Возвращение Глава 9 Миллион долларов для Марка

                «Не дай вам бог
                жить в эпоху премен...»
               
      26 декабря 1991 года как-то вдруг в один день растаял Союз Советских Социалистических Республик.
     Растаял абсолютно неожиданно как для Марка, так и для всего народа, десятилетиями осознающего  себя как один, советский.
    Проснувшись однажды рано утром, Марк узнал, что прежней страны уже  нет. И теперь они живут в совершенно разных государствах, с разными правительствами, экономикой и политическими устремлениями.
    Три росчерка пера в Беловежской пуще уничтожили великую коммунистическую империю «братских» народов, просуществовавшую 73 года.
     Марк  с интересом наблюдал, как пришедший к власти Борис Ельцин и его команда открыли шлюзы, и в страну неудержимым потоком хлынул капитализм. На самом деле интересного было мало: ко всему этому надо было как-то приспосабливаться, выживать
      Слава богу, что у Марка с Колей уже был опыт работы в кооперативе.  Не долго думая, они открыли в Курске небольшое торговое предприятие с магазинчиком продуктов при нем.
     Не успели оглянуться, как цены  на все товары рванули вверх да еще и в геометрической прогрессии. Народ стонал. Рушилась все прежние представления о жизни в умах людей: идеалы, догмы, мечты.  Не стало всего. Растаял сахар. Пустые полки магазинов.
      Команда молодых реформаторов, собравшихся вокруг президента России, в авральном порядке потащила товары из-за рубежа. Но как только появились товары, у людей не стало денег их купить.
     « Час от часу не легче!» - думал Марк, изворачиваясь ужом, чтобы как-то выжить и прокормить семью, к которой он  по-прежнему, каждую пятницу мчался из Курска в Железногорск, проводя выходные с детьми. Лизонька училась в школе и танцевала в ансамбле бальных танцев,  Таня занималась в мединституте.   
      
     Наступил 1993-й год.  Январь и февраль   пролетели в сплошных командировках и коротких передышках в заснеженном Курске.

        Трудно сказать, можно ли считать то, что потом случилось с Марком провидением божьим или, как сказали бы атеисты, это просто был каскад совпадений, но буквально в течение нескольких дней его жизнь резко изменилась. Она завертелась бешеным волчком в калейдоскопе событий, сменяющихся одно за другим. Событий непредсказуемых, сложных, и опять на грани фола.
   
        Их соседкой по лестничной клетке была пенсионерка, мать его друга, которую  все звали «Евгеньевна». Они дружили и, приезжая из командировок, он обязательно привозил её любимые лакомства.
     Однажды,  вернувшись домой, он позвонил  ей в дверь с подарками в руках. Евгеньевна, открыв дверь и не глядя ни на Марка, ни на подарки, вдруг отвернулась,  собираясь уходить.
     -   Евгеньевна! Что случилось? Чем я вас обидел? – спрашивает    удивленно.
     -    Я всегда думала, что вы хороший папа, а вы  - плохой папа!
     -     Я – плохой папа?
     - Моя внучка Машенька вчера разговаривала с вашей Лизонькой. И та ей призналась, что вот уже несколько лет после проведённых с вами выходных дней каждое утро в понедельник, когда Вы уезжаете от неё в Курск, она ложится на диван и плачет. Вы знаете, что у нее дискинезия желчных путей на нервной почве? И после этого Вы – хороший папа?
      Если бы пространство перед Марком пронзила молния, он был бы не так поражен. Лиза никогда не выдавала своих эмоций, и, получается, ребенок так страдал из-за него, любящего ее больше всего на свете? В одно мгновение он понял, что никогда не сможет быть счастливым, зная, что дочь так несчастлива из-за него.
      Как зомби, Марк повернулся к двери, зашел с чемоданом в свою квартиру, поздоровался и поцеловал маму, а затем, сняв телефонную трубку, позвонил бывшей жене на домашний телефон. С момента развода прошло 8 лет.
      Трубку сняла Лиза, которой шел двенадцатый год. Мечтала о велосипеде.
