Розыгрыш Шерлока Холмса

Из серии: Шутки Шерлока Холмса

Миссис Хадсон с неодобрением оглядела пыль на столе, и уже собралась было пойти за тряпкой, но вовремя вспомнила, что её странный жилец Шерлок Холмс особенно настаивал на том, чтобы никакая уборка помещения не производилась никем, кроме него самого. Требование о том, что пыль на столе запрещено стирать, было вынесено отдельным пунктом в договор об аренде квартиры. Миссис Хадсон давно привыкла к странностям этого жильца, а после того, как в квартиру на Бейкер-стрит 12Б вселился другой компаньон, доктор Ватсон, и в особенности после того, как перед миссис Хадсон открылась истина об истинной профессии Шерлока Холмса, после того, как она имела много случаев убедиться в его поистине гениальном уме, в его фантастических особенностях раскрывать всяческие загадки, она прониклась столь трепетным уважением к этому жильцу, граничащим с обожанием, что теперь, пожалуй, и сама бы отругала себя, если бы по забывчивости вытерла эту пыль. Шерлок Холмс смог убедить её, что это не пыль, а летопись тех событий, которые происходили в этой комнате, и что эта летопись помогает ему быть в курсе того, что происходило, а также не даёт скучать его деятельному уму.
И всё-таки миссис Хадсон была в настоящий момент немного рассержена на своего кумира. Это проявилось в её мягком, но настойчивом высказывании:
- Мистер Холмс, – сказала она в своей манере растягивать все ударные гласные. – Я всё же считаю, что так издеваться над дорогим доктором Ватсоном, как это делали вчера вы, это не лучшая манера поведения для такого почтенного джентльмена, каковым я вас всегда считала и, надеюсь, буду считать и далее.
- Дорогая миссис Хадсон! – Шерлок Холмс, казалось, был и сам слегка смущен, и поэтому использовал самые мягкие интонации своего голоса. – Я, пожалуй, и впрямь немного перегнул палку вчера. Но сами посудите, как было мне не подшутить над нашим милым Ватсоном, когда он в своих рассказах выставляет меня неучем, а самого себя описывает как человека энциклопедических знаний  во всех сферах, кроме тех, которые именно и нужны. Он, видите ли, слаб только в дедуктивном методе и в наблюдениях, а в науке он разбирается намного лучше меня, тогда как я – неотёсанный чурбан, который даже не осведомлён о том, что Земля имеет форму шара, и что не Солнце обращается вокруг Земли, а как раз таки Земля вокруг Солнца. Этими научными сведениями он развлекает своих читателей, а больше тем, что я якобы не имею о них ни малейшего представления!
- Если вы и дальше будете с ним шутить в такой странной манере, которую позволили себе вчера, мистер Холмс, то не удивительно, если доктор Ватсон будет считать вас неучем. И если его и будет в этом кто-нибудь разубеждать, то этим человеком буду не я, смею вас заверить!
- Но послушайте! С чего вы взяли, дорогая миссис Хадсон, что я вчера издевался над нашим милым Ватсоном?
- Вы рассказывали ему о якобы событиях, которых на самом деле не было никогда, и быть не могло! А бедный доктор Ватсон слушал вас с таким вниманием! Вы злоупотребляете его детской доверчивостью!
- А что же мне оставалось делать? Он хотел, чтобы я занялся уборкой квартиры.
- И правильно, давно пора навести порядок в этой холостятской берлоге, в которую вы превратили мой милый дом.
- И уничтожить все улики?
- Мистер Холмс! В моём доме не может быть никаких улик, потому что в моём доме не совершаются преступления!
- Безусловно, вы правы, миссис Хадсон, однако расположение предметов и пыль на них – это летопись произошедших событий. Нарушать гармонию этой летописи банальной уборкой, на мой взгляд, то же самое, что шлифовать камни с египетскими иероглифами только по той причине, что эти иероглифы, якобы, вносят беспорядок, тогда как идеально ровная поверхность камней означала бы порядок. Уберите всё, что отличается от идеального, и вы лишите нашу жизнь всего интересного!
- Если для вас пыль на столе – это самое интересное в жизни, мистер Холмс, я могу рекомендовать вам посетить несколько грязных улиц на задворках Лондона. Там вы увидите множество иероглифов, оставленных как двуногими, так и четвероногими авторами, а я лично предпочитаю чистоту и порядок.
- Да я же был на всех этих улицах, и на тех, о которых вы и представления не имеете, и на которые вам лучше не попадать никогда. Вернёмся ко вчерашнему разговору. Чем я не угодил вам, добрейшая миссис Хадсон?
