага, Плессоз! - с наставительными нотками в голосе отвечала она. - Чтобы ты не ходил хорониться в лес. Ты же не захватил с собой флягу с водой, как я тебе советовала. Потому сиди здесь, а я спущусь вниз, сделаю из берёзовой коры туесок и принесу тебе воды. Но если ты почувствуешь неотложное желание встать и идти, то иди, не останавливаясь. Ты пойдёшь навстречу своей смерти.
Плессоз, не дослушав до конца Селенцу, встал и пошёл наугад, пошатываясь на неровностях скального грунта. Сделав десяток шагов, он вдруг осознал, что впереди на тропе стоит кто-то, загораживая собой его дорогу. Плессоз потихоньку всё ещё шёл вперёд.
- Остановись, Плессоз! - сказал некто в манере Конника Сениса, одного из трёх Воинов, погибших в начале зимы в схватке с Осианом при неудачной попытке похищения Весены.
- Это ты, Сенис? Разве твоё тело не сожгли на погребальном костре селяне? Почему ты снова бродишь Призраком здесь, в этих проклятых горах?
- Не спрашивай, Плессоз. Отвечай мне лучше, негодяй, почему ты решил отнять невесту у своего лучшего Воина, если она ни одним словом не выразила согласия на своё похищение?
- Потому что я рождён в семье Воевод и сам я Воевода, а он самый, что ни на есть, простолюдин из Северной Норвегии. И потому не пристало ему становиться на моей дороге.
- Не лги, Плессоз. Осиан – настоящий Воин. И поскольку ты не стал желанным для его невесты, то если бы ты даже её и похитил, никто не посчитал бы это законным. Ты получил бы то, что получил ныне от Осиана, и никто в сотне не заступился бы за тебя.
Плессоз, ничего не отвечая, презрительно сжал губы и хотел было идти дальше, но Сенис сказал властно:
- Не хочу, чтобы ты, негодяй, проходил через Ментал моего Биополя! Сверни с тропы!
Плессоз свернул направо и не успел пройти десяти шагов, как опять осознал, что его путь вновь кто-то загораживает.
- Остановись, Плессоз, - сказал ему кто-то голосом второго погибшего, Конника Лиспоса. - Отвечай, зачем ты, негодяй, послал нас на смерть, если знал, что Весена – невеста другого? Разве тебе неизвестно, что приказ – не указ для Воина - Росса, если этот приказ не приемлет его совесть? Кто дал тебе право губить Конников - Россиян ради своей похоти?
Плессоз презрительно покривил губы, не считая нужным отвечать Призраку своего бывшего неудачливого соучастника заговора.
И тогда Лиспос, загораживающий ему дорогу, сказал властно:
- Сверни направо, негодяй. Не проходи через Ментал моего Биополя!
Плессоз снова свернул, но через два шага дорогу ему загородил ещё один Воин, Конис.
- Остановись, Плессоз? Отвечай, негодяй, почему ты избегаешь своих войсковых товарищей? Или ты не считаешь нужным отвечать за свои поступки?
Плессоз снова презрительно покривил губы, решив не отвечать на вопрос Призрака, чьей бы Душой он ни обладал.
И тогда загородивший его дорогу Призрак сказал нечто совершенно неожиданное:
- Ты не смог оправдать ни один свой проступок, Плессоз. Ты не создаёшь должную Нерациональность на Земле. Ты сделал свой выбор. И раз так, то иди сквозь Ментал моего Биополя!
Плессоз сделал один шаг на голос и рухнул со скалы вниз на нагромождения обломков у её подножия.
Kогда Осиан со своей охотничьей добычей, внешне спокойный, вернулся в свой дом, встревоженная Весена сообщила ему, что какой-то Человек, похожий на Сотника Плессоза, только что упал с высокой скалы возле их дома и разбился насмерть. Он перестал быть видимым, его Биополе внезапно исчезло. О, далеко не простой женщиной была Весена, её Астровидение создавало для Осиана не только предвидение будущего, но и способность правильных решений в настоящем.
Осиан, как заботливый муж, не стал слишком настойчиво расспрашивать свою астровидящую Возлюбленную, – он не выказал ни печали, ни тревоги, он лишь спросил: "Приехал ли Плессоз на коне или пришёл пешком?".
- Он появился один, без коня, без лука, но с топором и кинжалом. С ним кто-то есть ещё, но это не Воин, а какая-то женщина. Она не наша, не простая, в золотистом платье и вся в жёлтых искорках от плоских овальных монеток из янтаря на одежде.
Весена, со свойственной Высоким Знакам скромностью, не сочла нужным сказать, что женщина похожа на Селенцу, поскольку не считала Селенцу способной на вероломство. Она вообще не считала её способной встать на неправедный путь.
- Должно быть, это прибыл Плессоз! - согласился Осиан. - Он, конечно, хотел убить меня, но умер сам. Утром надо будет соорудить погребальный костёр для сожжения его тела. Мне придётся побыть возле костра при уходе его Души в протяжённость Астрала.
- Я помогу тебе! - предложила Весена.
- Не надо, любимая, - скрывая недобрые предчувствия, ответил Осиан. - Разбившийся на камнях Человек – зрелище не из приятных. Я всё сделаю сам.
Готовя дрова из сухих деревьев для погребального костра Плессоза, Осиан не мог не думать о таинственной женщине, прибывшей с бывшим Сотником на Северный Урал без лошадей. Похоже было, что она – один из тех настоящих Духов, которые испокон веков живут в народе Россов, и, в случае надобности, дают неплохие советы Старейшинам их родов. Они – те, которые всегда выбирают место для своих поселений поодаль от сёл и живут в своих высоких теремах в лесах или у озёр. Но это отнюдь не те Духи лесов и полей, которые, как считают в народе, танцуют ночью на полянах, залитых лунным светом, или поют во ржи свои солнечные песенки. Настоящие Волшебники – это не Существа Чужих Субстанций на Земле, а Духи самого Космоса.
В это утро, когда Осиан ушёл, чтобы приготовить дрова для погребального костра, Весена, почувствовав внезапное головокружение, присела на стул у стола и, уронив голову на сложенные руки, закрыла глаза. И тут же она услышала, что кто-то без стука вошёл в дом. Весена подняла голову – к ней приближалась Волшебница Селенца. Та самая, которую она не раз видела на сельских праздниках. В те вечера Селенца всегда стояла поодаль и, глядя на хороводы молодёжи, улыбалась всем отличившимся на празднике. И никто никогда не находил это странным – её не боялись, но и не считали очень доброй. Селенца была сама по себе – её появление без приглашения не было особой милостью Богов, но никогда не было и недобрым знаком.
A сейчас Селенца в золотистом нарядном платье с лентами, расшитыми жёлтым золотом и овальными монетками из янтаря, с прекрасной причёской, в которой матово светились настоящие жемчуга, в сапожках из красной кожи, украшенных яхонтами, подошла к Весене и, крепко взяв её за руку, вдруг сказала властно:
- Пойдём со мной в Зелёно-синий Астрал и там поговорим о наших неотложных делах.
И не успела Весена сообразить, что хочет от неё Волшебница, как та вдруг быстро увлекла её за собой в воздух. Могучие кедры, синие озёра и пологие увалы Северного Урала, начав удаляться, становились игрушечно малыми. Потом вся земля начала покрываться синей дымкой, становясь всё менее рельефной, стала терять все яркие краски, становясь всё более синей, и вскоре совсем исчезла за плотной сине-зелёной мглой, – мглой не особо тёмной, но одноцветно синей.
