Конек-Горбунок поэт и царь

«Конек-Горбунок»: поэт и царь


1.
Главная проблема сегоднящнего бытования сказки "Конек-Горбунок", впервые опубликованной в 1834 году*, в том, что основная масса читателей знает ее по изувеченному правкой Ершова изданию 1856 года. Со сказкой произошло то же, что с блохой в лесковском "Левше": "умелец" Ершов ее подковал, да она скакать перестала. Кроме того, отрицая авторство Пушкина, мы многое теряем в понимании его личности и биографии.

О том, что автором "Конька-Горбунка" является Пушкин, первым в 1996 году написал Александр Лацис в статье "Верните лошадь!"

Аргументация против авторства Ершова и в пользу авторства Пушкина собрана Владимиром Козаровецким в книге "Тайна Пушкина. «Диплом рогоносца» и другие мистификации"(2012,гл. 8).
Главными аргументами против авторства Петра Павловича Ершова (1815-1869) нам представляются два следующих:
1) весьма скромные литературные таланты Ершова, видные как из его произведений помимо "Конька-Горбунка, так и из его правки 1856 года, при которой он "украсил" сказку многочисленными "своеобычностями", наподобие "Кобылица молодая, Очью бешено сверкая" или  "Уши в загреби берет". Ершов  постарался придать сказке "народный колорит", по-видимому, для того, чтобы подвердить свои утверждения о сибирских сказителях, поведавших ему "Конька-Горбунка",   и чтобы приблизить текст к своему невысокому литературному уровню,
2)невозможность создания юным (восемнадцатилетним) сибиряком полного сарказма и иронии текста, демонстрирующего крайне скептический взгляд на придворную и, вообще, государственную жизнь.

В подтверждение второго тезиса приведем наш собственный аргумент.
Откуда у юного уроженца Тобольской губернии такое насмешливое отношение к царю? На престоле, как известно, в то время находился Николай Павлович. На 1834 год его императорский "послужной список" выглядел более чем достойно: пресечение гвардейского мятежа 1825 года и Польского восстания 1830-31 годов; победоносная русско-турецкая война 1828-29 годов, в результате  которой Российская империя присоединила к себе дельту Дуная и территории на Кавказе, а Греция получила независимость; составление "Полного собраниия законов Российской империи" (1830), на основе которого к 1835 году  появился "Свод законов  Российской империи", впервые вводивший единую систему государственного права.

Основное же содержание сказки - возьмем быка за рога или конька-горбунка за уши - это конфликт Ивана-дурака с царем, закончившийся полной победой Ивана. Причем царь изображен
 
1) лентяем -
вот его разговор  со Спальником:
"Не вели меня казнить,
Прикажи мне говорить». –
«Говори, не прибавляя, –
Царь сказал ему, зевая...";
а вот идет разговор с Иваном:
"Царь с кровати тут вскочил..."

2) позером -
"Царь умылся, нарядился
И на рынок покатился;
.........
На колени все тут пали
И «ура!» царю кричали.
Царь раскланялся и вмиг
С колесницы к коням прыг...",
а вот торг с Иваном за коней:
«Что в промен берёшь добра?» –
«Два-пять шапок серебра». –
«То есть это будет десять».
Царь тотчас велел отвесить
И по милости своей
Дал в прибавок пять рублей.
Царь-то был великодушный!"
(около тридцати рублей на момент выхода сказки стоила корова,
поэтому прибавок в пять рублей за двух чудесных коней звучит иронически),

3) жестоким тираном -
вот угрозы Ивану:
«Отвечай же! Запорю!»;
"Не достанешь Царь-девицу,
То, клянуся бородой,
Не останешься живой:
Посажу тебя я на кол..."

4) старым сладострастником, ухлестывающим за пятнадцатилетней Царь-девицей:
"Царь к царевне выбегает,
За белы руки берёт,
Во дворец ее ведёт,
Садит он за стол дубовый
И под занавес шелковый,
В глазки с нежностью глядит,
Сладки речи говорит:
«Бесподобная девица!
Согласися быть царицей.
Я тебя едва узрел –
Сильной страстью воскипел.
Соколины твои очи –
И во время тёмной ночи,
И среди святаго дня,
Ох, измучают меня!".

