Патография баснописца Крылова

Влечение к картёжной игре у знаменитого русского баснописца, издателя сатирико-просветительских журналов и академика Петербургской АН Ивана Андреевича Крылова (1769-1844) в первые сорок лет жизни проявлялось в выраженной патологической форме.
Но сначала упомянем вкратце о наследственности. «Его отец… являлся человеком нервным, обидчивым, остро ощущавшим несправедливость и всякое зло. Младший брат вырос типичным меланхоликом, робким в душе, ранимым и беззащитным. Оба могут считаться неудачниками, не сумевшими сделать карьеру и устроить жизнь из-за личных качеств». (Цимбаева Е.Н., 2014). Как видим, отец и брат Крылова отличались наличием невротических и аффективных расстройств.

Иван Андреевич не получил систематического образования, но в уже в подростковом возрасте отличался удивительной тягой к науке: самостоятельно овладел французским, немецким и итальянским языками, увлекался математикой и русской литературой, рисовал и играл на скрипке. Это не может не вызывать уважения, учитывая, что рос он в семье бедного армейского офицера.
Была и трагическая страница в его детстве, которая пришлась на период Пугачёвского восстания. Мать и сын находились в Оренбурге, который оказался в осадном положении. Они «числятся в Пугачевских списках к повешенью и вынуждены скрываться... В осаждённом Оренбурге был голод, продовольствия не хватало даже детям. Отсутствие еды, голод, произвели на ребёнка неизгладимые впечатления, которые давали о себе знать всю последующую жизнь». Возможно там Иван Андреевич и получил «синдром блокадника», постоянно мечтающего о лишнем куске хлеба. Этот факт и через много лет давал современникам повод шутить по поводу его невоздержанности в еде.

После смерти отца в 1778 году Крылов служил в Тверском губернском магистрате, пока они с матерью и братом не переехали в Петербург. Здесь одаренный молодой человек увлекается театром, заводит знакомства с артистами, пишет в стихах комическую оперу «Кофейница», затем трагедию «Клеопатра». Следует целый ряд других пьес и знакомство с самим Гавриилом Романовичем Державиным. Бросив работу, Крылов пытается издавать журнал «Почта духов», затем журнал «Зритель», в котором печатает свои стихотворения и повести.

После закрытия журналов в 1794 году Крылов переезжает в Москву, где и начинается его карьера картёжника. «В Москве он скоро приобрёл славу, которая пятном бы легла на бывшего приятеля гордых гвардейцев, но… слава оказалась скоротечна. Размах картёжных проигрышей обеспокоил наконец правительство, азартные игры начали преследовать, шайки банкомётов выслали – и среди них попался и он»». (Цимбаева Е.Н., 2014). В числе других профессиональных игроков Крылова выслали из Москвы с запрещением жить «в столицах и губернских городах». Один из биографов приводит примечательную особенность личности Крылова в молодые годы: «Нельзя сказать: он играл в карты; он жил ими, он видел в них средства разбогатеть. Он отыскивал сборища игроков и проводил с ними дни и ночи». «Стыдно сознаться, - говорил он впоследствии журналисту Николаю Ивановичу Гречу, - я ездил по ярмаркам, чтобы отыскивать партнёров». (Гордин М.А., 1985).

