Глава 9. Крушение барьеров

Я не могу сказать, что кто-то задался специальной целью ниспровергнуть «барьер Вейсмана». Всё как-то произошло само собой. Хотя уверенность в его непоколебимости существовала в биологической науке практически весь ХХ век. Отказаться от него означало разрушить всю стройную пирамиду генетического знания.

Вера в этот барьер сыграла ли отрицательную роль в развитии биологии? Только отчасти. А на тот период, когда существование барьера между соматическими и половыми клетками было только-только озвучено, несомненно способствовала развитию генетики в нужном направлении.

Когда стало ясно, каким образом информация о каком-либо белке, содержащаяся в ДНК, преобразуется в белок, считалось, что процесс этот – транскрипция и трансляция – идет только в одном направлении: от ДНК через посредство РНК к синтезу белка.

Вот тут и заключался этот самый «вейсмановский барьер».

Транскрипция – это снятие информации о необходимом клетке белке с ДНК. Что происходит во время транскрипции? Двойная спираль ДНК в необходимом месте разматывается, и по одной из цепочек идет синтез матричной РНК. М-РНК покидает ядро и направляется к органелле клетки – рибосоме, на которой и происходит второй этап синтезе белка – трансляция.

На тот конец м-РНК, откуда всё и нужно начать, цепляется рибосома и начинает скачкообразное движение вдоль цепочки РНК. Каждую аминокислоту кодирует три нуклеотида – триплет. На каждом таком триплете рибосома задерживается примерно на 0,2 секунды. В этот момент другая РНК – транспортная – доставляет соответствующую аминокислоту. Синтез белка идет с огромной скоростью. За одну минуту может образоваться до 60 тысяч пептидных связей.

Зная весь этот механизм становится совершенно очевидным, что весь процесс может идти только в одну сторону. Вот именно так и думали очень долго.

С конца 50-х американский генетик Говард Мартин Темин (Howard Martin Temin - см.илл.) изучал возникновение опухолей в организме человека под влиянием РНК-содержащих вирусов и был сильно озадачен, каким образом информация вируса передается еще здоровой нераковой клетке и заставляет ее «сойти с ума».

Он озвучил свою гипотезу о существовании механизма перезаписи в ДНК информации, заключенной в некоей РНК, и был поднят на смех.

Однако, продолжая работать в этом направлении, он убедился, что в белковой оболочке вируса должен содержаться особый фермент, под действием которого и происходит перезапись информации с РНК вируса в ДНК хозяина.

И в 1970 году ему совместно с американским биохимиком Дэвидом Балтимором удалось выделить такой фермент в чистом виде. Они назвали его РНК-направленная-ДНК-полимераза или проще обратная транскриптаза или ревертаза. В 1975 году они получили Нобелевскую премию по медицине и физиологии с резолюцией «за открытия, касающиеся взаимодействия между опухолевыми вирусами и генетическим материалом клетки».

Это была бомба. В незыблемости «барьера Вейсмана» появилась большая проплешина. А теория наследования приобретенных признаков получила существенное подкрепление.

А вот обратную перезапись структуры белка в РНК или ДНК так и не обнаружили по сей день. И кроме того, в соматических клетках описанные тут механизмы доказано работают, т.е. соматические клетки могут изменяться под воздействием внешних факторов, но каким образом информация об этих изменениях оказывается в половых клетках, надежно охраняемых барьером Вейсмана?

Некоторые подвижки в разрешении этой проблемы на сегодняшний день существуют. Например, теория посттранскрипционного редактирования м-РНК. Но для нашего повествования рассмотрение подобных теорий не имеет существенного значения.

Для решения вопроса о передаче приобретенных признаков открылись другие возможности.

Например, оказалось, что существуют иные пути, которые могут изменить информацию, содержащуюся в ДНК, и в ДНК, именно, половых клеток. Оказалось, что существуют надгенетические или, более правильно, эпигенетические механизмы наследования, к обсуждению которых мы приступаем.

продолжение http://proza.ru/2021/05/02/1015