Перемены Глава 8 Миллион долларов для Марка

               
                Успехи и их последствия
      
        Производство набирало темп. Кооператив рос, расширялся. Было всё: станки, сырьё, заказы. Уже десять членов кооператива пахали безостановочно в три смены.        После уплаты налогов можно было брать зарплату хоть по 15 тысяч рублей, но так никто не делал. Половину заработка перечисляли в Фонд милосердия. И все равно это не спасло.
         Уже вскоре на горизонте нарисовался невидимый киллер —  зависть человеческая. И грянули проверки. Одна за другой. Районные, областные и даже республиканские. Копали, копали — безрезультатно. Появились газетные публикации, где единственным обвинением были... высокие зарплаты!  Даже «Известия» удостоили своим вниманием статьей на первой странице.
         На следующий день после выхода статьи на совещании у начальника УВД  Курской области прозвучало: «Любым путем найти причину и возбудить уголовное дело против кооператива Пласт!»
        И десятая по счету проверка все-таки нашла ошибку в бухгалтерии кооператива.
         Ох, как же обрадовалась прокуратура, сходу возбудив уголовное дело, которое Марк так же быстро и прекратил, доказав, что в один и тот же период времени действовали сразу два различных нормативных акта по ценам.
         Однако, следующие три месяца пришлось работать без зарплаты, возмещая недоплаченные налоги. И это еще не всё.
         Однажды в их цехе без предупреждения возник Азамат Балоев. Марк знал, что кооператив спортсменов уже давно сдулся, и на двери их небольшого цеха красовался большой амбарный замок. У Марка возникло нехорошее предчувствие.
          — Привет. Захарыч! Смотрю у вас тут работа кипит. Интересно–интересно. Молодцы! Чистенько, аккуратненько, не то, что у нас было. Только шумно очень. Пойдем  на воздух, покурим?
          Они вышли во двор и присели на лавочку у входа в цех.
          — Наслышан–наслышан о ваших подвигах. Читал в «Известиях». Пишут, что зарплата повыше, чем у горняков в карьере. Миллионером еще не заделался? — с ехидцей начал Балоев.
          — Азамат, — как порох вспыхнул Марк, для которого такие разговоры уже были как детонатор для противотанковой мины, — а с каких пор тебя интересуют деньги в чужом кармане? Это, как будто, не в обычаях горцев. Да ты и сам не бедствуешь, нет?!
          —  Ты, Рубин, притормози. Не со шпаной базаришь! Да и должок за тобой. Не помнишь?
          — Должок? И какой же?
          — Мы на тебя понадеялись. Взяли в кооператив, а ты слинял и даже с ребятами не попрощался? Бросил нас, когда весь сбыт и снабжение на тебе висели. По сути, в том, что мы закрылись — твоя вина!
          — Азамат, у тебя с памятью в порядке? Склерозом не страдаешь? Не ты ли предложил мне уйти, когда я только заикнулся о повышении зарплаты? Я за все время у вас рубля не заработал, все на командировки ушло. Поэтому, завязывай с претензиями. Ты зачем пришел?
          — Ладно, Марик, не кипишуй! У меня нормальное предложение. Ты берешь на работу пятерых моих ребят, и мы с тобой остаемся друзьями. По рукам?
          — Нет, не по рукам. У меня все места заняты. Пашем в три смены, и у нас полный комплект. Куда я твоих пристрою?
          — Ну так уволь своих работяг, а моих возьми. Ты тут начальник или кто?
          — Дорогой, у нас за станками инженеры стоят,  они же их сами и ремонтируют. Это раз. Второе, у нас не просто кооператив, у нас команда. Я понимаю, что ты не последний человек в городе, но…  Извини, не получится.
Глаза Балоева сверкнули. Он резко встал:
— Ну, ты не спеши, Захарыч. Не спеши! Подумай хорошенько. Пару дней у тебя есть. Как найти меня, знаешь. С нами лучше по-хорошему. А то, если по–плохому, так мы вам краник быстро перекроем! Уловил? — неприкрытая угроза звенела в его голосе.