Самые первые басни Ивана Крылова относятся, по-видимому, к 1788 году. В «Судьбе игроков» встречаются такие характерные строки:
«…картами себе именье он доставил
И выше всех наук игру картёжну ставил».
Басня «Стыдливый игрок» рассказывает грустную историю игрока-сына, бросившего умирающего отца:
«Случилось некогда мне быть в шумливом мире;
Сказать ясней, мне быть случилося в трактире;
Хотя немного там увидеть льзя добра,
Однакож тут велась изрядная игра…
Гляжу чрез час: Герой остался мой в камзоле,
Как пень на чистом поле;
Тогда к нему пришёл
От батюшки посол
И говорит: «Отец совсем твой умирает,
С тобой проститься он желает
И приказал к себе просить».
«Скажи ему, - сказал мой фаля, -
Что здесь бубновая сразила меня краля;
Так он ко мне сам может быть.
Ему сюда прийти нимало не обидно;
А мне по улице идти без сапогов,
Без платья и чулков,
Ужасно стыдно».
«Иван Крылов считался, и не без основания, шулером. Как у каждого игрока, были у него и значительные выигрыши: однажды он выиграл 30 тысяч рублей – громадные по тем временам деньги, которые могли обеспечить ему жизнь на некоторое время». (Шалыгин А., 1903).
Следует заметить, что эти годы (1793-1806) Крылов проводит, скитаясь по провинции, «предаваясь азартной карточной игре в сомнительных притонах, проживая в качестве не то приживальщика, не то секретаря и учителя в богатых помещичьих домах (Бенкендорфа, Голицына, Лопухина, Шанивцева). К этим годам относится и создание лучших комедий Крылова и первых его басен...» (Нечаева В.С., 1931).
В уединении перечитывая произведения философа Жан-Жака Руссо, Крылов вдруг испытал непреодолимое желание возвратиться в то состояние человека, которое воспел великий Руссо, в то состояние, когда наедине с природой человек становится лучше. «Ему мало было снять парик и камзол. Он перестал бриться, стричься, подрезать ногти (что было до крайности неудобно, но он терпел), перестал одеваться, благо летняя погода позволяла гулять по саду в каком угодном виде, а дворни не было надобности стыдиться». (Цимбаева Е.Н., 2014).
Как отмечали биографы, прекращение игры обычно вызывало у Крылова тоску и депрессию. Это свидетельствует об аффективных проявлениях игрового абстинентного синдрома. Но увлечение азартной игрой не мешает Крылову продолжать активную творческую деятельность. На сцене Малого театра в Москве ставится его комедия, публикуются первые басни.
Крылов любил игру в карты «не ради выигрыша и даже не ради острых ощущений... Ему нравилось с привычной ленцой, с этакой рассеянной флегмой на лице, с лукавой усмешкой в душе наблюдать за волнением неопытных игроков, за давно знакомыми уловками банкомётов, нравилось окунаться в непередаваемую атмосферу, которой внешне он был чужд, но которая бередила воспоминания не столь давних, а уже безнадёжно ушедших лет». (Цимбаева Е.Н., 2014). После неудачной женитьбы он уже не испытывал такого удовольствия за игорным столом, как прежде. Быстро выигрывал, но также быстро всё «спускал». Оставшись холостяком Иван Андреевич смирился с тем, что не для кого заботиться о состоянии, а стало быть, выигрыш или проигрыш – всё равно. Власти, как при императрице Екатерине II, пытались ловить картёжные шайки. Однажды вместе с другими шулерами Крылов попал под арест и был приведён на беседу к генерал-губернатору. Этот факт своеобразно подействовал на баснописца.
С этого времени Крылов начал вполне осознанно играть роль лентяя и обжоры. С такого какой спрос? И он своего добился. Но при этом снова «перестал следить за своей внешностью, ибо уже не надеялся привлекать взоры противоположного пола. Он не без удовольствия начал ходить в нечищеном платье, мыться и причёсываться когда вздумается… С ещё большим удовольствием демонстрировал самые несветские манеры. Все ему охотно прощали неопрятный внешний вид: чудак. Чудак – другого извинения не требовалось». (Цимбаева Е.Н., 2014).
В сорокалетнем возрасте, как и в случае с Г.Р. Державиным, влечение к азартной игре у Крылова нивелируется. Теперь для него становятся характерными «нежелание ссориться с людьми, благодушная ирония, невозмутимое спокойствие и всё возраставшая с годами лень».

