Дневники и стихи юности. 1961 г. Армия. Луганск-2

ФОТО: 1 мая 1961 года. После демонстрации. Школа молодого бойца. Отделение выпускников киевского КПТС. Все в парадной форме. В центре - командир отделения мл. сержант Сидрокян, старослужащий. Справа от него самый высокий - это я.   

Продолжение дневников.

1-е апреля 1961 г.

Город Луганск. Ранняя весна, ветры. То дождь, то солнце. Вдали вокруг военного городка дымились трубы заводов, высились горы терриконов угольных шахт. Раскисшая земля в полях была тяжёлой, глинистой, с примесью угольной пыли. Во время маршей по ним в глине вязли сапоги. Кожа на руках потрескалась. Жизнь шла по суровому распорядку - некогда оглянуться.

Я был рослым, стройным и в меру дисциплинирован. Командиры меня заметили, назначали старшим в командах, поручали более сложную работу чем прочим - назначали корректировщиком огня, который вели молодые лейтенанты по коробкам спичек из мелкашек на мини-полигоне, доверяли собирать-разбирать автоматы, позже - пристреливать оружие, вести занятия по физкультуре и радиоделу.
 
Друзья-однокурсники, не в пример мне, сникли, осунулись. Особо меня смешил неуклюжий Стёпа Гарбар. Он выглядит так, словно его только что поймали на улице, раздели и напялили арестантскую робу не по росту.

Получил сразу три письма от одноклассницы Гали Завадской. Она жила с приёмной бабушкой, любила мою маму. После школы поступила в киевский мединститут.   

Планирую написать письмо школьному другу Толе Федосееву - он тоже служит в армии, но в Рава-Русской Львовской области.

Из вежливости пора бы написать письмо другу-конькобежке Галке Бакалдиной.

Той и другой Галке, симпатичным друзьям-девчонкам я посвящал иногда свои романтические стихи.
"Я не сказал прощай при расставании
Хоть не увидимся мы много лет.
Без твоего плеча я утром ранним
Встречаю жизни боевой рассвет..."

3 апреля 1961 г.

Чувствую, как обновляется моё тело и душа. Я становлюсь подтянутым внутренне и внешне. Я стал частицей этой зелёной армейской массы и горжусь этим. Чувствую себя моряком на палубе корабля, поглядывающего с высокого борта на гражданских, суетящихся на причале.

Меня захлестнула романтика. Её нужно видеть во всём. Иначе я не стану поэтом.

Вчера состоялась встреча новобранцев с отличниками боевой и политической подготовки полка. После их выступлений дали слово и мне, как члену комсомольского бюро. Выступление я обдумал заранее. Я стоял перед залом. Передо мной было 200 чел. Я был спокоен. Говорил быстро. Напряжении  вылилось наружу лишь когда я сел на место в зал. Задрожали колени и руки. Но я был доволен собой. Всё что я говорил с трибуны было правильным.

Вечером писал стихи:

"Раскинув руки в небо голубое,
Слегка подёрнутое белизной.
Смотрю и знаю - тучи не закроют
Его. Пока ты рядом, ты - со мной.

Сменила жаркий день прохлада ночи
И звёзды белые над головой висят.
Кто жизнь несложную себе пророчит -
О том недаром люди говорят,
Что потеряет он её напрасно,
Заблудится среди её дорог.
Лишь тот, кто представляет её ясно
Спокойно встанет на её порог."

6 апреля 1961 г.

Размышляю. Почему иногда полит работники становятся нам неприятными с первой же встречи? Да потому что они излишне императивны. У них на лице написано, что по их мнению мы день и ночь должны думать и говорить о партии, политических идеях, о долге. Должны ходить и бурчать себе под нос, мол, да здравствует коммунизм.

На самом деле всё иначе. О любви к родине и партии не говорят. Это звучало бы высокопарно. Любовь к родине и преданность партии доказывают будничным трудом.

7 апреля 1961 г.

Вот он - первый наряд вне очереди.
На вечерней поверке перед ужином старшина вызвал из строя несколько солдат, в том числе меня. Мы провинились - возвращаясь из городской бани тайком покинули солдатский строй и забрались в кузов машины с бельём. Вернулись в часть с комфортом. Думали обойдётся. Но увы...

Слушая взыскание, солдаты улыбались. Отрабатывать наряд пришлось после отбоя. Мне поручили вымыть до бела коридор казармы. Я принялся за дело. Но тут подошёл наш командир взвода, молоденький лейтенантик, и отослал меня спать. А вместо меня мыть полы отставил двух шахматистов, что играли на занятии по изучению воинских уставов.

На следующий день настроение было подавленным. Ведь я решил было стать отличником боевой и политической подготовки, а тут - промашка. Вечером, когда шагали на ужин, я отказался запевать строевую песню. Прикинулся, мол не знаю песен и не умею петь. Но когда запели все, я оживился и пел громче всех.

9 апреля 1961 г.