Точно такими же чертами наделил Пушкин в "Сказке о золотом петушке" царя Додона.
Додон:

1) лентяй -
"Государь! проснись! беда!»
— Что такое, господа? —
Говорит Дадон, зевая: —
А?.. Кто там?.. беда какая?"
(то же самое "зевая", что и в "Коньке-Горбунке"),
а петушок
"...кричит: «Кири-ку-ку.
Царствуй, лежа на боку!»,

2) позер -
"Царь скопца благодарит,
Горы золота сулит.
«За такое одолженье, —
Говорит он в восхищенье, —
Волю первую твою
Я исполню, как мою»,
(что потом не выполняет),

3) жестокий тиран -
"Старичок хотел заспорить,
Но с иным накладно вздорить;
Царь хватил его жезлом
По лбу; тот упал ничком,
Да и дух вон".

4) старый сладострастник -
"Шамаханская царица,
Вся сияя как заря,
Тихо встретила царя.
Как пред солнцем птица ночи,
Царь умолк, ей глядя в очи,
И забыл он перед ней
Смерть обоих сыновей...
Покорясь ей безусловно,
Околдован, восхищён,
Пировал у ней Дадон".

Как и царя из "Конька-Горбунка", Додона ждет печальный финал:
"Петушок спорхнул со спицы,
К колеснице полетел
И царю на темя сел,
Встрепенулся, клюнул в темя
И взвился... и в то же время
С колесницы пал Дадон —
Охнул раз, — и умер он.
А царица вдруг пропала,
Будто вовсе не бывало".

То есть он также лишается "девицы, Шамаханской царицы",
погибает, и к смерти его также причастно волшебное животное -
золотой петушок вместо конька-горбунка.

Известно. что "Сказку о золотом петушке" Пушкин написал в 1834 году, а опубликовал в 1835-м. Таким образом, Ершов никак не мог почерпнуть  образ царя у Пушкина. И, если считать автором "Конька-Горбунка" Ершова, то надо признать,  что это тридцатипятилетний Пушкин позаимствовал образ Додона у девятнадцатилетнего студента.
* - https://imwerden.de/pdf/konek-gorbunok_1834.pdf

2.

"Грамотеет в шинелях с наганами племя пушкиноведов"
О.Мандельштам

Традиционная пушкинистика, вообще, выставляет великого поэта в крайне неприглядном свете. В особенности, когда утверждает, что ревность Пушкина была направлена на Дантеса, а не на императора Николая Павловича.
Тогда логически неизбежны выводы, которые сделали о моральном облике дуэлянта Пушкина
- Владимир Соловьев:  "он все более и более отдавался страсти оскорбленного самолюбия с ее ложным стыдом и злобною мстительностью" (В.C. Соловьев, «Судьба Пушкина», X, XI),
- Серена Витале: "преобладающими чувствами были гнев и боль, острое чувство оскорбленной гордости и чести, ярость. Они возобладали и заглушили голос рассудка и здравого смысла. Как мы знаем, поэт не отличался ни тем ни другим" (Серена Витале, «Тайна Дантеса, или Пуговица Пушкина», «Алгоритм», 2013, Анонимные письма).

Собственно, автором истории о взаимоотношениях Пушкина, его жены и Дантеса был сам император Николай. Подробнее см. нашу работу "Пушкин и гвардия", гл. 8  http://proza.ru/2019/01/23/2116.  В этой же работе мы делаем обзор доводов, говорящих, что любовником Наталии Пушкиной был именно император Николай Первый. Тогда совершенно по-другому начинает выглядеть история пушкинской дуэли, которая произошла как результат почти открытого противостояния Пушкина императору.
Мы полагаем, что создание Пушкиным "Конька-Горбунка" также было одним из этапов этого противостояния. Именно в этом (тут мы также согласны с В. Козаровецким) причина издания  сказки под чужим именем. В самом деле, в сказке изображен сидящий  на троне престарелый лентяй, позер, тиран  и сладострастник,  увивающийся за молоденькой девицей. Противник царя - находящийся у него на службе на привилегированных условиях Иван-дурак, будущий муж юной Царь-девицы.  Эта "вводная" сказки почти точно повторяет положение Пушкина и его жены при императорском дворе в канун выхода в свет "Конька-Горбунка".