Удивительная метаморфоза личности! Уже через пятнадцать лет заядлый картёжник, которому запрещалось проживание «в столицах и губернских городах», избирается членом Российской академии наук (1811 г.) Его басенное творчество издаётся и переиздаётся сначала в трёх, потом в шести (1819 г.), а в 1830 году – восьми томах.

В 1812 году современники так описывают квартиру академика РАН: «Боковая комната стояла пустой, а хозяин довольствовался угловой с видом на Невский: там ел, читал, спал за перегородкой, там и принимал гостей. Он не давал себе труда переодеться и встречал кого угодно в дырявом, изношенном халате, а иногда и в одной рубашке, босиком или в туфлях, сидя на испачканном и удобно продавленном его тяжестью диване, неизменно куря сигарки, коих истреблял без оглядки на всяких докторов в день от тридцати пяти до пятидесяти штук. Мало кто из новых знакомых мог скрыть свои чувства при виде крайнего беспорядка и грязи». (Цимбаева Е.Н., 2014).
Александр Сергеевич Пушкин отмечал в своих записях: «У Крылова над диваном, где он обыкновенно сиживал, висела большая картина в тяжёлой раме. Кто-то ему дал заметить, что гвоздь, на который она была повешена, не прочен, и что картина когда-нибудь может сорваться и убить его. “Нет, отвечал Крылов, угол рамы должен будет в таком случае непременно описать косвенную линию и миновать мою голову”». (Пушкин А.С., 1954).

К этому же времени относятся сформировавшиеся на века мнение о Крылове, как человеке «феноменальной лени и прожорливости», а также «слухи о низкой страсти к маленьким девочкам». (Виленский О.Г., 2002; Кирсанов В., 2005). Возможно под последним подразумевалась его повышенная забота о дочке домохозяйки Крылова, которая, якобы, родила девочку от своего хозяина.

Внешне всегда спокойный и ко всему равнодушный, не знавший «ни дружбы, ни любви», он никогда не завидовал другим знаменитым современникам. Зато не имел и врагов. Неудивительно, что царская семья благоволила к Крылову. «В “изъятие из правил” он получил высокий чин статского советника, хотя не учился в университете и никаких экзаменов при переходе из чина в чин не почитал нужным сдавать». (Цимбаева Е.Н., 2014).
У великого баснописца можно отметить ещё одну интересную психопатологическую особенность. Ему всегда нравилось наблюдать пожары, и не было ни одного из них, «на который смотреть не отправился бы он хоть с постели». (Гордин М.А., 1985).  Пожары издавна служили Крылову любимым зрелищем. Глядя на горящее здание, он испытывал душевный подъём, будто на празднике. Игроманию и пироманию можно считать одного поля ягодами, поля патологических зависимостей.

На фоне нарастающей с возрастом апатической субдепрессии у «дедушки Крылова» (выражение поэта П.А. Вяземского) преобладающими нарушениями влечения стали обжорство (булимия), пиромания и возможная склонность к педофилии.
До настоящего время считается, что Крылов умер «от заворота кишок вследствие переедания». В действительности великий баснописец скончался от пневмонии, которая в то время часто приводила к летальному исходу.

Творческий процесс Ивана Андреевича отличался своеобразием и полностью соответствовал особенностям его личности. Мы не видим строго подчинённого режиму творца, который в определённое время суток сидит за столом, сочиняя очередной шедевр. «Крылову не требовалось ни стола, ни чернил, ни приличного листка бумаги, ни даже времени. Он обдумывал идею в голове, делал первые накидки своих басен на лоскутках… Уже напечатанные басни и даже стихи и прозу он многократно исправлял прямо по книге». (Цимбаева Е.Н., 2014).

Мы встречаем не самый частый вариант благоприятного исхода игровой зависимости. Более того, уникален сам факт эволюции преследуемой правительством антисоциальной личности в пророка, читающего народу и сильным мира сего мораль своими баснями.