Букет - 3. Глава 5. 2030

Звонок был чисто предупредительным, из вежливости. Далее ключ повернулся в замке, раздался грохот, смех и голоса. Дэвид встретил Шумариных во дворе, втащил коляску по ступенькам, - подъезд не был оснащён пандусами, но, благо, у нас всего лишь второй этаж. Милу Сергей принес на руках. Как всегда, та пыталась вяло протестовать, порывалась попробовать дойти самой, держась за перила. Хоть и знала, что это глупо. В пределах квартиры, медленно и с трудом, она иногда вставала и перемещалась, держась за предметы, хоть это и требовало больших усилий, и не вело ни к чему. Разве что, любая физическая активность полезна в принципе. Но от врожденной диплегии самой по себе сии упражнения не помогали. Если бы нужно было разрабатывать мышцы после недавней травмы - другое дело. Тем не менее, любые старания - лучше, чем ничего не делать. Упорства Миле не занимать; кто знает... Чего стоит один лишь факт, что она решила родить, когда против были все. Кроме меня (я стараюсь вообще ни во что не вмешиваться) и тётушки - та всегда верила в лучшее, и хорошо знала Милу; к тому же она давно мечтала о внуках, с тех пор как собственные дети выросли.  Сергей не то, чтобы сильно возражал, но, прислушиваясь к мнению врачей - очень боялся за жену. Врачи настоятельно рекомендовали прервать беременность. С огромным трудом, используя связи тётушки и моей матери, - для Милы нашли специалиста перинатального центра, пожелавшего курировать ее - с первых недель беременности до первого полугодия жизни малышки. Лиза была трудным, выстраданным морально и физически, счастьем. Несмотря на все страхи, она родилась здоровой. Мила, в течение полугода с трудом восстанавившись после планового кесерева, научилась сама выполнять все необходимые манипуляции, ухаживая за дочкой.

Сейчас она выглядела сногсшибательно. Роскошные, более яркого и тёмного оттенка, чем у Дэвида, локоны небрежно заколоты на затылке, частично рассыпавшись по плечам; щеки раскраснелись, глаза горят, как у влюблённой девушки, - каким бы для нее ни был привычным подобный способ передвижения, - он все равно создает определённое настроение.Струящееся красное платье полностью закрывало ноги, зато в декольте с запахом виднелась соблазнительная ложбинка, в которую спускалась цепочка с крестиком. На руках красовались тонкие колечки и яркие дутые браслеты, гармонирующие с нарядным летним образом.
Я не считала себя "серой мышью", но настолько смелые цвета и сочетания никогда не рискнула бы использовать; мне бы они и не пошли. А на Миле вызывающий тон платья смотрелся идеально. Впрочем, она, как и её брат, обладала талантом выглядеть шикарно в любой одежде. Платья "в пол" были для нее просто находкой - смотрятся замечательно; единственный минус покроя - неудобство при ходьбе. Я бы точно не выдержала и пяти шагов пройти - или оторвала бы подол (не при подписчицах будь сказано), или просто переоделась бы. Нас  не смущала внешняя разношерстность компании: я в шортах и футболке, Мила в образе королевы на балу, Деви во всем элегантно-чёрно-спортивном, с той же огненной копной на голове, что и Мила, и Сергей - на первый взгляд казавшийся невысоким и заурядным, в потрепанных джинсах, серой толстовке и с того же цвета причёской. Тем не менее, взгляды всегда прилипали к его довольно обычному, но запоминающемуся треугольному лицу с острым носом и очень доброй улыбкой. Я знала его с детства, галантным пухлощеким мальчуганом, вечно выступающим в роли всеобщего миротворца. Наверное, поэтому мы уже не сумели разглядеть друг в друге потенциальных любовников - слишком привыкли знать тайны друг друга, рассказывать абсолютно все, - и эта полная открытость исключила даже флирт. Затем мы предсказуемо отдалились, обзаведясь семьями; тайны наши стали другими, взрослыми; а братское отношение осталось, наверное, навсегда.