Селенца влекла Весену на юго-восток не в Астральной протяжёности, а в пространстве Ментала, и диск солнца на чёрно-синем небе стремительно смещался на Запад. Внизу появились серо-синие, а потом и бело-синие, сверкающие снегом, вершины горных хребтов и, наконец, всё пространство земли, простёртой под ними, засияло под синими лучами заходящего солнца, засверкало мириадами искр снежного покрова высоких горных вершин.
- Это место в своё время назовут Памиром, – объяснила Селенца, – а подножия гор назовут Беловодьем, потому что белая вода – это вода тающих ледников. Посмотри, как красиво! А вон там, на самых высоких вершинах создаётся ныне Астрал Нашего Мироздания. Со временем о Беловодье сложат немало легенд, как о сказочно богатой державе Священнослужителей, но на деле здесь никогда не возникнет могучая держава, потому что здесь мало пахотной земли. Здесь возникнет новый Астрал нашей планеты – он ещё совсем не обжит и не особо совершенен. Он невелик, и не следует здесь задерживаться. А сейчас я поведу тебя на Астральную площадку над плоскогорьем, которое в своё время назовут Тибетом, над глубоким провалом в Земле в пятом субхрононе-24 нашей Вселенной, называемом Чомволс. О, эта площадка, конечно же, одно из чудес нашего Зелёно-синего Астрала светил Неизвестной Сверхзвёздной системы.
Bпрочем, Селенца вела Весену не в высших слоях Астрала, откуда не видно поверхности самой Земли, они были сейчас на относительно небольшой высоте. Это позволяло Человеку, обладающему способностью видения в Ментале, обозревать всю поверхность планеты, правда, не в Арктурском Реале Земли нашей Вселенной, а в Субстанциях совершенно Неизвестной Вселенной, создающей анклавы Ментальных миров, существующих параллельно времени существования нашей Вселенной.
Весена видела в Субстанциях этой совершенно Неизвестной Вселенной не Арктурский мир Земли, а мир сплошной суши, где наши океаны и моря превращаются в небольшие озёра, – а полноводные реки не создают даже видимость существования.
В Субстанциях этой неведомой Сверхзвёздной системы Чужого Мироздания, нет Великого океана, в них есть лишь его дно, поднятое над уровнем наших морей на высоту до четырёх - шести километров. Оно состоит из нескольких обширных плоскогорий, разделённых неглубокими долинами рек с небольшими перелесками возле пресноводных озёр и группами игрушечных домиков селян у обрывов оврагов, в которых весной струится талая вода. На поверхности струящихся вод в руслах небольших рек двигались ладьи, их тянули кони, а иногда и Люди, бредущие группами по берегу. Но Атлантический океан всё же существовал в этом мире, хотя и походил на несколько небольших, не соединяющихся между собой морей.
- Куда же исчез Великий океан? - безмерно удивилась Весена.
- Он не существует в Субстанциях совершенно Неизвестной Вселенной Чужого Мироздания, но если ты захочешь взглянуть на возникающий мир Сирианского Реала нашей Вселенной, то увидишь только одни лишь озёра и реки на Востоке Европы, - ответила Селенца.
- Я понимаю, что каждый мир Земли в системе разных Субстанций всегда разный, но где же само ложе Великого океана? Почему вместо глубокой впадины с несколькими гористыми хребтами я вижу только невысокие плоскогорья?
- А что такое «глубокие впадины» на поверхностном слое Земли? Существуют ли они на самом деле? Конечно, не существуют, – они создаются не самим рельефом местности, существующим лишь в деталях, но составом горных пород в недоступных для нас глубинах поверхностного слоя. Когда в глубинных слоях Земли много веществ, создающих магнитные поля, то над местностью с такими слоями образуются прогнутые вниз Астральные поверхности Надпланетного пространства. Их прогибание вниз равноценно возникновению высоких гор. Там же, где нет слоёв земли с нашим Никелем, – там возникают ложа водоёмов. Нужно понять, что поверхностный слой Земли – всегда один и тот же для Вселенных Нашего Мироздания, то есть для четырёх миров Земли как планеты в Сверхзвёздной системе Канопуса, но для Субстанций других Неизвестных Мирозданий, где не проявляется к существованию наш Никель, но существуют собственные источники Гравитационных сил, создаётся иное распределение веществ, содержащих магнитоизлучающие породы, и, значит, иные формы поверхности. Впрочем, если ты захочешь побыть два - три месяца в Астрале, ты всё это сама увидишь и осознаешь без чьей-либо помощи. А теперь посмотри опять вниз. Нравится ли тебе аналог Сирианского Реала нашей Вселенной?
- Не очень. Он какой-то серый и всё, что я вижу, тоже серое. Но что это? Австралия – полуостров на южной оконечности Азии? А на юге и юго-западе цепочка небольших озёр, отделяющая плоскогорья «Великого океана»? И какая буйная растительность, – вся поверхность покрыта тёмно-зелёными лесами...
- И ещё какими! - подхватила Селенца. - В этих лесах растут столь огромные кедры, что деревья Российского Севера в сравнении с ними – просто плакучие ивы. Мы не подозреваем, что Австралия – это чужая для поверхности нашей Земли опорная плоскость Неизвестной Вселенной Чужого Мироздания, а здесь она своя и потому здесь она – цветущая, райской красоты страна. Если бы ты только посмотрела, какие птицы и животные населяют её, какие цветы благоухают на полянах лесов! Но всё это потом, потом... Поднимемся выше в Зелёно-синий Астрал моего мира...
Hа самом деле Зелёно-синий Астрал Селенцы – Астрал одного из миров Чужой Сверхзвёздной системы – не был ни особо зелёным, ни особо синим. Он был, скорее, зеленовато-серым, совершенно необычным, ярким, подобным цвету зелёно-синего мха на коре деревьев. В Астрале, как известно, нет ни солнца, ни облаков, нет ветра, нет синего неба. Но он весь залит причудливыми переливами света и эта светоносность Астрала потрясает, как потрясает неизъяснимая прелесть леса с переливами птичьих голосов, негромким журчанием воды, шелестом ветра в ветвях деревьев. Но вместе с тем его красота пугает, ведь здесь нет ни тверди Земли, ни просторного неба, но только безмерное количество света, наполняющего пространство, как и тела всех тех, кто в нём находится.
Впрочем, Астрал площадки Селенцы не был Астралом самой Земли, находящейся в Солнечной системе, но был Астралом другого светила в системе Сфероида Солнц, "привязанный", однако, к Высокой планете, расположенной где-то за пределами Сверхзвёздной системы Канопус. И потому нам не пристало особо восхищаться его достоинствами, но всё же...
- Смотри, какая красота! - с безыскусной радостью говорила Селенца. - Астрал над Чомволсом всегда такой – он красивейший на всей Земле! Восходит ли там, внизу, солнце или наступает вечер, опускается ли на землю ночь – здесь же всегда ровный переливчатый свет, переходящий в своём изобилии в световые радуги, наполняющие нас радостью.
- Kто это? - перебивая сама себя, вдруг спросила Селенца. - Какой-то милый юноша лет двадцати мчится к нам. О, да это Плессоз. Узнаёшь ли ты, Весена, своего отвергнутого поклонника?
Весена с удивлением взглянула на стройного белокурого юношу в лёгкой шёлковой куртке и необычных для Росса сапожках-сандалиях на мускулистых ногах. Серые глаза юноши с восхищением смотрели на Селенцу.
- Привет, Плессоз! - с некоторым опасением сказала Селенца. - Надеюсь, ты не считаешь меня одним из виновников своей неизбежной в прошлой Реинкарнации гибели?
