Начало. Солнце

Небольшое пояснение. Я решила переработать "Коробку шоколадных конфет".

«Жизнь – как коробка шоколадных конфет. Никогда не знаешь, что внутри.» Форрест Гамп

Мы живем с мужем в маленьком городке, можно сказать селе.

Но родились в Питере: я в Пушкине, а муж в Ленинграде. Меня так часто спрашивают, где ваши родные? И дальше продолжают: не может быть чтобы вы были совсем без родных и почему ты постоянно просишь денег. И чем таким ты болеешь.

Так много любопытных вопросов и так много занимательных людей, которым интересна моя жизнь в виде вопросов. Однако.

Могу сказать смело, что я и моя жизнь изумительны и уникальны, другой такой нет и не будет никогда. В моей жизни так тесно переплелись огромное счастье и беспробудно бесконечно и бессмысленно тяжелое горе, что разрубить все это невозможно.

Ну, конечно, я пишу это не для внуков и не для правнуков – у меня их нет и не будет. А зачем я это пишу? Потому что я это просто пишу. У меня зримое ощущение, что я стою на вершине огромной горы и сверху вниз взираю на всю свою жизнь от нуля и до вечности.

И так вот чтобы ответить на все экивоки и почему и многие другие возникающие вопросы, часто от людей, которые меня не знали и не видели или которые знали, но очень давно, а еще есть много людей живущих у меня в антресолях (как им кажется и мерещится) и знающих о моей жизни все даже лучше чем я знаю (что в принципе невозможно), поэтому я просто вынуждена заварить чай, и кое-что вам рассказать, чтобы вы поняли, а вот что вы поймете это то, что вы поймете.

Кстати, об антресолях. Там никто не живет, потому что в антресолях поместились остатки от обоев и старых и уже ненужных скелетов. Да шучу, шучу, просто у каждого в антресолях заваляется хоть какой скелетик. У кого-то их больше у кого меньше, но скелетик и не один существует обязательно у всех. И не надо говорить, что там у вас ботинки с калошами лежат.

Моего мужа зовут Ваня, когда он родился в Ленинграде, его папа с мамой уже развелись. Ваня ходил в английскую школу. В 16 лет Ваня впервые увидел своего папу. А потом его папа умер. Ваня пошел в армию, где получил травмы и стал инвалидом на всю оставшуюся жизнь. Сестер и братьев у него не было. Мама Вани вскоре ушла в монастырь и сейчас ей 90 лет, она много лет в беспробудной и глубочайшей схиме. Поэтому кроме меня и собачек Айши и Буси у Вани никого нет и можно сказать никогда не было. У Вани не было никогда семьи пока он не женился на мне, таком вот счастье и отраде.

Недавно у Вани был юбилей 55 лет, и никто его не поздравил кроме меня и собачек. Впрочем, Ваня к этому привык, так как в отличие от меня он понимает, что бедный, больной и нищий инвалид никому не нужен. У Вани есть смирение которого нет у меня.
Ванюша хорошо запомнил железное правило из Форреста Гампа: «Я так скажу: жизнь идиота — это вам не коробка шоколадных конфет. Со всех сторон смешки, придирки, гнустное отношение. Нынче говорят, что к людям с подобными недостатками следует относица терпимо, но вы уж поверьте: так бывает не всегда.»

Я же родилась в большой семье. Моя семья до того, как я познакомилась с Ваней, где только не жила это потому, что мой папа был военным. Мы жили в Ленинграде, в Харькове и прочих населенных пунктах, не обозначенных на картах, а потом родители решили переехать в этот маленький городок под названием Сосновый Бор.
Мне нравилось всё, чтобы я не делала. С мамой я пекла печенье, а, главное, научилась у мамы универсальной штопке. Это когда дырочка так латается, что вообще не видно, где была дырочка. Конечно, вязала. И научилась делать силуэты.

Кто жил во времена Пушкина, конечно, понимает, что есть силуэты, а кто не жил, тот ничего не понимает. Не жил в смысле жил, но не тогда. А вся фишка вот в чём. Берёшь лист цветной бумаги. Для новичка пойдёт с одной стороны чёрная, а с другой белая. Рисуешь на ней профиль любимой бабушки первого секретаря обкома или что тебе в голову придёт и начинаешь аккуратненько вырезать ножницами. А потом всё это приклеиваешь на другую бумагу, тоже цветную.

В Первый класс папа носил меня на руках в школу и это было очень здорово. У меня появились друзья, но я заболела воспалением легких, умирала, но осталась жить, а учителя стали ходить ко мне на дом и заниматься со мной.

Самое любимое – это была художественная школа, куда меня взяли раньше положенного времени. И еще я обожала детскую городскую библиотеку. Мы с папой туда часто ходили. А когда мы с папой куда-нибудь ходили, мама быстро-быстро готовила, делала уборку и все что надо по дому. А потом мои родители развелись. И на этом закончилась моя школа и художественная школа и библиотека и вообще все, что могло быть хорошего у ребенка даже здорового. Все завершилось.

Я забыла вам рассказать, у меня страшное смертельное заболевание (сейчас по телику мамочки просят для малышей с моей болезнью аховые деньги на лекарство, говорят помогает, я не знаю), но меня моя мама спасла, и я каким-то чудом дожила до сегодняшнего дня. Мое заболевание называется СМА (спинально-мышечная амиотрофия). Без движения я уже много лет и мой организм уже устал и поэтому потихоньку разваливается и умирают все органы, мне тяжело дышать глотать, руки не работают, да и все остальной тоже. Поэтому пока мозги еще шуршат я решила начать писать то, что я еще пока помню и то, что мне интересно. А если вам неинтересно, то можете не читать и я совершенно на вас на обижусь.

В моей жизни было много разных историй. Можно сказать, что моя жизнь — это жизнь многих людей и разных историй. А уж если рассказывать про Ваню, то тут надо роман писать.

Вообще-то я должна была стать идиотом, но почему-то им не стала. Я сидела на диване, мама постоянно работала, сестра занималась собой, а у меня были книги, которые заменили мне весь мир. Конечно, это плохо. Но то, что было, то было. Как говорил в моем любимом фильме Форрест Гамп: «Лейтенант Дэн понял, что есть вещи, которые нельзя изменить. Он не хотел, чтобы его называли калекой, как я не хотел, чтобы меня называли дураком.»

Меня не называли никогда калекой в глаза, в старости уже стали. Но это «долгая история».

Когда мои родители развелись, мама много работала, меня не с кем было оставить и тогда моя бабушка, Ольга Васильевна привезла к нам Риточку.

Это была моя тетушка, блокадный ребенок, инвалид, очень больная, без денег, без квартиры и поэтому никому не нужная.

Мне было 11 лет и с Риточкой мы были постоянно, она стала моей второй мамой. Риточка часто говорила: вот и делу конец режь последний огурец. У нее было много шуток и прибауток, а главное она очень любила меня. До того, как она попала в дом к моей маме, у нее тоже не было семьи и вот она ее обрела. А семья — это все в жизни человека.

                (Продолжение следует)