С помощью Дэвида и Сергея я сервировала почти пустой стол (вернее, я говорила им, какие блюда принести сейчас, откуда достать тарелки, стаканы и бокалы). Основное, я считала, уже было сделано мною - стол накрыт весёлой скатертью с мультяшными авокадо, а в центре гордо и одиноко возвышалась деревянная салфетница в виде слона. Не могла же я тратить время на глупую суету с едой и тарелками, оставив Милу в "гостевом" кресле, пусть и накрытым моим любимым пледом, в ожидании, пока все усядутся?
- Здорово, что выбрались, - неловко улыбнулась я, присев на подлокотник дивана.
- Сережка заставил, - понимающе кивнула подруга. - Сама я бы не... решилась. Хотя, решаться-то нечего.
- Я тоже...
- Китти услышала, что мы собираемся, и осчастливила по-королевски: "Я тоже забегу!"
- Надо же, какое счастье... - я немного скисла. Торжественный и официальный ужин не входил в мои планы и не добавлял радостного настроения.
- Ну не сказать же было ей, что ее присутствия никто особо не жаждет. Надеюсь, она и вправду, только "забежит".
Любимая сестренка Сергея не была близка ни мне, ни Миле. Обожаемая братом, она считала, что по умолчанию является подарком для любого общества. Она не раздражала меня сама по себе, но, когда выдаётся редкий случай пообщаться с близкими людьми, остальные кажутся совершенно лишними.
Мужчины нарушили наше уединение, принеся последние тарелки с фруктами и нарезанным хлебом. Усевшись за стол, они тоже продолжали свою беседу, об электронике, разумеется. Сергей выложил нами с мужем, стараясь, чтобы обоим было видно, новую игрушку - смартфон с "еще более эргономичным дизайном" (по-мне, они все одинаковые), и продолжил рекламную кампанию в виде восторженной речи о возможностях последнего.
- А вот то, что тебя интересовало, Олесь... Смотри. - Он открыл сине-оранжевое приложение со скрипичным ключом посередине. - Напой что-нибудь без слов, хотя бы пару нот!
Я откашлялась. Не могу я вот так с ходу "напеть", да еще "что-нибудь".
- Может, поедим, а потом споем, а?
- Да минуту же. Ну, хочешь, я...
- Не надо! Ладно, включай, - вздохнула я.
Если я услышу, как поёт Сергей, аппетит исчезнет надолго. Что спать-то? Ну, пусть будет классика. Я протянула несколько нот "Чао, бамбино" Мирей Матье. Сергей отпустил кнопку, и послышались первые такты найденной песни.
- Так и раньше такое было. Может, менее совершенное, конечно, хуже искало.
- Гораздо хуже! Но это не всё. Смотри теперь. Вообще бомба!
(Я поморщилась. Терпеть не могу блогерский сленг, и не использую его сама.)
- Вспомни любую песню, вызывающую эмоции, мысленно прокрути ее в голове. Просто мелодию, или сочетание слов, пару слов... теперь поднеси руку к сенсорному датчику, вот сюда. Второй рукой держи кнопку. Отпусти, когда закончишь.
Я повиновалась. С ума сойти! Мы услышали музыкальную  заставку старого-престарого сериала. Мало того, - на экране высветились, кроме названия и исполнителя, рекомендации других треков, похожих эмоционально и по времени создания.
- Круто! Наконец-то я смогу услышать, что происходит в твоей голове! - рассмеялся Дэви. - Серж, скажи, а она только музыку улавливает? Других вариантов нет?
- Пока не изобрели, - довольно ухмыльнулся Сергей. - Полезная была бы штука.
- Правда, супер. Прямо мурашки по коже, - призналась я. - Но давайте все-таки есть, а то погулять не успеем.
