Кто начал битву за Москву?

24 июня 1941 года в Новосибирске было сформировано пять дивизий. В числе новобранцев были не только новосибирцы, но и барнаульцы, кемеровчане, омичи, томичи, красноярцы, рубцовцы, бийчане – формировалась 24 армия.
Новосибирск был крупнейшим призывным пунктом страны, здесь находился штаб Сибирского военного округа, на который легла основанная тяжесть призыва 1941 года (в Среднеазиатском, Забайкальском и Дальневосточном мобилизация было решено не проводить). Штаб 24 армии располагался на Красном проспекте в доме № 53. Именно эти дивизии уже через два месяца, 8 сентября 1941 года, под городом Ельня (Смоленская область) дадут сражение немцам, впервые вынудив непобедимого доселе противника отступить с огромными потерями.

Это был тот момент, когда СССР уже потерял Белоруссию, Прибалтику и большую часть Украины. Деморализованные части РККА отступали и казалось, не было силы, способной остановить стальную армаду Вермахта. Вот почему мир ликовал, когда план Жукова показал, что такая сила есть! Потери немцев составили 47 тысяч солдат, и это было их первое поражение во Второй Мировой войне! Верховный Главнокомандующий И.В.Сталин, чтобы достойно наградить новых «чудо-богатырей», в спешном порядке возродил в армии гвардейское звание.   

Между тем, на марше против триумфаторов уже двигалась лавина вражеских соединений. Немцы претворяли в жизнь небывалую по масштабу операцию «Тайфун», которая должна была завершиться 12 октября 1941 года взятием Москвы. Эту  дату Гитлер назвал японском послу, когда обещал овладеть «русской столицей». Трагедия 24-й армии состояла в том, что она оказалась в числе тех соединений,  которые из-за грубых ошибок высшего командования, оказались в окружении противника.
Это была самая крупная военная катастрофа за всю историю России. Многие историки считают, что в ситуации, когда командующий войсками Западного фронта И.Конев и командующий войсками Резервного фронта С.Буденный боялись возразить Верховному Главнокомандующему, управление огромной войсковой группировкой было парализовано. Немцы прекрасно использовали внутренние проблемы противника, деловито отсоединяя друг от друга противостоящие им части РККА. В образовавшихся «котлах» оказалось в общей сложности 8 советских армий — около одного миллиона солдат. Западный фронт перестал существовать. Путь на Москву был открыт.

10 октября 1941 Иосиф Сталин, кажется, осознал ситуацию. Он вызвал Г.Жукова, и автор ельнинской виктории получил карт-бланш. Правда, уже было поздно. 14 октября немцы захватили Тверь (тогда - Калинин), которая находится всего в 170 километрах от Москвы. Все поняли - это конец. Тверь не случайно во все времена называли «Дверь». «Дверь» в Москву. Официальная историография может рассказывать что угодно, но факт остается фактом: 15 октября 1941 года Государственный Комитет обороны начал подготовку к сдаче города - было принято постановление «Об эвакуации столицы СССР г. Москвы». 16 октября рабочие московских предприятий получили расчёт, а руководство партии и правительства в спешном порядке покидало город. "В кабинетах аппарата ЦК царил полный хаос. Многие замки столов и сами столы взломаны, разбросаны бланки и всевозможная переписка, в том числе и секретная, директивы ЦК ВКП(б) и другие документы. Вынесенный совершенно секретный материал в котельную для сжигания оставлен кучами, не сожжён. В кабинете тов. Жданова обнаружены пять совершенно секретных пакетов...» (из доклада заместителя начальника 1-го отдела НКВД Д.Н. Шадрина). В городе царил хаос и паника. Толпа разъяренных москвичей перекрыла Горьковское шоссе, пытаясь задержать крыс, бегущих с корабля. Так был остановлен эскорт члена Политбюро ЦК ВКП(б) А.А.Андреева и некоторых других высокопоставленных начальников, но главные руководители страны, такие как Калинин, Вознесенский, Ворошилов, уже были далеко. Картину агонии Москвы довершал нескончаемый поток колхозного скота, который двигался вдоль Большого театра.

Москву никто защищать не собирался, иначе бы давно город был бы переведен на осадное положение. И тем не менее, в какой-то момент все изменилось. Историки на это счет располагают большим количеством версий, среди которых нет той, что опирается на дневник главного действующего лица тех событий - командующего группой армий "Центр", которого звали Федор фон Бок (нем. Fedor von Bock). Репутацию блестящего полководца этот наследник старинного остзейского рода снискал тем, что положил к ногам фюрера почти всю Европу. Фон Бок был лучшим мастером маневренной войны своего времени – это благодаря ему весь Западный фронт РККА оказался расфасован по "котлам", ликвидация которых была делом времени.

