Ветер раздора. Глава 7

Глава 7

— Заносите его в дом, осторожнее, только осторожнее и пошлите за фельдшером, побыстрее, — кричала выбежавшая из дома Пелагея.
Мужики, прибежавшие на выстрел из соседних домов, уже через несколько минут заносили окровавленного председателя в дом. Он был без сознания и тяжело отрывисто дышал. В глубоком дыхании отчётливо были слышны хрипы. Это наводило на мысль, что здесь что-то кроется плохое. В этом явно выражалось подозрение на серьёзное повреждение внутренних органов или ещё хуже головного мозга.
Внезапно в дом вошёл сам Готман. По хорошо выскобленному деревянному полу он подошёл к лежащему Бородовому. Посмотрев на своего товарища и не произнеся ни единого слова, он тут же развернулся и направился к двери. Выйдя на улицу, он достал из кармана папиросы и закурил. Делая затяжку одну за другой, беспощадный борец за советскую власть не знал, что делать дальше, как быть, и действительно было над чем задуматься.
Но тут он бросил папиросу и устремил взгляд на бежавшего к нему человека. Это был Федот.
— Ну, дорогой ты мой, что скажешь? Неужели ушёл!? — сходу спросил Готман.
— Подожди, дай отдышаться, совсем запыхался. — Федот поставил винтовку и облокотился на ветхий забор палисадника.
— Ну! Что!? — Не отрывая взгляда опять спросил Готман.
— Да не кричи ты Совостьян Емельянович и так голова идёт кругом.
— Ну как же Федот, дорогой, ведь уйдёт вражина, уйдёт!
— Никуда он не уйдет, некуда ему идти, вон за огородами следов никаких нет и на выгоне тоже. Я думаю сейчас одна у него дорога, это водокачка.
— Водокачка? — Удивился Готман.
— Именно.
— Ты в этом уверен Федот?
— Я? Эх Севостьян Емельянович удивляешь ты меня, сколько мы с тобой работаем, а ты все такой же, упрямый как баран, ведь никого не хочешь слушать.
— Ну, так объясни, как следует, чего ж ты ходишь вокруг да около.
Но объяснять было некогда. Где-то вдалеке опять послышались выстрелы. Глубокие раскатистые хлопки повторились несколько раз и эхом пронеслись по всей деревне. В окнах домов стал появляться свет. В эту ночь, наверное, ни спал никто. Но на улицу люди не выходили, никому не хотелось получить пулю в живот, да и за советскую власть, которая много обещала в будущем, отдавать жизнь никому не хотелось.
— Ну вот, я же говорю там, на водокачке стреляют. Ладно, я побежал, а то Егор там да молодой Тишка остались.
— Подожди! — Громко крикнул Готман. — Я с тобой. — Он забежал в дом, но тут же споткнулся через порог и чуть не растянулся во весь рост прямо посередине дома.
— О, чёрт... ведь голову можно сломать. Пелагея! Ты где!?
— Тут, я тут Севостьян Емельянович.
Она вышла из чулана, разматывая марлю для перевязки.
Готман окинул её суровым взглядом.
— Так вот что девка, из дома никуда не выходи, дождись фельдшера из района и милицию. И ещё, за председателем смотри, он живой нам нужен, живой поняла? А потом с тобой потолкуем.
— Я всё поняла Севостьян Емельянович, я все сделаю, вы не волнуйтесь.
Готман сделал несколько шагов и остановился у двери, у того самого порога, через который только что чуть не упал и обернулся.
— От его жизни, зависит твоя жизнь девка, знай это.
Пелагея на это ничего не ответила, она стояла и смотрела на сурового революционера, подбирая нужные слова, но их не было, она не знала, что сказать в ответ. В горле всё пересохло, а мысли куда-то разбежались. По её телу пробежала небольшая дрожь и только сейчас она почувствовала страх. Этот внутренний страх вины, который появился у неё только что, когда она стала осознавать, что произошло, к каким страшным событиям она причастна. Что с ней будет дальше, как она будет жить здесь, среди людей этой деревни, как им будет смотреть в глаза.
Она опустила голову и осталась стоять, пока Готман не вышел за дверь.
— Севостьян Емельянович, давайте быстрее ведь уйдёт окаянный, уйдёт, — засуетился Федот.
— Ничего Федот, сейчас он за все ответит, — с улыбкой произнес Готман. — А ещё лучше, его бы живым взять, а Федот?
— Так ведь кто спорит Севостьян Емельянович, живым-то оно конечно лучше, но здесь ведь случай особый, хитрющий он как собака, соскочит как червяк с крючка. Такого надобно пришлепнуть сразу, и делов нет, пусть в аду горит дьявол.