Все спохватились, напуганные подобной возможностью, и принялись за еду. А я вспомнила, что хотела поговорить с Милой (который раз, но теперь с несколько другого ракурса) о своей невосприимчивости к коронавирусу. И матери, и отца Стаса, и, естественно, самого Стаса. Переписка Писательницы напомнила об этом факте. Антитела Эм у нас ни разу не были обнаружены, значит,  бессимптомно не переболели. Титр антител Джи, свидетельствующих о наличии специфичного иммунитета, тоже не доходил до значимого количества. В лабораторных исследованиях всегда существует погрешность, но Мила, которая заканчивала институт в разгар эпидемии, была тогда одержима желанием совершить открытие, - она лично проводила анализы, используя разные реактивы в разное время. (Сама Мила, как и большинство, переболела в нетяжелой форме. В тот период мы и сблизились.) Охотно сдавали кровь только мы с братом; мать же согласилась один-единственный раз, скрепя сердце, но, в целом, этого было достаточно. Мы общались с больными, не соблюдали никакого личного карантина (кроме условного ношения масок, где иначе было никак), не боялись и не заражались. Более того, я знала, что болезнь нам не грозит, заранее, от матери. Она с ума сходила от запретов и ограничений передвижения, ненавидела надевать не нужную ей маску. Но ничего не объясняла подробнее. Сама тема доводила ее до нервного срыва. "Не заболеем мы! Почему? А то ты сама ничего не помнишь... Не задавай дурацких вопросов. Ты должна понимать лучше меня. А если правда не помнишь - значит, по какой-то причине, так надо. Не мне тебе память открывать; выше меня есть..." Тема была закрыта, и к матери я больше не приставала. Забылось, а после стало все равно.
Нет, спрошу Милу позже. Когда вернёмся. Не для мужских ушей эти размышления - услышат, выдвинут свои версии, в любом случае - помешают. Поразительно, как Мила может разбираться в микробах, и даже любить вирусологию. Хуже этого предмета для меня не было ничего. Я в свое время с горем пополам закончила специализацию по детской психиатрии (после чего напрочь забыла всю медицину, касающуюся соматики), а оттуда слиняла в психологи-дефектологи, и только занималась с детьми в школах особого вида, не желая иметь ничего общего с больницами и поликлиниками.
...
В красной "Митсубиси паджеро" Шумариных мы быстро добрались до городского парка. Он почти не изменился со времён моего детства: те же скульптуры, спрятавшиеся среди густой листвы, крытые кафешки: шашлычные и блинные; разве что прибрежная прогулочная зона удлинилась в обе стороны, а количество праздно гуляющих уменьшилось в сравнении с былыми временами - в выходной день при хорошей погоде. Привык народ сидеть по домам.
Возле перекрёстка, где обычно ожидали клиентов хозяева лошадей, стоял чёрный свадебный лимузин, украшенный кольцами и цветами. Недалеко отсюда располагался дворец бракосочетания. Женились и выходили замуж по-прежнему часто, вкладывая душу и немалые деньги в антураж, главным образом, конечно же, в фотосессию. Ведь именно снимки выкладывают в Сеть, остальное мало кто увидит.
Пережидая свадебную толпу, выбираюшую эффектную лошадь для фотосессии, мы любовались стилизованными под старину прогулочными катерами, плавно покачивающимися на синих волнах озера - здесь всегда было ветрено. Я накинула пёстрый кардиган, Мила надела длинный белоснежный блейзер. Невеста, поддерживающая одной рукой ворох полупрозрачных юбок, общими усилиями была водружена на крупного гнедого, и хозяйка медленно повёла коня в сторону площадки с фонтаном; жених и кто-то из гостей шли по бокам, страхуя девушку с обеих сторон, фотограф пятился задом, забегая вперёд и выискивая удачный ракурс для съёмки. Наверное, это не просто - похоже, молодые впервые видели лошадь вблизи, а в свадебном платье, да при толпе зрителей... бедная невеста.