- Вы посмотрите на вот это! Это же черновик рукописи, которую бедный доктор Ватсон писал всю ночь, боясь забыть малейшие подробности вашей беседы. А чистовой текст он сегодня днём понёс в редакцию. Завтра этот рассказ прочитает половина Лондона.
- Что я вижу, миссис Хадсон? Вы читаете бумаги, найденные в корзине для мусора?
- Только не говорите мне, что вы не делаете того же самого!
- А я и не говорю, но от вас, добрейшая миссис Хадсон, я этого не ожидал, признаюсь.
- Есть все-таки кое-что, чего вы не ожидали, значит? Да я и не читала их, я только мельком посмотрела на заголовок. «Обряд дома Месгрейвов». Вот как бедный доктор Ватсон назвал свой новый рассказ, написанный с ваших слов, которые были сплошным издевательством над здравым смыслом, над правдой и над нашим бедным доктором.
- Миссис Хадсон! У меня как раз есть несколько свободных минут. Не могли бы вы поведать мне, почему именно вы решили, что мой рассказ является издевательством?
- Вы же сами знаете об этом!
- Мне очень интересно ваше мнение, миссис Хадсон. Я хотел бы сопоставить его с впечатлением доктора Ватсона, который не только со вниманием выслушал его, но и записал почти слово в слово.
- Просто у него память гораздо лучше развита, чем воображение!
- Скажите ему об этом сами, я говорил ему об этом раз тридцать, нет, если быть точным, тридцать два раза, да именно так.
- Ну уж нет. Я не хочу потерять такого аккуратного жильца, а если он съедет, и на его место поселится человек с такими же привычками, как ваши, тогда я сама съеду не только с этого дома, но и с этой улицы, или даже вовсе уеду из Лондона. Мне достаточно одного мистера Холмса.
- Так я вас слушаю, миссис Хадсон. Что вам не понравилось в моём рассказе?
- Всё. А что может в нём понравиться?
- Пожалуйста, не упускайте деталей. Я весь обратился в слух.
- Ну, хорошо. Вы показали нашему бедному другу вот эту коробку с выдвижной крышкой. В ней и сейчас лежит измятый листок бумаги, медный ключ старинного фасона, деревянный колышек с привязанным к нему мотком бечевки и три старых заржавленных металлических кружка. Я правильно излагаю? Именно так бедный доктор Ватсон описал содержимое коробки?
- А вы, дорогая миссис Хадсон, прочитали не только заголовок этого рассказа.
- Мистер Холмс!
- Простите, миссис Хадсон. Продолжайте, пожалуйста, умоляю вас.
- Вы сообщили доктору, что это реликвии дела, связанного с обрядом дома Месгрейвов. После этого вы рассказали доктору причудливую историю о том, как вы с помощью этих предметов раскрыли некоторое запутанное дело.
- Такое случается, миссис Хадсон.
- Случается, да только не такое!  Суть вашей выдуманной истории состояла в том, что в этом семействе знатного рода по наследству от отца к сыну передавался некий текст, который сын должен был заучить наизусть. А впоследствии оказалось, что этот текст – ключ к тому месту, где было спрятано очень ценное сокровище. Ни много ни мало, корона короля Карла Первого, а также монеты и бриллианты!
- Разве такое невозможно?
- Такое возможно, но то, что вы рассказывали, это просто издевательство над чувствами бедного доктора Ватсона и недостойно того доверия, которое он вам оказывает!
- Ну что такого вы нашли в этом рассказе? – Шерлок Холмс уже с огромным усилием сдерживал улыбку.
- Я вам сказала, всё! Возьмём этот текст. Вот тут он написан, на третьей странице: «Кому это принадлежит? Тому, кто ушёл. Кому это будет принадлежать? Тому, кто придёт» …
- Правильно, корона принадлежала ушедшему Карлу Первому, а принадлежать будет пришедшему на его смену Карлу Второму, – возразил со смехом Шерлок Холмс.
- Если бедный доктор Ватсон не имеет представления о богатствах короля Карла Первого, то не следует считать всех остальных столь же неосведомлёнными. На одного только Бекингема он потратил…
- Не будем, не будем, я согласен! Только бедный Ватсон мог вообразить, что самые главные ценности Карла Первого могли выглядеть столь неприглядно, и что они вошли бы в небольшой сундук в погребе бедного дворянина.
- Вы сами признаёте, что издевались над доктором Ватсоном!