         Марк молча встал и вернулся в цех, даже не подав руки на прощание.
         «Еще угрожать будет?! И что он нам сделает? Соли на хвост насыпет?!» —  накручивал он себя.   В тот момент он был уверен, что последние слова Балоева — пустая угроза.
       А зря…
       Через несколько дней, отправившись в Курск за очередной партией полиэтилена, Марка неожиданно тормознула охрана, отобравшая у него пропуск.
        — В чем дело? — возмутился он.
        — Приказ генерального директора. Разбирайтесь с ним.
        Через минуту Марк уже взлетал по ступенькам на второй этаж, и увидев открытую дверь, почти вбежал в кабинет директора.
         — С кооператорами я больше никаких дел иметь не собираюсь и контракт с вами прекращаю. Больше от «Курскглавснаба» полиэтилен вы не получите! — предупредив вопросы Марка, неожиданно заверещал  Ханин, даже не соизволив ответить на приветствие.
         «Остаться без сырья — кооперативу смерть!» — Марк похолодел. На секунду представил себе  ребят с их семьями и детьми без зарплаты.
          « Ну, Азамат, сволочь, даже сюда добрался! Уже и в Курске он хозяин. Сдержал слово —перекрыл краник…» — кипел Марк, вспомнив, каких усилий ему стоило выбить наряд в Москве, а потом подписать его в Уфе и отправить сырье в Курск.
          С огромным трудом подавил желание взорваться и вместо этого елейным и спокойным голосом произнёс:
         — Владимир Михайлович вы прекрасно знаете, что свои обязанности мы выполняем четко и в срок. Если вы всё же прервёте контракт, то следующая наша встреча будет  в арбтражном суде, где мы предъявим все свои убытки, вызванные неправомерным расторжением контракта. Они будут исчисляться в десятках тысяч рублей, что отразится и на вашем личном кармане. Я вернусь через неделю, а вы хорошо подумайте, прежде чем выполнять свою угрозу.
       Их следующая встреча с Ханиным поразила Марка не меньше, чем первая. Генеральный был сама любезность. Встал из-за стола, подошел, пожал руку, предложил чай.
      — Скажу в лоб. Я навел справки, Марк Захарович. Работники обкома партии, которые из вашего Железногорска, настоятельно советовали мне не связываться с вами в суде. Что ж, значит будем работать вместе. Но договор надо немного подправить.
      —  Нет проблем, Владимир Михайлович. Готов обсудить каждый пункт. 
      
                Кооператив «Мир»
      
        Прошло еще несколько дней. Все было тихо. И вдруг ночную тишину в квартире Марка разорвал телефонный звонок. Он даже не успел поднять трубку, как она взорвалась пронзительным криком водителя:
         — Это Виктор! «Камаз» горит! — сон вмиг исчез, и Марк почувствовал себя так, будто адское пламя сжигает его самого:
         — Дом, семья — в порядке?!
         —  Да, слава богу! Ментов вызывать?
         «Азамат… ну тварь… к цеху нашему не сунулся, не рискнул, знает, что в три смены пашем. Да и охрана там. Машину с товаром сжечь решил?! Бандюган! Слава богу, хоть дом Виктора и семья целы. А могли же…  И что дальше? Нас с Колей мочить начнет?  Бежать к ментам? Без толку.  Там его кореша, горой за него встанут. Попробуй, докажи что-нибудь. Нет, надо самому ехать.»
        —  Пока не вызывай. Скоро буду.
        Подъезжая к дому водителя и не увидев огня над чернеющей громадой грузового «Камаза», Марк немного успокоился.
        — Я же утром в рейс собирался, пакеты отвозить, — строчил, как из пулемёта,  Виктор, — машину во двор не загнал, рядом, под фонарем поставил. Ночью встал отлить, глянул в окно — зарево. Заорал своим, а сам выскочил, схватил шланг.  Он у меня длиннющий потому,  что «Камаз» на улице мыть привык. И давай поливать. Тут и мои подоспели. Со всех сторон тушить начали. Хорошо, я вовремя выскочил. Увидел только фары удиравшей легковушки задние. Да в темноте не рассмотреть. Потушили, слава богу. Только тент сгрел брезентовый,  пару колес, ну и обгорела машина.  В нашем городе еще такого не было. Кто это может быть, Марк Захарович?