      -    Привет, доня! Как дела?
      -    Хорошо, папуля? Как у тебя?
      -  Тоже нормально. Угадай, какой подарок я приготовил тебе на 8-е марта? – спросил, будучи уверен, что она назовет велосипед.
    В трубке повисло молчание. И вдруг вскрик, а затем такой милый счастливый родной голосок:
     -   Ты к нам возвращаешься?!

                Железногорск
         
         Первым делом Марк встретился с  партнёром.
         - Коль, у меня проблема. Евгеньевна вчера обрадовала, что моя  Лизонька болеет из-за того, что я с ней не живу. Ты знаешь, как мы любим друг друга! И хоть мне она никогда не жаловалась, но раз ей так плохо, я должен вернуться. Она же подросток. Не сделав этого сейчас, можно нанести ей травму на всю жизнь!  У тебя самого доченька, ты должен меня понять.   
         Коля кивнул:
        - Я понял. Поезжай, справлюсь. Нужен будешь – вызову.
         И он остался в Курске командовать их фирмой, все еще приносившей скромную прибыль, а Марк вернулся в свой любимый Железногорск.
         Город-картинка: молодой, зеленый, светлый. Те же широкие прямые улицы с тополями по бокам. Полгорода друзей, знакомых и приятелей.  И все мгновенно узнали, что Марк вернулся.  И не только они.
          Не прошло и недели, как зазвонил домашний телефон:
            - Марк Захарович, добрый день! Это Попцов, зам председателя райисполкома. Не могли бы вы заглянуть ко мне на минутку?
             - Когда? – ошарашенно спросил Марк, даже забыв ответить на приветствие.
             - Да хоть сейчас. Жду.
      «Интересно. Не успел приехать, а уже местной власти понадобился, - подумал Марк, - и зачем же, по какой причине?»
     Когда он вошел в кабинет чиновника, первое, что бросилось в глаза, это большущая цветная  карта земельных участков, расположенных вокруг озера в центре города,  под застройку коттеджей.
      - Марк Захарович, добрый день! Я сразу быка за рога. Мы с председателем райисполкома узнали, что вы вернулись  в город и решили, что настало время ответить вам за прошлые дела.
      Услышать такое Марк ожидал меньше всего. Никаких дел с районными властями у него никогда не было. Не подвох ли это?
            -   Простите, вы что имеете ввиду? – взгляд сузился, стал напряженным.
            -  Да расслабьтесь вы, Марк Захарович! Просто мы помним, как  с риском для себя и всей семьи вы защищали Полозкова, вашего шефа и нашего близкого друга. Защищали в то время, когда все от него отвернулись. А добрые дела, Марк, должны вознаграждаться!  Вот карта земельных участков вокруг озера, предназначенных для особых людей нашего города. Продаем по кадастровой стоимости – копейки. Выбирайте любой  участок и стройте дом своей мечты!
     «Ревизор». Немая сцена.
     «За все время адвокатской практики да и на протяжении всей моей жизни как же редко приходилось встречаться с проявлениями благодарности человеческой!  Пальцев на одной руке хватит. А тут спустя семь лет после случившегося люди не забыли и придумали такой прекрасный подарок?!»
      Марк растерялся. Он понимал, что в этом жесте была не только благодарность ему, но и проявление по-настоящему дружеских чувств к Полозкову, которого Марк действительно защищал без страха и упрека.
       - Спасибо огромное, Михаил Григорьевич! У меня, конечно, нет слов. Подарок просто царский! – пробормотал Марк и тут же вспомнил, что Коля Зубко упоминал, что мечтал об участке у озера в этом месте.
       - Михаил Григорьевич, вы знаете, что мы с Николаем Зубко партнеры и друзья. Мне будет неловко строить  коттедж только себе. Простите мою нескромность, но не могли бы вы рассмотреть вопрос о выделении еще одного участка для Николая?
        Попцов задумался. Попросил подождать и вышел из кабинета, видно, посоветоваться.