- Ну, зачем ты об этом, Селенца? Все мои несчастья остались в прошлом. Сейчас я осознаю, что мне всё равно суждено было погибнуть, и я благодарен тебе, что ты столь долго спасала меня, подарив мне столько счастливых часов в своём обществе, – обществе красивейшего Создания Зелёно-синего Астрала. Скажу прямо: я и сейчас люблю тебя, как ни одну женщину на свете. Ты – само совершенство, само Божество Космоса, и никакая женщина, не имеющая столь совершенные Субстанции Биополя, не сравнится с тобой.
- Ну вот, сам видишь, твоя Душа начинает очищаться от несправедливости суждений и пагубного самомнения, - констатировала Селенца. - А ведь ещё недавно ты считал всех окружающих ничтожными людишками... Ты, без сомнения, начинаешь осознавать, насколько ты сам ещё неопытен.
- Нет, опыта мне не занимать! Через восемь недель постараюсь вновь снизойти на Землю и разделаться с тремя - четырьмя врагами и, в первую очередь, с Осианом.
- Напрасно, Плессоз, напрасно! Учти, Осиан стоит выше тебя на ступенях Эволюции на двадцать четыре ступени, он – Иерарх Космоса. Ты, возможно, и не хуже его, но непостоянен в Восхождении. За каждую погубленную его Жизнь ты должен будешь умереть от его руки в восьми своих Возрождениях. Подумай, следует ли тебе самому восемь раз лишаться всех радостей Жизни в молодом возрасте за удовольствие лишь один раз удовлетворить свою жажду мести? Притом учти, что ты, раз за разом, теряя свои Жизни, станешь нисходить в Астрале всё более стремительно и после шестой своей смерти в Реале Земли вообще никогда не сможешь не только убить, но и оскорбить его, – слишком велика станет разница в вашем положении на ступенях Эволюции.
- Скажи, Плессоз, ты когда-то был по-настоящему влюблён в некую Весену? - не без любопытства спросила его Весена.
Плессоз мельком взглянул на слегка удлинённое лицо Весены и на её пепельно-белокурые волосы и, не скрывая некоторого смущения, признался:
- Да, нет. Я попросту хотел снизойти к ней для забав на восемь недель, а потом отослать её к родителям. От Воеводы позор – семейству не в укор.
- Не говори глупостей, Плессоз, - прервала его Селенца. - В конце концов, Воевода – это не Сонс Архи-Рики, и никогда у Сотника не будет столько средств, чтобы осыпать золо- опозоренную девушку. Так что всё, что лестно для какой-нибудь вдовушки, не делает чести настоящей девушке.
- Да, Селенца, не всё столь просто на белом свете. Но отсюда я всё вижу намного определённее... Разреши вопрос, кому сегодня ты показываешь свой Астрал?
- Ты не узнал Весену, Плессоз? Ту, которую ещё прошлым вечером ты хотел сжечь и, если она не сгорит, зарубить топором? Зачем тогда, на Земле, нужна была тебе ненужная для тебя же самого страсть к Весене? Но не станем сожалеть о прошлом! Ты, видимо, скоро, Плессоз, снова появишься в семье Россов мальчиком, годным для службы в коннице. Здесь же ты не найдёшь достойное тебя занятие, здесь нет Наездников в оранжевых доспехах. А на Земле ты снова и снова встретишь их. Встретишь и Наездников в синих халатах, накрытых сверху синеватой сталью, вооружённых копьями, стрелами с железными наконечниками и тяжёлыми палашами. Если бы ты знал, сколько ещё Россам придётся сражаться за свои исконные и вновь осваиваемые земли. Когда весь Юг высыхает, лесостепь становится степью, а степь пустыней, тогда все народы из субтропиков устремляются на Север, на земли, раскорчёванные и вспаханные Россиянами.
- Я всем сердцем тянусь к Земле и постараюсь поскорее на неё вернуться. Скажи, Селенца, встретимся ли мы снова?
- Без сомнения, Плессоз! - не стесняясь своей спутницы, совершенно искренне успокоила его Селенца. - Ты будешь встречать меня во всех моих Жизнях на землях Россиян. Но не спеши с Возрождением, обдумай всё, что было с тобой. До встречи, Плессоз, не особо скорой, но сулящей намного более долгое счастье и более высокое взаимопонимание.
Потянув за руку Весену, Волшебница увлекла её дальше. И здесь Весена увидела чудесный город с домами столь совершенной архитектуры, что он вызвал у неё не столько восторг, сколько испугал её своим великолепием и совершенством. Огромные здания с колоннами, отделанные зеленоватым диабазом и красной сверкающей медью, уходили ввысь столь стремительно, что казались входящими в радужные потоки света. Арки и статуи, атланты и кариатиды, цветы необычной формы и расцветки, заполняющие чаши из малахита и синего орлеца, создавали ощущение немыслимого богатства. Сверху, с высоты арок и колонн, звучала негромкая тысяче струнная музыка, столь чистая в сочетании звуков, что ни одна струна не мешала звучанию других.
- Идём, Весена, идём! Я покажу тебе храм Перуна. Он создан Архитектором – Высоким Знаком Чужого Мироздания – по собственному представлению о прекрасном. Архитектор побывал на Крите и во всех прибережных странах Средиземного моря. Он воссоздал заново с помощью Всевышнего великолепие предыдущей и ныне угасшей Испано-Российской цивилизации. Ну, идём же!
И вот перед ними храм Перуна – уходящая ввысь громада колонн, окон и цветных витражей. Внутри – малахитовый зал с мозаичным полом, золочёные колонны, украшенные наверху завитыми листьями аканта, – Испанский стиль в сочетании с Иридием Россиян, – латунные чаши, висящие на цепях красной меди, зеленоватые лотосы, созданные столь искусно, что они, казалось, расцветали на сверкающей глади пола, подобной поверхности спокойного озера.
На стенах, на зелёном малахите – горельефы боевых колесниц Испано-Российского народа, четвёрки коней: гнедых, серых в яблоках, вороных, белых, и могучие Воины с копьями в руках. А впереди, заполняя собой, казалось, весь огромный зал, – серебряная колесница Покровителя Российской нации – Духа Космоса – Перуна, кони которого вознесли копыта над серединой зала. На колеснице – сам Перун – прекрасный и могучий Росс со стальной секирой, но не узкой, как топоры Воинов - Россов, а широкой, обоюдоострой, увенчанной сверху ромбовидным наконечником копья. Придерживая две вожжи от крайних коней в левой руке, он, казалось, смотрел на своих врагов и лицо его с синими сапфирами глаз было не столько грозным, сколько сожалеющим.
А на мозаичном полу, где среди зеленоватых Лотосов ярко светились старым золотом милые сердцу Весены цветы речной Кувшинки, прямо под взлетевшими в стремительном беге копытами коней Перуна танцевали шестнадцать пар нарядных юношей и девушек, искусно сплетающие всё новые и новые узоры сложного и грациозного танца. Юность и красота, вдохновение и любовь отражались на их лицах. Они радовали глаз зрителя и, казалось, приглашали каждого принять участие в их танце.
- Красиво? - не скрывая своего восхищения, спросила Селенца Весену. - Здесь всегда весело, всегда танцуют. И поверь мне, в мире нет ничего прекраснее танцующих девушек, когда их окружают кавалеры, дарящие им всё самое лучшее: восхищение, внимание к их милым шалостям и, конечно, любовь.
- Не знаю, здесь всё так необычно. В своих сновидениях я никогда ничего подобного не видела.