        — Сам знаешь, какую рекламу нам газеты сделали. Зависть, Витя. Заработки наши  костью берцовой поперек горла стоят. Ничего. Разберемся.
                Вспомнив уроки криминалистики и практику у следователя в Николаеве, он попытался провести осмотр места происшествия так, как его учили.
         «Конечно, орудия преступления они унесли с собой. Но может хоть что-то обронили…» — думал он, прочесывая сантиметр за сантиметром место вокруг несчастного «Камаза» с помощью Виктора, светившего большим фонарем. Ночь таяла. Рассветало.
         Марк постепенно, не спеша, расширял площадь поисков. Виктор тоже старался. Они добрались почти до того места, где Виктор увидел удиравшую легковушку. Ничего подозрительного. Марк уже собирался бросить искать и возвращаться к машине, как вдруг Виктор крикнул: «Перчатка!».
         Он потянулся за ней, но Марк громовым окриком заставил его замереть, и подбежав, осторожно поднял палочкой оброненную кем-то светло-коричневую грязную кожаную перчатку. Поднес к носу —«Есть!» — перчатка воняла бензином.
          — Давай пакет, полиэтиленовый, быстрей! — скомандовал Марк, и уже через минуту аккуратно опустил туда вещественное доказательство, — ты пока никому не говори. Затолкай машину во двор подальше за забор, чтоб не видно было. Я разберусь сам.
             «Ну смотри, Балоев. Вот теперь и побеседуем. Есть тема!» — думал Марк, возвращаясь домой.
      В тот же день они вместе с Колей Зубко подъехали к зданию спорткомитета, в котором находился кабинет Балоева. Узнав, что тот скоро должен быть, присели на диванчик в приемной.  И вот, наконец, весь дверной проем заполнила необъятная фигура Заслуженного тренера СССР. При виде Марка его лица расплылось в широчайшей улыбке:
         — Какие люди? И без охраны? Марк Захарович, Николай Васильевич! А что это у вас с лицом, товарищ юрист?  Как будто сажей испачкались? Не на пожаре ли побывали, не доведи господь! Проходите, товарищ Рубин и товарищ Зубко.
          Они вошли в кабинет, и Балоев плотно затворил дверь.
           — Я понимаю, вы прикинули и решили, что со мной лучше по-доброму? А, ребята? — продолжал улыбаться тренер. — Правильно понимаю?
    — Слушай меня внимательно, — жестко глядя в его глаза цвета ночи, начал Марк, — я тебе вопросов задавать не буду, оставлю эту радость следователям из Москвы. — Лицо Балоева передернула гримаса ненависти. — Только на твою беду, — продолжал Марк, — кое-кто из мальчиков твоих ночью так торопился, что потерял кое-что у нашего «Камаза». А знаешь что? Вижу, что не знаешь! Та так, пустячок: приговор тебе, Азамат, лет на семь лишения свободы в ИТК усиленного режима! А потерял он перчатку кожаную с натуральным его, родненького, биоматериалом! Да еще и с пятнышком крови на ней! И где это он оцарапался, бедный? Сам понимаешь, теперь ДНК определить — раз плюнуть. Ну, что врубился? Прикидываешь, чем пахнет? Или ты надеешься, он тебя не сдаст? Зря надеешься! И на ментов железногорских, с которыми бухаешь, тоже зря уповаешь. Не помогут! Мы через центральную прессу, через те же «Известия» такой гвалт устроим: «Президент страны, партия — возрождает кооперативы, а спортсмены заслуженные их грабят и жгут!» — как тебе заголовочек?  На такой из самой столицы бригада примчится. А они уж вытрясут и выбьют из твоего дзюдоиста все до капельки! И о том, кто его послал. И сколько он за это получил. Или не получил еще? Да ты на меня, родной,  так не смотри, охолонь! Вещдок в надежном месте. И молись, чтобы со мной ничего не случилось. А то еще и мокруху на свои заслуженные плечи повесишь! Оно тебе надо?
