Дело в носках

Когда жизнь проходит в деревне, то истории многих семей известны всем до мельчайших подробностей не любопытства ради, а потому, что от новостей  никуда не спрячешься.   Эти самые новости тебе с утра петух прокукарекает, и каждая травинка-былинка нашепчет, а уж  соседи и сослуживцы от усердия и скорости пересказывания новостей  на языках мозоли натрут.

Особо усердствовала в толковании новостей «Гремучая кучка», состоящая из  пяти вдовствующих пенсионерок, собирающихся два раза в неделю на чаепитие в доме Валентины Семёновны, в прошлом завхоза  школы. За чашкой чаю проходились по знакомым. А так как обмен новостями шёл не от злого сердца, а справедливости ради, то грехом это они не считали.

Частенько разговоры  единомышленниц вертелись вокруг Фёклы – тридцатилетней  замужней  женщины, которая работала технологом на молочном комплексе, а муж её Иван там же водителем - возил молочную продукцию в столицу и часто отсутствовал дома.

На Фёклу мужское население заглядывалось – высокая, фигуристая,  всё при ней и спереди, и сзади; белолицая, густые темные волосы, собранные в «конский хвост». А глазищи-то! Мама моя родная! Многие парни мечтали когда-нибудь  утром побриться опасной бритвой глядя на своё отражение в её огромных карих глазах. Но Фёкла от одних отшучивалась, а настойчивым воздыхателям, грозилась мужу рассказать о приставаниях.  Иван был высоким крепким мужчиной, спокойного нрава, но  сложилось так, что никто не рисковал испытывать его терпение. Фёкла и Иван были бездетными, хотя женаты были восемь лет. Сказительницы  гремучей кучки голову сломали, обсуждая вопрос отсутствия детей у пары, ведь причины могут быть разными: может быть не получается ребеночек, или ленятся творчеством заниматься, а может быть и вовсе  не умеют. Кто их нынешних молодых разберёт!

Однажды  представительница  гремучей кучки - Валентина Семёновна, соседка Фёклы, -  обратила внимание на мужские носки, вывешенные на штакетнике, что служил оградой палисадника. Удивилась несказанно этому факту, так как  точно знала, что во дворе  две веревки бельевые натянуты.  А потому, прикинув мысленно все возможные варианты,  пришла к выводу -  Фёкла так полюбовнику знак подаёт, что мужа дома нет.  И решила лично удостовериться, кому это Фёкла поддалась, и  заняла наблюдательную позицию на лавке возле своего дома. Прохожих было мало, все свои – кто-то кивнёт, кто-то приветственно рукой махнёт, но все идут мимо, да мимо.  И дождалась-таки -  появился чужак, из командировочных  – молодой,  по возрасту подходящий.

На вечернем чаепитии Семёновна рассказала подругам свою рекогносцировку на местности.

- Я  как увидела этого чужака, сразу догадалась к кому он идёт. А сам-то высоченный (оглобля, ни дать ни взять), на вид неказистый, весь белёсый, не чета Ивану.  Он  мимо меня прошёл, а перед палисадником Фёклы присел и вроде как шнурок завязывает на кроссовке. И так зырк, значит, своими глазищами на носки, что висят на палисаде.

- Семёновна, он же к тебе спиной был. Какой же зырк у него может быть сзади?  – спросила Мария Ивановна, бывшая медсестра.

- Ну…, это я предположительно говорю. А как он ещё мог смотреть? Говорю зыркнул – значит зыркнул,  – с вызовом ответила рассказчица. – Не сбивай меня. Потом он выпрямился и пошёл быстренько дальше, а за домом Фёклы свернул в проезд между домами, который к речке ведёт.  Но меня не проведёшь, я сразу догадалась, что это он решил тайно со стороны реки через огород зайти в дом. Я скоренько за ним. А его уже след простыл. Я  к щели в заборе припала и… -  рассказчица театрально замолчала.

- Так что, что, что - начали торопить её слушательницы.
- А ничего, его  на огороде уже не было. Успел в дом заскочить, поганец,  – возмутилась  Валентина Семёновна.

- Тю на тебя, Валентина. Может же он в другую сторону вдоль реки пошёл, -  засомневалась Надежда Петровна, бывшая ветврач.

- Или вовсе через мосток на левый берег  перешёл, - вставила  вариант действий командировочного Вера Ивановна, когда-то преподававшая географию в школе.

- Ага, скажете тоже. С чего бы ему в чужой деревне по вербняку шастать. Нет, меня не проведешь. У Фёклы был, -  сказала, как припечатала Валентина Семёновна.

- А я так нисколько не сомневаюсь, что  к  Фёкле прилип, - обрадовалась возможному падению красавицы Василина Архиповна, завистливая до чужого счастья, мечтавшая  когда-то заполучить Ивана к себе в зятья и до сих пор не утратившая  надежду.

Они б ещё долго обсуждали  историю носков, но  пришла домой  с прогулки по деревни младшая дочь хозяйки – Настя, приехавшая накануне к матери на выходные дни. Она работала в области бухгалтером в больнице и жила в квартире, которую купили  по случаю лет десять назад Семёновна  с покойным мужем.  Валентина  Семёновна при дочери сдерживалась  от сплетен из-за боязни дочерней критики, а потому пенсионерки прекратили обсуждение и,  раскланявшись с хозяйками, разошлись по домам. К вопросу морального облика Фёклы  они возвращались пару раз, но  за неимением новых данных  и неопровержимых улик, утратили интерес к носочной истории.