- Если тебе здесь нравится, то останься, в Зелёно-синем Астрале на две - три недели. Погости немного. Позабудь на несколько дней о своих горестях на Земле. Тебе, Высокому Знаку, нужны не только земные радости, но и радость посвящения. Пойми, что здесь Жизнь сладостна не менее, чем Жизнь в выдуманном Землянами Эдеме! Хочешь, я познакомлю тебя сейчас с самыми красивыми и обходительными молодыми Людьми?
Bесена тут же увидела трёх весьма привлекательных юношей в сверкающих сапфирами шёлковых пеплосах в сочетании с чёрными косыми крестиками в алых игольчатых лучах звёздочек. Лица юношей выражали восторженность и любопытство, их фигурки скользили по зеркальному полу к двум незнакомым женщинам. Сияя улыбками, двое из них, к великой досаде Селенцы, подбежали к ней самой, а не к Весене. Один из юношей, приняв самый развязный вид, сказал ей нечто совершенно немыслимое для Человека, воспитанного в духе Иерархии Всевышнего:
- Давай знакомиться, красавица! Меня зовут Сенис, а его – Конис, ну, а того, третьего, который возле твоей девахи, зовут Лиспос. Он так себе, чудак.
Селенца, крайне озадаченная столь необычной в Астрале бесцеремонностью, постаралась спасти положение:
- Он не чудак, мальчики. Он делает правильный выбор, – ищет равных себе по возрасту. Познакомьтесь с вашей гостьей в Астрале, Высоким Знаком, Весеной.
- Ну, с этой-то! А зачем, когда она нам не нравится? Вот ты – совсем другое дело! Полюби одного из нас, красавица, снизойди с высоты небес к ничтожным Знакам Сонса. Мы ведь ничуть не хуже тех молокососов, к которым нисходят твои тридцатишестилетние подруги – Иерархини Ментала.
Oни назвали её, Духа Космоса, «Иерархом Ментала» – не особо Высоким Знаком Германской нации. Что это, невежество или наглость?
Селенца, всё ещё улыбаясь, попыталась их образумить:
- Поберегитесь, мальчики, как бы вам не попасть на Землю с цепями и пудовыми гирями на ногах. Не стать бы вам в Реале Неизвестной Вселенной на Земле бесплотными Духами на девяносто девять лет.
- Ой, не надо, не пугай нас, красавица! Ведь мы-то знаем, что будь мы даже крокодилами, ты не изольёшь гнев на тех, кто не скрывает страсть, внушаемую столь статной женщиной. Не так ли, о надменная из Ментального пространства Открытого Космоса?
- Ментальное пространство Открытого Космоса? - удивилась Селенца. - Несут какую-то ахинею...
Нет, здесь было что-то не так. Поведение юношей разительно отличалось от поведения скромных Знаков Сонса, – за их развязностью скрывался какой-то тайный замысел. Но, правда, в их поведении пока не было ничего враждебного. Кем же были они на самом деле? Их наряды излишне роскошны для Землян средних ступеней Эволюции.
- Допустим! - с самой благодушной улыбкой согласилась Селенца, едва скрывая свою ярость.
- А зачем, милые мальчики, вы обрядились в одежды, создавая Нерациональность не самой высокой степени – видимость Иерархов Космоса?
- Иерархов Космоса? - юноши озадаченно посмотрели друг на друга. - А почему бы и нет? Нас скоро повысят до девятой степени. Мы толковые, нас все здесь знают!
Они, похоже, не знали, что Иерархи Космоса являются Нерациональностью не девятой, а сорок восьмой и шестидесятой степеней, они не знали, что в Астрале никого не повышают, но каждый сам создаёт свою Нерациональность по мере накопления Сущих. Нет, они, пожалуй, – не замаскированные Иерархи Космоса, но свежепредставленные Знаки Сонса, сохраняющие остатки энергии своих миров Реала. Их одежды и лица ещё не истёрты химически активным Астралом. Селенце очень не хотелось, чтобы её опознали здесь настоящие Иерархи Космоса, которые никогда не были частыми гостями на площадках Духов Космоса, но, появляясь, никогда не демонстрировали свою враждебность по отношению к хозяевам. Если так пойдёт и дальше, то эти трое помешают ей оставить здесь, в Астрале, юную спутницу. Конечно, юноши не походили на Иерархов Космоса, и всё же они были совершенно необычными Знаками Сонса!
Несколько успокоившись, Селенца продолжала с самым наивным видом расспрашивать двух своих развязных кавалеров:
- Девятая степень Нерациональности на Астральной площадке? Но почему за много лет Жизни в Ментале я никогда не слышала о таком чуде? Ведь Существа, не создающие переход в Иерархию Ментала или Космоса не имеют достаточно хорошего качества Субстанций и потому они всегда и живут, и существуют в приземном Астрале на высотах восемнадцати - сорока восьми локтей над поверхностью Земли.
Юноши растерянно переглянулись, понимая, что они, похоже, снова сморозили какую-то глупость. Конис, отчаянно жестикулируя, пустился в путаные объяснения:
- Да, понимаешь ли, красавица, такой степени, ты конечно права, вроде бы и нет. Но всё дело в том, видишь ли,.. ежели, так сказать, раскинуть мозгами, то по большому счёту, оно, конечно...
Между тем третий из них – чудаковатый Лиспос – неплохо воспользовался шумным поведением своих друзей. Наклонясь к самому уху Весены и улыбаясь ей с самым любезным видом, прошептал вдруг несколько слов, которые были посланием самой судьбы.
- Не верь своей спутнице, Весена. Она – Дух Космоса, решивший погубить тебя. Если ты останешься здесь на семь-восемь дней, то твоё тело на Земле станет подобным телу мёртвого Человека, – ведь то, что с тобой происходит, – это настоящий и притом тяжёлый Летаргический сон, и никто не сочтёт тебя живой. Ты попадёшь на погребальный костёр и никто не вспомнит о тебе как о настоящем Человеке. А ты знаешь, что случается с теми, кого никто не помянет добрым словом после смерти на Земле?
Это, без сомнения, было ложью, но откуда Весене было знать это?
- Вы ненавидите Селенцу? - не выказывая тревоги, поинтересовалась Весена.
- Мы ненавидим всех Восходящих и, больше других, Духов Космоса. Никто из нас не нисходит столь стремительно, никто не падает так низко.
- А за что же вы их ненавидите? Ведь Нисхождение – такая же неизбежность, как и Восхождение. Без Нисхождения одних и Восхождения других не стало бы никакого своеобразия ни Астрала, ни миров самой Земли.
- Не знаю. Не спрашивай. Ненавидим и всё.
Весена, всё ещё не определив своё отношение к своему собеседнику, столь же осторожно спросила:
- Но как мне уйти отсюда?
- Представь себя снова в своём охотничьем домике, сидящей за столом.
Наваждение Селенцы вдруг стало блекнуть и рассеиваться. Весена подняла голову со скрещенных рук и осмотрелась вокруг. В ушах её всё ещё продолжали звучать звонкие голоса юношей, которые вскоре были прерваны удивлённым возгласом Селенцы, обнаружившей исчезновение своей спутницы.
Голоса на мгновение смолкли, потом послышался смех трёх юношей и один из них, похоже это был Конис, спросил с издёвкой:
- А сейчас, Иерарх Ментала, не настало ли время низринуть нас на Землю с пудовыми гирями на ногах?
Снова раздался смех и Весена услышала голос Сениса:
- А может быть у тебя не хватает силёнок, чтобы расправиться с тремя юношами, не проявляющими должного уважения к тебе, как к Восходящему Иерарху Ментала?