Москва находилась в каталептическом оцепенении, и генерал-фельдмаршал буднично готовил операцию по вскрытию ее обороны. Нужно было подтянуть силы, все ждали, когда к осаждающим присоединится 4-я танковая группа Вермахта. Ее командир генерал-полковник Эрих Гепнер 12 октября отчитался перед фон Боком о выполнении задания: самый крупный «котел» под Вязьмой, куда попало сразу четыре русских армии, был ликвидирован. Теперь дивизиям Гепнера ничто не мешало двинуться к Москве. Правда, перед маршем необходимо было передислоцировать части. Гепнер сообщил фон Боку о задержке, и воцарилась напряженная пауза. Столица СССР ждала штурма, а фон Бок - Гепнера. Напряжение росло изо дня в день, 4-я танковая группа все никак не могла двинуться с места, а  ее главнокомандующего Гепнер ежедневно рапортовал, что вот-вот работа по приведению в порядок перепутанных частей завершится. В дневнике главнокомандующего вон Бока уже стали появляться нетерпеливые нотки, когда наступило 18 октября – день, когда выяснилось, что Гепнер врал! Он не может отправить свои танки к Москве, потому что те штурмуют позиции русских! Оказывается в секторе 4-й танковой имеет место "наиболее упорное сопротивление противника" по всему расположению группы армий "Центр"! 

Писатель Лев Лопуховский опубликовал данные, согласно которым 12 октября 1941 года, то есть в тот самый день, когда Гёпнер докладывал об успешном завершении невиданной операции по пленению сразу четырех армий, 24-я армия вела боевые действия. Свидетели говорят о пушечной канонаде в лесах южнее Вязьмы, которая не умолкала с 12 по 20 октября. очевидно, Гепнер не хотел смазывать впечатление от досадной неприятности и поэтому не стал докладывать главнокомандующему. Он был уверен, что сможет ликвидировать проблему без лишнего шума. Основания так думать были - под рукой командира 4-й «panzergruppe» было около полутора тысяч единиц бронетехники. Тем более, что слово сочетание "сибирские дивизии" еще не было в ходу, и Гепнер просто не знал, с кем имеет дело. Это потом все будут говорить, что сибиряки сильно отличаются от обычных бойцов РККА, а маршал Конев напишет в своих воспоминаниях, что понятие «сибирские дивизии» было во время Великой Отечественной войны именем нарицательным – так называли наиболее боеспособные части. Командир вяземского поискового отряда «Долг» Александр Пронин, который в 2010 году вел раскопки в тех местах (возле деревни Панфилово), рассказывал, что там были обнаружены полнопрофильные окопы, полные скелетов  в полной боевой выкладке и с оружием в руках. Иными словами, вырвавшиеся из окружения части сохранили боеспособность. Они не пытались "прорваться к своим", а просто продолжили выполнение боевой задачи. Заняли новую высоту и подготовили позиции. 

До сих пор неизвестно, кто так талантливо организовал оборону, что немецкая панцирная группировка намертво встряла в 230 километрах от Москвы. Ясно только одно - это был  грамотный и авторитетный офицер, который после гибели командарма (считается, что командир  24-й Константин Ракутин погиб еще при первых попытках прорвать окружение) смог собрать все боеспособные соединения в один кулак, чтобы восемь суток не выпускал стального зверя из своих объятий. А может быть, все было по-другому. Дело в том, что информация о событиях в месте дислокации 24 армии крайне скупа и противоречива. Не будет большим преувеличением сказать, что мы просто не знаем, что там было. Лично меня настораживает тот факт, что в Вяземском котле трое командармов вышли с поднятыми руками, а четвертый, командир 24 армии Ракутин, не вышел, потому что был убит накануне. Три армии выстроились к колонны и двинулись к лагерям временного содержания, а все та же 24-я - предприняла активные боевые действия. Вам не кажется, что слишком много совпадений?

А не миф ли "гибель Ракутина"? Ведь недельное сражение двух армий, это вам не "бои местного значения", и тем не менее, в истории Великой Отечественной войны о нем  - ни гу-гу. Почему в сюжете со сдачей командармов не могло того же самого? Взяли и объяснили факт отсутствия Константина Ракутина его смертью, а на самом деле командир 24-й не сдался, потому что не считал ситуацию безнадежной. Вырвавшись на тактический простор, всякая боевая единица должна занять удобное для обороны место и ждать подкрепления, что и продемонстрировали действия 24-й. Сибиряки приняли бой, к которому хорошо подготовились. Ведь Сталин испытал прилив мужества только 19 октября - под Вязьмой шел уже седьмой день сражения! Стальная армада Гепнера все так же оставалась прикованной к сибирякам, поэтому признаков подготовки к штурму Москвы не было. Вот тогда-то Верховный Главнокомандующий понял, что немцам банально не хватает сил, и что он поторопился с эвакуацией. Это был великий день, потому что переезд Сталина в Самару был отменен, а Государственный Комитет обороны специальным постановлением перевел столицу нашей Родины на осадное положение. Это означало, что стратегия командования РККА претерпела радикальные изменения - Москву решено не сдавать.