Август оказался урожайным на фрукты и овощи, и женщины занялись консервацией, а наступившая осень, а за нею зима принесли много  сельскохозяйственных хлопот, коих в деревне не счесть.  Собирались, конечно, иногда чайку попить и по-бабьи поболтать. Но так, не по злобе, а чтоб навык не утратить.
Весной декретный отпуск и последующее рождение сына у Фёклы взорвали фейерверком самомнение Валентины Семёновны.

- Ага, - торжествовала она  и в который раз выговаривала  своим подругам на вечернем чаепитии  за недоверие к её словам прошлым летом, -  говорила я вам, что неспроста командировочный вертелся возле носков, а вы мне не верили. Всё на защиту изменщицы вставали.

- Я нисколечко не смонеалась в твоих расчётах, - сказала  Василина Архиповна, бывшая буфетчица, - вот дебет с декретом теперь  и сошёлся. Так Ивану и надо. Надо было на хорошей девушке жениться, а не на этой вертихвостке.

- А я так вам, женщины, скажу, что  сынок по любому Фёклин.  А чей бык скакал мне без разницы, – своеобразно применила знания ветврача Надежда Петровна.

- Она ни у кого мужа не уводила, у неё собственный есть для законного отцовства, -  с рассудительностью медсестры  внесла коррективы Мария Ивановна.

В гремучей кучке  мнения разделились и они ещё бы долго спорили, но дверь  в кухню открылась, и  с огромным букетом зашёл высоченный парень, а следом Настя, лицо которой светилось счастьем.

- Добрый вечер, чаёвницы. Рада всех видеть. Познакомьтесь. Это  Борис -  мой жених.  Свадьба через месяц, – протараторила Настя, не отрывая взгляда от лица побледневшей матери.

- Так это ж  ты! – прошептала  Валентина Семёновна, поднимаясь со стула и подбоченившись. – Это ж ты   прошлым летом, когда мимо меня проскочил, у Фёклиного дома шнурки завязывал, а потом побежал в проезд между домами.

От такого несуразного обвинения Борис вначале растерялся, а потом занял оборонительную позицию:
- Шнурки завязывал, было дело,  но за Фёклу мне ничего не известно. Я с проверкой приехал в сельсовет  на два дня и кроме председателя  никого здесь не знал тогда, и сейчас не знаю. С  Настей  мы в магазине познакомились, и  я с трудом уговорил со мной встретиться. А меня, как назло, в сельсовете задержали, потому и спешил, ни на кого не обращая внимания.

- Я свидание Борису назначила за рекой возле двойной вербы, - подтвердила Настя.
Она стала впереди Бориса, загораживая его собою от матери, хоть  едва доставала жениху до плеча.

Гостьи  по-тихому покинули дом, чтоб под горячую руку не попасть.  Семёновна же в своём негодовании обороты не сбавляла до тех пор, пока Настя не расплакалась:
- Мамочка, ведь мы приехала к тебе с радостью. А ты в  какую-то непонятную нам обиду впала.  Мы сейчас же уезжаем.

После угрозы дочери  Семёновна возымела желание примериться с ситуацией, и она присмирела, и  подумала, что раз дело не в Борисе, значит всё дело в носках - именно в  них сокрыта тайна. И думала об этом несколько дней. 
 
Как-то  часа в четыре пополудни пришлось выйти из дому за солью в магазин.  А Иван с младенцем на руках вышел из своего двора и на глазах изумлённой Валентины Семеновны повесил носочную пару на штакетник.  Её  будто кипятком ошпарило:
- А что это ты, Иван, свои носки на обозрение вывесил?

- День добрый, Семёновна. Да, сеструха позвонила и  попросила старые носки ей отдать. Сейчас прибежит  и заберет, а мне ждать некогда. Мы идем на автобусную остановку мамку нашу из города встречать.

- А Томке на кой ляд твои носки, что ли мужниных не хватает? – любопытство захлестнуло женщину  с головой по самую маковку.

- Мужнины носки она в огороде донашивает, чтоб педикюр не портить, а из моих носков наладилась куколок шить. Скоро всю детвору деревенскую куколками снабдит, - со смехом пояснил Иван.

У женщины слёзы выступили на глазах от частого моргания.

- Вы чего расстроились Валентина Семёновна? Вам тоже носки нужны?

- Нет, Иван, не нужны мне носки. У меня нет ни педикюра на ногах, ни мозгов в голове, потому как я женщина никудышная.  Ты прости меня, Иван,  и ты, Стёпочка, тоже прости, - сказала Семёновна глядя на две пары одинаковых родственных глаз.
 
Она развернулась и пошла назад домой. Шла медленно, низко опустив голову, чтоб не расплескать свой стыд по дороге, а выплакать дома в одиночестве.

Иван недоумённо смотрел вслед соседке.

-  Никогда мне не понять женщин, сынок, – сказал он, обращаясь к сыну. -  Говорят, что женщины - создания с других планет. Вот какие  они есть, такими и  принимать их надо.  Ну, что, Стёпочка, пошли нашу инопланетянку  любимую встречать.

Иван поцеловал своего долгожданного сына в лоб; уложил его удобнее на своей могучей согнутой в локте руке и пошёл к остановке.