- Не надо смеяться! - донёсся голос Селенцы. - Не всё столь просто в нашем мире: над десницей каждого из нас – десница Самого Всевышнего.
Bесена вышла на крыльцо домика. Тёмный лес был полон спокойствия, солнце всё выше поднималось над зазубренным горизонтом. С Востока шли разрозненные ветром небольшие тучки. За скалой слышался звон топора, рассекавший сухие брёвна. Всё вокруг дышало спокойствием тихого мирного дня. Потом послышались шаги Осиана, идущего по тропинке через седловину в скальном выходе пород и, наконец, появился он сам, немного усталый, но спокойный. Весена, всё ещё взволнованная, чувствуя мелкую дрожь во всём теле, рассказала о своих недавних приключениях в Астрале. Осиан выслушал её и, задумчиво помолчав, наконец решил:
- Селенца, без сомнения, не считает нужным оставить нас в покое после гибели Плессоза. Она не особо сильна, но всё же пользуется покровительством неизвестного нам, Землянам, Божества Чужого Мироздания. Божества Чужого Мироздания никогда не соотносят свои действия с необходимостью, возникающей в нашем мире. – Они помогают всем тем, кто имеет в своём Биополе их Эманации и запрашивает их помощь. Не столько Селенца, но само Божество её Мироздания посылает нам испытание. Именно Оно определяет желания Селенцы и наполняет её существо проявлением неизвестных сил в каждом её начинании.
- Но как же объяснить нашу встречу с Плессозом, ведь Селенца, похоже, очень не хотела встретиться с ним в Астрале?
- Но она не хотела встретиться и с тремя Иерархами Космоса, принявшими облик убитых осенью Старших конников. Что же из этого следует? Следует лишь одно: Субстанция Ментала исполняет желания не только Духов Космоса, но исполняет желания и их врагов – Нисходящих Иерархов Космоса. Более того, она дополняет их своими действиями, разрушающими их же самые хитро-умные планы. Вот почему Селенца, которая посчитала, что и ненавидящие нас Нисходящие Иерархи Космоса – наши враги, ничего не стоят сами по себе, убедилась, что они сильны соучастием в своих делах энергии Российского Ментала.
- А кто же эти трое?
- Не знаю. Полагаю лишь, что это наши враги. Ты назвала их Конисом, Лиспосом и Сонисом? Безусловно, это те, кто приняв облик Конников, решили в своё время помочь Плессозу отнять тебя у меня. Но что им надо от нас? Чем мы заслужили такое внимание?
- А что, если Селенца вновь появится здесь? - встревожилась Весена.
- Появится, - согласился Осиан, - но сама она, без Плессоза, вряд ли решится на какие-либо опасные для нас действия.
- Ты что же, готов убить её?
- Я никогда не желал ничьей смерти, но я буду вынужден действовать по обстоятельствам, если она снова и снова стремится разлучить нас с тобой.
Oтдыхая в обществе Весены, Осиан всё с возрастающим беспокойством поглядывал на небо, где небольшие тучки, постепенно соединяясь, превращались в чёрно-синюю тучу. Так отдельные конные разъезды, смыкаясь, вдруг превращаются в стройное войско. Светлый день начинал превращаться в сумрачный вечер.
Чувствуя, что недалёк тот час, когда начнётся обильный летний дождь, Осиан вернулся к скале, разжёг погребальный костёр, надеясь сжечь тело Плессоза до того времени, когда потоки воды помешают проявиться Стихии Огня. Огонь взвился и начал лизать ноги Сотника, обутые в полусапожки с шестью изящными пряжками, сделанными из уплощенных костей дикого кабана. Пластинчатый диск солнца, выложенный на куртке Воина - Росса из несокрушимых для удара копья пластинок, долго противостоял действию жаркого огня. И не удивительно: костные пластинки после их начальной обработки несколько дней смачивались кровью дикого Кабана, содержащей Ментал высшего качества, и это придавало им необычайную прочность. Потому они и сейчас столь успешно противостояли действию огня, как и до этого ударам стрел и палашей вражеских Воинов.
Pядом с Осианом вдруг появилась обольстительная Селенца в своём золотистом платье с лентами, расшитыми золотом и плоскими монетками из янтаря, в сиянии полированных рубинов в причёске и капелек яхонта на красных полусапожках.
«Ну вот и та, которая перенесла сюда Плессоза, которая соблазняла Весену чудесами Зелёного Астрала Чужих Вселенных!» - не без внутреннего возмущения отметил Осиан. - «Что же нужно этому Духу Космоса от нас?»
И словно слыша его мысли, Селенца с напускным смущением, придающим особое очарование женщинам, заговорила, стремясь обольстить Возлюбленного Весены:
- Осиан, ведь ты не станешь отрицать, что никогда ещё не видел столь красивой и грациозной женщины, как я? Скажи мне это и не посчитай это за лесть. Обещаю тебе, что приму твои слова как должное, как настоящую правду.
Глаза Селенцы не смотрели на Осиана, они смотрели на огонь, который испепелял труп Сотника, ещё недавно бывшего её Возлюбленным.
- Я стремилась, как могла, - продолжала Селенца, - помешать Плессозу убить тебя, но не имела права не перенести его сюда. Пойми, я не могла помешать неизбежному – вашему поединку, определяющему ваши судьбы. Вы встретились и он умер. Мир душе его, через это пламя освобождённой от своей связи с бренной оболочкой. Весена может сказать тебе, что ему сейчас неплохо в Ментале Российской нации.
Селенца провела рукой по своему лицу, придавая ему выражение соучастия и заботы.
- Теперь, если хочешь, я расскажу всю правду о твоём несчастье Конникам вашей сотни и помогу тебе вернуться в строй, притом не Полусотником, а настоящим Сотником и Воеводой. - Она говорила, совершенно не следя за впечатлением от своих слов на лице Осиана. - Именно так: с моей помощью, ты станешь Сотником и Воеводой. Ты получишь всё, что пожелаешь: все Сокровенные знания Крита, Архи-Рики, Севера России и даже миров Чужих Вселенных, и, конечно, обладая всем этим, ты получишь почёт и уважение Россов.
Oсиан, не отвечая на предложения Селенцы, смотрел на пламя погребального костра. Селенца же продолжала:
- Скоро я познакомлю тебя, – я обещаю это, – со всеми достижениями прошлой Испано-Российской цивилизации в Средиземноморье, с нынешними Ахейей и Критом, считающими себя равными державам Испанской цивилизации. Я дам тебе Золотые книги с волшебными Знаниями, подниму тебя на свой план осознания действительности. Ты увидишь не только все шесть прекрасных миров Реала Земли, создающих Нерациональность проявления в Астралах шести миров Сверхзвёздной системы Канопуса, но и миры - аналоги планет Чужих Сверхзвёздных систем. Я – не просто Волшебница, я – Дух Космоса сто восьмой степени Достоинства. И нужно сказать, что всё прекрасное, возникающее во всей Вселенной, нигде и никогда не создаётся без участия Духов Космоса, и всё создаваемое нами доступно лишь тем, кто с нами. За всё это ты, Осиан, полюбишь меня больше Жизни и станешь стремиться вновь и вновь заслужить мою Любовь. Я знаю, ты – Высокий Знак, и ты способен на самое прекрасное, на подлинную страсть, на верность своей Избраннице, на Нерациональность наивысшей степени в каждом своём поступке.