Водокачка находилась около реки в середине села. В кирпичной постройке стояли два котла с паровыми агрегатами и насосы с приводами от паровых машин. Они качали воду прямо из реки и по трубе подавали на станцию Ломовис для заправки паровозов.
Труба от водокачки до станции все время находилась под давлением, поэтому насосы должны быть в работе круглосуточно. Чтобы обеспечить непрерывность работы насосов, на водокачке находился машинист, который не только обслуживал котлы, насосы, агрегаты, но делал им мелкий ремонт и постоянно следил за их работой, да угля подкидывал в топку. Ведь два «прожорливых», котла нагревались специальной печью, которая топилась углем.
В двух комнатах водокачки проживал машинист. Он был назначен сюда непосредственно от железнодорожной станции и к колхозу не имел никакого отношения. Жильё относилось к служебному и обеспечивали им только тех людей, которые работали на водокачке.
Машинист Николай Николаич Бабочкин проживал со своей женой Бабочкиной Надеждой Ивановной в одной из комнат, а вторую они сдавали семье, которая переселилась в эти края из другой губернии, толи из Воронежской, толи из Орловской.
Водокачка была окружена. Двое красноармейцев загнали бандита на чердак. Именно оттуда он пытался отстреливаться, но это бесполезно, красноармейцев ночью среди кустов было совсем не видно, а вот сама водокачка была видна как на ладони. Но тут ещё подошли Готман и Федот. Теперь судьба бандита была в руках большевиков.
— А ну-ка присмотрите за ним со стороны речки, а мы с товарищем Колесниковым побудем здесь, на случай если он прыгнет в окно или попытается пройти через дверь, — отдал приказ Готман молодым большевикам.
— Ну, вот Федот, кажется, мы загнали его в угол, теперь ему некуда деться. Теперь он за всё ответит.
— По всем законам советской власти будет держать ответ, — Поддержал Федот, — затем громко крикнул:
— Эй. ты вражина, а ну сдавайся, пока тебе башку не продырявили! — В ответ была только тишина.
— Кстати, а где машинист водокачки со своими соседями? — Спросил Готман.
— А они заперлись, там двери надёжные и запоры тоже. Из машинного зала туда больше никак не попасть. Так что всё в порядке Севостьян Емельянович. — Только что успел проговорить Федот эти слова, как сразу прозвучал выстрел. Врезавшись в снег в полуметре от Федота, пуля подняла фонтан снежной пыли. Федот на мгновение пригнулся, затем поднял голову и вытер снег с лица.
— И за это тоже ответишь скотина, прошептал старый боец за советскую власть. Затем он ещё раз протер глаза от снега и опять громко сказал:
— На что надеешься дурень, ведь же застрелим тебя?
— Застрелишь! Ну, попробуй, застрели, — раздался голос из окна и сразу последовал выстрел. Но пуля на этот раз ударилась в снег где-то позади, а по селу опять прошло раскатистое эхо.
— Эх ты дурак, ведь все равно тебе настанет каюк рано или поздно, а так если сдашься, хоть жизнь сохранишь, — опять крикнул Федот.
— Себя пожалей красный идиот, — следом послышалось из окна водокачки.
— Пожалею, только вот хлопну тебя, чтобы, такие как ты, жить нам не мешали.
Но в ответ был опять выстрел, потом ещё и спустя минуту ещё.
— Интересно, сколько же у него патронов осталось? — Поинтересовался Готман.
— Кто бы знал, — коротко ответил Федот.
Прошло несколько минут, стояла тишина. Не было ни выстрелов, ни разговоров. Готман приподнял голову и посмотрел в окно из которого велась пальба.
— Что ты, Севостьян Емельянович, пригнись, ведь пальнет ненароком!
— Конечно Федот конечно. Ты Федот посмотри на окошко, видишь в самом низу, с правой стороны выбит один глазок?
Федот внимательно присмотрелся.
— Вижу.
— Так вот, оттуда он палил, понял?
— А-а-а, теперь понял, — прошептал Колесников.
Он двумя движениями передернул затвор винтовки, улегся поудобнее и прицелился. Следом прозвучал выстрел. Опять по деревне пронеслось эхо и слегка заложило уши. Стояла тишина, ответной стрельбы не последовало. Они переглянулись.
— Кажись, попал. Эй, ты, чего замолчал! — Опять крикнул Федот.
— Пожалуй, немного ещё подождём, — предложил Готман.