Напомним вкратце историю отношений Пушкина и Николая I.
В сентябре 1826 года Пушкина из Михайловской ссылки вызывают в Москву, где в это время после коронации находится император Николай I. Состоялась личная встреча Пушкина с императором. После беседы Пушкин получил разрешение жить там, где он хочет. Свои произведения для разрешения на публикацию он должен был теперь направлять самому императору. В июле 1831 года недавно женившийся Пушкин пишет начальнику III отделения Бенкендорфу письмо с просьбой разрешить ему «заняться историческими изысканиями в наших государственных архивах и библиотеках». Николай наложил резолюцию: «принять его в Иностранную Коллегию… для написания Истории Петра Первого». «Высочайше повелено требовать из гос. казначейства с 14 ноября 1831 года по 5.000 руб. в год на известное его императорскому величеству употребление, по третям года, и выдавать сии деньги тит. сов. Пушкину» (Резолюция на рапорте гр. Нессельроде от 4 июля 1832 г.). При этом в николаевское время «обычный губернаторский годовой оклад со столовыми составлял 3432 руб.» (Л. Беловинский, «Жизнь русского обывателя. От дворца до острога». Кучково поле, 2014, гл.3). То есть оклад у Пушкина был больше, чем у губернатора.
Также «по просьбе Пушкина царь разрешил ему получить 20 000 рублей заимообразно из казны для напечатания «Истории Пугачева»» (Г.И, Чулков, «Жизнь Пушкина», гл.13, I). Долг должен был быть погашен продажами книги, которую Пушкин еще даже не написал.
В самом конце 1833 года Пушкину был пожалован придворный чин камер-юнкера. В связи с чем  Пушкин с женой попадали «за кавалергардов»: «Одно из преимуществ придворных чинов и дам, которое они разделяют вместе с высшими государственными сановниками, заключается во входе за «кавалергардов», т. е. в праве собираться во время больших при Высочайшем Дворе выходов в зале, ближайшем ко внутренним апартаментам. Подле этого зала ставится в некоторых торжественных случаях пикет кавалергардского полка, отчего произошло и самое выражение: «вход за кавалергардов» (ЭСБЕ, Придворные чины и придворное ведомство).
Но уже в октябре Пушкин в письме жене в Петербург из Болдина призывал: «не кокетничай с царем» (11 октября 1833 г.).
Об этом же едва ли не во всех письмах жене из Болдина:
«Не стращай меня, женка, не говори, что ты искокетничалась» (8 октября 1833 г. Из Болдина в Петербург).
В письме  от 30 октября Пушкин уже не сдерживается: «Ты, кажется, не путем искокетничалась. Смотри: недаром кокетство не в моде и почитается признаком дурного тона. В нем толку мало. Ты радуешься, что за тобою, как за сучкой, бегают кобели, подняв хвост трубочкой и понюхивая <тебе задницу>; есть чему радоваться!… Гуляй, женка; только не загуливайся… Да, ангел мой, пожалуйста не кокетничай. Я не ревнив, да и знаю, что ты во все тяжкое не пустишься…» (30 октября 1833 г. Из Болдина в Петербург). В этом письме царь не упоминается, однако это вполне закономерно при таком тоне и опасности перлюстрации письма
И вскоре опять: «…кокетство ни к чему доброму не ведет… К хлопотам, неразлучным с жизнию мужчины, не прибавляй беспокойств семейственных, ревности etc. etc. Не говоря об cocuage…» (6 ноября 1833 г. Из Болдина в Петербург). Cоcuage — это положение рогоносца. Такая была у поэта золотая Болдинская осень.
Далее история развивается следующим образом. В начале июня 1834 года в свет выходит "Конек-Горбунок", рассказывающий о гибели царя, увлекшегося молодой девицей. Почти сразу же, 15 июня Пушкин пишет Бенкендорфу довольно дерзкое письмо с просьбой об отставке: «Граф! Поскольку семейные дела требуют моего присутствия то в Москве, то в провинции, я вижу себя вынужденным оставить службу и покорнейше прошу ваше сиятельство исходатайствовать мне соответствующее разрешение. В качестве последней милости я просил бы, чтобы дозволение посещать архивы, которое соизволил мне даровать его величество, не было взято обратно. Остаюсь с уважением, граф, вашего сиятельства нижайший и покорнейший слуга Александр Пушкин.15 июня. С.-Петербург» (А. С. Пушкин, Собр. Сочинений в 10 тт., М.: ГИХЛ, 1959—1962. Том 10. Письма 1831–1837).