        Казалось еще миг, и гранитная туша взлетевшего над столом Балоева рухнет на Марка и вцепится  ему в горло — такой поток слепой ненависти рвался из глаз тренера.  Сердце рухнуло в пол — Марк реально струхнул, невольно отшатнувшись от стола.
        Но Азамат лишь вихрем вынесся за дверь, и уже через секунду было  слышно, как он орет на кого-то по телефону из соседнего кабинета. Слов было не разобрать, но догадаться можно. Балоев проверял информацию Марка.
        Его не было минут десять. А когда он вошел, это был уже другой человек.
          Тяжело опустившись на своё кресло, он буркнул:
     — Что в обмен на перчатку?
     — Новый «Камаз» и тысячу рублей моему водителю за испорченную ночь. Срок — неделя.
     Балоев не торговался. Молча кивнул.

         На следующий день переименовали кооператив «Пласт» (кто его только не долбил!) в кооператив «Мир» при Фонде милосердия и здоровья, взяв на попечение многодетные семьи всего города.  Одним — покупали постельное бельё, другим — телевизоры, кровати и       матрацы. Третьим — продуктовые наборы. Четвертым просто перечисляли деньги.
                С тех пор их уже никто не трогал. Жили мирно.  «Мир» он и есть мир.
       
        Прошли два года. И все это время, думая о своих ребятах, Марку казалось, что все они спаяны в одну команду, где каждый понимал другого с полуслова. Они не только классно работали, но  не хуже и отрывались на отдыхе.
        Узнав, что в Киеве ожидается футбол «Динамо» Киев — сборная мира, всем кооперативом  рванули на матч.  Марк с Колей и ещё двое утюжили шоссе на машине, а остальные — за ними в микроавтобусе «Мерседес».
        По пути проезжали Дубны — родной город Марка. И когда его «Лада» поравнялась с чертой города, «Мерседес» с ребятами неожиданно обогнал её.
        К заднему стеклу микроавтобуса был прикреплен плакат, а на нем пылали огромные  алые буквы: «МЫ ЛЮБИМ ТЕБЯ, ЗАХАРЫЧ!».
        К горлу подкатил комок. Не ожидал. Мужики сентиментальностью не отличались. Всего миг жизни. Но какой счастливый!
         А вскоре после возвращения всей командой отмечали его юбилей на турбазе в лесу на берегу голубого озера. Вечером, обернув Марка  красным флагом Советского Союза с золотыми серпом и молотом, ребята усадили его с гитарой в импровизированное кресло на автомобильной покрышке и оттолкнули от берега в воду.          
        И под бархатный перебор гитарных струн поплыли над водной гладью Марковы песни, а вокруг него на кусочках пенопласта, покачиваясь, мерцали десятки свечей, отражавшиеся сотнями серебряных капель на смятом черном покрывале ночного озера.

               
                Курск
          
     Что может быть непредсказуемее Судьбы? 
      Вскоре после празднования юбилея Марк в очередной раз отправился в «Курскглавснаб» за полиэтиленом.   
      Перед поездкой он узнал, что совсем недавно новым генеральным директором компании  был назначен Рыжков, бывший второй секретарь Курского обкома КПСС,  второе лицо в губернии.
      Умный, сильный, влиятельный чиновник с большими связями. Несомненно, новая должность была для него понижением, но переживать неудачи он умел.      
      Воспользовавшись отсутствием секретаря в приемной, Марк сразу прошел в кабинет директора. Увидев, что он совещается со своими юристами и  следуя жесту его руки, присел на стул в конце длинного стола для совещаний. 
      Юристы докладывали Рыжкову состояние дел по текущим претензиям и искам, и Марк увидел, что настроение у них совершенно минорное. Иск за иском они объясняли шефу, что шансов выиграть у них нет, и что компании придется платить огромную сумму долга, неустойки и штрафов.