        - Хорошо, – сказал он после возвращения. – Дарить, так дарить. Берите рядом участок и для вашего партнера.
       Так началась первая строительная эпопея Марка. Короткая, но запомнившаяся на всю жизнь.
       На следующий день он помчался в Курск. Когда Николай услышал о земле у озера, первой реакцией его  была хоть и сдержанная (как, между прочим, и всегда), но – радость.
      А затем, будучи экономистом намного лучшим, чем Марк, он взял ручку и бумагу и в течение 10 минут показал, что денег, имеющихся у них обоих с учетом будущих заработков, хватит только на строительные материалы. За работу платить нечем. Восторг как пришел, так и растаял. Уехал домой убитый.
     Прошло несколько дней. Как-то вечером звонок в дверь. Открывает и видит на пороге двух  незнакомых пожилых мужчин.
     -   Простите, Марк Захарович здесь живет?
     -   Это я.
     -   Разрешите войти?
     -   Заходите. Вы кто?
     -  Мы из церкви баптистов. Знаете наш новый Дом для молитв на улице Курской?
     -  Знаю. В самом центре города, красивый большой дом из белого кирпича.
     -   Да, строили его всем миром. Последние копейки верующие отдавали.
     - И что с ним?
     - Да, тут... один городской начальник ...  очень уж ему наш Дом понравился, себе забрать хочет. Прокуратуру натравил. Нашли какие-то нарушения в оформлении земли и подали иск в суд об изъятии дома. Но мы знаем точно, кто лично заберет наш Дом. Помогите, пожалуйста! Вас нам рекомендовал Юрий Слива. Вы его когда-то от тюрьмы спасали.
         
        Юру Сливу Марк помнил хорошо. Высокий  брюнет, рекордсмен на стайерских дистанциях,  пробежавший с Олимпийским факелом в 1980-м отрезок пути мимо Железногорска. А в 85-м  Юра попал в непростую историю.
        Однажды приятным летним вечером, когда он только еще собирался выпить и закусить с двумя приятелями за столиком во дворе своей многоэтажки, к ним пожаловали непрошенные гости — милицейский уазик с сержантом и старшиной. Алкоголем от них разило за версту.
         Подойдя к столику, старшина, ни слова не говоря, смахнул на землю непочатую, но открытую  бутылку вина.
          — Вот и выпили… — прокомментировал Юра.
          В свою очередь сержант смахнул со стола тарелку с закуской.
          — Вот и закусили… — продолжил Слива, — а что это за беспредел, товарищи милиционеры? Я сижу с друзьями во дворе своего дома, не буяню, не шумлю, культурно собрались выпить всего-то бутылочку на троих. В чем преступление? Вы, между прочим, уже поддали, хоть и на службе. А нам что, и после трудового дня заппрещается?
          — Ты на кого рот открываешь?! Ах ты, пьянь,  еще мне и рассуждать будешь?! Пшел в машину! — и схватив Юру за руки, менты затолкали его в воронок.
          — Сейчас мы тебе в отделе будем ребра считать. Все они у тебя или не все, — с садистской улыбкой пообещал старшина, заводя мотор.
          — Такой расклад меня не устраивает, — ничуть не испугавашись, ответил Юра, — у меня семья, дети, они меня ждут,— и, мощным ударом ноги выбив заднюю дверь, Слива исчез в темноте.
          Прекрасно ориентируясь в своем районе, он мчался к длинному забору, ограждавшему строящийся дом, и, услышав за спиной приближающуюся погоню,  нырнул в знакомую дырку в заборе, спрятавшись рядом.
         И только в эту  дырку просунулась голова сержанта, как в тот же миг что-то мягкое утащило его во мрак — он потерял сознание.
         Очнулся через минуту на руках старшины, перепуганного насмерть.
          — Что это было? — недоуменно спросил сержант, ощущая непрекращающийся шум в голове.
          — Не знаю… я увидел тебя лежащим на земле и раскинувшим руки в стороны, — пробормотал напарник, — думал, помер. А где задержанный?
         Сержант поднялся на ноги и посмотрел вокруг. Беглеца и след простыл.