То есть сначала Пушкин, пусть и эзоповым языком и под чужим именем, объясняется с императором, а затем пишет прошение об отставке, намереваясь распрощаться с придворной жизнью.

Добавим, что Пушкин оставляет в тексте "Конька-Горбунка" прямо указывающие на него метки, цитируя свои прежние сказки:
"И на пристани узнать,
Не пришли ли с кораблями
Немцы в город за холстами
И нейдёт ли царь Салтан
Басурманить христиан?"
и
"Это присказка: пожди, –
Сказка будет впереди.
Как на море-окияне
И на острове Буяне
Новый гроб в лесу стоит;
В гробе девица лежит;
Соловей над гробом свищет;
Чёрный зверь в дубраве рыщет..."

Однако письмо об отставке Пушкину пришлось отозвать, поскольку император выразил крайнее неудовольствие, а друг Пушкина и воспитатель царского сына В.Жуковский намекнул  на возможные последствия:
«Надобно тебе или пожить в желтом доме. Или велеть себя хорошенько высечь, чтобы привести кровь в движение…» (Жуковский — Пушкину А. С. 6 июля 1834, Царское Село).
(Желтый дом - он же сумасшедший).
Конфликт Пушкина с императором продолжал развиваться и 29 января 1837 года завершился гибелью поэта.



3.
Сходство сюжета "Конька-Горбунка" с коллизиями жизни Пушкина, повторим, бросается в глаза, однако сказка содержит еще одну параллель, которая не так очевидна. Иван-дурак обладает чертами поэта.
Собственно, дурак он не потому, что глуп, а оттого, что не руководствуется непосредственной выгодой. То есть ведет себя, как поэт.
Сопоставим это со стихотворением Пушкина 1827 года "Поэт":
"Пока не требует поэта
К священной жертве Аполлон,
В заботах суетного света
Он малодушно погружен;
Молчит его святая лира;
Душа вкушает хладный сон,
И меж детей ничтожных мира,
Быть может, всех ничтожней он.

Но лишь божественный глагол
До слуха чуткого коснется,
Душа поэта встрепенется,
Как пробудившийся орел.
Тоскует он в забавах мира,
Людской чуждается молвы,
К ногам народного кумира
Не клонит гордой головы;
Бежит он, дикий и суровый,
И звуков и смятенья полн,
На берега пустынных волн,
В широкошумные дубровы..."

Кроме того, Иван-дурак постоянно демонстрирует свою независимость, прежде всего перед царем:
"...Так и быть,
Стану, Царь, тебе служить.
Только, чур, со мной не драться
И давать мне высыпаться,
А не то я был таков!»;

"Вот Иван к царю явился,
Поклонился, подбодрился,
И тотчас царя спросил:
Для чего его будил?";

"Как же ты о том проведал?
Что ты – ажно ты пророк?
Ну, да что, сади в острог,
Прикажи сейчас хоть в палки, –
Нет пера, да и шабалки!»;

«Что, опять на окиян? –
Говорит царю Иван. –
Нет уж, дудки, ваша милость!
Уж и то во мне всё сбилось.
Не поеду ни за что!»

Тут уместно провести сравнение со следующими стихотворением Пушкина.

"Поэту

Поэт! не дорожи любовию народной.
Восторженных похвал пройдет минутный шум;
Услышишь суд глупца и смех толпы холодной,
Но ты останься тверд, спокоен и угрюм.

Ты царь: живи один. Дорогою свободной
Иди, куда влечет тебя свободный ум,
Усовершенствуя плоды любимых дум,
Не требуя наград за подвиг благородный.

Они в самом тебе. Ты сам свой высший суд;
Всех строже оценить умеешь ты свой труд.
Ты им доволен ли, взыскательный художник?

Доволен? Так пускай толпа его бранит
И плюет на алтарь, где твой огонь горит,
И в детской резвости колеблет твой треножник".
(1830).