- Не обманывайся, Селенца! - возразил Осиан. - С недавних пор ты не стала другом Российской нации, ныне ты – Нисходящий Знак, и в своём Нисхождении ты опустилась на ступень Иерарха Космоса не выше сорок восьмой степени Достоинства. Естественно, ты сохранила немало Знаний и замашек Духа Космоса, но на деле ты давно не используешь свои лучшие Сущие и Жизнь твоя на нашей Земле уже на исходе. Не сегодня - завтра ты должна покинуть Реал нашего мира.
Совершенно растерянная Селенца на несколько мгновений потеряла дар речи. Она никак не ожидала, что услышит от скромного Конника - Росса столь нелицеприятные истины. Не без труда овладев собой и вновь обретя непринуждённость и уверенность в себе, она сказала:
- Не верь, Осиан, своему Ведущему! Духи Космоса никогда не нисходят, им некуда нисходить, потому что никто не может использовать теряемые ими Сущие. И если даже служат они не Самому Всевышнему, а себе самим, то и в таком служении они обретают новый опыт, новые знания и свежие силы. Я не старше Весены и ещё шестьсот лет буду всё такой же юной и стройной, тогда как она через шесть лет превратится в обычную некрасивую женщину.
- Ты создаёшь Рациональность, Дух Космоса, напрасно рассчитывая, что я не помню, что есть мир Реала и кто я есть на самом деле. Но я знаю, что я – один из Высоких Знаков России, создающий Нерациональность Восхождения в Реале. Меня ждёт моё Будущее, а тебя – твоё Прошлое. Нам с тобой не по пути.
- Ты думаешь, тебе по пути с Весеной? Но она – всего лишь Знак Сонса 12-й степени Достоинства, притом не создающий переход в Иерархию Астрала в своём Посмертном существовании. Она – ничто, и потому не может стать твоей Избранницей.
Cеленца проявляла несправедливость по отношению к Весене, но Осиан и без того не сомневался в верности однажды сделанного им выбора, и потому процедил сквозь зубы несколько слов, показавших Волшебнице, что она не понимает, с кем она разговаривает:
- Весена имеет не 12-ю степень Достоинства, а 16-ю – высшую для женщин в Реале. В силу необходимости, более Высоких Знаков среди них при проживании на Земле не бывает. Но совершенно неизвестно, кем она станет в Ментале Российской нации. Думаю, Иерархом не ниже 48-й степени Достоинства. Весена и я создали прекрасный союз, и я не расстанусь с ней ни на Земле, ни в Золотом Астрале Надпланетного пространства.
Несмотря на явное свидетельство своей неудачи в обольщении Осиана, Селенца не была намерена отступать. Она продолжала с невольным отчаянием:
- Нет, Осиан, ты знаешь далеко не всё. Пусть я – Нисходящий Знак, но я живу в Арктурском Реале в семь раз дольше тебя. Ты ещё не познал силу Космоса, а я ещё не всё забыла... Взгляни на меня, Осиан. Разве ты можешь за всю оставшуюся Жизнь увидеть Женщину более прекрасную? Я знаю, что придёт время и твоё сердце наполнится Любовью к самой удивительной женщине Вселенной. Осиан, ведь ты достаточно умён, чтобы понять одну простую истину: никакой любви женщин Земли к своим мужьям нет, никто из них не любит мужчин, но они всегда загораются страстью при встречах с мужчинами, способными любить их самих. Их страсть подобна отражению лебедя на спокойной поверхности вод. Но отражение – это Майя, видимость, она не равноценна великолепию живой птицы. Расправит лебедь крылья, взлетит в синее небо, и нет больше отражения. Женщины никогда не страдают, когда у их мужчин остывают сердца, потому что сердца женщин остывают намного быстрее. Женщины никогда не бывают несчастными, но всегда создают Майю несчастных созданий. И если ты разлюбишь Весену, она никогда не станет несчастной. Разлюби и верни её обратно родителям, такое среди Воинов - Россов – обыденность, и никто вас не осудит. Но зато ты обретёшь мою Любовь, – Любовь настоящего Духа Космоса, отвечающей на проявление твоих чувств высочайшим взлётом своей крылатой Любви. С тобой я снова обрету силу Восхождения и помогу восходить и тебе.
- Нет, Селенца, я не променяю настоящую любовь достойной меня девушки на Любовь любой неземной красавицы.
- Ну нет, Осиан, ты не столь уж и силён, чтобы не подчиниться моей воле. Пусть я женщина, Любовь которой является отражением страстной любви мужчины, но я – не просто женщина. Сейчас я создам такое поле Любви, что никто не сможет не ответить мне вспыхнувшим в нём страстным желанием... Пусть сначала слабым движением сердца... И опять, и опять я усилю это движение... И вот сейчас, в сиё мгновение, ты посмотришь на меня с вожделением... И тогда я стану целовать тебя у этого погребального костра, который вместе с тем является священным огнём Реинкарнации, – огнём, зажигающим сердце каждого желанием создать новую Жизнь...
Oсиан посмотрел на Селенцу с нескрываемым сожалением. Какую, собственно, новую Жизнь можно создать с женщиной, находящейся в облачении Субстанций Чужого Мироздания?
- Нет, Селенца, повторю: ты всё ещё живёшь иллюзиями Прошлого. Поле, создаваемое тобой, это поле Нисходящего Знака. Ты, без сомнения, можешь обольстить многих, но только не меня. Естественно, твоя грация создаёт тебе видимость юности, а сияние Субстанций твоей кожи не позволяет простому Человеку видеть тебя саму. Но не надо считать и меня самым обычным Человеком. Я вижу твоё настоящее Биополе, Селенца, – оно нисколько не прельщает меня.
Пусть подтвердит справедливость наших слов Афина Паллада, – ничто так не оскорбляет Человека, как брошенная ему в лицо, хорошо известная ему самому, неприемлемая сердцем правда.
- Ну, добро, Высокий Знак России, рождённый в муках своей матери. Сейчас я войду в твой охотничий домик и через два часа Весена окажется в доме своих родителей! Я сама знаю, что есть для нас с тобой высшее благо. Не пройдёт и семи месяцев, как ты забудешь о своей прежней любви к обычной девушке и сам придёшь ко мне! Но чтобы всё нужное нам стало неизбежностью не позже, чем через семь месяцев, Весена уйдёт от тебя сегодня.
- Остановись, Нисходящий Знак, не смей трогать Весену, иначе я убью тебя!
- Ну нет, мой Возлюбленный! Ты никогда не сможешь прогнать меня с опорной поверхности Земли, потому что твоя стрела никогда не найдёт моего Сердца. А стрела, прошедшая мимо Сердца Облачённого, вообще не причиняет ему вреда.
И Селенца, сверкнув голубым огнём своих глаз, повернулась спиной к Осиану.
- Остановись, Селенца! Стой! - воскликнул Осиан, хватая с земли лук и накладывая на тетиву стрелу.
Но не успел он натянуть тетиву, как Селенца исчезла, словно растаяла в воздухе. И тогда в сильнейшей тревоге Осиан бросился бежать к своему охотничьему домику, не разбирая дороги, карабкаясь на скалы, продираясь сквозь кустарник, прыгая с камня на камень через расселины в скалах.
Cолнце на небе укуталось в иссиня-чёрную тучу и налетевший ветер уже нёс первые капли дождя, когда Селенца появилась на дорожке у домика Осиана с недобрым лицом, с остановившимся взглядом своих очей. Она шла, готовясь унести Весену в дом её родителей в селении на берегу Северной Двины. По логике собственного осознания действительности она не считалась с чувствами тех, кто мешал ей создавать своё собственное наивысшее Достоинство.
Но здесь совершенно неожиданно для неё трое Воинов в бело-синих куртках Конников - Россов встали на дорожке перед охотничьим домиком Осиана.
