Недосягаемый кумир

В переводе с греческого языка слово «муза» означает мыслящая.


    «Наверху, в своей хижине, старик опять спал. Он снова спал лицом вниз, и его сторожил мальчик. Старику снились львы».
Дочитав эти строки, Валентин захлопнул прочитанную книгу и задумался:
- Вот ведь как излагает! Ёмко, образно, правдиво! Нет, мне до Хемингуэя не дорасти… Тут необходим вдохновляющий фактор... Может абсент попробовать? Эрнест уважал этот напиток.


    В «Ашане», куда он незамедлительно пришёл, самый дешёвый абсент испанского производства стоил 1848 рублей. Стыдно сказать, но на абсент денег не хватило, и Валентин купил две бутылки водки.


    На закуску он взял атлантическую селёдку и пучок зелёного лука, помня о том, что картошка в доме есть. Через час отварная мятая картошечка посыпанная зелёным лучком вкупе с жирной селёдкой дожидались своей участи.


    С неописуемым удовольствием Валентин выпил три стопки подряд и, плотно закусив, стал ждать музу. Настроение резко подскочило, но в голову полезли несуразные мысли, которые с литературой ничего общего не имели. Тогда он допил бутылку и открыл вторую, но безрезультатно - муза где-то задерживалась.


    Нужно заметить, что музу его мозг рисовал в виде молодой изящной блондинки с весёлым характером, утончённым вкусом, умными и всё понимающими глазами, ласковым и мягким грудным голосом. Она одним своим словом или даже взглядом поможет написать ему тот бессмертный роман, который прославит его.


    И вот долгожданный звонок.
- Наконец-то! – обрадовался Валентин, распахивая дверь.
На пороге стояла пожилая тётка с немытыми растрёпанными волосами, да ещё и голая.
- Привет писателям, вот и я!
- А…
- Ну, приглашай в дом. Дай для начала халат и тапочки, а то я замёрзла. Они должны остаться от твоей сбежавшей жены.


    Муза оделась, и смело прошла на кухню где уселась за стол.
- Чем угощать будешь? - спросила она, отодвигая бутылку водки. - Эту гадость я пить не буду, а картошку разогрей, попробую.
- Я думал…, - открыл рот Валентин.
- Знаю, о чём ты думал: о стройной и изящной блондинке. Запомни…, какой писатель – такая и муза. Ты полагаешь, что мы святым духом питаемся, а шмотьё нам с неба падает?  Нет, дорогой, ты должен меня кормить и поить, одевать и обувать, ну и, конечно, ласкать. Только тогда я буду доброй и начну тебе помогать.
- Но…
- Между прочим, твой кумир Хемингуэй любил по утрам выпивать ледяной Мартини, в обед – бутылку хорошего Кьянти, а заканчивал день стаканчиком Дайкири с двойным ромом. Когда же ему нужна была муза - он пил абсент. Эрнест был щедрый, а ты нажрался дешёвой водки, закусил зловонной селёдкой и ещё чего-то ждёшь. 
- Так он Нобелевку хапнул! Ему проще…
- Слушай, Валь, я тебе как другу скажу: брось ты это дело. Не нужно тебе писать, нет у тебя такого дара. Займись чем-нибудь другим: собирай марки, монеты, разводи рыбок или, наконец, фотографируй.
- Читатели обидятся. У меня их сорок тысяч, рецензии, похвалы, медали!
- Кто тебе сказал, что твои бездарные опусы читают? Посмотрят на первую фразу и тыкают дальше. А рецензии и отзывы – это как в басне у Ивана Андреевича про кукушку и петуха.


- Ты - муза, тебе видней…, - обиделся Валентин.
- И с алкоголем тоже завязывай. Помнишь, как закончил свою жизнь Хемингуэй? Он застрелился из своей любимой винтовки. Обещаешь подумать над моими словами?
- Обещаю.
- Я надеюсь, что мы с тобой больше никогда не увидимся, - и, помахав на прощание рукой, муза ушла.


    Звонок и настойчивый стук в дверь разбудили писателя, уснувшего за кухонным столом.
- Кто там?
- Муза.
- Так ты сказала, что никогда не придёшь.
- Я - Муза Петровна, старшая по подъезду. Завтра с десяти до семнадцати будьте дома, придут газовики …