Или со строками:
"Иная, лучшая, потребна мне свобода:
Зависеть от царя, зависеть от народа -
Не все ли нам равно? Бог с ними. Никому
Отчета не давать, себе лишь самому
Служить и угождать, для власти, для ливреи
Не гнуть ни совести, ни помыслов, ни шеи;
По прихоти своей скитаться здесь и там,
Дивясь божественным природы красотам..."
(Из Пиндемонти, 1836).

- Хорошо, - может сказать читатель, - Иван не жаден и вольнолюбив. Но где же непосредственно его поэтическое творчество?

Да вот хоть в байке, расказанной отцу:
"Отправляется на печь
И ведёт оттуда речь
Про ночное похожденье
Старику на удивленье:
«Целу ноченьку не спал,
Звёзды на небе считал;
Месяц ровно также светил,
Я порядком не приметил.
Вдруг приходит дьявол сам
С бородою и с усам;
Рожа словно как у кошки,
А глаза – так что те ложки.
Он пшеницей стал ходить
И давай хвостом косить.
Я шутить ведь не умею
И вскочи ему на шею;
Уж носил же он, носил,
Так что выбился из сил;
В воровстве своём признался
И пшеницу есть заклялся».

Согласитесь,
"Он пшеницей стал ходить
И давай хвостом косить" - это яркий поэтический образ.

Или вот еще:
"И под песню дурака
Кони пляшут трепака;
А конёк его – горбатко –
Так и ломится вприсядку
К удивленью людям всем".
Поэт - он же певец. Вспомним и Орфея, песнями которого заслушивались животные.

Поэту также положено воспарять в небеса. Вот и Иван-дурак на своем коньке-горбунке:
"Тут Иван на небо въехал
Да по небу и поехал,
Избоченясь, будто князь,
Шапку набок, подбодрясь".

4.
В заключение, предложим в качестве гипотезы объяснение, откуда в сказке взялся конек-горбунок.
Конечно, известна сказка про волшебного помощника Сивку-Бурку вещего каурку. Однако конек-горбунок отличается от него размером и экзотическим видом:
"Ростом только в три вершка,
На спине с двумя горбами
Да с аршинными ушами".
Вспомним, что Иван-дурак летал на своем волшебном коне на небо.
Тут сразу вспоминается полет на небо пророка Мухаммеда на волшебном коне по имени Бурак. Бурак этот имеет весьма экзотический образ.
Обратимся к соответствующему разделу "Книги вымышленных существ" Хорхе Луиса Борхеса: "небесное животное, размером крупнее осла и меньше мула. Это животное - Бурак, чье имя означает "сияющий". Согласно Бертону, мусульмане Индии обычно изображают его с человеческим лицом, ослиными ушами, туловищем лошади и хвостом павлина".
Вот они длинные ослиные уши конька-горбунка.
- Ну вы загнули! - скажет читатель. - Где Пушкин, а где пророк Мухаммед.

Вспомним, однако, цикл Пушкина "Подражание Корану" (1824), который связан как раз с образом пророка Магомета (Мухаммеда).

Кроме того, первая часть "Конька-Горбунка" в мае 1834-го  была напечатана в журнале "Библиотека для чтения", редактором которого в то время был Осип Сенковский, арабист и востоковед, которого хорошо знал Пушкин и о котором отзывался так: "в показаниях его касательно Востока мы должны верить ему как люди непосвященные" (Письмо к издателю, 1836).
Публикацию предваряло редакционное вступление, которое, как правило, писал редактор. В нем было сказано: «Библиотека для чтения считает долгом встретить с должными почестями и принять на своих страницах такой превосходный поэтический опыт, как «Конек-Горбунок» г.Ершова, юного сибиряка, который еще довершает свое образование в здешнем университете: читатели и сами оценят его достоинства - удивительную мягкость и ловкость стиха, точность и силу языка, любезную простоту, веселость и обилие удачных картин, между коими заранее поименуем одну - описание конного рынка, - картину, достойную стоять наряду с лучшими местами Русской легкой поэзии».
Вполне вероятно, что Сенковскому было   известно об авторстве Пушкина и именно этим объясняется резкий отказ  Сенковского на последовавшую уже после смерти Пушкина просьбу Ершова выплатить ему  дополнительный гонорар за "Конька-Горбунка".
Так что, если Пушкин сам не знал о полете чудесного длинноухого коня Барака, то ему вполне мог поведать об этом Сенковский