         — Мы даже не знаем, как его найти. В девятиэтажке шесть подъездов по четыре квартиры на этаже. Все не обойдем. Эх, упустили урода… — раздраженно заключил старшина. — Ладно, поехали в отдел. Ты как?
       — Нормально… в голове шумит немного. Поехали.
       Помощь в поимке беглеца пришла откуда не ждали.
       Приятели Сливы, не медля, ринулись к его лучшему другу — начальнику штаба народной дружины, бывшему на короткой ноге со всей местной милицией. Тот поспешил кинуться на выручку:
       — Вы что, моего дружбана Юру Сливу задержали?! — обрушился он на дежурного в отделении, уже извещенного об инциденте бравым патрулем.
      — А, так это был Слива?! — не сдержал радости дежурный.
      И в шесть часов утра Юру подняли с постели и притащили в отдел. Арестовали. Уголовное дело. Статья — «Сопротивление работнику милиции, связанное с насилием» — до пяти лет лишения свободы.
      На следствии оба милиционера, признанные потерпевшими, слово в слово живописно рассказывали, как  избивал их обвиняемый.
      Марк понимал: единственный выход — поймать их на лжи, и  подготовил по сто вопросов каждому.
      И когда этот град вопросов обрушился на головы милиционеров, допрашиваемых поодиночке, они «поплыли», как бревна по горной речке.
      Сержант запутался совсем: по его ответам на молниеносные вопросы Марка  получалось, что Слива разорвал на нем рубашку и бил по голому телу.   
       — Потерпевший, вы в тот вечер патрулировали город?
       — Да.
       — Вы были одеты по форме?
       — Да.
       — Какова на вас была форма?
       — Ну… фуражка, китель, брюки…
— Китель был застегнут?
— … Да.
— На все пуговицы?
— Да…
— Вы пять минут назад  сказали, что подсудимый разорвал на вас рубашку и бил по голому телу, так?
— Ну…
         — А каким образом можно  разорвать на человеке рубашку, не снимая кителя, застегнутого на все пуговицы?
       И тут  физиономия сержанта, напрягшегося в поиске ответа стала такой комичной, что заполненный многочисленными друзьями Сливы зал грохнул дружным хохотом. Даже судья прикрылась ладонью, не сумев сдержать улыбки.
       Предъявив справки с больницы и поликлинники о том, что ни один из «потерпевших» с жалобами не обращался и ни одного документа, подтверждавшего телесные повреждения ими не представлено, Марк попросил переквалифицировать деяние на  мягкую статью «Неповиновение работнику милиции», избрав меру наказания, не связанную с лишением свободы.
     И, несмотря на требования прокурора назначить подсудимому три года лишения свободы, суд принял сторону Марка. Юра получил год исправительных работ по месту работы и был освобожден прямо в зале суда.
     Но история со Сливой на этом не закончилась. 
     Прошло более полугода. Однажды в субботу днем в квартире Марка зазвонил телефон.
     Сняв трубку, Марк услышал голос Сливы:
     — Привет, Марик! Ты сильно занят?
     — Да нет, а что случилось?
     — Плохого ничего. Не волнуйся. А ты мог бы сейчас подойти в ресторан? Тут мои старые кореша приехали.  Познакомлю. Интересные ребята. Посидим, по рюмке чая опрокинем, потолкуем.
     — Ладно. Минут через десять буду.
     Войдя в пустой в это время ресторанный зал, Марк сразу увидел Сливу, сидящего к нему лицом за столиком напротив двери,  и  с ним двух плечистых мужчин в костюмах, сидевших за тем же столом спинами к Марку.
     Он пожал руку привставшему навстречу Сливе,  а затем повернулся поздороваться с его друзьями.
     Встретившись взглядом с первым из них, Марк застыл.  Жуткий холод  пронзил его с головы до ног.
      В  позрачных до белизны глазах незнакомца мерцала… смерть.
      Невероятным услием воли Марк взял себя в руки и, кивнув первому, посмотрел на второго. Легче от этого не стало.
