Блок. Потеха! Рокочет труба... Прочтение

«Потеха! Рокочет труба…»





         * * *   

                Потеха! Рокочет труба,
                Кривляются белые рожи,
                И видит на флаге прохожий
                Огромную надпись: "Судьба".

                Палатка. Разбросаны карты.
                Гадалка, смуглее июльского дня,
                Бормочет, монетой звеня,
                Слова слаще звуков Моцарта.

                Кругом – возрастающий крик,
                Свистки и нечистые речи,
                И ярмарки гулу – далече
                В полях отвечает зеленый двойник.

                В палатке всё шепчет и шепчет,
                И скоро сливаются звуки,
                И быстрые смуглые руки
                Впиваются крепче и крепче...

                Гаданье! Мгновенье! Мечта!..
                И, быстро поднявшись, презрительным жестом
                Встряхнула одеждой над проклятым местом,
                Гадает... и шепчут уста.

                И вновь завывает труба,
                И в памяти пыльной взвиваются речи,
                И руки... и плечи...
                И быстрая надпись: "Судьба"!
                Июль 1905




     «Гадалка, смуглее июльского дня…» – старая знакомая поэта. Она сопровождала, отвлекала, соблазняла – она была его искусом в томе I:

«Стихи о прекрасной даме»:

                «Одинокий, к тебе прихожу,
                Околдован огнями любви.
                Ты гадаешь…
                1 июня 1901. С. Шахматово»

А вот её сладкие песни, которые слаще Моцарта:

                «Не пой ты мне и сладостно, и нежно:
                Утратил я давно с юдолью связь.
                19 июля 1901»

Вот он пригляделся к ней:

                «Ты — другая, немая, безликая,
                Притаилась, колдуешь в тиши.
                28 ноября 1901»

А вот она своими соблазнами не дает ему покоя:

                «Гадай и жди. Среди полночи
                В твоем окошке, милый друг,
                Зажгутся дерзостные очи,
                Послышится условный стук.
                15 марта 1902»
Или ещё:

                «…Ты — ласковым и тонким жалом
                Мои пытаешь глубины,
                Слежу прозрением усталым
                За вестью чуждой мне весны.

                Меж нас — случайное волненье.
                Случайно сладостный обман —
                Меня обрек на поклоненье,
                Тебя призвал из белых стран.

                И в бесконечном отдаленьи
                Замрут печально голоса,
                Когда окутанные тенью
                Мои погаснут небеса.
                27 марта 1902»

И дальше:

                «…Безысходно туманная — ты
                Предо мной затеваешь игру.

                Я люблю эту ложь, этот блеск,
                Твой манящий девичий наряд…
 
                …Я люблю, и любуюсь, и жду
                Переливчатых красок и слов.
                Подойду и опять отойду
                В глубины протекающих снов.

                Как ты лжива и как ты бела!
                Мне же по сердцу белая ложь…
                5 апреля 1902»

В «Распутьях» она лоск подрастеряла:

                «Старуха гадала у входа
                О том, что было давно…
                …Шуршала за картой карта.
                Чернела темная дверь…
                …Там треснули темные балки,
                В окне разлетелось стекло.
                И вдруг на лице гадалки
                Заструилось — стало светло.
                Но поздно узнавшие чары,
                Увидавшие страшный лик,
                13 февраля 1903»

Или:

                «Мне гадалка с морщинистым ликом
                Ворожила под темным крыльцом.
                11 декабря 1903»

    И вот она опять… Что называется: давно не виделись. И судя по «…в памяти пыльной взвиваются речи, / И руки... и плечи...» – она опять помолодела.

     «Слова слаще звуков МоцАрта» –
Это из оперы Чайковского «Пиковая дама» – граф Сен Жермен подошёл к только что проигравшейся графине:

                «Граф, выбрав минуту удачно, когда
                Покинув гостей полный зал,
                Красавица, молча, сидела одна,
                Влюблённо над ухом её прошептал
                Слова слаще звуков Моцарта:
                "Графиня! Графиня!
                Ценой одного рандеву
                Хотите, пожалуй, я вам назову
                Три карты! Три карты! Три карты!"»

     «В полях отвечает зеленый двойник»  –
    Двойник  гулу ярмарки. Здесь –  «возрастающий крик, / Свистки и нечистые речи», там – зеленое марево «поля» – блоковского, древнерусского поля, которое  синоним не сельхозугодий, а  степей, воли. И из этого круга не вырваться – нет  ничего иного.

Из Примечаний к данному стихотворению в  «Полном собрании сочинений и писем в двадцати томах»  А.А. Блока:
     «По свидетельству А. Белого, в стихотворении отразилась размолвка С.М. Соловьева с Блоками в середине июня 1905 г., когда после отъезда Белого из Шахматова “два дня еще оставался он с Блоками; ничего не сказали друг другу они; с остервенением (неестественным) проcражались за картами; и С.М. распевал все: -
                "Три карты, три карты, три карты ... "
     В А.А. преломились нелепые сумасшедшие дни пребывания нашего в Шахматове и трехдневного сражения в карты с С.М. Соловьевым строками стихотворения, написанного в эти дни” (Белый, 2. С. 260-261).»


;