- Остановись, Нисходящий Дух Космоса! Ты не сделаешь ни шага вперёд, пока не ответишь на три важных для нас вопроса.
Селенца, презрительно посмотрев на бесплотных, по её мнению, Призраков, похожих на прозрачные отливки из хрусталя, попыталась пройти сквозь них, но была остановлена их несокрушимыми Биополями. Крайне озадаченная, она в некоторой растерянности остановилась:
- Кто вы, Призраки? О, да это ты, Сенис, и ты, Конис, и с вами Лиспос. Что вы здесь делаете, несчастные Знаки Сонса? Зачем вы спустились со своей Астральной площадки на Северный Урал?
Селенца задавала эти вопросы, стремясь выиграть время и понять, зачем эти трое, создавшие экзекуцию над несчастным Плессозом и помешавшие ей заставить Весену забыть Осиана в Астрале, теперь появились перед ней снова?
- Cпустились, чтобы остановить тебя, Селенца! - объявил Сенис. - Ответь мне, зачем ты ослепила Плессоза, когда он, будучи раненым, не мог защитить себя, да и не ожидал от тебя столь низкого предательства? Ведь не он, а ты сама виновата в том, что он не смог больше любить тебя за вас двоих. Причиной тому – твой эгоизм, который становится всё более невыносимым для всех по мере твоего Нисхождения по ступеням Эволюции.
Это было столь несправедливо, по мнению Селенцы, что она, оценивая необычность поведения этих Иерархов Космоса, вдруг поняла, что её намерения встречают противодействие какой-то неизвестной группы Иерархии, и потому постаралась создать нужное для ответа спокойствие:
- Эгоизм, якобы присущий мне, я не считаю нужным отрицать. Именно он создаёт мне Рациональность, поскольку остаётся неизменной частью моих Сущих при утрате мной всех лучших качеств Духа Космоса. Такова неизбежность и незачем упрекать меня в несносности. Что же касается гибели Плессоза, то он виноват в ней сам: я не менее трёх раз советовала ему не мстить Осиану. А когда он был поражён стрелой, я ещё не предполагала, что он должен умереть через четверть часа. Стремясь ему помочь, я на полчаса ослабила силу его зрения, чтобы он не ушёл с места схватки до тех пор, пока я не принесу для него воды, чтобы напоить и обмыть его рану.
- Следовательно, Селенца, ты создала Плессозу наивысшую Нерациональность для его же спасения! - с нескрываемым одобрением согласился Сенис. - Я знаю о последнем твоём разговоре с Плессозом и признаю, что он, бесспорно, сам виновен в своей гибели.
- Cкажи, Селенца, - вступил в разговор Конис, - кто дал тебе право соблазнять красотами Астрала Весену, Высокого Знака, рождённую для очень нужной ей земной Жизни? Кто дал тебе право на её убийство на основании восхищения Майей, во многом создаваемой тобой самой? Кто дал тебе право на лишение возможности накопления этим Высоким Знаком Сущих при Жизни в Реале?
Селенца, недовольная совершенно неправильной, на её взгляд, постановкой вопроса, всё же ответила:
- Твои обвинения не соответствуют действительности, Конис. Я никогда не собиралась лишать Жизни Весену. Никакой Майи я не создавала, всё показанное Весене, действительно, существует на Земле и в Надпланетном пространстве. И вообще, о чьих правах ты говорил? Моё право – это моя интуиция, моё понимание возможности соучастия в создании Нерациональности на поверхностях планеты. Моё право – это право на соучастие в развитии всего Сущего, право на создание новых факторов для развития Жизни в шести мирах Реала Земли в Хрононе Мирозданий. Моё право – право на создание новой реальности, право на создание Неизбежности. А вы, трое, всего лишь убийцы, которые, даже убивая нас, Высоких Знаков, стремитесь создать видимость не только своей непричастности, но и наивысшей справедливости. Вы и есть Нисходящие, не выявляющие своих лиц, действующие под видом непреклонных судей. Но погодите, лицемеры, Воинство Иерархии Всевышнего скоро покажет вам, кто вы есть на самом деле.
- Всё это – Рациональность, Селенца, - сжимая челюсти, возразил третий из Воинов, Лиспос.
- Нет таких Иерархов в пространстве Открытого Космоса, которые имели бы право создавать новые реальности на основе собственного понимания Воли Всевышнего. И ты не обладаешь нужной степенью Яснознания, чтобы с помощью Зла создавать Неизбежность в шести мирах Земли в Хрононе Мирозданий. Ты сама знаешь, что тебе, Духу Космоса Чужого Мироздания, неведома Его Воля, ты не имеешь право на создание Неизбежности в результате своего длительного Нисхождения, скатившись на ступень Эволюции Иерарха Космоса.
- Несправедливо, Лиспос. Каждый из нас получает право в создании Нерациональности мира и вы сами демонстрируете это всем своим поведением. Но каждый из нас осознаёт это право в соответствии с достигнутой ступенью Эволюции. Вы не в состоянии достичь тех Знаний и той ответственности, которые достигла я. Вы скатываетесь со ступеней Эволюции всякий раз, когда пытаетесь подняться ступенькой выше. Не вам судить нас и потому не мешайте мне.
- Слова, слова, слова! - решили трое Воинов.
- Если вы не осознаёте Нерациональность истины, то наслаждайтесь Рациональностью Лжи. А теперь не мешайте мне поступать по моему разумению! - ледяным тоном произнесла Селенца, стремясь столкнуть Воинов с дороги, ведущей к дому Осиана. Но трое Воинов всё ещё стояли непоколебимо, словно они, действительно, были отлиты из тяжёлого флинта.
- Не спеши, Селенца! - приказал ей Конис. - Ты должна ответить ещё на один вопрос, на вопрос Лиспоса.
- Kто дал тебе право, - спросил Лиспос, - прибегать к самым низким приёмам чародеев, чтобы, не обладая пониманием Жизни, разрушать её подлинную основу, – основу всех инстанций Великого Космоса? Как ты посмела разбивать союз двух любящих сердец, создающих союз Реала Земли и Ментала Космоса? Зачем ты жаждешь создать наинизшую Рациональность Осиану и Весене, не давая им ничего взамен, кроме холода в сердце, ненависти и смерти?
Сказанное Лиспосом было, конечно, своеобразной правдой, но это было выражено в столь необычном для Землян стиле прямолинейной, неприкрытой враждебности, создающей наинизшую Рациональность самому вопрошающему, что Селенца не смогла не посмотреть на Лиспоса без презрения.
- Да как вы, называющие себя «Знаками Сонса девятой степени Достоинства», смеете прибегать к идиотским риторическим построениям?! - взорвалась она. - И не слишком ли много вопросов? Кто дал вам самим право судить о праведности или несправедливости поступков другого Духа Космоса? Отвечайте: кто вы на самом деле?
- Мы не оспариваем своеобразное видение мира Нисходящими Духами Космоса, сохрани нас Всевышний от вмешательства в создаваемую Им Нерациональность. Но мы всё же против твоего безумного желания разлучить Весену и Осиана. Ты, которая не в силах ничего создать, не заставишь Осиана полюбить тебя. Настоятельно советуем тебе – одумайся!
Никто из Людей не следует непрошенным советам, как и никто из Нисходящих Знаков не слушает советы, создающие ему настоящую Нерациональность.
- Не ваше дело учить меня! Не мешайте мне, - воскликнула Селенца. - Довольно! Прочь с дороги!