      Он опустился на свободное кресло, автоматически выпил уже наполненную Сливой полную рюмку водки. Даже не заметив, выпил вторую и только тогда до него дошло то, что говорил Слива:
      — Марик, тут такое дело. Ты меня не просто от зоны спас, ты судьбу мою из болота за уши вытащил, семью сохранил, и я тебе за это должен. Я этот долг, как гирю пудовую на шее уже полгода таскаю. Были бы деньги, расплатился  с тобой по-царски, не сомневайся. Но денег таких нет.
     Марк старался не смотреть на соседей по столу, все еще не понимая, что это за спектакль устроил Юра, и какова его роль.
       — Так вот, — продолжал Слива, кивнув в сторону своих «корешей», —  эти ребята  должны мне. И приехали специально для того, чтобы со мной рассчитаться, отдать долг значит. 
       Марк  уже спокойнее взглянул на обоих гостей, и хоть опрокинутые на голодный желудок сто грамм чуть расслабили, ощущение гнетущей тяжести не исчезало. С такими людьми ему общаться не доводилось.
      — Короче, Марик,  — продолжал Юра, — у меня от тебя секретов нет. Ты мне как-то вскользь говорил, что какой-то урод тебе на Украине жизнь сломал. Что из-за него ты семью, сына потерял. Так ты скажи нам только его фамилию, имя, отчество и год рождения, а остальное — дело ребят, — опять кивок в сторону неживого пространства. — В них можешь не сомневаться — профессионалы. Все сделают чики-чики. Ну, например, обнаружат прохожие через какое-то время этого падлюгу в глубоком канализационном люке неживым уже, и вместо крови у него и в венах, и в артериях только чистый алкоголь плещется. Что ж, бывает… перебрал мужик,  шел ночью домой, не заметил, что люк без крышки был. Провалился… глубоко… разбился…  Да, Марик. Тут все по-серьезному. Фотки с картинкой «несчастного случая»…  мне перекинут, а я тебе передам. И все довольны. Мужики со мной в расчете, а я — с тобой. Нормалек? — широко улыбнулся Слива.
             Ошарашенный Марк молчал. Чего-чего, но такого он от Юры не ожидал.
         Очевидно, его молчание было истолковано, как сомнение, потому что вдруг
 раздался скрип несмазанной двери — Искандер открыл рот:
        — Ты, Марк, в Юриных словах не сомневайся. Урод заслужил — урод получит. За нами проколов не числится. Да и следов тоже — ни с тюрьмой, ни с зоной пока не знакомились.  И ты нас в бандюки не записывай. Мы по другому ведомству работаем... Короче, все будет чисто…
       Пред Марком враз возникло видение:  в его руках  дрожит фото с перекошенной мертвой рожей  Мудко в канализационном люке. 
     "И что я должен почувствовать? Удовлетворение? Радость?"- подумал он.
        Их не было.  А вот осознание того, что по его приказу отнята жизнь человеческая (пусть даже человек тот жил самым последним подонком), оно было.  И видение это было настолько четким, что вмиг противная тошнота подступила к горлу.
        — Юра, я при твоих корешах снимаю с тебя придуманный тобой долг мне.  При свидетелях.  А ты можешь снять их долг, как будто они все это уже сделали. Понимаешь?  Сделали то, о чем ты сейчас мне рассказал. Потому что я верю, жизнь отомстит ему сама, если уже не отомстила.  Спасибо за угощение.  Мне пора.
        Не дав Юре вступить в дебаты, Марк резко поднялся и направился к выходу. Слива догнал его уже на выходе:
        — Ладно, Марик. Давай «краба». А знаешь, я чё-то так и думал: откажешься ты. А зря. Око за око, зуб за зуб. Не нами и не глупыми людьми придумано. Не так?
        — Юра, этот принцип работал в первобытном обществе, понимаешь? Но ведь мы с тобой — другие!  И ты, и я — мы другие. Не думал бы я так, никогда бы за тебя в суде не вписался. И выиграл я дело только потому, что верил в то, что ты — нормальный пацан, а не блотота какая-то. Или ошибся?