- Всего лишь слегка приукрасил ценность находки.
- Ценность находки? Эти проржавевшие кружочки – это монеты времён короля Карла Первого? Разве в его время не было золотых монет? Или разве золото ржавеет? Разве эти кружочки – это золотые монеты?
- Ещё одно художественное преувеличение. Гипербола.
- Ваша гипербола разрослась до уровня наглой беззастенчивой лжи, из каждого слова которой торчит издевательство над доктором Ватсоном!
- Хорошо, насчет принадлежности клада вы меня раскусили, добрейшая миссис Ватсон. Но какое это имеет отношение к издевательству?
- Давайте прочитаем текст обряда дальше.
- Давайте!
- Вот дальше сказано: «В каком месяце это было? В шестом, начиная с первого!» Что это означает?
- Это указание на время события.
- Что именно произошло в июне?
- Коронация Карла Первого была в июне, если не ошибаюсь?
- Но при чем тут коронация? Если корона была спрятана, следует указать на дату, когда она была передана на хранение, или на дату восстания, или на дату казни короля.
- Коронация указывает на корону, миссис Хадсон!
- Тогда надо было сказать: «С какого месяца она стала его?», и этот вопрос надо было задавать раньше, чем был задан вопрос «Кому это будет принадлежать?»
- Так было бы логичнее.
- Дело не в логике. Нет необходимости указывать на месяц, если он не служит путеводной нитью для отыскания клада. Если бы было сказано: «В каком месяце надо идти за этим?», тогда в этом обряде был бы смысл. Ведь вы утверждаете, что нашли клад по тени, а тень в каждое время года падает иначе! Поэтому указание на дату не помешало бы, причем не на месяц, а на месяц и на число!
- Да, так было бы вернее!
- Это могло быть одним из важнейших указаний для кладоискателя. Но, как я помню, вы при своих поисках не руководствовались никакими датами. Также и те, кто первыми нашли клад. Поэтому разговоры о месяце – это просто ещё один пример, как вы морочили голову доктору Ватсону!
- Так и есть, всего лишь небольшая шутка.
- Шутка? Давайте читать дальше! «Где было солнце? Над дубом. Где была тень? Под вязом. Сколько надо сделать шагов? На север – десять и десять, на восток – пять и пять, на юг – два и два, на запад – один и один, потом вниз. Что мы отдадим за это? Всё, что у нас есть. Ради чего отдадим это? Во имя долга» Что вы на это скажете, мистер Холмс?
- Скажу, что это обычное описание того, как следует искать клад!
- Мистер Холмс, десять и десять – это двадцать, пять и пять – это десять, два и два – это четыре, а один и один – это два. Зачем учить длинный текст, когда достаточно выучить более простой?
- Левая и правая нога ступают по очереди.
- И вы хотите сказать, что десять и десять шагов – это более понятно, чем двадцать шагов?
- Ну, хорошо, я признаю, тут я тоже немного пошутил.
- Мистер Холмс, если сделать двадцать шагов на север, и четыре шага на юг, это – то же самое, что сделать шестнадцать шагов на север. Если сделать десять шагов на восток и два шага на запад, это…
- Это – то же самое, что сделать восемь шагов на восток, миссис Хадсон!
- Кому придёт в голову так морочить голову своим потомкам? Или, по-вашему, это усложняет решение задачи теми, кто не должен её решить?
- Ну, ещё раз пошутил, миссис Хадсон!
- Если клад спрятан в погребе под одной из плит, тогда нет никакой нужды отсчитывать шаги от дуба и от вяза!
- Но ведь так намного интереснее!
- Вы так считаете? И кто может поверить тому, что клад спрятан под плитой, в которую вкручено железное кольцо?
- Ватсон.
- Да, только он! Если в плиту вкручено железное кольцо, это означает, что эту плиту иногда поднимают! А если плиту поднимают, то любой новый хозяин догадается это сделать из любопытства. Кто же станет прятать сокровища короны в таком очевидном месте?
- Всё это только милые розыгрыши, миссис Хадсон!