     Было видно, что Рыжков капитально расстроен их сообщением.
      — Жаль…  Жаль, что моя работа у вас начинается с убытков. Не обрадовали.
     Юристы ушли, оставив на столе груду документов, а Марк подошел к столу, представился (это была их первая встреча) и положил свои бумаги  на подпись. Бегло прочитав их, Рыжков подписал и, заметив, что  Марк не спешит уходить, спросил:
          —  У вас ко мне что-то еще?
          — Да. Анатолий Павлович, поскольку мне невольно пришлось присутствовать на  разборе ваших дел, разрешите сказать своё мнение по некоторым из них?
          —  Не понял. Так вы кооператор или юрист?
          —  И то, и другое.
          — Интересно. И что вы можете добавить? Мне уже объяснили, что идти в арбитраж бесполезно. Проиграем и еще госпошлину заплатим.
           —  А я думаю по-другому. Могу говорить?
     И в течение двух часов Марк, не спеша и обстоятельно просматривая оставленные документы, рассказывал ему, как бы сам поступил по тому или иному делу. Какие бы документы истребовал у противной стороны, какие документы истребовал у компаний-партнеров, какие документы изготовил бы сам, каким способом оспорил акты приемки продукции.
      При этом коротко записывал для него последовательность предполагаемых действий, оставив довольно объемистую тезисную записку — руководство к действию.
      Марк видел, что Рыжков впечатлён. Он поблагодарил, пожал руку и пообещал все проверить и еще раз собрать совещание юристов. Марк уезжал довольный — контакт с новым руководителем компании–партнера получился. А это было важно и для него, и для кооператива.
      Прошло некоторое время. Однажды в понедельник утром Марк, как обычно в начале недели, портил глаза, склонившись над бумагами в своем маленьком полутемном кабинете.  Звонок. Снимает трубку.
      — Марк Захарович? — голос в трубке будто-бы и знакомый, но сразу узнать не смог.
      —  Да. А кто говорит?
      — Рыжков, помните такого?
      — Конечно, Анатолий Павлович, рад слышать,  чем могу быть полезен?
      — Завтра в 10 утра вы должны быть в моем кабинете.
      — Эх, извините, сожалею, завтра не получится. День расписан по минутам.
      — Марк Захарович, Я по пустякам не приглашаю,  — повысил голос Рыжков.
     — Понимаю, еще раз извините, но отменить запланированные заранее встречи не смогу. Давайте другой день.
      —  Хорошо. Послезавтра устроит?
      —  Не получится. Только в пятницу, — отвечает, не скрывая  сожаления.
      Молчание в телефонной трубке.
      — Ладно. Будь по-вашему. В пятницу, так в пятницу.
      Значительно позже Рыжков признался, что за время работы большим начальником привык к тому, что на его зов да еще и по личному приглашению — летели по первому слову. Марк был единственным, сказавшим твердое «нет». И это впечатлило чиновника.
       В пятницу в 10 часов Марк вошёл в огромную приемную генерального директора «Курскглавснаба».
       — Марк Захарович? Здравствуйте! — греет улыбка симпатичное личико секретарши. — Заходите. Анатолий Павлович вас ждет.
      Входит. Рыжков встает, приближается к нему, крепко жмет руку и приглашает присесть.
      По его рукопожатию Марк чувствует хорошее настроение и расположение к себе. В голове мелькает: «Наверное, мои предложения на предыдущей встрече сработали. Хочет поблагодарить.»  Но то, что он услышал, повергло его в шок.
      — Значит так. Марк Захарович, я официально приглашаю вас переехать в город Курск и занять должность заместителя Генерального директора «Курскглавснаба» по экономике!
     С минуту Марк ошарашено молчал.
     — Анатолий Павлович, почему я?
     — Вы за какой-то час подарили нашей компании несколько миллионов рублей, но это не главное. Я навел о Вас справки в Железногорске. И райисполком и горком дали вам  самую лестную оценку. Я этих ребят знаю еще по работе в обкоме и полностью им доверяю.