       Слива молчал, отведя взгляд. Потом все-таки поднял его на Марка и сказал:
       — Нет, не ошибся, Марик. Это меня что-то повело, когда должники приехали. Извини. Честно. Не прав был. А?
       — Забыли… — сказал Марк и протянул ему руку.
          
      С Юрой Сливой Марк продолжал дружить и после того, и просьба Юры была ему не безразлична.   
       Да и мужики баптисты просили так жалобно, что отказать им было невозможно.
       — Ладно. Я посмотрю дело.
        И Марк с головой зарылся в груду представленных документов,  одновременно штудируя все местные  правила и постановления органов власти, касающиеся норм строительства в городе, а также акты областного и республиканского уровней.
        Работал, как всегда, забывая об обеде и ужине, протаптывая узкую дорожку сквозь лес непривычной для себя строительно-правовой макулатуры.
        Через пару недель скрупулёзной работы он понял, что хоть прокуратура и нашла несколько мелких недочетов, но отобрать здание у баптистов при грамотной защите прокурору не удастся.
      Подготовив контраргументы, Марк навестил помощника прокурора, участвовавшего в деле. Ничего не скрывая, объяснил свою позицию и спросил, хочет ли тот встретиться с ним в суде при таких небольших шансах на победу.
      — Да тут дело не во мне, Марк Захарович. Нам из горисполкома приказали — мы исполняем. Решайте вопрос с властью. Решите, мы иск отзовем, — развел руками помощник прокурора.
     Большой чиновник, нацелившийся на дом из белого кирпича, и Марк — неплохо знали друг друга. Разговор был коротким.
     Узнав о судебной перспективе дела и о том, что его итоги могут попасть в прессу с упоминанием его имени, чиновник замахал руками и тут же позвонил прокурору, попросив отозвать иск.  Дело было прекращено.
      Прошла неделя. И снова неожиданный звонок в дверь. На пороге те же баптисты. Пригласил войти. Смущенно благодарят, долго жмут руку.
     —  Марк Захарович, как вам удалось? У нас просто нет слов! Вы даже не представляете, что вы для нас сделали? Ведь в эту церковь будут ходить  наши дети и внуки. Но как мы можем вас отблагодарить? Дело в том, что денег-то  у нас не густо. Такой суммы, как вы заслуживаете — просто нет.
    —  О каких деньгах вы говорите? Мы что о них договаривались? Все нормально, мужики. Я рад, что удалось вам помочь. Проходите, чайку попьем.
    — Спасибо, конечно… Мы на минутку… Послушайте, а вам, случайно, построить ничего не надо или отремонтировать?
     «Оп-па! — Лицо Марка озарилось радостью. — Действительно, бог есть на свете! И добро возвращается бумерангом. А ведь я уже  и похоронил свою мечту».
    — Случайно, мне надо построить аж целых два домика у озера, только проблема та же, что и у вас, — улыбнулся Марк, — платить за работу нечем.
    — Вот и замечательно, — обрадовались мужики, —  за вашу работу — наша работа. Мы дадим вам двух лучших строителей — мастеров на все руки.  На зарплату им община сбросится, по рублю с носа — не обеднеем.  Вы только кормите их, поесть любят.
    На следующий день к Марку явились двое парней. Один в один — высокие крепкие молодые дубки. Немногословные. Еле поспевал быть у них и снабженцем и подсобным рабочим. 
     И, несмотря на то, что достать стройматериалы и подъемный кран было не легче, чем звёзды с неба, в короткий срок им удалось построить фундаменты и первые этажи домиков Марку и Коле, который регулярно передавал деньги, заработанные на их совместной фирме в Курске.
      Наступила осень. Зарядили дожди. Строительство остановилось. Не столько из-за дождей, сколько и из-за нехватки средств. Цены на стройматериалы мчались, как болиды в Формуле 1,  и  догнать их было нереально.
     И тут судьба швырнула Марка совсем в другом направлении. Опасном, и с абсолютно непредсказуемыми последствиями.