- Подружка сообщника хитростью выманила у него мешок с золотом и бриллиантами, и не догадываясь, что они собой представляют, выбросила всё это в пруд? Бриллианты настолько потускнели, что выглядели как простые стекляшки? Они были не ограненные что ли? Кто придаёт бриллиантам такую огранку, что их можно спутать с простыми стекляшками? Как и где надо хранить бриллианты, чтобы они настолько потускнели, чтобы казались… Как это тут написано… «Это были обломки старого металла и осколки камней». Далее: «металл был почти чёрен, а камешки бесцветны и тусклы». «Металлические части имели вид двойного обруча, но они были погнуты и перекручены и почти потеряли свою первоначальную форму». Если сокровища попросту были положены в сундук и пролежали там десять поколений, как корона могла превратиться в обломки черного металла? Даже серебро невозможно довести до такого состояния, а корона Карла Первого не могла быть сделанной из серебра! Как можно огранённые бриллианты довести до такого состояния, чтобы они казались «обломками стекла» или «осколками камней»?
- Художественное преувеличение, миссис Хадсон!
- А бедный доверчивый доктор Ватсон, он ведь так верит каждому вашему слову!
- Миссис Хадсон! Я сожалею о тех неприятных чувствах, которые вызвал в вас моей шуткой над нашим дорогим Ватсоном. Надеюсь, на этом всё?
- Как бы не так! Вы забыли самое главное издевательство!
- О чём вы говорите, миссис Хадсон?
- Я говорю о том способе, которым вы якобы нашли эти сокровища. Я говорю о тени от дуба и от вяза!
- А, вы об этом…
- Да об этом!
- И чем вам не понравился мой оригинальный способ? – казалось, Холмс сейчас лопнет от смеха, хотя он старался сохранить серьёзное лицо.
- Позвольте зачитать. «Я взглянул на солнце. Оно уже заходило, и я рассчитал, что меньше чем через час оно окажется как раз над ветвями старого дуба. Итак, одно условие, упомянутое в документе, будет выполнено. Что касается тени от вяза, то речь шла, очевидно, о самой дальней её точке… И, следовательно, теперь мне надо было определить, куда падал конец тени от вяза в тот момент, когда солнце оказывалось прямо над дубом». Как это понимать, мистер Холмс?
- Что вас смущает, миссис Хадсон?
- Всё! Солнце уже заходило, мистер Холмс! Оно уходило от зенита и ушло довольно далеко, к закату! Как же это оно меньше чем через час окажется в зените? И как понять, что солнце располагается строго надо дубом? Солнце может располагаться строго вертикально над головой, что возможно только в тропиках в полдень! И тогда оно располагается строго над любым деревом в пределах вашей видимости! Если же оно располагается не вертикально над нашими головами, тогда оно не располагается ни над одним из деревьев! Если солнце расположено над дубом, тогда оно расположено и над вязом тоже. В этот момент тень от верхушки дуба падает на корень дуба, если дуб прямой, а если он кривой, то тень от верхушки дуба падает строго вертикально вниз. Об этом знаю даже я, для этого не надо обладать наблюдательностью Шерлока Холмса! В тот момент, когда солнце находится строго над дубом, оно должно находиться строго над любым деревом. Что это за шифрованное указание на местоположение, согласно которому надо определить, куда падает тень от верхушки вяза в тот момент, когда солнце находится строго над дубом?
- Вы возражаете против такого определения, миссис Хадсон?
- Тень от верхушки вяза должна падать на то место, где находится корень вяза, в самый центр этого места. В этом рассказе, который бедный доктор Ватсон записал с ваших слов, написано, что вяз был прямой! Зачем приплетать сюда дуб, зачем приплетать солнце и тень от вяза, если надо сказать, что место, которое вы ищите, находится под основанием вяза?
- Но ведь так намного интереснее, миссис Хадсон!
- Когда солнце находится строго над дубом, то есть в зените, тень от вяза, измеренная вами, в полтора раза превышала высоту вяза? Если вяз имел 64 фута высоты, то тень отстояла на 96 футов от основания? Но ведь это означает, что солнце было далеко не в зените!
- Вы придираетесь к мелочам, миссис Хадсон, – со смехом возразил Холмс.
- Мистер Холмс! Мы живем не в тропиках! Солнце в Англии никогда не бывает строго над нами! Оно поднимается на наибольшую высоту в полдень, но это далеко не вертикально над чем бы то ни было в Англии! Солнце не может располагаться строго над дубом!
- Хорошо, миссис Хадсон, строго формально вы правы! Но что вы скажете, если я вам сообщу, что при наблюдении за дубом с какой-то определенной точки можно дождаться такого момента, когда солнце будет вам казаться строго над макушкой дуба?
- В вашем рассказе, да и в тексте обряда нет никакого указания о наблюдении с какой-то особой точки.  Если бы вы сказали, что наблюдать надо, например, от двери замка, и дождаться того момента, когда с этой точки вам покажется, что солнце расположено над вершиной дуба…
- Если бы я так сказал, это бы вас удовлетворило, миссис Хадсон?