     — Спасибо, конечно, но у меня есть кооператив, работа в котором меня полностью устраивает.
    — Я предлагаю вам оклад — 500 рублей , а это, между прочим, в три раза выше средней зарплаты!
    — Но  в Железногорске я больше 5000  зарабатываю.
    —  Я дам вам трехкомнатную квартиру!
    —  Спасибо, но в Железногорске у меня две,  с жильем полный порядок.
    Рыжков замолчал. По его лицу, как по поверхности воды, волнами перекатывались  чувства человека, не привыкшего к отказам.
        — Черт побери! Да что вы зациклились на своём Железногорске?! Вы что, всю жизнь хотите просидеть в этом районном городке? Я вам предлагаю не Курск. Я вам предлагаю пер-спек-ти-ву! Я хочу полностью перестроить работу «Курскглавснаба», этого застывшего в прошлом времени государственного предпрятия, превратив его в современную динамичную компанию, не уступающую лучшим западным аналогам. Для этого мне нужны новые, по-иному мыслящие люди. Поэтому я приглашаю вас. Дался вам этот Железногорск! Вас ждет Москва, Европа, Америка! А ваш пресловутый кооператив у вас никто не отбирает. Сможете руководить им дистанционно. Ну, соглашайтесь! — выпалил он одним духом.
        Не столько смысл, сколько энергетика его слов проникла в глубину души и зажгла огонек интереса. Смена событий, смена деятельности, смена места жизни, неизведанное — всё это не могло не увлечь.
        Плюс возникла идея. У Коли Зубко, уже давно был серьезный конфликт с милицейскими начальниками, считавшими себя хозяевами Железногорска и постоянно требовавшими от него дефицитных товаров. Диктат Коля не терпел и после ряда отказов, милиция возбудила против него надуманное уголовное дело, которое могло закончиться большими неприятностями.
      Узнав об этом, Марк сразу же ринулся в бой.  И хоть ему и удалось разогнать тучи, нависшие над Колей, но обещания раздосадованных обэхээсников: «Все равно Зубко в торговле работать не дадим. Не сейчас, так позже —  посадим!» — продолжали беспокоить.
      «А если забрать Колю из Железногорска, конфликт погаснет сам собой» —радостно подумал Марк.
      — Анатолий Павлович, давайте сделаем по-другому. Я привезу Вам отличного заместителя по экономике — председателя кооператива Николая Зубко, а сам готов стать вашим заместителем по правовым вопросам. Мы с Колей давно одна команда, и своим успехом кооператив обязан ему так же, как и мне.
      Рожков задумался. Предложение было для него таким же неожиданным, как и для Марка — его предложение.
          — Ладно. Привозите вашего партнера. Познакомимся. Посмотрим.
          Знакомство прошло на ура! И в тот же день Марк с Колей были оформлены в отделе кадров, а на следующий —  вышли на новую работу.
        Итак, Марк оказался в Курске — 120 километров от Железногорска.
Но каждую пятницу вечером он садился на машину и мчался к детям, проводя с ними выходные. И они чувствовали, что папа заботится и любит их так же. Уезжал в понедельник рано утром.
        Вскоре он получил трехкомнатную квартиру рядом с работой, где они с мамой и поселились. Чуть позже и Коля переехал  в дом напротив.
        Времени осваиваться не было. Закончив месячную школу менеджеров, отправились в министерство в Москву, перестраивать структуру компании на рыночные рельсы.
        Проводя большую часть времени в Курске, не забывали и свой кооператив в Железногорске, по-прежнему доставая  сырьё и обеспечивая сбыт пакетов.   
        Прошло полгода. И вдруг — звонок от  главного бухгалтера кооператива: «Приезжайте. Срочно!»
    Примчались, встретились и, как оглоблей по голове:
           — Марк Захарович, Николай Васильевич, ребята против вас бунт подняли. Считают, что раз вы уехали в Курск, то не должны получать никаких денег от кооператива.
           — Кто зачинщик?
           — Володя Бродин.