Далее события замелькали как в калейдоскопе. Фон Бок, понимая, что теряет контроль над ситуацией, решился на отчаянный шаг. Он начал штурм Москвы через Торжок, пытаясь обойтись теми силами, которые были в его распоряжении. Поздно! Русло войны уже повернулось - вдохновленные решением Сталина защитники Москвы бросились отбивать Тверь (Калинин), и фон Бок, крепя сердце, был вынужден вернуть с марша штурмовые колонны. В его дневнике 20 октября 1941 года появилась запись: "3-й танковой группе пришлось отозвать свои части, посланные в направлении Торжка, и задействовать их в боях с противником, который со всех сторон атакует Калинин".

Знал бы фон Бок, чем обернется это решение! Через три дня (24 октября 1941 года) все моторизированные соединения группы армий "Центр" утонут в грязи, потому что с неба на пришельцев обрушатся проливные дожди. Глядя на потоки воды за окном, фон Бок продиктует директиву о приостановке наступления. Следующую попытку взять Москву немцы предпримут лишь 15 ноября 1941 года. К этому времени Ставка успеет заново выстроить Западный фронт, поэтому новый натиск окажется безрезультатным. Командование немцев окажется перед безрадостной перспективой зимней компании, которую Германия проиграет, а за ней и всю войну.

Между тем, 20 октября громы южнее Вязьмы затихли. Это произошло после того как небо на сибиряками закрыли бомбардировщики Люфтваффе, которые обрушили на их головы сотни бомб. Так погибли воины, с которыми не смогли правиться наземные войска. Они погибли, но ход войны был переломлен. Потому что была армия, которая не сдалась, когда все сдавались. Которая, вырвавшись на свободу, развернулась лицом к противнику. Так беглецы не поступают! Действуя не "как все", 24-я армия выбила события из той колеи, по которой они катились. Возникла новая ситуация, которая стала неожиданностью не только для фон Бока, но и для Сталина.
 
Лично я думаю, что Верховный принял решение остаться в Москве, потому что уловил в грозовой атмосфере октября 1941 года нечто новое, чего еще не было. Словно концентрические круги, расходящиеся от пульсирующей точки под Вязьмой, это новое заражало все кругом яростью, вызывая к жизни события, которые до этого не могли иметь место, но которые теперь происходили, все сильнее и сильнее замедляя железный «натиск на Восток». Гремящая и лязгающая машина группы армий «Центр» замерла в тот момент, когда воины 24-й «сватов напоили, а сами полегли за землю Русскую». В тот день и час история Второго Рейха начала свой обратный отсчет. 

Почему мы ничего не знали о подвиге 24-й армии? Потому что советские военные историки дисциплинированно прослеживали ее боевой путь до 10 октября 1941 года, когда полевые управления армий, попавших в Вяземский котел, были официально расформированы. На сегодняшний день не известен даже состав 24-й, когда она оказалась в «котле». По одной версии это были 5-я Алтайская Гвардейская (бывшая 107-я), 91-я (место формирования неизвестно), Хинганская 119-я (она же 17-я Гвардейская), Новосибирская 133-я (она же 18-я Гвардейская), Томская 166-я и Омскоя 178-я. По другой версии, в состав 24-й входили Хакасская 309-я, Воронежская 19-я, Ставропольская 103-я, Туркестанская 106-я и еще две дивизии московского ополчения: 6-я и 9-я.

Кто отдал приказ о расформировании? Георгий Жуков, легендарный «маршал победы». И это произошло в тот самый день, когда Сталин назначил его на место Буденного, предоставив самые широкие полномочия для обороны Москвы. Таким образом, свой подвиг сибиряки совершали, будучи списанными с довольствия. Не потому ли вяземская катастрофа во всех учебниках описывалась как сдача в плен всех четырех армий? И пока были живы Конев и Жуков, непосредственные участники событий, никто и не смел ворошить прошлое. Ведь, если называть вещи своими именами, то 24 погибла, потому что не дождалась подкрепления. Вот вам и причина, по которой никто не должен был знать о том, что Вяземский котел - это не трагедия, а драма - повесть о все тех же "сибирских дивизиях", которые в одиночку, без санкции сверху, начали битву за Москву.
      
Федор ГРИГОРЬЕВ