— Подождем, а чего не подождать. Вот был у меня один случай, возвращались мы как-то из похода, все уставшие, промокшие. Это было сразу после разгрома банды Антонова. Мы как раз охотились за остатками его банды, которые ещё оставались в лесах Тамбовщины. Мы вышли из болот и остановились на привал, ну чтобы обсохнуть, согреться и отдохнуть. Привал решили сделать на небольшой зелёной поляне, к счастью как раз такая оказалась поблизости и искать её не пришлось. Мы расселись на травке и стали отдыхать. Кто-то снял сапоги, чтобы просушить портянки, кто-то достал тушенку немного перекусить, а я лег на траву и сразу уснул.
— От усталости я не чувствовал ног, сон настал мгновенно как только я закрыл глаза. Сколько я проспал, не помню, но проснулся от выстрела. Открыв глаза, я увидел своего капитана державшего ещё дымящиеся ружьё. А рядом с собой подстреленную белку. Сразу никто ничего не понял, ведь капитан выстрелил вверх, чтобы разбудить солдат, а тут оказалась белка.
— Вот так было, мы долго ещё вспоминали эту историю и почему-то она вспомнилась мне именно сейчас, — закончив свой рассказ, Федот ещё раз посмотрел в окно.
— Наверное, пора, что скажешь Севостьян Емельянович?
— Ну что же, может ты и прав. — Готман подозвал одного из молодых большевиков и приказал наблюдать, сам тем временем подбежал к окну где жил Бабочкин и тихо постучал. Створка окна отводилась и Готман быстро в него залез, следом залез и Федот. Пройдя через жилую комнату водокачки они открыли засов двери и прикрывая друг друга вошли в машинный зал. Там тускло горели два керосиновых фонаря, но освещения было достаточно, чтобы рассмотреть всё помещение, там никого не было. Они обошли две большие задвижки и мимо труб прошли к горячим котлам, там шла лестница на чердак. Федот направил винтовку прямо на дверь ведущую на чердак, а Готман держа в руках револьвер стал подниматься по лестнице. Как только Готман оказался на самом верху, он с силой ударил ногой в деревянную дверь и она тут же открылась. Федот следом поднялся по лестнице и встал за спиной Готмана держа винтовку на готове. И опять прикрывая друг друга, они оказались на чердаке водокачки.
Осмотрев весь чердак, они не обнаружили там никого. Затем опять спустились в машинный зал водокачки и ещё раз всё тщательно осмотрели. К большому удивлению было совсем непонятно, как и куда мог исчезнуть человек бесследно.
И только спустя ещё немного времени, кажется, они стали понимать что произошло.
— А ну-ка товарищи взгляните вот сюда, — неожиданно сказал Бабочкин. Он подошёл к трубам уходящим под землю и осматривая их топтался как утка переминаясь с одной ноги на другую. Он был инвалидом ещё с первой мировой. Его коленный сустав не работал, он находился в одном положении и приходилось постоянно подтягивать ногу за собой. Стоять на одном месте долго он тоже не мог, в ноге появлялись боли, вот и приходилось ему топтаться как утка на одном месте. У него даже появилась кличка «утёнок».
Все сразу подошли к нему, но совсем ничего не понимали.
— Вот посмотрите сюда, здесь свежая земля, — Бабочкин показал на место где обе трубы уходили в землю, а между ними действительно было небольшое пространство. На полу из выложенного кирпича была насыпана свежая земля.
— Да как он мог туда залезть, он же ведь такой здоровый? — Удивился Готман.
— Жить захочешь, еще не туда залезешь, — сказал Бабочкин. Он поднёс фонарь поближе к трубам и заглянул внутрь. Тёмный тоннель уходил далеко в грунт земли, где не было видно конца и света.
— Да-а, действительно хитёр контра, — с натянутой улыбкой проговорил Готман. — А где выходят эти трубы?
    — Ну, вообще-то они тянутся до станции, хотя здесь неподалёку есть колодец, там стоят ещё две аварийные задвижки, но там давно никого не было.
— Да? Тогда что же мы стоим, быстро туда!
Они выбежали из здания водокачки и помчались вдоль речки, затем поднялись на бугор и тут Бабочкин остановился. Около кустов, рядом с небольшой рощей была большая яма, и тут же валялся деревянный щит, который до недавнего времени её прикрывал. Рядом с ямой были отчётливо видны следы сапог.
— Всё, упустили! Это же надо, так опозориться, как же теперь руководству докладывать в район.
— А ты товарищ Готман так уж не волнуется, пока все живы, да и нам урок будет, вот только с председателем как бы чего плохого не случилось, ведь совсем молодой ещё.
— Да, прав ты Федот прав. Урок нам хороший преподал этот сопляк, а ведь действительно хитер или просто везучий, чёрт его знает. Ладно, пошли в правление, скоро светать будет.


http://proza.ru/2021/06/21/176