       У Марка потемнело в глазах. Володя Бродин, его близкий друг, бывший телемастер. Когда кормить семью ему было нечем, Марк взял Володю к себе на работу, где на него посыпались тысячи рублей. Обалдев от счастья, Бродин работал за троих. Обставил квартиру, купил машину.
      Он буквально «молился» на Марка с Колей, и они, считая его самым близким, назначили Володю председателем кооператива после своего  отъезда в Курск.
      Это было настоящее предательство. И, конечно, они сразу встретились.
      —  Володя, скажи что это неправда?
      — Правда, — не стал отнекиваться Бродин. — Ну а что вы хотели? Мы тут пашем, как лошади, а вы с Колей  только деньги получаете?
      — Володя, а на чьем полиэтилене вы работаете?!  Кто все это время доставал и сейчас достаёт сырье?  Кто  каждый раз ухитряется вырвать наряды в Москве в министерстве, а потом полиэтилен — на заводе в Уфе? Марк или кто-то из вас? — набросился на него Николай.
       — А кто организует весь сбыт–продажу пакетов, без чего вы и рубля не получите? Коля или кто-то из вас? — вклинился Марк. — Кто придумал, организовал и воплотил в жизнь кооператив, в который мы взяли тебя на работу, когда у тебя в доме и куска хлеба не было?!  Может кто-то другой, кто-то из вас?!
          Бродин густо покраснел и опустил глаза. Молчал.
          — Ладно, Володя. С вами все ясно. Проживем мы и без денег кооператива. Удачи вам!
         Это было поражение! Очередное поражение! И Марк остро его переживал.
         «Получается, проработав вместе два года, в муках рождая дело из старых запчастей,  вместе разгружая вагоны, сутками работая и изредка, но так классно отдыхая, я всё это время идеализировал их!  Был уверен, что их уважение — навечно! А они...»
         Переживать очередное предательство было невыносимо. На кооперативе поставлена жирная точка.
         После этого их бывший «Мир» протянул всего пару месяцев. Полиэтилен, добытый ранее Марком, закончился. И вскоре все вернулись на прежние работы и на прежние зарплаты. По 150 рублей в месяц…
      Расплата за неблагодарность.  Черта, которую Марк презирал в людях больше всего! Как в работе, так и в личной жизни.
               
                Сын

        Чем-чем, а сюрпризами бог Марка уж точно не обидел. Нежданно–негаданно  прилетела весточка от  сына.
        После тринадцатилетнего молчания(!) на Марка вышла бывшая теща, бабушка Владика. Залив слезами весь телефонный провод от Николаева до Курска, она умоляла помочь Владику поступить в институт:
        — Пойми, если ты не поможешь, его упекут в армию!
        — И что страшного? Я отслужил и ничего. Жив, как видите.
        — О чем ты говоришь? Время сейчас другое! Когда ты служил, и порядок был и безопасность. А сейчас  после этой проклятой перестройки полный раздрай: там сплошное насилие и жаловаться некому. У соседки внук полгода прослужил, так его, беднягу, «старики» до того замучили, что чуть с собой не покончил,  — всхлипывая,  уговаривала она.
        — А почему Владик сам не может поступить?
        — Ты просто не представляешь, что у нас на Украине творится! Конкурсы сумасшедшие, и без блата даже пытаться бесполезно.
        — Да, и вот еще что. А ты знаешь, Марик, что  все эти годы только ты один был единственным папой для Владика! Он постоянно о тебе вспоминает, слушает твои песни, записанные на магнитофонную пленку.  Под влиянием этих песен он сам научился играть на гитаре и даже музыкальную группу в школе организовал.
     — Простите, так у него же, по–моему,  есть папа Леша, или как там его... — искренне  удивился Марк.
    — Не вспоминай про этого алкаша и изверга! — взвизгнула теща. — Мы про него давно забыли!
      «Знакомые нотки». — Усмехнулся про себя Марк.
      Этот звонок отбросил  его в далёкое прошлое, задел самые нежные струны. «Неужели я снова увижу моего маленького Владика?» — пела душа, и цветные воспоминания одно за другим пролетали перед глазами.