- Вы так не сказали, мистер Холмс! Кроме того…
- Что, кроме того?
- При наблюдении с определенной точки вы можете видеть солнце строго вертикально над вершиной дуба, но это не может служить надёжным указанием на то место, куда падает тень от вяза. Ведь в разное время года при выполнении этого условия высота солнца над горизонтом будет разной! А вы ни словом не обмолвились о том, что наблюдения надо делать в какой-то особенный день. Вы просто «дождались» того момента, когда солнце расположено строго над дубом. Хотела бы я на это взглянуть!
- Подытожим, что вас не устраивает?
- Либо необходимо было дать указание на определенную дату и на то место, с которого надо смотреть, чтобы зафиксировать тот момент, когда солнце как бы видится расположенным над верхушкой дуба, хотя на самом деле не расположено над ним, либо весь ваш рассказ превращается в чепуху и издевательство над доверчивостью добрейшего доктора Ватсона!
- Если у человека достаточно фантазии, чтобы признать в ржавых кружочках золотые монеты времен Карла Первого, зачем загромождать его ум и память указанием на дату и место наблюдения?
- Затем, мистер Холмс, что не только доктор Ватсон будет читать его блестящие рассказы, но и сотни других читателей, а может быть даже и тысячи.
- Тысячи? Ну, это вы уж слишком. Чтобы нашлось тысяча любителей детективных рассказов, написанных нашим добрым доктором Ватсоном?
- Хорошо, пусть будет половина тысячи. Это тоже очень много. И вот этим бедным пятистам читателей будет предложен рассказ, полностью состоящий из глупостей и несуразностей? Только потому, что мистер Холмс вчера был расположен подшутить над доктором Ватсоном?
- Не только вчера, уверяю вас. Я всегда расположен подшутить над ним!
- Но ваш вчерашний рассказ, вероятно, будет издан, и уже через месяц его будут читать почтенные жители Лондона! И возмущаться, как и я!
- А разве редактор журнала, в который Ватсон понёс свою рукопись, не будет столь же наблюдателен, как и вы, миссис Хадсон?
- Редактор журнала не имеет таких жильцов, как я. У него нет возможности ежедневно слушать, как один жилец рассказывает другому жильцу, какие он сделал наблюдения, и какие выводы из этого следуют.
- Но у него, как я понимаю, было больше одного слушателя?
- Вы так громко говорите, что даже если бы я захотела вас не слушать, у меня ничего бы не получилось!
- Миссис Хадсон! Я не предполагал, что в вашем лице я найду столь внимательного и наблюдательного слушателя и я бы даже сказал ученика, последователя…
- Ничего подобного! Ни учеником, ни последователем я быть не собираюсь. Меня лишь интересует одно – когда вы перестанете дорожить этой пылью на вашем столе, когда вы позволите её стереть, как этому и положено быть?
- Хотите пари, миссис Хадсон? Если рассказ Ватсона примут к опубликованию…
- Тогда я вам придётся не только расстаться со всей вашей пылью, готовьтесь, что здесь, в этой комнате, всё обретёт человеческий вид.
- Идёт. Но если редактор окажется столь же сообразительным, как вы, миссис Хадсон, тогда…
- Я предоставлю вам туфлю из китайского шёлка, доставшуюся мне в память о сестре, для того, чтобы… Чтобы вы…
- Я буду хранить в ней свой табак!
- Всё равно этого не будет!

Через час доктор Ватсон вернулся с рассказом. Редактор не взял рассказ. Но вовсе не по тем причинам, о которых говорила миссис Хадсон. Редактору не понравилось, что вяз, к которому были привязаны поиски, простоял в поместье десять поколений. Он посоветовал доработать рассказ таким образом, чтобы от вяза осталось одно воспоминание, но по счастью место, в котором он рос, а также его точная высота, были известны наследникам рода Месгрейвов. После этого рассказ был опубликован.
Таким образом, ни Шерлок Холмс, ни миссис Хадсон, не могли полностью считаться победителем в этом невероятном пари. Они сошлись на том, что Шерлок Холмс позволил убрать пыль в квартире, а за это получил шелковую китайскую туфлю для хранения табака. В качестве особых условий он дал обещание больше не издеваться столь откровенно над сообразительностью доктора Ватсона, а миссис Хадсон расщедрилась на пачку отличнейшего турецкого табака.
Доктор Ватсон считал этот рассказ одним из интереснейших рассказов о приключениях Шерлока Холмса.