Весь день рисовал и писал ротную стенгазету. Советовался с друзьями о том, кого в газете "пропечатать". Написал передовицу. Чёрт пихнул меня в бок и я, для остроты сюжета, придумал нелепые стихи о солдате Негоде - моём сослуживце, бывшем однокурснике по КПТС.

"Я с ним знаком который год,
Но что о нём я знаю?
Лишь что фамилию его
В одном, одном только плохом
Весь этот срок склоняют.   

То он рубильник силовой
Зачем-то проволокой смотал
И сеть замкнул. Потом "герой"
На суд товарищей попал.

Бил за рекордами рекорд
По двойкам, единицам.
Но странно - счастлив был и горд,
Что говорят о нём весь год
Газет передовицы.

Попав в солдатскую семью
Устав не выполняет.
Идя по улице в строю,
Он девушек пугает.

В кармане носит хлеб всегда
Прихваченный в столовой.
То на поверку опоздал,
А взвод его с терпеньем ждал.
И что ему ты б не сказал -
Не понимает слова.

Где жил Негода? Где он рос?
И кем он был воспитан?
И почему так сильно врос
Он в баловство по самый нос.
Где честь мундира скрыта?

Товарищ, стой, гляди - лентяй
И разгильдяй Негода.
Его ты перевоспитай
И вместе с ним вперёд шагай.
Тверда рука, Негода, знай
Солдатского народа".

С нетерпением жду отклики читателей. Что скажет народ? Казалось бы, написано всё верно. Но...

13 апреля 1961 г.

Реакция солдат на мои стихи - бурная. Дружки Негоды в один голос зашумели, завозмущались, мол написано оскорбительно.
Я заколебался и подумал - резковато получилось у меня. Может стенгазету снять? Сам Негода заявил, что он сперва "перевоспитает" того, кто сочинил эти стихи, а уж потом и сам перевоспитается. Но мои друзья  согласились со мной и вспомнили, что он и в КПТС был разгильдяем и двоечником.

15 апреля 1961 г.

Юрий Гагарин - в космосе! Да здравствует советский Человек.
О космосе я мечтал с детства. Любил фантастику. Представлял себя звездоплавателем. И сбылось - парень чуть старше меня рисковал жизнью ради человечества и осуществил мою мечту. Я горжусь им. Я горжусь, что принадлежу к поколению, открывшему путь к звёздам. Наши потомки будут завидовать нам, как мы завидуем поколению,  совершившему Великую Октябрьскую революцию в России.

Сочинил стихи от имени Гагарина:

"И вот в моём объективе
Чудеснее всех чудес
Прекрасное зрелище мира -
Земля с высоты небес.
 
Далёкая - близкая, милая...
Улыбки родных берегов,
Моря и озёра синие,
Гор шапки из чистых снегов...

Цвет неба - темнее ночи
И звёзды при солнце видны.
Кто ж в космос попасть не захочет
Посланцем великой страны!

Этот полёт, я считаю,
Земля поручила мне.
И я побывать мечтаю
На близкой теперь Луне.

Послал в газету Киевского ВО "Ленинское знамя" набор стихов.

23 апреля 1961 г.

Сегодня принимали воинскую присягу. Мы, новобранцы, стояли перед всем полком навытяжку. На трибуне стояли командир части, полковник, и его зам - подполковник, боевой офицер, грудь увешана медалями и орденами.

Вынесли полковое знамя полка. Я любовался чеканным строевым шагом офицера, несущего знамя, и сопровождающей его охраны. Знамя было боевым, гвардейским.

Каждый из нас зачитал перед своим взводом текст присяги. Мы присягали в верности стране СССР. Я был спокоен, без романтизма. Всё было ожидаемым, шло по плану.

Вечером получил письмо от друга Валерия Мякушко. После окончания КПТС он был освобождён от армии и направлен радиотехником в п/я города Снежинска под Свердловск. В письме, к моему удивлению, Валерка признался мне, что я - его лучший друг, что он живёт как одинокий вок и деградирует умственно и физически.

Наверное, Валерка в Снежинске, как и я в Луганске, окунулся во взрослую жизнь и его заела память о нашей киевской юности. А вспомнить можно было многое. Мы жили вместе в общежитие, писали стихи и рассказы, комсомолили, ходили в оперный театр, занимались спортом. Нас патронировал Жуйвода - секретарь комитета комсомола КПТС.

Читая письмо, я вспомнил, как в конце февраля мы с Валеркой прощались на мосту в парке у днепровских круч, деловито разошлись в разные стороны. Я уходил медленно и сдерживал себя, чтобы не оглянуться. Через минуту - оглянулся. Мост был пуст. Внутри у меня что-то навсегда оборвалось. Это был прощальный аккорд нашей совместной юности.

27 апреля 1961 г.

Получил из "Ленинское знамя" ответ на мои стихи. Журналисты понимали, что пишет им солдат, а потому критиковали меня по доброму: "Ваши стихи искренни. В них присутствует некоторое умение. Но они торопливы, много сырых строк, отсутствуют новые образы".
Газетные ответы меня не обескуражили. Я понял - нужно как можно больше читать русскую литературу и учиться!

(продолжение http://proza.ru/2021/07/09/582 )