      Через несколько дней он выехал в Николаев.
      Встреча с сыном прошла совсем не так, как Марк себе представлял. Между ними простиралась пропасть шириною  во много лет.  Не только перешагнуть — перепрыгнуть не просто.
      С одной стороны, Марку  застенчиво улыбался незнакомый высоченный светлорусый мощный семнадцатилетний парень. Таким он его никогда не видел и даже не представлял.
      С другой стороны, Владик помнил и его, и некоторые эпизоды той далёкой прошлой  жизни. Марк смотрел на него во все глаза, говоря себе: «А ведь это и есть тот самый солнечный кудрявый щекастенький Владик, для которого я когда-то был первым, кого он назвал папой, а я его — сыном. Владик, по которому я так скучал и о встрече с которым  столько дней мечтал в тюрьме и зоне. И не его вина, что в третий раз он опять остался без отца».
     —  А в какой институт ты хочешь поступить?
     —  В физкультурный. Но туда не пробиться. Только по блату.
     — Посмотрим.
     Встреча с ректором подтвердила правоту сына. Расстроенный Марк возвращался к себе в гостиницу и вдруг на фасаде небольшого домика увидел вывеску: «Школа Олимпийского резерва».
        «Попробую? Чем черт не шутит…»  — подумал он, открывая дверь в приемную директора.
       И тут ему неожиданно повезло.  Директор, симпатичный брюнет — явно бывший борец с завернутыми кончиками ушей — принял его без церемоний и подтвердил, что обучение в этой школе, освобождает от армии.
        — Скажите, есть ли хоть какая–то возможность принять моего сына в вашу школу? — спросил Марк, заранее предполагая ответ («Где Владик со своим вторым разрядом, а где олимпийский резерв?»).
        Но в этот момент у директора ожила телефонная трубка.
        — Жена, — шепнул он, прикрыв телефон ладонью. Пару минут он слушал безостановочную трель супруги и вдруг заорал:
      — Я что тебе рожу эту долбанную сантехнику, плитку и обои? Нету их, понимаешь?! Весь город оббегал. Всех знакомых опросил. Нет нигде. Отстань, ради бога! — трубка полетела на место, чуть не разбив аппарат.
      — Ох уж эти жены! — в сердцах выпалил директор, — затеяла ремонт, а материалов не достать. Задолбала уже!
      — А вы знаете, тут я, пожалуй,  смогу Вам помочь, — еле сдерживая радость, проговорил Марк, — у нас в «Курскглавснабе» есть все, что вам надо. Причем, мы — оптовая фирма, а значит и вам я привезу по оптовой цене.  Через три дня  будет у вас.
      В глазах директора — и надежда, и недоверие. Поэтому когда Марк притаранил ему из Курска все, что обещал, директор с радостью расплатился сполна, и вопрос о зачислении Владика решился в тот же день. 
      
       Все эти дни в Николаеве рядом с Марком была Лера.
       С «папой Лёшей» они давно рассталась, и теперь Валерия пыталась общаться  так, как будто и не было её предательства и тринадцати лет разлуки. Уже перед самым отъездом, провожая его на перроне, она вдруг потянулась поцеловать и, густо покраснев, вымолвила:
       — Марик, я тут подумала. А может начнем все с чистого листа? Вдруг получится?
         Вспомнились слова Тургенева: «Предавший раз, предаст и во второй». Да и перегорело уже всё давно.
       — Не получится. Слишком поздно. Прощай, Валерия…

       И когда перрон уже скрылся за поворотом, покачиваясь на верхней полке в набиравшем ход поезде и уже засыпая, Марк размышлял: «А надо ли было мне так напрягаться? Надо ли было отмазывать Владика от службы? С одной стороны,  я слышал и в Курске, и в Николаеве, что   армия  пропахла криминальным духом. Что нередко «старики» «петушат» салаг, не способных постоять за себя. А с другой стороны, армейская закалка сыну бы явно не помешала. Да, скорее всего,  очередная ошибка… ошибка…»