- Ну, если так, то мы бессильны тебе помочь! Вольному – воля, взбешенному – поле. - Не без насмешки вдруг сказал Конис, и Воины расступились.
Cеленца бросилась на крыльцо домика, но не успела она взяться за дверное кольцо, как стрела Осиана, пронзив её Сердце и пройдя сквозь её тело насквозь, пригвоздила её к двери. Ломая древко стрелы, Селенца упала и только теперь совершенно ясно поняла, что эти трое Воинов всеми правдами и неправдами стремились задержать её, пока не подоспеет Осиан со своим луком и стрелами. И были они, конечно, настоящими Иерархами Космоса – настоящими врагами Высоких Знаков. Встретив их над Чомволсом, она поначалу приняла их за невоспитанных юношей, и не следовало ей после их вмешательства спешить с созданием собственной Нерациональности с Осином и, тем более, прибегать к угрозам...
- Прав был Осиан, когда сказал мне, что не сегодня - завтра я должна покинуть Реал, - с горечью констатировала Селенца.
Никто не ответил ей. Трое Воинов уже покинули Реал планеты.
Hа крыльцо выбежала Весена и, низко склонившись над Селенцей, приподняла её голову.
- Надо перевязать её! - сказала она со слезами на глазах подбежавшему Осиану.
- Не надо, - не без труда сказала вдруг Селенца. - Я и сама уже не раз собиралась сбросить своё Облачение. Не надо считать меня бесчувственной... Не смерть Плессоза потрясла моё сознание, но моя собственная решимость разрушить счастье других... О, Всевышний! Как низко я пала в своём Нисхождении! Сколько ещё пройдёт веков, прежде чем я снова обрету надежду на Восхождение по ступеням Эволюции?
- Тебе очень больно? - со слезами в голосе спросила её Весена.
- Не очень. На этот раз не особо больно... Когда пробито Сердце, Жизнь уходит вместе с кровью. Не считай себя, Осиан, убийцей своего врага. Ты лишь защитил своё право на Жизнь, своё право на создание высшей Нерациональности в Реале планеты. Будь счастлив во всех делах как в своём Золотом Астрале, так и в Реале мира Земли. Я встречусь с тобой на Земле через восемьдесят четыре года и тогда мы не станем врагами.
- Не умирай, Селенца! - взмолилась Весена. - Ты ведь такая красивая, столько мудрых советов ты давала нашим Старейшинам!
- Дело не в красоте, а в обычной человечности, Весена. Ты не менее красива, чем я, но кроме того ты полна сердечности, доброты, сострадания – всего того, что мне не хватало для счастья. Пусть ваше счастье хоть немного облегчит участь Духа Космоса, идущего путями неправедными. А теперь отойдите от меня, я должна настроиться на звучание Космоса, вечного и бескрайнего. Я уже скольжу в тёмном колодце, где наверху вижу зелёный свет своего Астрала. Идите, не мешайте мне сбросить своё Облачение, я не хочу попасть в пространство Открытого Космоса.
Hе успели Весена и Осиан отбежать под навес рядом с крыльцом, как внезапно налетевший ветер принёс с собой косые потоки дождя, пролитые низко нависшей тучей, в сверкании молний и раскатов грома. С горестными стонами ветер стал рвать золотистый наряд Селенцы, созданный ею из собственных Субстанций Биополя, бросая в потоки воды плоские монетки янтаря с платья, расшитого золотом, и рубины с её чудесной причёски. Тело Селенцы постепенно становилось всё более прозрачным, словно растворялось в тёмном воздухе. Струи косого дождя смыли с крыльца красное пятно крови, и всё исчезло...
Bскоре после этих событий Осиан вернулся в свою сотню и по единодушному согласию своих боевых товарищей стал Сотником и ещё через шесть лет Воеводой. Никто из высшего сословия Воевод не стал ему соперником, не пожелал быть Сотником одной из самых ненадёжных сотен, к тому же стоящей на опасной дороге, ведущей через земли Славян на Юг и Юго-Восток, откуда начали появляться отряды Воинов неведомого народа в синих шёлковых халатах с доспехами из синеватой стали, с прямыми палашами и стрелами с железными наконечниками.
В заключение скажем, что ни Осиан, ни Весена не дожили до глубокой старости, смерть при невыясненных обстоятельствах – неизбежный спутник Выскоих Знаков. И кто знает, всегда ли она обычная неизбежность или следствие вмешательства в нашу Жизнь неких «трёх Воинов», отрицающих наше право на создание Нерациональности своему миру, но считающих себя вправе тайно решать наши судьбы?
Eсть в горах Северного Урала скала, похожая на грубо высеченное изображение двух Людей: женщины, лежащей навзничь с бессильно раскинутыми руками, и низко склонённой над ней девушки, приподнимающей голову той, что находится на смертном одре. Это, созданная самой Природой каменная страница истории края, легенда Прошлого в камне. Страница эта никогда не будет забыта, пока на Земле существует Русский народ, создавший восемнадцать столетий тому назад первое Российское государство на Крайнем Севере Евразийского материка. Настоящая легенда, рассказана Автору самой Афиной Палладой, проживающей ныне в Зелёном Астрале Сирианского анклава Арктурского мира Земли, вместе с тем, является правдой тех времён, когда Духи Космоса жили на Земле среди Людей, создавая Достоинство не столько себе, сколько Людям, считавшим их своими доброжелательными и искренними друзьями.
_____________
Плессоз – русское имя с Критским окончанием «оз», означает «привидевшийся во сне» от древнерусского «плес» - сон. В современном нам языке слово «плес» всегда вызывает ассоциацию «сонный».
Осиан – древнерусское имя, означающее «Осенний», тогда как имя Весена означало «Веснянка».
Сенис – «рожденный на сеновале». Не особо редкое имя среди Россиян в старину.
Конис – «Конный (Воин)», весьма распространенное имя в старину среди Воинов-Россиян, от которого произошло немецкое Konig.
Лиспос – «Лисий (с виду)» - хитроватый.
_____________
KOHEЦ
Иллюстрация: Фотография Астральной площадки, принятая Американскими Исследователями за «Обитель БОГА». Данные из журнала W.W.N. - ВСЕМИРНЫЕ НОВОСТИ 1994, № 2.
Публикация прежних лет - Самиздат 1990-х годов.
Л. В. Русак. Три воина. Легенда о Северной Двине. – М.: «Лекции Гермеса Трисмегиста», вестник № 28, июль 1998 г. – 32 с.
Легенда пятая, иллюстрирующая не особо понятные взаимоотношения Иерархов Космоса между собой.
Северный ветер. Легенда-быль первая. http://proza.ru/2021/01/28/1762
Предисловие к циклу легенд о Сете и Озирисе. http://proza.ru/2021/02/03/1212
Контр-Сонс Египта. Легенда вторая. http://proza.ru/2021/01/29/447
Корабль Россов. Легенда третья. http://proza.ru/2021/02/15/1378
Контр-Сонс Испании Легенда четвертая http://proza.ru/2021/02/21/1658
Русак Леонид Васильевич (Л. Русак)
ISNI 0000 000446875814
ISNI 0000 000446875910
proza.ru/avtor/leonidrusak
www.leonid-rusak.ru
www/leonid-rusak1.ru
Правообладатель: Гаврилова Елена Анатольевна
ISNI 0000 000446875806
Контакты правообладателя:
E-mail: ealvgr20@gmail.com
Обсуждение: t.me/idei_voploti
Три воина. Легенда о Северной Двине
© Copyright: Русак Леонид Васильевич, 2021
Свидетельство о публикации №221042301478
Свидетельство о публикации №221042301478
Рецензии