Мы подошли к живописной группе инструкторов и оставшихся лошадей. Все животные были незнакомы мне, как и хозяева. Давно я не тренировалась... Присмотрев двух, мирно стоявших рядышком, лошадок, мы договорились на час вольной прогулки, без сопровождения, во-всяком случае, явного. Это не было разрешено правилами, но, за дополнительную плату, уговорить инструктора можно. Мою темно-рыжую кобылку звали Пандора, в просторечии Паня, а буланого мерина Сергея - Линкор, или просто Леша. Я тяжеловато подтянулась на правой руке, уцепившись за седло, предварительно встав на поребрик тротуара - самую чуточку выше, но даже такая такая минимальная ступенька облегчает усилия; и недовольно шикнула на машинально подкинувшего меня вверх Сергея (я сама пока еще могу!) Он взобрался на пятнистого Лешу, и мы плавно тронулись по тропинке. Дэвид медленно катил коляску Милы по асфальту набережной, не заезжая на неровную, пронизанную древесными корнями, землю. Мила, смеялась, фотографировала нас. Сергей, потянув за удила, остановил Лешу, и, вынув телефон из нагрудного кармана, неловко управляясь одной рукой, тоже сфотографировал жену и деверя. Из каких глубин памяти внезапно выплыло это древнее слово? Никогда его не употребляла, и в речи других не слышала; надо же... Все-таки правильно, что лошадей мы выбрали спокойных и не вредных, надо признать. Воевать с непокорными животинами сейчас не было настроения, да и отвыкла я. А так - просто хорошо и спокойно, как чувствуешь себя только в  детстве, да и то не всегда. Правда, за нами упорно летала сорока - обгоняла, трещала, маша иссиня-черными крыльями, садилась на нижние ветки лип и рябин, оставаясь позади, и снова назойливо летела вперёд. Пандора даже фыркнула недовольно, наверное, обдав птицу горячим дыханием и брызгами слюны. Сколько можно мельтешить! Мы переглянулись с Сергеем - сорок мы не любили с детства. По молчаливому уговору (в таких вещах слова нам были не нужны) решили не рассказывать Дэви с Милой. Сорока имела отношение лишь ко мне, скорее даже - к матери. Возможно, она просто давно не видела меня на прогулке, вот и вьётся вокруг, соскучилась. Ну ее...
...
К семи вечера мы вернулись домой. Не могу сказать за других, но я была наполнена полнотой бытия: лучившимся тихим вечером, чувством отлично проведённого времени. Почему мы не смеем баловать себя чаще, привычно сидим по интернетно-домашним норам? Не знаю.Так привычнее, так безопаснее, - кажется. Но ведь так было не всегда...
Теперь настало время ароматной картошки с мясом, овощей, вина и творожно-желейного десерта. Аппетит прорезался зверский. Я сама устроена, как лошадь - они сначала работают, затем получают корм. Иначе не захотят трудиться. У меня несколько иначе - после сытной еды я расслаблюсь, и просто не смогу прикладывать усилия, шевелиться.
Какое-то время мы молча поглощали еду, восстанавливая энергетический баланс молодых организмов, истративших часть калорий. Весёлые зелёные "авокадосы" в солнцезащитных очках хитро подмигивали мне со скатерти. Я обдумывала, как так аккуратно и незанудливо, коротко рассказать Миле о Писательнице, не вдаваясь в подробности, - чтобы она смогла, при случае, прозондировать почву, беседуя с тётушкой - Мила общалась с ней почти ежедневно, ей проще... Или не стоит? Размышления мои прервал запиликавший домофон. Ну, конечно, - Китти! Как мы могли забыть о ней? Дилемма разрешилась сама собой - при Китти я ничего не расскажу Миле.
Я поднялась из-за стола. Надо либо переодеться, либо прекращать есть, потому что пояс от джинсов уже впился в набитый живот... "Лучше переоденусь", - решила я, и поплелась к домофону. Не спрашивая, нажала на кнопку, и повернула замок, приоткрыла тяжелую входную дверь. Повернувшись к зеркалу в прихожей, я разглядывала свои раскрасневшиеся от вина щеки и гадала - было ли сегодня больше потрачено калорий, или съедено.
Шаги по лестнице приближались, несколько тяжеловатые для Китти, -- запоздало удивило. Я отошла на шаг назад, дверь распахнулась, и... на пороге возник мой брат собственной персоной!
- Ну, ни фига себе! - вырвалось у меня. - Привет...
- Привет, сестричка! Не вижу восторга. Или сие изумление в дивных очах следует принимать за восторг? А я-то решил, Олеська чувствует - даже не спросила: "Кто?"






http://proza.ru/2021/05/07/843